Девушка подняла взгляд, и Корни с удивлением заметил стоящие в ее глазах слезы.
– Не знаю, – отозвалась она. – Откуда мне знать? Я вообще почти ничего не знаю.
– Ладно, ладно. Что, черт возьми, случилось?
– Я призналась Ройбену, что люблю его. Достаточно громко. Перед огромной толпой.
– А он что?
– Это было так называемое заявление. Мне сказали… Не представляю, зачем вообще послушала этих двоих… Сказали, если не сделаю это сейчас, меня кто-нибудь опередит.
– А кто эти двое?..
– Даже не спрашивай, – вздохнула Кайя, делая глоток чая и качая головой. – Я так жутко напилась, Корни. Никогда не хочу больше это повторять.
– Извини. Продолжай.
– Мне об этом рассказали две фейри. Об официальном заявлении. Они вроде как… не знаю… хвастались, наверное. Как бы то ни было, Ройбен просил меня слиться с толпой, пока идет церемония, а я все это время не могла избавиться от мыслей… ну, знаешь, что не подхожу ему, что он, возможно, мной разочарован. Думала, что втайне он хотел бы, чтобы я больше узнавала о традициях фейри. Чтобы сделала это заявление до того, как ему придется дать задание другой.
– Что дать? Задание? – нахмурился Корни.
– Да, задание, чтобы доказать свою любовь.
– Как драматично. И ты сделала это заявление? Ну конечно, ты его сделала.
Кайя отвернулась, чтобы он не видел выражения ее лица.
– Да, но Ройбен не обрадовался, скорее, он был ужасно недоволен. – Она спрятала лицо в ладонях. – Кажется, я жутко облажалась.
– И какое он тебе дал задание?
– Найти фейри, способного лгать, – почти шепотом отозвалась Кайя.
– Я думал, они вообще не умеют лгать.
Кайя перевела на него мрачный взгляд. И в это самое мгновение Корни с ужасом осознал, что она имеет в виду.
– Так, постой… Хочешь сказать, Ройбен дал тебе задание, которое невозможно выполнить?
– Да, и мне нельзя видеться с ним, пока не выполню задание. Так что, по сути, я больше никогда не увижу Ройбена.
– Не существует фейри, который мог бы говорить неправду. Это одно из тех заданий, которые позволяют избавиться от просителя. Зато не требуется прикладывать никаких усилий, – вдруг подала голос Люти-лу. – Есть и другие задания, например, откачать всю соль из морей. Вот это особенно мерзкое! А можно пожелать нечто такое, что на первый взгляд кажется невозможным, но все же выполнимо. Сплести накидку из звезд, например.
Корни пересел на матрас рядом с Кайей, согнав со своего колена Люти.
– Должен же быть какой-то выход, – проговорил он. – Уверен, можно что-нибудь придумать.
Маленькая фейри, полетав немного, опустилась на колено большой фарфоровой куклы. Свернувшись калачиком, она сладко зевнула.
– Но, Корни, он ведь не хочет, чтобы я выполнила задание! – покачала головой Кайя.
– Бред собачий.
– Ты же слышал, что только что сказала Люти.
– И все равно бред. – Корни пнул упавшую с матраса подушку. – А если фейри сильно исказит правду?
– Это не ложь, – возразила Кайя, делая большой глоток чая.
– Скажи, что чай холодный. Просто попробуй. Может, получится, если себя пересилить?
– Чай…
Кайя замолчала. Рот ее все еще был открыт, но язык словно застыл.
– Что тебя останавливает? – спросил Корни.
– Не знаю. Я вдруг почувствовала панику, мысли спутались. Я словно пыталась придумать, как избежать опасности. Чувствовала, будто задыхаюсь. Челюсти склеило – я ни звука не могла выдавить.
– Господи, не представляю, что бы я делал, если бы разучился врать.
Кайя упала спиной на подушки.
– Все не так плохо. Почти всегда можно заставить собеседника поверить в неправду, не прибегая к прямой лжи.
– Например, как ты заставила бабушку поверить, будто этой ночью была со мной? – Когда Кайя вновь сделала глоток чая, Корни заметил на ее губах слабую улыбку. – А если ты скажешь, что собираешься что-нибудь сделать, а сама не сделаешь? Это будет считаться ложью?
– Не знаю, – вздохнула она. – Разве это не то же самое, что сказать что-то, что, ты думаешь, правда, а потом обнаружить, что это не так? Например, когда прочитал о чем-то в книге, а при проверке это оказалось полной чепухой.
– Но ведь это тоже ложь!
– Если так, то я идеальная лгунья. Безусловно, я часто ошибаюсь.
– Ну, хватит, Кайя, давай съездим в город. Ненадолго выберешься из этой дыры – и тебе станет лучше, поверь! Мне, например, всегда помогает.
Кайя улыбнулась и рывком села.
– А где Армагеддон?
Корни бросил взгляд на клетку, но Кайя уже торопливо двигалась к ней на четвереньках.
– Он здесь! Слава богу, оба на месте. – Она глубоко вздохнула и расслабилась. – Испугалась, что он мог остаться во дворце.
– Ты что, брала туда крыс? – скептически спросил Корни.
– Может, просто не будем больше говорить о прошлой ночи, – попросила Кайя, натягивая выцветшие камуфляжные штаны.
– Ага, как скажешь, – зевая, ответил Корни. – Не хочешь перекусить по дороге? Я бы не отказался от блинчиков.
Кайя поморщилась и принялась собирать вещи.
В машине Кайя откинула голову на разодранное пластиковое сиденье, смотря из окна на небо и стараясь ни о чем не думать. Ближе к городу ряды деревьев, обрамляющих трассу, сменились заводами, выбрасывающими огонь и густой белый дым, который, поднимаясь, смешивался с облаками.
Когда они добрались до района Бруклина, который мама Кайи считала Вильямсбургом – хотя, скорее всего, это был Бедфорд-Стайвесант, – движение стало менее оживленным. Дорогу испещряли ямы, асфальт покрылся трещинами. Улицы были пустынны, а тротуары завалены кучами грязного снега. Вдоль дороги было припарковано немного машин. И стоило Корни остановиться, Кайя рывком открыла дверцу и выскочила на воздух. Город казался странно одиноким.
– Ты в порядке? – спросил Корни.
Кайя покачала головой и склонилась над сточным желобом, на случай если ее вырвет. Люти-лу впилась крошечными пальчиками ей в шею, пытаясь удержаться на плече.
– Но не могу понять, от чего больше чувствую себя так дерьмово: от двух часов езды в железной коробке или все же от жуткого похмелья, – выдавила она между глубокими вдохами.
«Найди фейри, способного лгать».
Корни пожал плечами:
– Больше никаких машин до самого отъезда. Все, что от тебя сейчас требуется, – это подготовиться к поездке в метро.
Кайя застонала, но она слишком устала, не было сил даже врезать ему. Запах железа был повсюду, им провоняли улицы. Металлические балки подпирали каждое здание, железо формировало каркасы автомобилей, которые заполняли городские дороги, словно медленно движущаяся кровь – артерии. Пары железа сковывали ее легкие. Кайя сосредоточилась на маскирующих чарах, стараясь усилить их и в то же время притупить чувства. Наконец ей удалось справиться с тошнотой.
«Ты единственная, кто мне действительно нужен».
– Идти можешь? – спросил Корни.
– Что? А, да… – выдохнула Кайя, засовывая руки в карманы клетчатого пальто. – Конечно.
Весь мир словно замедлился. Кайя не могла сосредоточиться ни на чем, кроме воспоминаний о Ройбене и привкусе железа во рту. Она сильнее сжала кулаки, вонзая ногти в ладони.
«Чувства к тебе… Это моя слабость».
– Итак… куда нам? – Корни дотронулся до ее плеча.
Кайя проверила номер, записанный на тыльной стороне ладони, и указала на жилой комплекс. Квартира, которую здесь снимала ее мама, стоила вдвое дороже их старой комнатушки в Филадельфии. Эллен пообещала ездить на работу из Нью-Джерси, но выдержать смогла лишь до первой серьезной ссоры с бабушкой. Как всегда. Но на этот раз Кайя с ней не поехала.
Они с Корни поднялись по ступеням к двери в комплекс и нажали кнопку домофона. В динамике зажужжало, и Кайя толкнула дверь, проходя внутрь. Корни последовал за ней.
Как и все другие двери на восемнадцатом этаже, дверь квартиры мамы была обита грязной фанерой под клен. Позолоченная пластиковая девятка висела прямо под глазком. Когда Кайя постучала, номер закачался на единственном гвозде.
Дверь открыла Эллен. Ее волосы и тонкие брови были выкрашены в красновато-рыжий цвет, а лицо сияло чистотой и свежестью. На ней были черный джемпер плотной вязки и темные джинсы.
– Детка! – Эллен крепко обняла Кайю, раскачиваясь с ней из стороны в сторону, как номер на двери. – Я так по тебе скучала!
– Я тоже очень соскучилась, – ответила Кайя, крепко прижимаясь к ее плечу. Было странно, непростительно хорошо. Интересно, что бы сделала Эллен, если бы узнала, что ее дочь не человек? Закричала бы, конечно. Больше в голову ничего не приходило.
Лишь через пару секунд Эллен взглянула через плечо дочери.
– О, и Корнелиус с тобой. Спасибо, что привез ее. Проходи. Пиво будешь?
– Нет, спасибо, миссис Фирч, – сказал Корни. Он нес свою спортивную сумку и мешок для мусора Кайи, в который она сложила свои вещи.
Квартирка была маленькой, с белыми стенами. Большую часть комнаты занимала королевских размеров кровать, она стояла вплотную к окну и была покрыта пледом. Рядом на стуле сидел незнакомый Кайе мужчина и настраивал бас-гитару.
– Это Трент, – представила его Эллен.
Мужчина поднялся, открыл футляр и аккуратно положил в него инструмент. Как раз во вкусе Эллен: длинные волосы, щетина на подбородке. Но кое-чем он отличался от всех предыдущих – легкой сединой в волосах.
– Мне пора. Увидимся в клубе. – Он взглянул на Корни и Кайю. – Приятно познакомиться.
Присев на край кухонного стола, Эллен взяла сигарету с тарелки. Свитер соскользнул с одного плеча. Кайя смотрела на маму, ловя себя на том, что ищет хоть какое-то сходство с ее настоящей дочерью. С девочкой, которую она видела при Благом дворе, с той, чью жизнь Кайя украла. Но все, что Кайя видела в мамином лице, было сходство с ее собственным человеческим обликом, который она создавала своими чарами.
Трент, махнув на прощание, вместе со своей гитарой исчез в коридоре. Люти успела воспользоваться моментом: вспорхнула из-за плеча Кайи и юркнула на холодильник. Кайя заметила, как та спряталась за пустой вазой внутри чего-то, что напоминало картонную коробку для еды навынос.
– Знаешь, чего тебе не хватает? – спросила Эллен у Корни, взяв стоящую рядом полупустую банку пива, и сделала большой глоток.
– Смысла жизни? Самоуважения? Пони? – с усмешкой пожал плечами он.
– Нормальной стрижки. Хочешь, устрою? Я всегда стригла Кайю в детстве. – Она спрыгнула со стола и направилась в ванную. – Кажется, у меня где-то даже завалялись ножницы.
– Корни, не поддавайся. – Громко, чтобы мама точно слышала, предупредила Кайя. – Мам, хватит издеваться над Корни!
– Я что, так плохо выгляжу? – спросил Корни. – Одежда и вообще… плохо, да? – Было что-то в том, как он с сомнением спрашивал, что придавало вопросу вес.
Кайя искоса взглянула на него и усмехнулась:
– Ты выглядишь собой.
– И что это значит?
Кайя указала на камуфляжные штаны – их она первыми откопала в куче мятой одежды на полу – и футболку, которую даже не переодела после сна. Ботинки она так и не удосужилась зашнуровать.
– Посмотри, что на мне. Одежда не имеет значения.
– Значит, я выгляжу ужасно, да?
Кайя склонила голову набок и присмотрелась к нему. Его кожа очистилась от прыщей, из-за которых он страдал во времена работы на заправке, словно их никогда и не было. И теперь казалось, что Корни всегда был весьма симпатичным.
– Знаешь, никто в здравом уме не выберет такую стрижку, как у тебя, если, конечно, не пытается показать всему миру средний палец.
Корни неуверенно поднял руку к волосам.
– А эти твои рыжие и коричневые синтетические рубашки с огромными воротниками…
– Их мама вечно покупает на блошином рынке.
Из груды одежды, наваленной у кровати, Кайя вытащила косметичку мамы и достала оттуда черную блестящую подводку для глаз.
– Но мне кажется, без них ты бы не был собой.
– Ладно, ладно, я понял… А что, если я больше не хочу выглядеть «собой»?
Кайя на мгновение замерла, прекращая подводить глаза. В его голосе звучала болезненная тоска, которая заставила ее почувствовать беспокойство. Интересно, что бы Корни делал, если бы получил силу фейри? Задумывался ли он об этом?
Эллен вышла из ванной с расческой, ножницами, машинкой для стрижки и упаковкой краски для волос.
– Может, перекрасим тебе волосы? Я тут нашла краску Роберта. Он ее прикупил, а потом передумал и решил обесцветиться. Тебе пойдет черный.
– А кто такой Роберт? – спросила Кайя.
Корни взглянул на свое отражение в заляпанной жиром дверце микроволновки. Повернулся одним боком, другим…
– Пожалуй, хуже точно не станет.
Эллен выпустила тонкую струйку дыма, стряхнула пепел и снова поднесла сигарету к губам.
– Ладно, садись.
Корни неловко опустился на стул. Кайя забралась на столешницу, решив допить пиво, которое оставила мама. Эллен протянула ей шнур машинки для стрижки волос.
– Милая, подключи-ка ее! – попросила она. Накинув на плечи Корни испачканное краской полотенце, Эллен принялась за стрижку. Машинка зажужжала, касаясь затылка. – Да, уже лучше.
– Эй, мамуль, – сказала Кайя, – можно тебя кое о чем спросить?
– И вопрос будет явно о чем-то нехорошем, – усмехнулась мать.
– С чего ты так решила?
– Ну, обычно ты не называешь меня мамулей, – Эллен бросила машинку для стрижки, глубоко затянулась и принялась укорачивать волосы на макушке Корни маникюрными ножничками. – Конечно, можно. Детка, ты можешь спрашивать меня о чем угодно.
Сигаретный дым жег Кайе глаза.
– Ты никогда не задумывалась: а вдруг я не твоя дочка? Вдруг меня подменили в роддоме?
Стоило словам сорваться с губ, и Кайя невольно вскинула руку, согнув пальцы, словно собиралась поймать фразу в воздухе, не позволяя долететь до чужих ушей.
– Ух ты, странный вопрос.
Кайя ничего не сказала. Просто ждала, неуверенная, что сможет выдавить из себя хоть слово.
– Забавно. На самом деле, как-то раз я действительно задумалась. – Пробегая пальцами по волосам Корни, Эллен отыскала пару неровных прядок и подрезала их. – Господи, тебе тогда еще двух не исполнилось. Мы приехали к бабушке, и я положила на стул стопку книг, чтобы ты могла нормально сидеть за столом. Это было небезопасно, но и я тогда не отличалась особым умом. В общем, я ненадолго вышла на кухню, а когда вернулась, ты лежала на полу, книги разлетелись по всей гостиной… Да, ты упала, а я определенно была ужасной матерью. Но дело в том, что ты не плакала. Ты держала в руках открытую книгу и, клянусь, читала ее! Это было ясно, как божий день. И я вдруг подумала: «Мой ребенок – гений!» А потом пришла странная мысль: «Это не мой ребенок».
– Да уж, – отозвалась Кайя.
– И ты всегда была такой честной… совсем как я в детстве. Конечно, ты многое утаивала, но никогда не стала бы откровенно лгать.
«Да вся моя жизнь – ложь!»
Какое облегчение, что это можно было не произносить вслух. Просто промолчать, позволив мгновениям пролетать мимо, пока разговор не повернет в другое русло, сковывающий ее ужас рассеется, а сердце, перешедшее на бешеный галоп, успокоится.
– Так ты представляла, будто тебя тайно подменили? – спросила мама.
Кайя застыла. Эллен замешивала металлической ложкой черную краску в треснувшей миске для хлопьев.
– А я в детстве притворялась, будто на самом деле отбилась от цирка. И когда-нибудь глотатели огня, жонглеры и канатоходцы вернутся за мной и заберут с собой. Я буду жить в доме на колесах и предсказывать людям судьбу.
– Если бы ты не была моей мамой, кто бы делал из моих друзей таких красавчиков? – уже произнося эти слова, Кайя поняла, какая она трусиха. Нет, она была скорее не трусливой, а жадной. Кукушонок, который не желает расставаться с уютным украденным гнездом.
Удивительно, какой жуткой лгуньей она могла быть, при этом не обманывая напрямую.
Корни поднял руку и прикоснулся к непривычно колючему ежику коротких волос.
– А я раньше любил делать вид, будто я из другого измерения. Ну, как Спок[4] с эспаньолкой, который прибыл из параллельной вселенной. И я представлял, что в том измерении моя мама на самом деле королева огромной империи или волшебница в изгнании, или еще кто могущественный. Минус был всего один: у нее, вероятно, тоже росла эспаньолка.