Только под вечер я смогла, наконец, вкусить свободу. Я решила в этот раз сама спуститься за едой, чтобы слуги помогали собираться войскам крепости, а не отвлекались на мои прихоти. Оказавшись за нужным поворотом, я услышала приглушенный плач. Я замерла на месте и прислушалась. Этот кто-то прятался в другом краю коридора за бочками с вином, которые располагались в самом углу кухни. Я тихо подошла и осторожно выглянула из-за угла. За ними сидела девушка. Та самая девушка, которой Кален нес тогда цветы. Она сидела и содрогалась всем телом, пытаясь приглушить душащие ее эмоции. Все это время она перебирала что-то в руке. Выйдя из-за укрытия чуть больше, я увидела, что это высушенный цветок из того самого подаренного букета.
В этот момент у меня сжалось сердце и к горлу уже начал подступать тот самый ком слез. Они погибли по моей вине. Это мной был отдан приказ. Сейчас, когда ошибка уже допущена, я видела тысячу вариантов, которые позволили бы предотвратить это. Передо мной снова и снова появлялся образ подстреленного дракона и лежащего на траве тела. В ушах звучал тот отрывистый крик, знаменующий окончание жизни для Калена. Потом появлялся образ скорбящего Катастроса и огня, поглощающего бездыханное тело. А теперь будет еще и возникать видение притаившейся за бочками служанки, держащий в руке высушенный цветок из подаренного ей букета и глотающей горькие слезы, чтобы приглушить звуки великой скорби.
Я бы сама отдалась эмоциям, если бы у меня за спиной не возник звук шагов и зовущих ее возгласов. Видимо, ее начали искать кухарки. Если уж я не смогла спасти ее друга, то сейчас могу выиграть время для того, чтобы она привела себя в порядок. Я пошла навстречу разъяренному человеку.
Передо мной возникла упитанная и недовольная женщина. Я встретила ее с уверенным и серьезным лицом.
– Ох, Императрица, – хмурые черты женщины сразу же покинули ее лицо и сменились удивлением, – Простите, я не признала Вас сразу. Я искала свою помощницу и думала, что найду ее здесь.
Женщина склонилась в поклоне. А я же еще более усердно пыталась удержать на себе маску величия, скрывающей за собой разрывающееся сердце.
– Ничего страшного, – мой голос был плавный и ровный, – Я пришла сюда за едой, дабы не обременять слуг, собирающих завтра отбывающих солдат.
– Да, конечно, Ваше Величество! Сейчас я все подам! – она подскочила и с неожиданной для меня легкостью движений побежала выполнять поручение.
Я повернулась к бочкам. Девушка успела утереть слезы с глаз, но они все еще были опухшие и красные. Сама же она была напугана.
– Иди и умойся. Можешь оправдать свое отсутствие моим поручением, – сказала я девушке.
Она поклонилась, всеми своими движениями напоминая испуганного олененка, и собиралась уже уходить.
– Подожди, – она повернулась ко мне, а мне стоило больших усилий сохранить твердость голоса, – Мне очень жаль.
Она кивнула, снова поклонилась и убежала.
Поднявшись в свои покои, я поставила свою ношу на стол и принялась раздеваться. Я мимолетно окинула взглядом привычную для меня обстановку, но потом мое внимание задержалось на кровати. Там лежала кроваво-красная роза с небольшим аккуратно сложенным вдвое клочком бумаги. Я догадывалась, от кого мог быть этот подарок, и очень сильно удивилась тому, что он зимой смог где-то найти розу. Я подняла цветок и вдохнула нежный и ни с чем несравнимый аромат. Потом все же решила раскрыть послание. На бумаге неуверенным и корявым шрифтом было написано следующее:
Я всегда буду с тобой, что бы ни случилось.
Эти строки тронули меня. Я снова вспомнила ту девушку и представила себя на ее месте, если бы замыкающим полетел не Кален, а Катастрос. Внезапно мое сердце сильно сжалось и я потеряла контроль над собой. Вся та тяжесть прошедших дней внезапно обрушилась на меня. Я упала на колени, обронив бумагу и цветок, и закрыла лицо руками.
Я свернулась клубком, в надежде спрятаться от всего мира, в попытке скрыть от всех, то, что сейчас происходит со мной. Горькие рыдания поглощали меня. Этот эмоциональный поток был похож на безудержный водопад, который прорвался сквозь несокрушимую многовековую платину. В моей голове пронеслись все те горести и страдания, которые пришлось пережить мне и окружающим за эти дни. Я чувствовала, что из меня выпили все силы. Я разрушала саму себя.
Это продолжалось недолго. В какой-то момент силы оставили меня, слезы закончились, и я просто опустила руки, собираясь с силами.
Я выпрямилась и запрокинула голову вверх, ощущая свалившуюся с плеч гору. Но прилива сил не последовало. Скорее наступило полное изнеможение, за которым следовало безразличие к происходящему.
В дверь постучали. Я какое-то время не понимала, что происходит. Да и мне было все равно. А потом со вторым стуком я резко опомнилась, подскочила, попутно собирая то, что уронила на пол.
– Войдите, – я поспешно вытерла лицо рукавом рубашки.
– Я не разбудил Вас, госпожа? – в дверном проеме показался Катастрос. Он вошел аккуратно, видно, ожидая того, что я окажусь в постели. Но потом посмотрел на меня и мое лицо и все понял.
Он закрыл дверь и молча подошел ко мне. Я долго не решалась посмотреть на него, но потом все же отважилась на это. На его лице была все та же скорбь, но еще и с оттенками сочувствия и нежности. Не сказав больше ни слова, он притянул меня к себе и обнял, обвив руками мои плечи. Я попыталась сопротивляться его порыву, но потом меня окутала волна приятного тепла, любви и понимания, которой я не смогла противиться. И тогда я позволила ему прижать себя крепче, а сама уткнулась лицом в него, едва не отдавшись второй волне еще не иссякшей боли и тяжести.
В его же руках я находила ту необходимую мне твердость и уверенность. Сейчас в его объятиях я ощущала себя слабой, но защищенной от всего на свете. Он, видимо тоже ощущал эту мою необходимость, поэтому не разжимал, а даже, напротив, еще крепче прижимал меня к себе, но делал это нежно, не доставляя неудобства.
– Мне очень жаль твоего друга, – наконец, решилась говорить я, – И я сильно сожалею о том, что не смогла его спасти.
– Мы все солдаты, – тихо и уверенно сказал Катастрос, – И все мы знаем, какой конец нас ожидает. Каждый, вступающий в наши ряды, должен иметь представление о том, на что идет. Иначе ему среди нас не место.
– Я все равно буду винить себя в случившемся, – я замолчала, подавив слезы, а потом продолжила, – Сейчас, когда ошибка совершена, я вижу столько возможных вариантов, которые помогли бы избежать случившегося.
– Никто, даже всесильный хранитель, не может изменить прошлого, – его голос сегодня был особенно мелодичен, – Но каждый, пока жив, может повлиять на настоящее и будущее.
Наконец, он выпустил меня из объятий и посмотрел в мое лицо. Его глаза были полны нежности и любви. Я почувствовала это настроение, которое в последующем перекинулось и на меня. Теперь на смену горю в мое внутреннее существо проникла привязанность.
– Кален хоть и был страстным любителем алкоголя, а все же в жизни он много разбирался. И однажды подсказал мне не бояться изменить что-то вокруг себя. Ведь, кроме тебя, это никто не сделает. И велел бороться за свое счастье. Я тогда ему слабо поверил.
– А он ведь все же добился того, чего хотел, – я опустила глаза, – Девушка из числа кухарок.
– Он был бы рад знать, что его смерть оплакивают не только друзья, но еще и предмет обожания, – с грустной радостью заметил Катастрос.
– А я все представила себя на ее месте, – я начала описывать терзающие меня мысли, – Если бы ты замыкал нашу процессию.
Я не договорила и снова поддалась горьким слезам. Катастрос снова прижал меня к себе и поцеловал в голову.
– Больше всего на свете я хотел верить в то, что ты любишь меня так же сильно, как и я тебя, – тихо говорил он, – Еще тогда, в Сохаге, я готов был бы свернуть горы, броситься в жерло вулкана, если бы знал, что это поможет мне уверовать. А теперь, видя цену этому и зная, что за этой привязанностью следует, я больше всего хотел бы оставаться в неведении.
– Кто-то однажды сказал, что любовь – это освобождение, – пытаясь успокоиться, сказала я, освобождаясь от его объятий и вытирая слезы.
– Свобода – это миф, – пожал плечами Катастрос, – А если выбирать из форм всевозможного плена, то я предпочту этот.
– Я очень сожалею из-за того, что произошло тогда в Сохаге, – проговорила я.
– Я тоже, – тихо сказал он, смотря на меня влюбленными глазами, – Но это послужило для меня хорошим уроком. А теперь отдыхайте, повелительница моего сердца.
Он еще раз поцеловал меня в губы и, пожелав спокойной ночи, удалился. Когда закрылась дверь, я почувствовала резко нахлынувшее на меня утомление и сразу же провалилась в сон.
Глава 13: Спасительный снегопад
Уже пять дней минуло с того момента, как Найт увел войска в Коринф. Темос должен был отправляться сегодня вечером из Мармашу. Он двинется с оставшимся войском (разумеется, мы оставили часть для защиты столицы) по Королевскому пути. По ходу его передвижения к нему будут присоединяться остальные.
Мы с генералом и Катастросом спускались по коридорам крепости. Темос и его подопечные были готовы к отправке, а мы с Катастросом шли их провожать.
– Мне прислали ответ все города, кроме Сохага и Абнуба, – говорил Темос, – У меня есть основания подозревать их в мятеже.
– Когда дойдете до Коринфа, пришли мне грифона и сообщи о том, явились ли эти два города с войсками или нет, – отвечала я, – Тогда уже я буду решать, что делать с ними.
– Лучше сами в ближайшее время отправляйтесь к нам. Вместе будем решать, – Темос уже знал, что произошло с Ахомом.
– Да, неверное, так будет лучше, – ответила я.
Мы подошли к Филиппу и группе всадников. Один из них держал лошадь генерала. Мы с Катастросом остановились недалеко группы, а Темос легким движением оказался в седле и взял вожжи.
– До встречи, генерал! – сказала я.
Темос кивнул мне в ответ и повел войско из города. Вереница лучников, копьеносцев, мечников, конница и немногочисленные возы с оружием и продовольствием тронулись и дружным маршем стали уходить, сопровождаемые любопытными и немного завидующими взглядами детей и плачем оставшихся одних жен. А мы с Катастросом пошли в крепость и вышли на балкон одной из башен, с которого было видно все вокруг на многие километры. Перед нашим взором отрылся живописный вид. Золото песка Королевского пути перемешивалось с серебром снега. Участок Вечнозеленого леса, сообщающийся со столицей, тоже был покрыт снегом, но по мере отдаления от Мармашу, голая и покрытая снегом кора ветвей деревьев постепенно обрастала зеленью. И на фоне этой картины двигалось великое войско, которое должно было увеличиться едва ли не в пять раз по мере своего передвижения.
– Когда ты планирует присоединиться к генералам? – мы с ним были здесь одни, поэтому могли позволить себе такое общение.
Я облокотилась на камень и опустила глаза на руки. Катастрос, знающий этот жест, говорящий о том, что меня одолевает сомнение, подошел ближе, положил руку мне на плечи, обняв меня, и посмотрел в лицо.
– Скоро, – я снова посмотрела на удаляющееся войско, – Сначала я хочу удостовериться в том, что все правители ответили на мой призыв, в частности Хэйт и Садики.
Конец ознакомительного фрагмента.