Баба Маня, идет до магазину.
Баба Маня проснулась резко, щелк рубильник и вот уже старческое сознание вовсю разгоняет мысли о грядущем дне. Несмотря на быстрое пробуждение, вылезать из-под нагретого одеяла старушка не спешила. Она всегда любила понежиться в постели, но по молодости ей не дозволяли родители, после муж, а дальше дети коих нужно было собрать то в дет. сад, то в школу. Но сейчас она живет одна и может позволить себе мелкие слабости. Старушка глубоко вздохнула, наслаждаясь едва уловимым запахам стирального порошка. Он всегда ассоциировался у нее с чистотой, а где чисто там и порядок, спокойствие и мирная, лишённая тяжелых дум жизнь.
Отлежав в постели почти час, она все-таки выбралась из теплого плена одеяла. В свои шестьдесят с не большим, баб Маня выглядела, бодрой крепко сбитой старушкой, с добрым лицом и хитрым прищуром глаз. Будто она знала, меленький секрет любого встречного, и бережно ее хранила. Хозяйка не большой двушки повела плечами поёжилась от утренней свежести, и вдев ноги в новеньки тапки отправилась в ванную для процедур личной гигиены. Вымытая и причесана она облачилась в зеленое платье с белыми цветками по бокам и растирая руки кремом зашла на кухню. С трудом открыла дверцу новенького холодильника, критически осмотрела набор продуктов и, вздохнув, сказала в холодное нутро техники.
- Надо идти до магазину.
Холодильник, заполненный на половину, ее несколько не устраивал, и не важно, что там продуктов еще на неделю. Призрак голодного детства не давал покоя даже в сытой старости, заставляя забивать освободившееся место до отказу.
Зашипела сера, выдав всплеск пламени, и горящая спичка дала жизнь синему цветку на газе. Баба Маня, заполнила пузатый чайник водой из бутыли, и придавила пламя подгоревшим донышком. Все эти новшества в виде с электрическим подогревом она не признавала, считая, что хороший и правильный кипяток может получиться только от живого огня. Спустя не полных десять минут она залила кипяток в бледно-зеленую кружку, где валялся пакетик с мятным чаем. И пока заварка растворялась старушка, медленно намазывала мед на кусочек батона. В окно мягко стукнули, повеяло сквозняком, бабка вздохнула и развернулась. С подоконника на столешницу мягко ступил черный кот.
- Васьк, ты что ли? - подслеповато щурясь, задала она вопрос немой скотине.
Кот протяжно зевнул, мигнул левым глазам, следом правым и с заметённым запозданием тем, что находился посередине лба. И только после этого задней лапой закрыл створку окна.
- Мрак, - с некой досадой констатировала бабка, - пожрать пришел?
Кот плюхнулся на задницу, и отчетливо по-человечески кивнул.
- На еду заработать надо. А ты вот что полезного сделал? - Кот поднял лапы и страдальчески почесал за ухом, силясь вспомнить подвиги минувшего дня. Через полновесную минуту, тяжело выдохнул и протяжно мяукнул, что-то в свое оправдание.
- Чего орешь нечисть поганая. Я, по-твоему, все едино, ничего не понимаю, - сказала пожилая хозяйка и отвернулась к чаю.
Эта кошачья нечисть прибилась к ней в семьдесят седьмом, на первомайской демонстрации в Москве. Сначала боднул в ногу, после полученного пинка, не умело следила за ней. И уже в поезде, когда она возвращалась в родное село, вот так как сейчас пролезла через оконную форточку. С тех пор они в месте и живут, точнее делят общие квадраты и эта мелкая нечисть объедает бедную старушку. Так гласит официальная версия для подружек, и родни.
Толку с Мрака мало, мышей не ловит, удачу не притягивает, порчу не отвадит, только и может, что мелкую нечисть гонять по подъезду. Ну, так с этим Маня и сама без лишних проблем справляется, всего-то и надо в подъезде дохлую мышь с наговором кинуть, но... всегда есть эта заклятущая НО. Ведьме без мистического питомца жизни нет, кто-то же должен принимать на себя негативные эмоции. Скольких она видела женщин, что силу познали, а мистическим помощником не обзавелись. И нет у них другой судьбы как собирать десятками в свои жилищах котов, собак и другую живность, силясь найти в них того, кто примет откат негатива. А еще есть старушки, что краем коснулись потустороннего, и более не могут побороть желания кормить бездомных котов, потому что часто среди них есть вот такие как Мрак. Помимо потустороннего облика кошак имел и нормальное физическое тело. Он вселялся в обычного кота, но только черной масти.
- Ну, морда, - с напускной злобой сказала баба Маня, и вытянув руку от души дала щелбан в лоб коту, то в своей наглости решил сесть перед ней, - че рыбы хочешь?
Кивок в ответ. Мрак любил рыбу, мог есть ее до полного непринятия оной физическим телом.
- Хорошо. Один бес до магазину идти надо. А ты пока сбегай на чердак да в подвал, паразитов погоняй. А то весна уже и дети начнут ползать там, где им не след, и чего доброго нарвутся, на что не хорошее. Понял?
Кошак спрыгнул на пол и отправился выполнять поручение.
Баба Маня допила чай, ополоснула кружку, и неспешно отправилась собираться для выхода на улицу. Занималась она эти неспешно, куда торопиться в ее годы, к тому же в полной тишине, не любила она лишний шум. Телевизор и тот включался только затем, чтобы просмотреть список передач, требуемый для обсуждения среди ее возрастной группы. Несмотря на середину апреля, оделась тепло, вязаный свитер, утеплённые штаны, синее пальто что подарил зять, косынку и сапоги на меху, в левый карман кошелёк, в правый, аккуратно сложенный полиэтиленовый пакет. Мельком глянула в зеркало, нет ли где грязи и, захлопнув дверь, вышла в подъезд, а после, преодолев один лестничный марш, оказалась на улице. На ключ она не закрывала свою квартиру уже лет так пять.
Родной двор встретил престарелую женщину, запахом талого снега, хмурым небом, чисто выметенными дорожками, да песочницей сейчас прикрытой брезентом, от мусора и охочих до туалета котов. Не добрым оскалом виднелась не достроенной детской площадкой, но главный по дому обещал, что к маю все будет готово. Она могла и до июня подождать, все равно внуки раньше не приедут. Мельком глянула на скамейку слева, доски новые, а вот бетонные опоры еще помнят те дни, когда тут ключи раздавали новоселам. Далее яблоня пятилетка, в этом году должна дать обильный урожай, в меру сладкий яблок. Баба Маня улыбнулась и едва заметно поклонилась двору, запечатанному среди многоэтажных домов в виде не ровного прямоугольника. Двум подросткам, стоящим возле арочного выхода, уважительное отношение к месту проживания не понять. Для них дом заканчивается за порогом квартиры.
Сошла по новеньким ступенькам, и не по-старчески уверенной поступью направилась в сторону магазина. Выйдя со двора, вступила на залатанный асфальтный тротуар, дошла до ближайшего перекрестка. Не смотря по сторонам, пересекла едва заметную зебру, за что получила злобный сигнал от автолюбителя. Вышла на брусчатый тротуар, оно и понятно другая улица, другие правела и хозяева. Далее вступила на тропу, что кривой линей рассекала грязного вида газон. Она преодолела почти половину пути, как замерла, хмыкнула себе поднос и развернулась к открытому колодцу. Массивная крышка люка лежала в стороне, а из дыры в земле едва уловимо тянуло паром. Бдительная старушка подошла ближе и опасливо глянула внутрь, работяг нет, только отблески воды. Осмотрелась вокруг, ни следов шин, ни других признаков работ. А люк по виду давно так лежит, еще со вчерашнего дня. Странно чего БОМЖи его не утянули, для совершения обмена метала на горькую. Баба Маня задумалась. В магазин она ходила два дня назад, и люк был закрыт, и вообще был ли тут люк. Вспомнить не получилось и не из-за старости лет, а потому что до этого не обращала внимания.
- Береженого Бог бережет, - шепнула она, а затем начала совсем уже не разборчиво нашептывать заговор против Пагубника.
Мерзкая нечисть, и главное почти неистребимая. Любит она притворять открытым люком, куском арматуру торчащим из стены, черным провалом двери в подвал, заманивая глупую и невнимательную жертву. Поймает несчастного, попьет кровушки и снова в засаду. Хитрая тварь, не каждый и угадает всамделишней люк или то Пагубник. Он голову может заморочить не то что ребенку, но и ведьме. Почти пять минут она читала заговор над черным зевом, а после нашла ветку и уже на нее навела Пугачь, чтоб детишки боялись близко подходить.
Перекрестилась и пошла дальше. "Если не поможет и к утру все едино будет открыт, то надо будет что-то посерьёзнее придумать", - с такими мыслями она продолжила путь.
Завернув за угол дома, обошла лужу по большой дуге, ливневка забита напрочь, а жильцам и дела нет. Сами страдают от своей злоб и склочности, так еще и других мучат. Зато машины стоят все сплошь дорогие, немецкие. Проходя мимо кирпичного здания, что когда-то служило людям как хранилище всего нужного и полезного, сейчас же оно стоит без окно и дверей, изукрашенная неумелым граффити. Баб Маня остановилась, глядя на это художество. На изъеденных временем кирпичах, лимонным цветом начертаны кричащие слова, вот только смысла ни на грош. Пустые слова яркой краской, на полу разрушенной поверхности. Все как в стране.
Вот раньше. Раньше было как? С начало в бога верили икона молились от этого и защиту имели от всякой погани. Потом пришли коммунисты со своими лозунгами плакатами, и верой в себя и светлое будущее. Та же вера только в другом окрасе, ничем не уступающая поповской. Баб Маня тогда еще Мария Андреевна Рубская, своими глазами видела, как комсомолец стоял против всамделишного черта и не чутье его не боялся. А тот рогатый как не силился, ни чего ему сделать не смог, ибо вера у парня было сильна (вера в правое дело) как и дух. А сейчас что? Пустые слова, как в церквях, так и в устах правящих.
Старушка кратко прошептала проклятие, сплюнула и пошла дальше. Вроде каждый раз ходит вдоль этого непотребства, и каждый раз ее охватываю схожие мысли. Пора бы привыкнуть, смериться, а нет, не выходит, щиплет душу.
Дальнейший путь до магазину прошел без отвлечений и остановок. Сам магазин представляя из себя здание из красного кирпича, с вывеской синего цвета "Василёк". Баба Маня проигнорировала ступеньки, пусть их всего пять, но легче подняться по пандусу, придерживаясь за перила. И все из-за коленей последние годы они все больше донимали старушку. Остановилась возле большой массивной двери, вздохнула и взялась за потертую ручку, дверь натужно подалась, отзываясь противным скрипом не смазанной пружины. Протиснувшись в тамбурное помещение, покупательница привычно обтерла ноги об коврик, и проследовала, дальше толкнув уже застекленную дверь плечом. Стоило ее оказаться внутри, в нос тут же ударил запах сырого мяса. Хотя данный товар здесь и не продавался. Она вежливо кивнула продавщицы Ирине Борисовне, и свернула налево к стеллажам с продуктами. Ассортимент откровенно разочаровывал бабу Маню от года в год. Все больше появлялось новомодных товаров, и все меньше становилось привычных и нужных. Она как-то пожаловалась на это Ирине Борисовне, но что получило честный ответ. "Какие времена такой и спрос". И баба Маня все больше понимала, что не долек тот час, когда ее придется идти в гипермаркет.
Она сноровиста, набрала продуктов хлеб, сухарей, масла, сметану, пачку яиц, корма для кота. И подойдя к продавщице еще раз поздоровалась.
- Здравствуй Борисовна. А рыбка свежая есть?
- Есть, - не очень вежливо отозвалась та.
Как считала сама Ирина Борисовна, у нее были основания на грубость. Во-первых, она ни какая не Борисовна, а Ирочка или Ирина. Во-вторых, у бабы Мани были чистые ухоженные пальцы как у тридцатилетней секретарши. У самой же Ирины Борисовны пальцы выглядели страшно, не смотря на все женские ухищрения, десять лет в мясном отдели не прошли бесследно для кожи. Сама же она выглядела достаточно эффектно для своих сорока пяти, высокая грудь, тонкая талия, широкая попа, все это облачено в модное платье, на лице минимум макияжа, прическа, короткая из салона. Вот только эти руки проклятущие, все портили.
- А дайка мне килограмма два мороженой кильки.
- В морозилке возьми-те.
Старушка вздохнула, и сама отправилась доставать морепродукты. Бабы Мани очень хотелось сказать, чтобы вместо продажи мяса из-под полы, (ведь провоняла кровью просто жуть) да поисков богатого жениха, она бы лучше присмотрелась к окружающим ее мужикам. Сразу бы жизнь заиграла бы новыми красками. Но все слова бесполезны, когда в голове занозой сидит гордыня и завышенное самомнение.
Расплатившись, бабка вышла на улицу, часто задышала, силясь прогнать мясницкую вонь, прохладным апрельским воздухом. И отдышавшись, повернула направо в сторону не большого парка.
- А вот вы где голубчики, - безразлично проговорила старушка, подходя к памятнику, где нахохлившимися комками сидели голуби. Присаживаться на скамейку она не захотела, сыро, да и дел всего на пять минут. Поставив кулек возле ноги, достала батон, разломила пополам, изрядно накрошив, часть спрятала обратно, часть кинула голубям. Те резво на перебой бросаясь к еде, при этом курлыкая так что мамаши с колясками по оборачивались.
Послышалось несколько укоряющих возгласов, но бабы Мани на них плевать. Жирные ленивые голуби отличная пища для мелких бесов. Сами по себе они слишком слабы, и практически безвредны, но голод может сбиться их в стаю. И тогда уже опасно, могут маленького ребенка утащить или же пьяного, задушить, а по зиме из сугроба не выпустить. Так пусть лучше жрут птиц, чем пакостничают. Хорошо бы еще на автовокзал сходить, с проверкой, а то деду Антону веры нет. Как запьет горькой зеньки, лично бесов гонять ходит, а там его под белые ручки да в дом из желтых кирпичей. Но это походу, а специально ехать в цент города она не собиралась. Стряся крошки с пальто, и подобрав кулек, нарушительница муниципальных законов, неспешно потопала в сторону дома.