Был май – время белых ночей, но за окнами сгустился сумрак. Даже солнце сделалось тусклым. Мелькали скрюченные деревья, но рассмотреть их из-за скорости не удавалось. Несколько раз пересекли пустынное шоссе.
МГБ-шники скучающе поглядывали в окно. Хотя заговаривать с ними не хотелось, Варламов все-таки спросил:
– А как здесь проложили дорогу? Допустим, блоки с рельсами можно опускать с вертолета, но опоры ведь надо монтировать на земле. Роботов применяли?
Тип с белесыми глазами неприятно хохотнул:
– На исправительные работы направляли врагов нации и Президента. Если выполнят норму, спускали жратвы и водки вволю. Недовыполнят – урезанный паек. А кто не хотел работать, сжигали с вертолетов напалмом. Ударная стройка получилась, за пятилетку опоры поставили. Рельсы в самом деле монтировали с вертолетов.
Варламова передернуло, про такое не слышал. Может, отец что-то и знал, но на эту тему не говорил. Немалая получалась цена за восстановление державы.
Слегка покачивало вверх и вниз, монотонно свистел ветер, и Варламов стал задремывать. Сказывалось недосыпание из-за морской болезни. МГБ-шник в упор смотрел на него глазами дохлой рыбы, забытой на берегу…
Он был признан врагом нации и Президента, и осужден на каторжные работы. Все лето, исходя потом под защитным комбинезоном, он с другими осужденными бурил скважины, закреплял в них сваи, опускаемые с вертолетов, а потом заливал бетоном. Их бригаде приказали поставить двадцать опор с интервалом 50 метров под один путь, и столько же опор под другой. Рельсы будут монтировать на следующий год, когда опоры выстоятся за зиму. После выполнения плана обещали эвакуировать и скостить оставшийся срок вдвое.
Под конец смены Варламов страшно устал. Болели плечи, а дужка ведра, наполненного бетоном, выскальзывала из пальцев. От укусов мошкары, проникшей под комбинезон, горело все тело. Шатаясь, он протащил ведро с десяток метров от бетономешалки и вылил в опалубку с другой стороны опоры. Сашка, бывший учитель физики, «штыковал» бетон – то есть протыкал стальным прутом, а потом раскачивал его, чтобы не осталось каверн. Еще несколько человек копошилось у соседней опоры, а другие зэки таскали щебень и песок к бетономешалке. Ею заведовал бригадир Михалыч, хмурый мужик с техническим образованием. Михалыча обещали освободить вчистую.
Прозвенел гонг. Сашка со стоном выпрямился и стал разминать поясницу. Туфта не проходила, в конце каждой смены Михалыч проверял плотность бетона специальным устройством. Если стрелка отклонялась за красную черту, прихлебатели бригадира били по морде и заставляли трамбовать вручную, пока бетон еще не застыл.
Михалыч подошел с прибором.
– Сторонись, доходяги! – глухо раздалось из-под маски.
Он обошел опалубку, держа коробочку прибора над бетоном и наблюдая за стрелкой. Сашка описывал принцип его действия, но Варламов от усталости плохо понял.
– Вроде нормально. Идите жрать.
Меся грязь, они побрели к вагончику столовой, а навстречу им тащились зэки из второй смены. Было время белых ночей, так что работали круглые сутки по двенадцать часов. Повезло, что Михалыч сначала подошел к ним: не придется ждать в очереди. Сняли тяжелые комбинезоны в прихожей, вымыли руки. Хорошо бы и тело, оно отчаянно зудело – то ли от пота, то ли излучение Зоны все же пробивалось сквозь комбинезоны. Хотя вроде бы специальное металлическое напыление…
На кухне работали две девушки, Нюра и Светлана. За что попали на каторгу, не говорили. Может, как родственницы врагов нации. Двигались как сомнамбулы, лица помятые, под глазами темные круги. Понятно, почему: с утра надо готовить, а ночью вторая смена – тянулись мужики из спального вагончика. За девицами выстраивалась очередь, места в ней разыгрывали в карты, и только Михалыч с прихвостнями проходили без очереди.
Света наложила Варламову полную миску лапши с тушенкой и подмигнула.
– Зашел бы ночкой. А то эвакуируют, а в обычном лагере баб не будет.
Но Варламов стеснялся, да и ночью спал без задних ног.
– Устаю я, Светочка, – пробормотал он и направился в угол. Там на ящиках сидел монах в черном одеянии, выдавая водку и курево. Ляпнул про Президента, что тот «бич Божий», вот и попал сюда. Но раздачу водки доверяли только ему.
– Мне двести грамм, – сказал Варламов.
– Примите, во имя Господа, – ответил тот.
Варламов поставил миску и стакан на стол, сразу выпил половину и принялся за лапшу. Кормили сносно. В голове слегка зашумело, тело начало расслабляться. Варламов не курил, но без водки выжить здесь было трудно. Он допил оставшееся, и жизнь показалась сносной.
Вагончик наполнялся народом и табачным дымом, курили безбожно. Варламов запил лапшу компотом и вышел с Сашкой на улицу. Перед этим тщательно застегнул комбинезон и надел маску. Сашка только накинул куртку.
– Зря, – проворчал Варламов. – Схватишь лишнюю дозу.
– А, – отмахнулся Сашка. – Есть у меня сомнения насчет этих комбинезонов. Посмотри на Михалыча.
Тот видно распределил вторую смену по местам и, подходя к столовой, загодя стянул маску. Лицо землистое, одышка. Немудрено, ночью и днем на ногах.
– Видел, какое у него лицо, – прошептал Сашка, когда Михалыч зашел в вагончик. – Такое бывает в начальной стадии черной немочи. Ни черта комбинезон не спасает, туфта одна. Нас и подгоняют, чтоб доделали опоры, пока не сдохнем.
– Ну… – неуверенно начал Варламов. Стало зябко, самому приходили в голову такие мысли. – А что делать?
Сашка заковылял к спальному вагончику и сел на скамейку.
– Бежать, – прошептал он, дождавшись Варламова. – Помнишь, я пропадал целый день.
Было дело. Сашка вернулся к вечеру и его здорово избили, потому что норму за него пришлось выполнять другим.
– Там выше по речке есть заброшенный поселок. И, по-моему, в нем кто-то живет.
– А какой смысл бежать? – горько спросил Варламов. – Все равно сдохнешь.
– Ну, некоторые выживают… – загадочно сказал Сашка.
Но Варламова неудержимо клонило в сон. Сказывались тяжелая смена и выпитая водка.
– Ладно, я на боковую, – сказал он.
В вагончике было тесно. Варламов забрался на свой второй ярус, натянул вонючее одеяло на голову и сразу погрузился в сон. Снилось что-то несуразное: он почему-то в Америке, в руках снова лопата, но кидает не землю, а снег возле какого-то дома с верандой…
Проснулся от ударов гонга. Пора вставать, завтракать и опять на смену. Варламов потянулся и застонал от боли в суставах.
На завтрак опять была лапша. Света слабо улыбнулась Варламову.
Побрели к опорам – в вечном сумраке Зоны, под моросящим дождем. Отработавшие зэки не торопились к столовой, собравшись в кучу. Михалыч повернулся к подошедшим:
– Кажись, всё. Курите, а я схожу к соседям, спрошу, как у них.
Он потащился через болото к опорам, которые уже давно поставила другая бригада. Сами работяги туда не ходили – хорошо, если оставались силы на баб.
Варламов топтался на месте в тупом недоумении: неужели работе конец и не сегодня-завтра их эвакуируют? Сашка толкнул в бок:
– Пошли, посидим.
Другие зэки потянулись к столовке, там можно покурить в тепле, сыграть в карты. Варламов и Сашка присели на скамейке у вагончика: сыро, но никто не мешает.
Сашка постучал по стене вагончика.
– Дерево, – сообщил он. – Многослойная фанера, а внутри утеплитель. Здорово будет гореть, если что.
– Здесь запрещено курить, – вяло сказал Варламов. – Михалыч голову оторвет. В столовке пожалуйста, она из алюминия.
– Я не об этом. – Сашка покосился направо, где виднелись опоры, поставленные до них, еще в прошлом году. – Помнишь, там были следы пожара.
– Ну да. Нам объяснили, что лес вокруг трассы регулярно выжигают. Для дезинфекции и от всяких тварей.
– Ага, – вздохнул Сашка. – Что-то предчувствие у меня нехорошее…
Они посидели еще, дождик закончился, меж хмурых облаков проглянуло тусклое солнце. На болоте показалась неуклюжая фигура Михалыча.
– Пошли, – Сашка встал. – Послушаем, что скажет.
Народ высыпал из столовки. В неуклюжих комбинезонах, со стеклянными глазами масок, люди казались толпой инопланетян.
– Вот что, мужики, – глухо донеслось из-под маски Михалыча. – Соседи к вечеру кончат. Они медленнее, потому что одного медведь задрал. Перед ними тоже закончили. А к нам я инспекцию вызвал. Если все в порядке, назавтра общая эвакуация.
Вертолет прилетел после обеда. Распогодилось, и ядовитый зеленый блеск пролился на листву деревьев. Внизу по-прежнему царил сумрак. В небе появилась черная муха, выросла и уродливой стрекозой повисла над просекой. Инспектор спустился по лесенке, следом опустили ящик с инструментами. Зэки столпились у спального вагончика, подходить ближе Михалыч запретил.
– Смотри, – прошептал Сашка на ухо Варламову. – Комбинезон как у нас, но по нему словно перетекает свет. У наших такого эффекта нет.
Действительно, по одеянию инспектора струилось слабое сияние.
– Это от солнца, наверное, – предположил Варламов.
Сашка фыркнул.
Инспектор проверил лазером высоту и вертикальность опор, потом замерил плотность бетона в каждом фундаменте. Зэки чесались через комбинезоны и привычно курили, хотя назойливую мошку сдуло ветром от винтов. Наконец инспектор сложил инструмент обратно и, не говоря ни слова, махнул рукой. Сначала подняли ящик, потом его самого. Вертолет проплыл над соседним участком и завис над следующим.
Варламов сначала считал, сколько раз он зависнет, потом бросил: стало далековато. Но не меньше десятка раз, так что трасса удлинилась километров на десять.
Наконец вертолет улетел, а небо начало хмуриться. Повезло, иначе ждали бы хорошей погоды для инспекции. Было непривычно, что не надо работать – безделье казалось блаженством. Михалыч переговорил по рации в своем закутке и сказал, что если будет погода, завтра проверят соседский участок, а потом пришлют вертолеты для эвакуации.
Это казалось чудом: наконец-то оставят давящий сумрак Зоны, смогут помыться. Их ждала уже не каторга, а обычный трудовой лагерь.
Вечером облака немного разошлись, и над черным лесом протянулась кровавая негаснущая полоса заката. Сон не шел, вспоминалась лукавая улыбка Светланы. Наконец Варламов не выдержал, слез с койки и пробрался к выходу. Вокруг храпели: монаху приказали выдать двойную порцию водки, так что у столовки никого не оказалось.
Дверь сзади вагончика легко открылась, по сторонам прохода были фанерные перегородки. Из-за левой двери слышалась возня и вздохи. Варламов знал, что Светин закуток справа. С замиранием сердца он постучал, а потом вошел.
– Кто там? – тихо спросила Света.
– Это я, Евгений.
– Пришел-таки. Ну, раздевайся. Слюбимся напоследок. А то надоели эти козлы.
У Варламова бывал секс: пару раз после школьных вечеринок, но всё наспех. Дальше отношения не складывались, приводить девушку было некуда, сам жил на птичьих правах.
Теперь он лег в узкую койку, с наслаждением ощутив горячее женское тело своим. Лежать рядом было тесно, и Светлана сначала крепко поцеловала его в губы, а потом потянула на себя. Маленькие груди под скомканной ночной рубашкой, жесткие ребра, восхитительное скольжение в жаркую глубину… Светины пальцы впились в ягодицы, толкая в себя, и Варламова даже подбросило от сладостной судороги оргазма.
– Миленький, – прошептала Светлана, – как приятно было с тобой. Не забывай меня, ладно?
– Ладно, – пробормотал Варламов. Его переполняли блаженство и горечь одновременно.
Они лежали в обнимку, потом в дверь заскреблись, и Света с вздохом выпустила Варламова.
– Не дадут полежать, сволочи. Ну, иди. Все равно не будет покоя, после водки на подвиги потянуло.
Поцеловала на прощание, и Варламов ушел.
Хорошо бы погода испортилась, еще раз удастся навестить Светлану. Но солнце поднялось над лесом как багровый шар, и после завтрака, когда Варламов успел лишь пожать ладошку девушки, прилетел вертолет с инспектором. Повисел над соседним участком и отбыл.
– Всё! – объявил Михалыч. – Готовимся к эвакуации. Когда прилетят вертолеты, все в вагончик. Выходить будете по одному, начиная с первого номера. С собой ничего не брать.
Так что собирать было нечего, и зэки разбрелись по лагерю. Сашка поманил Варламова, глаза даже под стеклами маски лихорадочно блестели.
– Я ухожу! – объявил он. – Как сказали, что всем в вагончик, все стало ясно.
– А что? – тупо спросил Варламов.
– Не будет никакой эвакуации. Нас просто сожгут. Помнишь пожарище на месте, откуда начали? Это не лес жгли.
– Не верю, – сказал Варламов. Но в голове мучительно заныло, слишком часто Сашка оказывался прав. Например, когда белка подбежала к Варламову и забавно вытянула лапки, прося еды. Тот присел на корточки, доставая сухарь, а Сашка сапогом отшвырнул белку в сторону. Та все равно не испугалась, и тогда Сашка зажал ее двумя ветками и бросил в решетчатый ларь из-под комбинезонов. На следующий день белка почернела, стала дико верещать, вцепилась зубами в решетку, да так и сдохла с пеной изо рта.
– Укусила бы, и с тобой то же было, – сказал приятель. Все-таки образование – великая вещь.
Сашка оглянулся на зэков: – Не пойдешь, уйду один.
Варламов тоскливо поглядел на столовую, предупредить бы Светлану…
– Вот и удобный момент, – прошептал Сашка. – Михалыча не видно, а другие высматривают вертолеты.
Действительно, издалека послышалось жужжание.
Сашка повернулся и не спеша пошел к лесу, словно решил справить нужду на природе, а не в вонючем сортире. Варламов помялся и двинул следом. У самого леса Сашка пригнулся и побежал. Варламов тоже, ругая себя за податливость. Ведь это верная смерть!
Пробежали через лесок, к счастью редкий и удалось избегать ядовитых шипов. Потом через болотце, усыпанное тошнотворно розовой морошкой – от одной ягоды человек умирал в луже собственной блевотины. Сзади послышались крики. Начался подъем на каменистый холм.
– Прячемся! – выдохнул Сашка. – На открытом месте нас заметят.
Беглецы нырнули в расщелину скалы и спрятались за камни так, чтобы видеть покинутый лагерь. Двое зэков, что бросились за ними, возвращались к вагончику. У него суетился Михалыч, скорее всего, изрыгая отборный мат. Вертолеты были уже близко.
Михалыч затолкал последнего зэка в вагончик и остался у двери, подняв шест с белой тряпкой. Вертолеты начали расходиться.
– Это не транспортные! – закричал Сашка. Все равно в громовом рокоте вертолетных винтов никто не услышит. – Смотри!
Действительно, вертолеты не походили на древний Ми-8, который доставил их сюда. Черные и уродливые, с какими-то бочками под короткими крылышками, они хищно опустили носы. Один нацелился на их лагерь, а другие растянулись дальше вдоль трассы. От первого отделилась бочка и стала падать прямо на вагончики.
– А-ах! – вырвалось у Сашки.
Бочка ударилась о землю рядом с Михалычем, из нее хлестнул огонь, и сразу не стало видно ни бригадира, ни вагончика – только красное рвущееся вверх пламя. Беглецов обдало волной раскаленного воздуха. Столовка была чуть дальше, но и ее охватил огонь. Из двери кто-то выскочил, и фигурка мгновенно вспыхнула факелом. Она задергалась и упала.
– Светлана! – закричал Варламов.
Он вскочил, но Сашка с силой дернул его за ногу. Варламов упал, ударившись головой о камень. Все поплыло перед глазами, словно во сне видел пылающие вагончики, а дальше вдоль трассы всплывали такие же огненные клубы. Издалека прозвучал Сашкин голос:
– А не зря поставили вагончики подальше от опор. Чтобы пламя опалубку не повредило.
Даже сумрак Зоны поредел от яростного света пожара, но Варламову было все равно. «Свет – Светлана, свет – Светлана…», – снова и снова повторялось в голове.
Одуряющее запахло жареной свининой, как-то в день рождения Президента им приготовили свиное жаркое. Откуда здесь свинина? Рядом послышались странные звуки – это рвало Сашку.
– Не могу больше! – прохрипел он. Встал и, покачиваясь, двинулся по склону, подальше от жара и тошнотворного запаха. Варламов вяло глядел вслед.