Мой фатализм его чем-то зацепил. Оглядывает меня с ног до головы.
– Девушка из Ирландии – без разницы, где это, – поговорим серьезно. У тебя ничего нет, и уж точно нет того, что нужно мне. Почему ради тебя я должен делать такой большой крюк?
– Не ради меня, – сдержанно отвечаю я, кажется, я-то ему глубоко по барабану. Хотелось бы сказать то же самое про него. Но мне необходимо попасть в столицу, а он знает дорогу. – Ради моей сестры. Я нужна ей.
– Сестры?
Нотки заинтересованности?
– Да. Она потрясающая. Единственная, кто смеется над моими шутками.
– Они, наверное, вообще не смешные.
– Просто никому, кроме нее, я их не рассказываю.
Он рассмеялся. Коротко, но впервые искренне, будто смех прорвался сквозь завесу надменности.
– Так и быть, – решает он. – Я доведу тебя до Рубии. Но не задаром. И есть одно условие.
Ну наконец-то! Запахиваю куртку на груди.
– Никаких шуток, – заявляет он.
Глава 6
Проходит время, и мне уже кажется, что шутки шутит здесь он. Осторожно интересуюсь, нет ли у него еще воды: от жажды я ослабела и двигаюсь медленно.
– Я отдал тебе всю воду.
Ох.
– Но скоро мы ее где-нибудь раздобудем, правда?
– Может, завтра.
Не могу и не хочу в это верить! Мы же в лесу, вокруг все цветет, зеленеет, разрастается! Разве возможно, что здесь нет воды? Но спорить с ним глупо. Велика опасность, что он передумает и не отведет меня в Рубию, если я начну действовать ему на нервы.
– Расскажи что-нибудь про страну, – вместо этого прошу я. – Где она находится?
Он тяжело вздыхает, явно не горя желанием со мной трепаться, но все же начинает рассказ:
– Лиаскай – самая могущественная держава на Западном континенте. – И, поймав мой вопросительный взгляд, уточняет: – Знаешь, что такое континент? И что планета круглая и что ее большая часть покрыта морями и океанами?
Утвердительно киваю. Звучит знакомо!
– Уже хорошо. Западный континент составляют восемь стран. Лиаскай – не самая большая или густонаселенная из них, но она управляет остальными. Королева правит всеми странами из столицы – Рубии.
– Что насчет контакта с моим… миром? – осведомляюсь я, борясь с одышкой. Дорожка, по которой мы идем, больше смахивает на заросшую тропу, и я с трудом поспеваю за своим спутником.
Он передергивает плечами.
– Не знаю. Спроси об этом междумирца. В смысле, когда встретишь кого-нибудь из них.
Молча разглядываю его спину. На нем темное одеяние вроде из того же материала, что и отданная мне накидка, – шерсть, лен или все вместе. Не скажу, что одежда выглядит как новенькая, но она в хорошем состоянии. Рубашка облегает широкие плечи, и закатанные рукава обрисовывают мускулистые руки. На шее кожаный ремешок с подвеской, очертания которой угадываются под рубашкой. На поясе сбоку, у бедра – какие-то инструменты, через плечо перекинута легкая котомка, где он держит нож. Вот так и шагает он через лес, словно каждую тропинку, любую развилку и опасность распознает даже во сне. На первый взгляд он кажется беззаботным. Но чем дольше я наблюдаю за ним, тем лучше понимаю, насколько он собран. Ни единое движение не ускользает от него – я только поворачиваю голову, заслышав шорох, а он уже убедился в его безвредности и теперь прислушивается к чему-то, что я еще не успела заметить.
Что он позабыл в этом лесу?
Расстояние между нами увеличивается. Стискиваю зубы и пробегаю пару шагов, нагоняя его.
– А когда мы будем в Рубии?
– Один я бы дошел за неделю, – отвечает он. – С тобой придется идти дольше. Дней десять, может, двенадцать.
Я как-то не ожидала, что путешествие так затянется. Я разочарована. Сама того не желая, иду медленнее.
– Четырнадцать, если будешь идти прогулочным шагом.
Взяв себя в руки, стараюсь не отставать.
– И еще, чтобы не возвращаться к этому вопросу: пройдем ворота Рубии, а дальше ты сама по себе, что бы ни случилось.
– Идет. А что будем делать, если вернутся кролики-убийцы?
Тут он резко останавливается, и я чуть не врезалась в него.
– Какие-какие убийцы?
– Ну те мелкие монстры, которые меня на дерево загнали. – Я окидываю себя взглядом. Джинсы похожи на дело рук чокнутого дизайнера, дыры вымочены кровью. Надо срочно придумать, чем промыть укусы, чтобы не заразиться какой-нибудь дрянью.
Мой спутник поджимает губы. Пытается сдержать смех?
– Эй, они меня чуть не прикончили!
– Да, не вскарабкайся ты на могильную линнею, именно это они бы и сделали. Но они совершенно безобидны, если знаешь, как себя вести.
С этими словами он отворачивается и идет дальше.
– И как же?
– Они посылают разведчика. Тот проверяет, кто ты – жертва или охотник. Стая ему верит.
Какое счастье, что он ко мне спиной: не видит моих красных щек. М-да, во время этой проверки я вела себя чересчур дружелюбно.
– А как показать, что ты не жертва?
– Топнешь ногой – разбегутся. Ну или кричи: «Кыш-кыш».
– Кыш-кыш? – Все так просто?! – А можно еще вопрос?
Он глубоко вдыхает – плечи поднимаются, а затем опускаются на выдохе.
– Ты всегда так много треплешься? Знаешь, не лучшая идея. Мне неохота все две недели слушать твою болтовню.
Почему-то я не ответила на его слова, только усмехнулась.
– Нет, обычно я говорю мало. – Мои друзья, наоборот, не считают меня болтливой, называют молчуньей. Не помню, когда вообще так много разговаривала с незнакомцем. – И ведь я даже не знаю, как тебя зовут!
Легкое движение плеч – вот и весь ответ. Он смеялся?
– Але, прием! Слышишь меня? Я Майлин! Майлин Уолш!
– Понял.
– Можешь звать меня мисс Уолш!
– Усек.
– А у тебя есть имя?
– Могу назвать какое угодно, но правду не скажу.
– Но ведь мне нужно как-то к тебе обращаться!
– Выбери любое имя. Ты недавно назвала меня конченым придурком – не подойдет?
– Бестолочь! – неуверенно бормочу я.
Он не мог это расслышать, но все же расслышал, потому что сказал:
– Тоже годится.
– Какой же ты странный! – вырвалось у меня.
Плевать он хотел на мои слова!
– Усвой еще кое-что, если хочешь выжить: в Лиаскай очень мало людей, которым можно доверять. И я не из их числа.
Глава 7
Идти все тяжелее. Поначалу я еще видела тропинку, по которой мы шли, а теперь мы либо продираемся сквозь заросли – ветки царапают мне руки и лицо, либо бредем через какие-то доходящие до колен кусты с круглыми листьями. Корни мешаются под ногами, чтобы перелезать через упавшие деревья, требуются силы, которых у меня нет, а где их взять – непонятно.
Как подкошенная, падаю на ствол какого-то дерева. Хочу окликнуть своего спутника, но от жажды и перенапряжения кружится голова.
Заметив, что я отстала, он оглядывается на меня и разводит руками – молча требует пояснить, в чем дело. Темная рубашка, плотно облегающая торс, сапоги со шнуровкой, непроницаемый взгляд – он будто принадлежит этому лесу. А весь лес принадлежит ему. Всегда было интересно, как бы выглядел взрослый Питер Пэн. Вот теперь знаю.
– Не могу больше. – Голос у меня тонкий и тихий, сама не знаю, виною тому стыд или изнеможение. Мышцы дрожат, несмотря на куртку, меня знобит.
– Как сильно тебе нужен отдых? – Медленно подходит ко мне.
– По шкале от одного до десяти? Одиннадцать!
Он садится передо мной на корточки.
– Хочешь остаться здесь? Ты что, не видишь?
Озираюсь по сторонам. О чем он? Когда он приблизился, воздух стал разреженным, я едва могла дышать!
– Солнце вот-вот зайдет, и наступит темнота. А в темноте бродят существа, с которыми ты не захочешь встретиться.
Жадные леса. Пытаюсь сглотнуть, но не получается: во рту сухо, как в пустыне.
– Так тебе нужен отдых? – невозмутимо переспрашивает он.
Я встаю и тащусь дальше.
Свет почти померк, забрав с собой все краски леса. И тут я услышала шорох. Решила, что это шумит кровь в ушах. Но нет…
– Подожди минутку, – лепечу я спутнику, который идет далеко впереди меня. Остановившись, прислушиваюсь. Не уверена, но звук похож на журчание ручья…
Надо проверить! Справа примечаю маленькую тропинку, ведущую сквозь кустарник. Ветви скрывают ее, словно занавес, но я отвожу их рукой и пробираюсь дальше. Уверенность крепнет с каждым шагом – там ручей! И вдруг приходит осознание. Мне нельзя уходить так далеко от моего спутника… Но если я не попью, то не смогу идти дальше, и он просто отчалит, бросив меня!
Прохожу еще несколько метров, и тут лес неожиданно редеет. Передо мной раскинулась полянка, усеянная камнями! Повсюду булыжники и галька, а между ними – ручей, искрящийся в лучах закатного солнца! Не видела ничего чудеснее – от облегчения из глаз вот-вот хлынут слезы.
– Эй! – доносится из чащи. – Эй, мисс Уолш!
А он тот еще шутник! Пусть теперь ждет, пока я не напьюсь! Мы найдем воду только завтра, ага, конечно! Кидаюсь к воде, спотыкаясь о камни, скользя по гладкой гальке. Придурок зовет меня снова. Игнорирую и его, и треск веток – он лезет за мной через кусты. Ручей течет прямо у моих ног, я останавливаюсь и, рухнув на колени, тяну руки к воде.
А в следующий миг он дернул меня назад так резко, что зубы клацнули! Он крепко держит меня за талию, прижимая к своей груди, а меня охватывает паника – на ее фоне все пережитое за сегодня просто бледная тень! Я воплю, вырываюсь, извиваюсь в его крепких объятиях, а оказавшись с ним лицом к лицу, бью его. Он что-то произносит – я вижу, как шевелятся его губы, но кровь шумит в ушах так громко, а ручей поет так чарующе, что я не понимаю слов.
Спокойствие!
Выдохнув, собираюсь с силами, намереваясь ударить еще раз, чтобы он…
– Это яд! – рявкает он мне в ухо. – Слышишь?!
– Что? – хриплю я.
– Вода! Отравленная!
От изумления ноги подкашиваются, и я наверняка упала бы, но он поддерживал меня. Трясусь мелкой дрожью. Прижавшись к незнакомцу, я уткнулась лбом в его грудь – не могу держать голову. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох, и тут до меня доходит, что я вдыхаю его запах, словно это кислород. Смутившись, пытаюсь отстраниться, но он не пускает. Я не могу пошевелиться: так крепко он сжимает меня в объятиях.
– Ты поняла, что я сказал? – тихо спрашивает он.
Киваю – но ему этого мало.
– Повтори.
– Вода отравленная.
– Будешь ее пить?
– Что?! Конечно, нет!
Только теперь он расцепляет руки, медленно отпуская меня. Но не сводит пристального взгляда, будто ждет, что я опять брошусь пить воду.
– Порядок?
Бессильно трясу головой.
– Понимаю.
Он явно смягчился, вот только взглядом надолго задержался на моем животе, я считаю это совсем неприличным! Но сама глаз отвести не могла. Все из-за стресса.
Несколько секунд мы смотрим друг на друга, затем он, опустив глаза, кивает на ручей.
– Видишь? – спрашивает, и я оборачиваюсь. – Это они отравили воду.
Мне потребовалось время, чтобы понять, о чем это он толкует.
– Цветы?..
Он сто процентов имел в виду цветы – они, словно каймой обрамляя ручей, растут повсюду вдоль берега. На вид безобидные – маленькие розовые цветочки, похожи на кипрей.
Он мрачно помотал головой.
– Да. Чувствуешь аромат?
Старательно принюхавшись, улавливаю запах. Сладковатый, цветочный, напоминает духи из красивого флакона, из которого Вики чуть-чуть пшикала на меня – маленький ритуал по случаю дня рождения или Рождества.
– Не пей воду, если так хорошо пахнет, – наказывает мой спутник мрачным жестким голосом. – Яд убьет тебя за час. И это будет самый долгий час в твоей жизни.
Не хочу, чтобы он видел, как меня колбасит. Внезапно мне кажется, что мы слишком близко друг к другу, а я не хочу предстать уязвимой.
– Спасибо, – сухо выдавливаю я, отступая от него на шаг-другой. – Прости, я не знала.
В ответ получаю тень кривой усмешки.
– В Лиаскай все не то, чем кажется.
«И ты?» – вертится у меня в голове. Как хотелось бы понять его лучше! Я ужасно рада, что он мне помогает… Но вот вопрос, зачем он это делает. С трудом верится, что его разжалобили просьбы отвести меня в Рубию. Не таков он. И что потребует взамен? Кто он и что делает в этих лесах? Неужели мне действительно хочется это знать?
В итоге мы продолжаем путь – я с трудом волочусь.
– Вода – это все равно хорошо, – сообщает мой спутник. – Завтра утром мы пересечем Чумной ручей еще раз, в таком месте, где растет меньше цветов. Сможешь постирать там свою одежду.
– Мою… одежду…
– Полагаю, то, что на тебе, – твоя единственная одежда.
«Да, действительно, и куда же подевался мой чемоданчик!» – с едким сарказмом думаю я.
– Может, ты хочешь ее постирать. Где-нибудь.
– О. Ну да, ну да. Конечно. Постираю… где-нибудь.
Ага, разбежалась! Раздеваться посередь леса в присутствии этого типа, чтобы постирать майку и лифчик в ядовитом Чумном ручье – одна эта картинка вгоняет меня в краску. Пытаюсь отмахнуться от самой этой мысли, но совершенно ясно, что вещи и впрямь надо постирать. Будь проклята эта страна!
Ко всему прочему, темнеет здесь до мерзкого быстро. Вот только что были легкие сумерки, а сейчас ни зги не видно.
– Уже недалеко, – шепчет мой спутник, когда я чуть ли не падаю: слишком тяжелые ноги, чтобы ими передвигать. – Соберись сейчас же! Давай, поторопись!
Он странно нетерпелив, озирается на каждый треск и шорох, то и дело хватается за нож – от этого мне не по себе. Несколько раз мне мерещится, что в чаще кто-то шебуршится, но мой спутник только требует поспешить.
Как вдруг перед нами, словно из-под земли, выросла хижина.
– Вот она, – с облегчением выдыхает мой спутник, и я смутно догадываюсь, что, не будь этой хижины, нам был бы каюк.
– Чье это жилище? – интересуюсь я, пока спутник толкает покосившуюся дверь, а та неприятно скребет о заваленный листьями пол.
– На эту ночь – наше. – Он закрывает дверь изнутри и с легким кряхтением сдвигает огромный засов – поднимает здоровенную задвижку и укладывает ее на скобы по обе стороны двери. Наверное, легче снести стену, чем выломать мощную дверь. – Это сторожка. По счастью, две-три таких еще остались в Жадных лесах.
Воздух в хижине спертый, влажно и темно – хоть глаз выколи. Но мой спутник прекрасно ориентируется – где-то порылся, чем-то погремел, – и тут вспыхнул свет. От масляной лампы исходит мягкое свечение.
Примерно так выглядела сторожка: по центру – печь, у стены напротив двери стопка дров, рядом чайник и кованая стойка, чтобы его подвесить. Слева узкая лежанка, справа две бочки и сундук. Неописуемая грязища, к паутине липнут хлопья пыли. Вздрагиваю, подумав об обитателях паутины, хотя прекрасно понимаю, что снаружи бродят твари похуже. Вдали слышится вой – не знаю, волк это или ветер.
Мой спутник, открыв бочку, проверяет, что внутри. Засовывает туда руку, вытаскивает обратно и, обнюхав пальцы, пробует их кончиком языка. А затем издает тихий звук – беззвучно смеется.
– Смотри-ка, нам везет. Это вода.
– Ну, слава богу! – вырывается у меня. От облегчения чувствую слабость и присаживаюсь на краешек лежанки.
– Но вода старая, я вскипячу ее, – остужает он мой пыл. А это надолго! – Отдохни пока.
Как сдутый мяч опускаюсь на спину. Матрас странный, набит соломой, которая колется даже сквозь куртку и джинсы. Но как же это здорово – вытянуть ноги и расслабиться!
– А если Питер – как тебе? – устало бормочу я.
Мой спутник замирает. Он отчего-то встревожился, но не стал возражать, только молча посмотрел на меня.
– Я могу звать тебя так. Если хочешь. Питер – как Питер Пэн.
Он успокаивается – укладывает в печь полена, подбрасывает хворост.
– Не возражаю.
Не знаю, он выудил кремень из кармана или нашел в хижине. Но следом за мощным ударом полетели искры. Сухое сено вспыхивает, он бросает трут на дрова и осторожно раздувает. Влажная древесина потрескивает и дымит, но чад выходит через отверстие в крыше, я только сейчас его заметила. Надеюсь, через дымоход к нам никто не пролезет.