— Может, вы тогда к Бастинде в гости сходите, водой её обольёте? Мигуны на неё жалуются уже который год. Говорят, она настолько обленилась, что даже умываться перестала. И зубы не чистит. Позор на всю Волшебную страну!
— Я умываюсь, — возразила дочка сонным голоском. — И зубы я чищу.
— Ну, конечно. Я знаю. Ты же у меня не похожа на эту противную Бастинду.
— А что там дальше было? Элли вернулась домой?
— Знаешь, у этой сказки на редкость счастливый конец. Элли домой не вернулась. И это очень хорошо. Потому что в Канзасе ленивые девочки совершенно никому не нужны.
— А как же волшебные башмачки?
— Да вот так! Элли стукнула каблучками и сказала: «Несите меня домой, к папе и маме!»
А башмачки сказали в ответ:
— Делать нам больше нечего! Канзас — это так далеко! Нам лень.
Тут и сказке конец. Ну, всё, спи, солнышко. Спокойной ночи.
Параллель с бюрократическим уклоном
— Паспорт, — скучным голосом потребовал чиновник, сидящий за столом прямо напротив зеркала. Табличка на столе гласила: «Отдел по учёту прибытия и убытия незапланированных посетителей из смежных реальностей».
— А может быть, я для начала оденусь? — спросил я не слишком вежливо. Я стоял перед ним в одних трусах, а вся моя одежда аккуратной стопкой лежала на полу.
— А документики у вас на это соответствующие имеются? — сурово вопросил чиновник.
— Какие документики?
— Удостоверяющие, что эта одежда принадлежит именно вам.
— Нет, — обозлился я. — У меня только техталон есть. На трусы.
Чиновник весело захохотал:
— Один ноль в вашу пользу. Одевайтесь, конечно. Я просто пошутил. Уж больно у вас выражение лица было… заманчивое.
— Ну и шутки у вас, — проворчал я, торопливо натягивая джинсы. — А что, разве в вашей параллели, эта квартира отдана под офис?
— Мы предпочитаем говорить не параллель, а реальность. И не офис, а учреждение. А вообще — да. Здесь уже давно не живут. Но вы не надейтесь, что так легко отделаетесь. Анкету заполнить всё равно придётся.
— Я даже не спрашиваю, зачем, — заметил я, присаживаясь на не слишком мягкий стул.
Чиновник улыбнулся:
— Ну и напрасно. Без этой анкеты уйти отсюда вы не сможете. Приступим?
Я оглянулся. В центре зеркала красовалась большая сургучная печать с витыми шнурами.
— Валяйте, — вынужден был согласиться я.
— ФИО, год рождения, место постоянного проживания, национальность?..
В общем, вопросы были стандартные. За исключением, разве что вопроса о самоназвании нашей реальности. Признаюсь, он поставил меня в тупик. Чиновник терпеливо ждал.
— А как вы называете свою? — поинтересовался я.
— Наша реальность, — улыбнулся чиновник.
— И мы свою так же.
— Тогда прочерк.
— Безымянная реальность. Хорошо. На чём попались?
— Э-э-э… На сказке про Изумрудный город.
— Автор?
— Баум. То есть, Волков. Сначала Баум, а потом Волков.
— Украл?
— Переписал.
— У вас это так называется?
Я пожал плечами:
— Ну-у, талантливо переписал. Читать интересно.
— У нас остаться не планируете? — он посмотрел мне в глаза.
— Вообще-то, нет. А что — разве можно?
— Нельзя, — усмехнулся он. — Но некоторые пытались.
— Если в вашей реальности все чиновники такие, как вы, я их понимаю.
— Вы мне льстите. Но всё равно, спасибо.
В комнату впорхнула хорошенькая секретарша, водрузила на стол несколько книг, мило мне улыбнулась и ушла.
Чиновник протянул мне одну из книг:
— Вот ваш пропуск. Оказывается, у нас эту сказку тоже знают.
Я опустил взгляд: «Пособие для начинающих ревизоров. Порядок учёта мёртвых душ». Александр Сергеевич Гоголь.
— Ох, прошу прощения, — спохватился чиновник. — Это не для вас. Вот эту возьмите.
«Инспектор Великий и Ужасный», — значилось на обложке. — Автор — некий Лукин А.Ю.
Рассказик был короткий. Но забавный. Главное, не было в нём ни урагана, ни жёлтых кирпичей.
«В назначенное время на площади собралось почти всё население Изумрудного города. На почётном месте стоял сам правитель — Страшила трижды премудрый, в новеньком с иголочки кафтане и великолепной тростью в руке. Справа от него сверкал бородой Дин Гиор, слева замер Фарамант. Ворона Кагги-Карр важно сидела на плече правителя, то и дело что-то накаркивая ему в ухо. Бывший генерал Лан Пирот, слегка пританцовывая, возглавлял почётный караул из сияющих свежей краской дуболомов. Дуболомы держали наготове литавры и барабаны.
Все стояли и смотрели в небо.
— Летит! Летит! — закричали с крыш вездесущие мальчишки.
Кагги-Карр, пользуясь тем, что только у неё имелись крылья, поднялась в воздух и подтвердила сверху:
— Вер-р-рно! Уже пр-риближается!
Большой воздушный шар величественно проплыл над крышами города, над шпилями дворца и стал опускаться на площадь. Грянула музыка, толпа радостно зашумела, раздались крики: «Великий Гудвин вернулся!», «Слава Гудвину!», «Ура, Великому и Ужасному!»
Но когда шар опустился, и его надёжно привязали канатами к специальным столбикам, из корзины важно выбрался никому не знакомый человечек в строгом чёрном костюме и с толстой книгой в руках.
Инспектор из внешнего мира изволил прибыть в Изумрудный город с официальным рабочим визитом.
Горожане, осознав ошибку, притихли. Страшила важно выступил вперёд:
— Господин инспектор! Мы рады приветствовать Вас в Изумрудном городе!
Инспектор скованно кивнул, затем слегка поклонился. Заметно было, что он не очень хорошо понимает, как ему следует вести себя с такой важной особой.
Фарамант уже протягивал ему зелёные очки.
— Это зачем? — удивлённо спросил инспектор.
— Таковы правила, — твёрдо заявил Фарамант. — В Изумрудном городе все должны ходить в таких очках.
— Правила — это хорошо, — кивнул инспектор. — Это я одобряю.
Он повертел очки в руках, затем неловко водрузил себе на нос, негромко заметив при этом: «А номерка-то инвентарного нет-с. Непорядок. Так и отметим». И быстренько записал что-то в своём гроссбухе.
Торжественный обед, устроенный в честь прибытия столь важного гостя, прошёл в дружественной обстановке, слегка омрачённой тем, что сам виновник торжества вёл себя весьма сдержанно, ел мало, почти ни с кем не разговаривал и вообще держался так, словно был со всех сторон окружён врагами. Лишь под конец обеда он наклонился к Фараманту и спросил его вполголоса:
— Скажите, милейший, а вы уверены, что с вашим правителем всё в порядке?
— О, не беспокойтесь, господин инспектор, — с готовностью повернулся к нему страж ворот. — Солому, которой он набит, просушили в прошедшую пятницу, а мозги заменили не далее, как вчера. Так что — да, с ним всё в порядке.
После такого обстоятельного ответа инспектор впал в непонятное оцепенение, долго что-то обдумывал, а затем сделал очередную запись в книге, с которой не расставался даже за столом.
На следующий день жизнь в Изумрудном городе покатилась по наезженной колее… Но так представлялось только на первый взгляд. И поняли это далеко не все и далеко не сразу. Инспектор развил бурную инспекторскую деятельность. Казалось, он присутствовал одновременно сразу в нескольких местах. Его видели в тронном зале в то самое время, когда он осматривал дворцовую кухню. Он расспрашивал о чём-то длиннобородого солдата в тот же самый час, когда он обходил по периметру городские стены. Некоторым придворным даже показалось, что они наблюдали в одном месте сразу трёх инспекторов, оживлённо обменивающихся друг с другом результатами проверки.
Вскоре очень многие почувствовали надвигающуюся беду, но было уже поздно. Ознакомившись с обстановкой, так сказать, в целом, инспектор принялся за частности.
Первой пострадавшей оказалась мудрая ворона Кагги-Карр. И это было не удивительно, ведь она посчитала своим долгом сопровождать инспектора в его экскурсии по городу и дворцу. На этот раз мудрости ей явно не хватило.
Инспектор ни разу не обратился к ней за советом, долго терпел её назойливое присутствие, лишь недовольно морщился, когда она попадалась ему на глаза, и наконец спросил у первого подвернувшегося слуги:
— Почему это у вас животные во дворце находятся не в клетках, а летают, извините, где ни попадя?
Слуга остолбенел. Кагги-Карр несколько раз молча разинула клюв, затем возмущённо каркнула:
— Неслыханная бестактность! Пер-р-рвого министра — в клетку?!
— Она у вас ещё и говорящая, — хмыкнул инспектор. — Тем более запирать нужно. А то ведь улетит.
Затем пришла очередь Дина Гиора.
— Вы, уважаемый, как я понимаю, возглавляете местные вооружённые силы? — поинтересовался инспектор.
— Так точно, — отчеканил длиннобородый солдат. — Возглавляю.
— Где приказ о вашем назначении?
— Что?.. — удивился Дин Гиор, никак не ожидавший такого подвоха. — Какой приказ?
— Так и запишем, — пробормотал инспектор. — Приказа нет. Самовыдвиженец. Ладно. Если вас не затруднит, не могли бы вы предоставить мне для ознакомления все имеющиеся в наличии служебные документы?
— Э-э-э… Документы? — побледнел Дин Гиор.
— Да-да, именно. Устав внутренней службы, устав караульной службы, дисциплинарный устав, строевой, полевой… Что — и этого нет? Да у вас, как я посмотрю, в армии полный бардак! — Инспектор мелкими шажками повёл наступление на совершенно растерявшегося солдата. — Где охраняемая оружейная комната? Где журналы выдачи и возврата холодного оружия? Где личные дела военнообязанных граждан? Где стенд с приказами? Где секретная часть? Где список личного состава, в конце концов?
— Какой список, помилуйте? — взмолился Дин Гиор. — Вся наша армия — это я!
— Не удивительно, — сказал инспектор. — От такого главнокомандующего любая армия разбежится.
Он небрежно ткнул пальцем в висящие на груди Дина Гиора ордена:
— Эти медальки, надеюсь, вы не сами себе присвоили? Приказы о награждении имеются?
Инспектор отправился выискивать следующую жертву, а бедняга Дин Гиор, у которого после пережитого стресса вспотела даже борода, принялся срочно писать рапорт об отставке по причине полного служебного несоответствия занимаемой должности.
Очередным пострадавшим оказался повар Балуоль. Инспектор довёл его буквально до истерики требованиями предоставить медкнижки всех работников дворцовой кухни, санитарный журнал, подробное еженедельное меню, котировки на поставку продукции, отчёты о списании пищевых отходов, графики проведения дератизации, дезинфекции и дезинсекции… Когда он потребовал журнал проведения витаминизации третьих и сладких блюд, Балуоль потерял сознание. Инспектор удовлетворённо кивнул и сделал очередную запись в книге.
Фарамант отделался, можно сказать, лёгким испугом. Не обнаружив в привратной сторожке журнала учёта посетителей и ведомости выдачи очков, инспектор мягко попенял и прочёл весьма содержательную лекцию о пользе паспортно-визового режима и необходимости скорейшего оборудования контрольно-пропускного пункта с обязательной комнатой личного досмотра посетителей.
О чём инспектор беседовал с доктором Робилем, осталось тайной, но, вырвавшись из цепких инспекторских лап, доктор единовременно употребил весь имеющийся в наличии запас касторки и на целый день впал в болезненное состояние, внешне чрезвычайно похожее на кому.
Да что доктор, после общения с инспектором даже искушённые в интригах придворные все как один теряли ориентацию в пространстве и времени, полностью выпадали из реальности, а затем лихорадочно принимались искать хоть кого-то, кто знает, как пишутся рапорты, заявления, объяснительные, налоговые декларации и прошения об отставке. Дворец гудел, словно растревоженный улей. Тихая паника постепенно начала захватывать и городские кварталы.
Инспектор, между тем, не успокаивался и неотвратимо приближался к правителю.
И вот этот день настал. Уже предупреждённый об опасности, Страшила мужественно вжимался в спинку трона, глядя на подступающего к нему инспектора. Кагги-Карр благоразумно пряталась за шторами, Дин Гиор и Фарамант, оба бледные и дрожащие, сидели в приёмной тише воды ниже травы.
— Ваше Величество, — вкрадчиво начал инспектор. — Должен сказать, что я весьма разочарован полученными результатами. Многое я в жизни повидал, но такого, мягко говоря, безобразия мне ещё наблюдать не приходилось. У вас здесь плохо абсолютно ВСЁ! — и он выразительно потряс своим гроссбухом. — У меня просто нет слов! Так быть не должно! И я задал себе следующий вопрос: почему так получилось? Молчите? Тогда я отвечу сам. Рыба гниёт с головы!
— Не могу не согласиться с таким глу-бо-ко-мыс-лен-ным высказыванием, — промямлил Страшила. — Но скажите, что именно вам у нас не понравилось? До вашего прибытия мне казалось, что у нас всё хорошо.
— Очень верное слово «казалось», — покивал инспектор. — Вот, например… Когда предыдущий правитель, некий… м-м-м… Гудвин сдавал вам дела, принимали ли вы по описи и под расписку дворцовое и городское имущество?
— Нет, — признался Страшила.
— Нет, — грустно повторил инспектор. — Ставим прочерк. Подписывал ли некий Гудвин указ об отречении, и приводили ли вас после этого к присяге?
— Нет, — едва слышно прошелестел трижды премудрый.
— Опять прочерк. Имеются ли у вас диплом о высшем образовании? Диплом юриста, может быть? На худой конец, членская карточка тайного клуба президентов и королей? Нет? Ну и какой же вы после этого, извиняюсь, правитель?
Совершенно уничтоженный Страшила отрицательно мотал головой после каждого вопроса, а под конец даже попытался покинуть трон и уйти навсегда.
Но тут двери распахнулись, и в зал неожиданно ворвался слуга:
— Ваша Трижды Премудрость! Волшебный ящик заговорил!
— Не мешайте нам, милейший, — сказал, не оглядываясь, инспектор. — У нас важное совещание.
— Так я же и говорю! — воскликнул слуга. — Ящик господина инспектора требует. Срочно!
Инспектор переменился в лице и выскочил вслед за слугой.
Все присутствующие в зале молча переглянулись и, не сговариваясь, двинулись в том же направлении. Сердца у них сжимались в предчувствии ещё более грозных событий. Затаив дыхание, они замерли у закрытой двери:
— Мистер Джонсон, прошло уже целых три дня, как вы отбыли в командировку, а я всё ещё не вижу отчёта о результатах проверки!.. — недовольно выговаривал незнакомый и очень сердитый голос. — Как это прикажете понимать? Вновь принялись за старое?
— Э-э-э… М-м-м…
— Молчать! Вы, смею вам напомнить, всего лишь инспектор по пожарному надзору, а не налоговый агент и даже не федеральный ревизор!..
Столпившиеся за дверью соратники ошалело уставились друг на друга. Всего лишь пожарный инспектор?!!
Секунду спустя дверь слетела с петель. Инспектор Джонсон в мгновение ока был схвачен, повергнут на пол и связан. Трудно сказать, чей вклад в победу был более весом. Страшила и Кагги-Карр, Фарамант и Балуоль, Дин Гиор и доктор Робиль, — все приняли участи в молниеносном свержении ненавистного инспектора. Вихрем пронеслись они по залам и лестницам дворца, и слуги с готовностью распахивали перед ними двери. Отставший Руф Билан бежал позади всех и кровожадно кричал:
— Дайте его мне! Я загрызу его собственными руками!
Спелёнутого инспектора без малейшего почтения зашвырнули в корзину, отвязали причальные канаты — и весь город, как один человек, прослезился, когда шар стремительно вознёсся в вышину.
— Ур-р-ра!!! — пронеслось над Изумрудным городом. — Ур-р-ра!
Подоспевшие дуболомы дружно ударили в литавры и барабаны.
— Боже мой! — воскликнул Дин Гиор, глядя на исчезающий вдали шар. — С каким умилением теперь вспоминаю я Урфина Джюса! Как с ним всё было просто и понятно!
— Вы правы, мой друг, — согласился Фарамант. — Редкой душевной красоты человек.
Он подобрал валяющийся инспекторский гроссбух и раскрыл его на первой странице:
— Вы только послушайте, что этот пожарник про нас написал! Изумруды фальшивые — три тысячи восемьсот сорок пять штук. Изумруды настоящие — триста двадцать штук. Ворона говорящая — одна штука. Не имеющие художественной ценности деревянные манекены — тридцать штук. Палисандровый истукан — одна штука. Псевдоживой соломоамериканец — одна штука…
— Что ещё за соломоамериканец? — недоумённо вопросил Страшила. — Это где он у нас такое чудо выискал?
Кагги-Карр хрипло закашлялась и поскорее отвернулась, чтобы не выдать себя непочтительным смешком».
— Прочитали? — спросил чиновник, заметив, что я закрыл книгу. — Распишитесь в убытии.
Я расписался. Зеркало молчало. Чиновник тоже. Я некоторое время сверлил взглядом упрямое стекло, затем в недоумении повернулся к столу:
— Ну и?..
— А волшебное слово? — развёл руки чиновник.
— Извините, — смутился я. — Большое спасибо! Приятно было познакомиться.
— Всего хорошего, — сказал он.
Киберпараллель
Когда я пришёл в себя, перед глазами у меня всё плыло и двоилось. Рук и ног я не чувствовал, в груди разливался леденящий холод. И я ничего не помнил! Как тот несчастный лётчик.
— Он перезагрузился! — раздался рядом голос с металлическим оттенком. — Мы успели!
Я присмотрелся. Мой двойник, почему-то до жути похожий на вышедшего из жестокого боя Терминатора, склонился надо мной, сверкая алыми фотоэлементами глаз.
— Что со мной случилось? — поинтересовался я.
— Маленькая неприятность по нашей вине, — признался двойник. — Просто не были готовы к твоему прибытию.
— Мы восьмиядерное зеркало поставили, а синхронизировать не успели, — пояснил девичий голос, обладательница которого была вне поля моего зрения. — А тут вдруг вы оцифровались — и черепушкой в реал. Знатно вас приложило. Мы думали, всё — накрылся ваш процессор.
— И что? Надеюсь, жить я буду?
— А куда ты денешься? — ухмыльнулся двойник. — Мы ведь тут тоже не на коленке собранные. Переписали твою личность в резервный накопитель. Так что некоторое время ты проведёшь вне своего бесценного тела.
— А где оно? — в ужасе спросил я.
— Слева от тебя лежит.
Я скосил глаза влево и отчётливо услышал, как в голове зажужжали какие-то шестерёнки. Моё тело лежало рядом и не дышало.
— Да ты не волнуйся. Наши нанохирурги — лучшие в мире. Если, конечно, верить тому, что говорят наши нанохирурги. Через полчаса будешь, как новенький.
— Понятно, — простонал я. — Это будущее?
— Для кого как, — уклончиво ответил терминатор. — Кому, может, и будущее, а для нас — отстойное настоящее. Ну, здравствуй, копия.
— И вам того же по тому же месту, — отозвался я. — А почему отстойное?
— Приличной работы в виртуале нет, — начал перечислять двойник-терминатор. — Приходится по десятому разу одни и те же серверы хакать. Надоело до троянов! Мне манипуляторы обновить бы не помешало, да рубаксов на счету меньше, чем антивирус наплакал. Где их взять, одному Гейтсу известно. Жена мультисиликоновый… э-э-э… интерфейс в прошлом году поставила, проценты до сих пор выплатить не можем. Дочура любимая шарнирную смазку от Диора заказала, негодница, а сколько она стоит, посмотреть забыла. Я уже не говорю про квартплату и налог на 3DDD-недвижимость. Cкрипим из последних сил.
— Всё? — спросил я. Неприятности эти меня не слишком впечатлили. Везде одно и то же.
— Если бы, — печально сказал двойник. — Самое неприятное, дружище, я напоследок оставил. Кибердума вчера Путина на второй столетний срок выбрала.
— Мама дорогая! — простонал я. — Зачем вы мне это сказали?
— Вот-вот, — похлопал меня по плечу железной дланью двойник. — Ты-то в свою параллель вернёшься, а нам здесь жить.
— Что-то меня смутные сомнения терзают насчёт того, что я вернусь, — сказал я. — А вдруг ваше восьмиядерное не захочет меня пропускать.
— Да куда оно денется! — отмахнулся двойник. — Ты давай, кулером понапрасну не скрипи и дефрагментацию на полную врубай. У меня дочура на этих зеркалах Касперского съела, она тебя живо домой вернёт. А мне, извини, на службу пора. Если опоздаю, шеф меня на пиксели порвёт. Всего!
Его глаза медленно угасли, он дёрнулся, перестал гудеть и застыл посреди комнаты, как манекен. Вот так вот они тут, значит, на службу ходят.
— Ну что, — деловито сказала киберкопия моей дочки. — Приступим?
Выглядела она потрясающе. Одни волосы, упругими металлическими пружинками торчащие во все стороны, чего стоили. Кукольная мордашка была украшена всевозможными разъёмами, в глазах то и дело пробегали разноцветные строчки рекламных объявлений.
— Так, — пропела она, распутывая пучок проводов и подключая их к тому, что двойник назвал резервным накопителем, а я ощущал, как свою голову. — Сейчас мы ваш пароль в три счёта восстановим.
— Пароль простой, — сказал я. — «Волшебник изумрудного города».
— Такой короткий? — ужаснулась она. — Да его же любой недоумок взломает!
— Вся сказка, — пояснил я. — Причём, в любых вариациях, желательно с непредсказуемым сюжетом.
— Это сильно, — признала она. — Но вы не волнуйтесь, сервак у нас мощный. Только я вот что спросить хотела: где в вашем теле вход?
— Нету, — признался я.
— Как же вы тогда инфу загружаете?
— На слух.
Она вытаращила глаза и недоверчиво позвенела ресницами:
— Глючите!
— Мамой клянусь!
— Ну, я не знаю… Это же у вас там не жизнь, это же доисторический отстой какой-то! А я-то думаю, с какого перепугу дадди неандертальские присоски вам на лоб приклеил? Всё, процесс пошёл, счастливо оцифроваться! А мне пора, у меня лекция вот-вот начнётся.
И она тоже застыла бездушным манекеном, закатив невидящие хорошенькие глазки в потолок. Только рубиновый огонёк мигал в мочке уха, показывая, что хозяйка вышла из тела не навсегда.
В моей (или не моей?) голове что-то щёлкнуло, перед глазами замелькало, и у меня возникло такое чувство, что мой мозг кто-то пролистывает, словно книгу. Это продолжалось целую вечность. Наконец, мелькание замедлилось, неживой голос сказал: «Видеофайл доступа сгенерирован», и я увидел:
«Маленькие человечки в голубых кафтанах и широкополых шляпах с бубенчиками шумной толпой окружили пожилую приятную женщину в жёлтых одеждах.
— Мы свободны! Мы свободны! Гингемы больше нет! — кричали они наперебой и обливались слезами счастья.
— Я очень рада за вас, — воскликнула волшебница, улыбаясь. — Ну, ведите же меня! Я хочу посмотреть на упавший домик.
Фургончик стоял неподалёку от входа в пещеру колдуньи. Он упал так удачно, что не повредил ни единого цветка, не сломал ни одной ветки на окружающих поляну фруктовых деревьях… Страшная Гингема оказалась его единственной жертвой. Её скрюченные ноги в чёрных башмаках торчали из-под фургончика мрачным напоминанием о том, что ничто в мире не вечно. Даже владычество злых волшебниц.
Жевуны испуганно притихли. Виллина тоже долго молчала, разглядывая фургончик.
— Клянусь своей волшебной книгой, я не хотела этого, — сказала она наконец. — Гингема сама уготовила себе такую страшную кончину. А я всего лишь не позволила свершиться ещё более страшной несправедливости.
— Не переживайте, Ваше волшебное величество! — выступил вперёд почтенный седой Жевун. — Вы всё сделали правильно. Мы всегда будем благодарны Вам за избавление от…
Перекосившаяся дверца фургончика вдруг скрипнула и приоткрылась. Все испуганно примолкли. Чёрный лохматый зверёк с трудом перевалился через порог и упал на траву. Мордочка его была окровавлена, сломанные лапки неловко подвернулись.
— Помогите, — чуть слышно проскулил зверёк. — Там… Элли.
Виллина металась по пещере, заламывая в отчаянии руки:
— Это я виновата! Девочка погибает из-за меня! Старая дура, почему я не подумала о том, что в фургончике может оказаться ребёнок? Почему книга не подсказала мне?… Почему?!!
Она с силой швырнула волшебную книгу на стол. Взметнулась пыль, летучие мыши испуганно запищали в углах, книга жалобно охнула.
— И что мне теперь делать? Как спасти девочку? Всего моего волшебства не достанет на то, чтобы срастить все её сломанные кости, чтобы избавить её от боли!.. О, как она страдает! И её отважный зверёк… Я не в силах исцелить даже его! Я ни на что не годная волшебница! Я бездарь!
Столпившиеся на поляне Жевуны обливались слезами, оплакивая умирающую девочку. Иногда они боязливо заглядывали в пещеру и вздрагивали, замечая скачущую по стенам тень волшебницы.
— Пить… — тихонько прошептала девочка, не открывая глаз.
Волшебница осторожно приподняла перебинтованную голову, поднесла к воспалённым губам чашу с водой. Когда девочка напилась, Виллина бросилась к столу и принялась лихорадочно листать книгу.
— Одно и то же! — вскричала она вскоре. — Всегда одно и то же! Проклятая книга, неужели ты не способна на большее? Неужели ты ещё не поняла, что девочка никогда не попадёт в Изумрудный город? Даже если она вдруг каким-то чудом выживет, она уже не сможет ходить! И всё из-за меня! Что же делать? Что делать?.. Это же невозможно оставить вот так! Если предсказание записано, оно должно исполниться, мне ли этого не знать. Но как?
И вновь волшебница принималась терзать книгу, в надежде отыскать спасительную подсказку:
— Элли вернётся в Канзас, если поможет… Самой бы ей кто-нибудь сейчас помог!.. Если поможет трём существам… Каким таким существам? Трусливому Льву, огородному пугалу и Железному Дровосеку? Ну надо же! Других существ в Голубой стране, разумеется, не нашлось! У всех всё хорошо, только этим чего-то не хватает! Что ж, придётся им, как видно, позабыть про свои заветные желания… Нет, ну ладно Лев. Это я ещё как-то могу понять. Но пугало и дровосек… Да ещё железный… Кстати, а почему он железный? Ну-ка, ну-ка…
Когда Виллина выскочила из пещеры, Жевуны в страхе попятились. Растрёпанная волшебница выглядела так, словно она вдруг превратилась в Гингему.
— Кузнеца ко мне, — приказала Виллина. — Срочно! Сию же минуту! Речь идёт о жизни и смерти!
Людоед терпеливо сидел в кустах на обочине. Он был голоден. Время тянулось невыносимо медленно. Солнце вскарабкалось в зенит, зацепилось на короткое время за вершины сосен, затем неторопливо покатилось вниз. Людоед ждал. Он точно знал, что ждёт не напрасно. Прилетевший от Бастинды ворон пообещал ему, что именно сегодня по дороге пройдёт вкусная девчонка. А повелительнице Фиолетовой страны в таких случаях можно было верить.
— Давненько я не пробовал человечины, — бормотал себе под нос Людоед. — Даже вкус её стал забывать. Не дело это. Неправильно это, ба-гар-ра!
В лесу уже начало смеркаться, когда до его слуха донеслись некие посторонние звуки. Сначала приглушённый металлический лязг, похожий на стук подков, затем добродушный смех. Людоед насторожился, шумно втянул воздух и припал к земле. Густые кусты орешника полностью скрывали его от посторонних взглядов.
Из-за поворота показались две странные фигуры. Неуклюжее чучело в изрядно потрёпанной одежде и высокий железный человек с большим ржавым топором на плече. При виде топора Людоед поёжился, ещё сильнее вжался в землю и затаил дыхание.
— И всё-таки, уважаемый Дровосек, мозги намного важнее, ведь сердце не умеет думать, — глубокомысленно рассуждало чучело, неловко переставляя слишком мягкие ноги в больших разношенных сапогах.
— Сердце важнее, — возражал железный человек, — Ему не нужно думать. Оно должно чувствовать и переживать.
— Нашли о чём спорить, — пробурчал Людоед, когда удивительная парочка удалилась на безопасное расстояние. — Мозги, сердце… И ещё печень с почками. Ух, как я голоден! Где же эта девчонка?
— Тотошка, не отставай! — прозвенел совсем рядом девичий голосок. — Хватит пугать этих бедных белок!
— Она! — довольно выдохнул Людоед.
Он уже раздвинул ветви орешника, он уже привстал и почти вывалился на дорогу, но вдруг замер на полпути, озадаченно вглядываясь в приближающуюся девочку.
Элли беззаботно стучала подошвами серебряных башмачков по жёлтым кирпичам, не подозревая о притаившемся в кустах злодее. Лёгкое платьице пламенело в лучах заходящего солнца, руки и ноги блестели отполированным до зеркального блеска металлом, ни пятнышка ржавчины не было на них, ни малейшей царапины. Тщательно смазанные суставы не скрипели, на умело выкованном кузнецом улыбчивом личике восторженно сияли большие изумрудные глаза.
Вслед за девочкой звенящим комочком катился на колёсиках маленький железный зверёк, похожий на заводную игрушку. Он то азартно облаивал любопытных белок, то бросался догонять перепуганного барсука, то вынюхивал что-то у обочины, забавно подрагивая пружинкой хвостика. У орехового куста он на секунду замер… Но тут же умчался, откликаясь звонким лаем на зов хозяйки.
Людоед вздохнул и отложил в сторону приготовленную было дубину.
— Не она, — прошептал он, глядя на уходящую Железную Фею. — Не она. Ну что ж, подожду ещё немного».