Трудовой энтузиазм приводит к долгим и эффективным трудовым результатам, если только встречается с хорошей оплатой и нетяжелым трудом. А это возможно только при достаточно высокой технической базе. Для первой четверти ХVIII века это означает широкое использование лошадей и водных ресурсов. Понятно, барин?
Вы спросите меня, что значит хорошо? Вообще, я не знаю. У каждого свои критерии, – он подождал немного, пропустив крики и шум мужиков. Не злобные – уже одно это радует. Продлжил, – конкретно я хочу для вас выпросить для начала жизнь без кандалов. Но это, еще раз при вашей доброй работе и прилежном поведении.
– Молодец, – одобрил Дмитрий, – сколько рабочих возьмешь?
Лошадей необходимо будет широко использовать, как в каменоломнях, так и личных хозяйств, в земледелии и в лесном хозяйстве. Особенно это происходит при перевозке и переработке камня. Хотя при этом могут большую пользу приносить и мельницы.
Попаданец понимал, что Петр колеблется. Решение-то он принял, но не знает, во благо ли или во вред оно пойдет? А злу только дай прорасти – потом не сотрешь.
– Держитесь меня, – предложил он крестьянам – колодникам, – для вас выше меня только царь. Петр Алексеевич пока о вас мнения не очень хорошего, как вы уже поняли. Сами виноваты. Но если вы будете хорошо работать и не станете бузить, то все будет замечательно. А я за вас порадею – корма у вас у вас будет много и сытно, жить вы сможете хорошо.
Первоначально строить такую деревню Дмитрий не собирался. Главной его целью было кормить колодников и в перспективе баб с ребятишками и с животиною притащить.
Дмитрий недовольно покривился, хотя такой поворот событий его только радовал. И люди целы, и денег много, и город растет.
Но это было еще не все. Когда к вечеру он приехал на плашкоуте с грузом булыжников в город, царь Петр прислал к нему аж шестерых гвардейцев – двух офицеров и четырех рядовых – с приказом немедленно явится к нему.
Петр уже совершенно не понимал Дмитрия. Оставив, по его просьбе, в живых кандальников, он и слышать больше не хотел о дальнейших уступках. Пришлось попросить снять кандалы, как личную уступку ему, Дмитрию, как будто он с него снимает.
Пусть смотрит, он царю не указ. Хотя самому тут страшно. Какие же эти колодники ужасные и противные. С комами волос на голове, с большими грязными бородами, одетые в непотребное тряпье. Бросают злобные взгляды, в глаза не смотрят. Какие из них работники? Бандиты есть бандиты, зарежут, не поперхнуться.
А вторую часть Дмитрий фактически покупал – его приказчики по камню – сведущие в этой продукции люди, после того, как выделили обязательную часть, измеряли и вторую часть, стимулирующую. А за это отдавали по уговоренности, кому, что надо, – деньги, еду, одежду, даже снимали кандалы, и верх милости – привозили семью и разрешали заводить семейный надел.
– Бог с ними, колодниками, – вкрадчиво заговорил он, – сами по себе они меня и не интересуют. Но, государь, смотри, с другой стороны, какой город без булыжной мостовой? И Санкт-Петербурх должен иметь каменную мостовую! Что б никакой дождь не мешал. Должен? – требовательно обратился он к царю.
– А кто будет булыжники возить, делать их из твердого камня, А? Работа-то каторжная! Ежели этих каторжников повесить, придется других создавать. А людей нет. Я своих никого не дам, работы много. Вон Александр Меньшиков пусть даст, он больше всех скалится от радости казни.
Еще бы не благодетеля. У них даже посуды не было, от котлов до поварешек. Единственная пища от государства – кусок гнилого хлеба. Прямо, как коров. Но те хоть траву целыми днями жевали, а колодники? Специально подводили к мятежу? Зачем?
В своем кругу монарх был прост и весел. Долго хохотал, словно Дмитрий сказал, что-то смешное и скабрезное.
Дмитрий повеселел и уже повеселевшим голосом подтвердил:
Царь втянул его в интересный спор, занимающий Петра в то время, и только когда он опрокинул десяток стаканчиков водки, то только тогда вспомнил, зачем пришел. И попросил для начала о решении нужд своих крестьян. Попа надо!
Насмеявшись, Петр сказал:
– Мужики, а вот так вы жить хотите? – спросил он посое этого у собравшихся.
Его товарищи по кумпанству, все, как один, сильно пьяные, загомонили, закричали, одобряя мнение царя.
Пока каша поспела, ватага срубила десять с лишним больших бревен под нижние венцы и поймала три корзины рыбы. С тем ватажниками и засели за обед (колодниками он не хотел называть их принципиально). Сам Дмитрий скромно сел за в стороне, не сколько вкушая сам, столько наблюдая за остальными. Сегодня у них был праздник и они этого не скрывали, радуясь и восхваляя благодетеля. Последний раз горячее блюдо, а тем более с мясом, они ели несколько месяцев назад.
Дробить каменный массив на пласты и на отдельные булыжники нужно, во-первых, при помощи клиньев из закаленной стали. Сталь в начале ХVIII веке есть, но еще немного. Нужна технология производства дешевой, но хорошей стали. Сделаем. Дмитрию давно уже пора заняться металлургией.
Есть еще в наличии пороховые шурфы. Их еще применяли в ХХ веке, заменив порох более мощным толом. Жалко, пока даже порох дорог и редок. Но забывать про него нельзя!
Минимально использовать ручной труд! Полуфабрикаты и полуфабрикаты нужно переносить на лошадях, только не верхом, а на повозках, волокушах, при помощи рычагов и так далее.
Как государство с ним, так и он с государством. Как говорится, на войне, как на войне.
А там пошло – поехало. Схватили их, как смутьянов и отправили к Санкт-Петербургу, а там приняли как убийц. И сразу вешать. Похоже, в России чужая душа всегда стоила не выше копейки.
Дмитрий с интересом на него посмотрел. А это выход. И люди будут заняты, и городу польза. А то даже, так сказать, дворцы кроют досками с соломой. И только царю покрыли немецкой черепицей. Какая цена, он не говорит, но морщиться. Явно не маленькая. Иначе бы хвастался хотя бы среди своих.
Дмитрий же думал не только рационально, но еще и гуманистически. Зачем вешать, когда можно оставить жить, да еще с обоюдной пользой. Душегубами они были чисто теоретически даже в рамках этого времени – никого не убивали и не грабили. Вообще главная их вина оказалась мизерной – не дали над собой издеваться и грабить приехавших дьяков, сорвались. Избили палками и кулаками. Куда им, чернильным душам, мигом убежали. Зато потом такое понаписали!
Помимо использования улучшение технической базы, использовалось и широкое стимулирования трудящихся применялось и в разных сферах, и в разных формах. Люди работали на две части: первую часть, обязательную (примерно четверть) – за еду и чтобы окупить расходы Дмитрия. Эту продукцию сдавали в обязательном порядке, и она учитывалась царем при строительстве. Нельзя сказать, что ее было много, но не учитывать ее тоже было нельзя.
В свою очередь, для шлифовки и обработки булыжников создать специальные станки с водяными, в худшую сторону, конными двигателями. Не фиг шлифовать вручную! И обязательно использовать ватные повязки для защиты дыхательных путей от каменой крошки и пыли в воздухе. Иначе высокая смертность на работе может ликвидировать любое, даже самое лучшее начало.
Оказалось – никто. В самом деле, если еду не готовят, какие могут быть повара. Своим личным приказом он назначил на сегодня кухонных работников и главных поваров, вроде бы понимающим что-то в кухарничании.
В общем, Петр его простил, а Дмитрий сделал вид, что забыл. И булыжная мостовая получила в Санкт-Петербурге законную прописку, наряду с кораблями и коровами, зданиями и мастерскими.
С другой стороны, он может под этими условиями за церковные требы вообще не платить. Он дал церковь, поп на государственном жалованье, что еще ему надо? Мало – проси с прихожан. Он сам, как простой прихожанин, с барского плеча рублик скинет.
К вечеру он сумел еще раз попасть на визит к Петру. Это было очень не просто, и лишь потому, что Дмитрий считался старым собутыльником и царь любил проводить с ним время, он сумел пробиться через все ограждения охраны и ближайшего окружения.
Как всегда, было много водки и мало закуски, много говорили и хвастали. Санкт-Петербург, не смотря ни на что, строился и хорошел, а, значит, причины для этого были.
– Ай, и прав ты, государь! Пусть будет по-твоему.
Он весело заговорил:
Однако, услышав Дмитрия, увидев заинтересованного в людях царя, он задумался и осторожно предложил царю:
И главное, зная родимое государство и Петра, как его персонального представителя, Дмитрий понимал, что теперь черта с два он их (попа и государство) выгонит из собственной церкви. И вообще, ты еще докажи, что здание церкви твое, что земля под ней не украдена у государства.
И потому он легко пришел, особого не уговаривая, решив везти себя, как раньше. Не велика шишка, что чрезмерно пыжиться.
Во-вторых, и в этом веке это знают, как можно использовать водяные клинья на морозе. Не все, правда, могут использовать передовые методы производства. Он сможет. Скоро уже осень, а за нею зима. Самое время для таких приемов работы. Получится выгнать сравнительно легко камень на весь год.
Петр, конечно, все это видел в городе и даже иногда кое-что покупал, но не знал что это отсюда. Или не обращал внимания. Город не маленький и везут в него сторон. И России, и мира. Знай, только плати.
Впрочем, для этого нужен не только трудовой энтузиазм. Дмитрий прекрасно понимал, что здесь еще (уже?) не сталинская эпоха и лично он заставлять работать на голом энтузиазме масс не будет, как бы его не заставляли царь и его окружение.
Надо просто устроить им такие условия, чтобы они сами желали работать, а о разбойных делах совершенно забыли.
Так или иначе, но своего Дмитрий добился – колодников усмирил, а производство на каменоломнях выросло в несколько раз по сравнению с официальной статистикой.
– Хватит тебе все просить, давай будем союзниками, – и снова захохотал, сквозь смех предложил, – я попа, ты церковь. Пусть работают вместе на радость православным.
Пока они возились с едой, не обращая внимания на настороженные и колючие взгляды – возможная прелюдия ножа в спину или топора в голову – он разогнал колодников – кого на строительство домов и хозяйственных построек, кого, самых слабых и искалеченных – с сетью на лесные реки ловить рыбу.
Попаданец саркастически улыбнулся, на что Петр сердито и как-то обиженно произнес:
– Должен! – твердо ответил царь. Колодники его тоже не интересуют. А вот за свой парадиз он всем глотки перегрызет. Все лучшее в него!
– Что там не по-твоему сказал, опять лыбишься?
Ничего такого Дмитрий делать не собирался, но попробуй это людям докажи. Они заволновались, забеспокоились, стали искать другие варианты своей полезности.
У Дмитрия хватило трезвости не встревать в пьяную болтовню. Вместо этого он медленно выпил свой немалый стаканчик, поднял его, показал, опрокинув, что ни капли не осталось. Решившись, заговорил теперь о колодниках.
Понятно дело, колодников надо для сначала хотя бы нормально накормить, дать им умыться, постирать одежду, постричься. А уж потом толкать вечное и доброе о добре и зле, какие они стали злые и какие они могут быть добрыми.
Изменение статуса кандальников до крестьян пришлось проводить параллельно с введение налогов. Иначе царь просто не соглашался. И мужики, надо сказать, согласились легко. Веяние времени! А ведь налоги были большие.
И люди нашли. С помощью Дмитрия было решено выпускать дома и, разобрав, продавать в городе, Конечно же, дрова и доски, сельскую продукцию, соломенные шляпки и различные аксессуары на стол. То есть, все, что хорошо продается, будет производиться.
– Зачем они тебе? – сообразил Петр, несмотря на пьяное состояние, о каких колодниках идет речь, – решил, завтра повешу. Пусть сам господь решает, хорошие они люди или плохие. В рай им идти или ад. От меня больше не дождешься, надоели. И они, и ты.
Он пробыл здесь пять дней и добился высокой эффективности. Пока не пришли морозы, камни дробились порохом и клиньями, от каменоломни до Санкт-Петербурга булыжники тащили по водному пути, используя для посадки в суда и из судов разницу в высоте, лошадей. Широко использовали в обработке станки разных конструкций.
Дед гарантировал человек шесть. Вкусно, но мало. Дмитрий вопросительно посмотрел на остальных. Мол, жить хотите – ищите работу.
Петр хорошо помнил, что здесь было. Большое здание – то ли неряшливый шалаш, то ли большой амбар, покрытый сверху ветками. И бродящие под тяжестью кандалов злые каторжане, которые не то, что угостить, поговорить не хотят. Раз приехал и больше не хочется.
Вот ведь шутник, пся крев. Что-то Петр сегодня скудноват. Водка, что ли, трезвая? Царь предлагал, говоря светским языком, чтобы священник в церкви выполнял не только просьбы и требы окружающего населения, но и государственные процедуры. А их сейчас в средневековье с участием попа тьма-тьмущая!
– Ну, как, будете к этому идти, или мне уехать прочь, а в живете, как жили до сего дня. А нетерпеливым можно сразу отправиться поваляться в петле. Всяко проще.
На следующее утро он с несколькими приказчиками и людьми из собственной охраны приехал в лес с колодниками. С ними поехал и царь «со товарищи», дескать еду по своим делам, ну и сюда заеду. На самом деле, он откровенно поглядывал за Кистеневым.
Зато сегодня у колодников был настоящий обед, без изысков и разносолов, но сытый и в большом объеме. После обеда, когда все, сытые и довольные, переваривали кашу, он произнес им частично агитационную речь, частично обрисовав цели и задачи.
– Может, этих колодников и поставить на каторжные работы? Пусть больше мучаются, а то сразу вешать. Пару раз дернутся и на тот свет. Маловато. И Дмитрий пусть страдает с ними, сам за них радел. Работу ему отдать по снабжению сырьем строительство санктпетербурхской мостовой.
– Да! – громкий крик распугал ворон и галок на вершине деревьев. Дмитрий правильно повел речь. Кто же откажется сытно есть каждый день?
Дмитрий, хотя и нередко сомневался, но все же постепенно утверждался в дебилизме дьяков. Любое действие нормального человека вытекают из логических предпосылок. Как правило, это деньги, еда, красивые вещи и одежда. Но когда он пытался понять, зачем этих людей довели до такого состояния, логика отсутствовала, включились эмоции, злые и беспощадные.
Дмитрий засмеялся и продолжил решать свои дела. Груз здесь было много, знай только покупай и вывози, а потом в Санкт-Петербурге перепродавай в своей выгоде. И, конечно, надо вертеться, как белка в колесо. А то продашь дешево и не туда.
Глава 4
Впрочем, это было только начало. Работы, трудной и беспокойной, в будущей столице будущей Российской империи оказалось очень много. Все – от царя до последнего мужика рано утром вставали и, едва перекрестившись и съев, что бог подаст (а бог в Санкт-Петербурге стал весьма и весьма скуповат на еду), торопились к своей работе.
Ирония – иронией, а Дмитрий помнил из истории, что голодали здесь иной раз сильно. Тяжелая работа, гнилая вода, заразные болезни, накладываясь на полуголодную жизнь, уносили тысячи жизней.
– Такой толщины – дюжина гривенник, – ответил мастеровой, ответственный за продажу.
– Конечно, государь, – покладисто сказал Дмитрий. А что ему еще оставалось? А хоромы ему надо еще возводить. А то Даша не приедет. Пока понемногу строилась кирпичная мастерская, несколько человек рыли фундамент под большой жилой дом. И все. На большее он пока был неспособен. Рабочих рук не хватало страшно, прямо до икоты.
Сравнительно небольшой участок – два десятка шагов в длину и двадцать в ширину – заставил Петра задуматься. Ростки картофеля только поднимались из земли. Дмитрий, поняв сомнения, осторожно выкопал одно растение. Увидев небольшую картофелину, от которой шел росток, Петр обрадовано крикнул:
– Что канцелярию? – подозрительно посмотрел на него царь, думая, что сейчас с него начнут что-то требовать – денег, людей, инструмента – все, что в городе есть, или хотя бы можно было выклянчить на перспективу.