Когда это случилось первый раз, Жанна испугалась.
Она без цели слонялась по лесочку в километре от дома, который снимал Игорь на лето, заботясь лишь о том, чтобы её путь не пересёкся с неосторожным грибником.
Глеб увлечённо рисовал пейзажи, Андрей бегал со своими ровесниками по всей деревне (Аббатикова незаметно прицепила к его любимой футболке амулет, чтобы всегда знать, куда его заносит), сам Игорь приезжал только на выходные… Одним словом, некромагиня в этом пасторальном раю очень быстро заскучала. В окрестностях не водилось особой нежити, разве что мавки прятались в почти пересохшем пруду, куда всё равно никто не ходил, да хмыри иногда пошаливали в заброшенном доме. Приструнив мелочь в первый же день своего пребывания на даче, Жанна попробовала найти кого покрупнее, но потерпела неожиданное фиаско. Всё вокруг жило и дышало так, словно никакого магического мира вовсе не существовало.
Нет, разумеется, для Бейбарсова, особенно после приключений с берегинями и кромешниками, это было идеальное место, но ведь Аббатикова не могла позволить себе оказаться в подобной изоляции! Магия была ей нужна, она настолько сроднилась с ней, что даже не осознавала до этого, какое место та занимает в её жизни.
И вот, после недели безделья, просто идя по лесу и сбивая тяжёлыми ботинками поганки, Жанна наткнулась на ведьмин круг.
Около сотни ядовитых говорушек выстроились ровным кольцом, кокетливо белея в полумраке. Лопухоида подобное зрелище могло и в восторг привести, только вот некромагиня знала, что просто так эти круги не появляются. Подойдя поближе, она невольно вздрогнула, хотя, казалось бы, разве могло ли её что-то напугать после школы алтайской старухи… В центре круга лежал ребёнок.
Мёртвый, разумеется.
Никакого отношения к ведьмовским шабашам ведьмины круги не имели, Аббатиковой это было прекрасно известно, да и эльфы в них не танцевали. Эти кольца являлись проявлением силы, годами копившейся под поверхностью земли, и обуздать эту силу вряд ли бы смог кто-то уровнем ниже Древнира. Жанна даже не была уверена, что с ней совладал бы Сарданапал, пусть и не было равного ему мага среди ныне живущих.
Алтайская старуха обязательно бы попробовала найти лазеечку, черпачок, чтобы хоть пригоршню, хоть каплю стихийной магии добавить в свой арсенал, но Аббатикова трезво оценивала свои возможности: ей стоило держаться как можно дальше от ведьминых кругов.
И, тем более, нечего было сожалеть о незнакомом мальчишке. Таких не водилось в деревне, некромагиня точно знала – скорее всего, ребёнка вытолкнуло порталом откуда-то ещё, где ему не посчастливилось повстречаться с близнецом местного круга.
Ни словом не обмолвившись Глебу о своей находке, Жанна, тем не менее, ночью написала Лене подробное и обстоятельное письмо: кто знает, может, по виду грибов возможно определить, чего ждать от коварного новообразования. Аббатикова помнила из детства разные истории, но не слишком доверяла своей памяти. Рассказы о замученных детях перемежались байками о магах, потерявших свой человеческий облик и превратившихся в подобие двуногих грибов; сухие строки из учебника о том, что в ведьминых кругах настолько высока концентрация некротической энергии, что убьёт любое создание, оказавшееся внутри, спорили с детскими мечтами о баснословном могуществе. «Бейбарсов наверняка помнит лучше, – с горечью подумала Жанна. – Жаль, что нельзя у него спросить…»
Все ведьмины круги на свете были связаны между собой. Этим, кстати, объяснялись многочисленные пропавшие без вести в лесах – поглотив свою жертву и высосав всю энергию, кольцо выплёвывало труп в сотнях километров от места пропажи. Иногда тело находили, но и тогда, чаще всего, оно оказывалось в могиле с табличкой «Здесь покоится неизвестный бродяга». Разве кто догадается, что пропавший под Москвой охотник и иссохший старик в лесах Якутии – один и тот же человек…
Утром, за завтраком, когда Андрей завёл свою излюбленную песню о том, как ему нужен велосипед, Жанна излишне резко ответила, что ездить на нём всё равно будет некуда. Ратников-младший, удивлённый такой реакцией той, кого привык считать своей верной союзницей, в молчании доел овсянку и ушёл в свою комнату под самой крышей.
– Что-то случилось? – приподнял бровь Глеб, стоило ребёнку выйти за пределы слышимости.
– Нет, – Аббатикова тряхнула волосами, поспешно отворачиваясь к раковине.
– Жанна, – Бейбарсов подошёл к ней и приобнял за плечи, – мы слишком давно знакомы, чтобы ты могла мне врать.
Некромагиня помолчала, прикусив губу и сосредоточенно отскребая кастрюлю. Глеб легонько дунул ей в макушку и прижал к себе покрепче.
– Не с-аши-ай, – наконец сдалась Жанна. – По-алу-ста.
Бывший некромаг постоял рядом с ней ещё некоторое время, но Аббатикова упрямо изображала, что совершенно его не замечает.
– Ладно, – кивнул Бейбарсов. – Сама расскажешь. Я вернусь вечером, хочу накидать как можно больше эскизов с лесом.
Смысл сказанного не сразу дошёл до сознания Аббатиковой, но, когда она рывком развернулась, чтобы остановить Глеба, его и след простыл, только скрипнула, закрываясь, входная дверь.
Несколько дней всё было спокойно, хотя Жанна носилась по окрестностям, как сумасшедшая. Ведьмин круг исчез, будто и не было; вместе с ним и тело мальчика.
А к концу недели некромагиня едва сама не оказалась в ловушке, не разглядев за травой, что к одному грибному кольцу плотно прилегает другое, поменьше. Нетопырь, принесший письмо от Лены, очень вовремя заверещал, закружился над головой Жанны, заставив её шагнуть назад.
К счастью, оба круга были пусты; но от этого легче не становилось. От злости на саму себя, что чуть так глупо не попалась, Аббатикова размела в труху торчавший неподалеку толстенный пень, после чего села прямо на землю и принялась читать.
Свеколт, не отказывая себе в удовольствии, накатала целый трактат, сдобренный цитатами из дюжины источников со всеми полагающимися сносками. В паре мест рыжая некромагиня увидела чужой почерк, спорящий с ровными острыми буквами Лены. «Шурасик, – усмехнулась про себя Жанна. – Когда-нибудь, наверное, они перестанут спорить. Например, когда мне придётся поднимать его зомбяком после особо бурной ссоры…»
«Несмотря на определённое родство силы, некромагу твоего уровня ни в коем случае нельзя приближаться к ведьмину кругу с целью использовать его скопленную за годы магию, – вещала Лена со страниц письма. – Также крайне опасно пытаться достать то, что круг захватил в свои сети. Неразумные маги, пробовавшие отобрать жертву у этого совершенного хищника, подвергались наказанию хуже, чем смерть. Хуже, чем смерть некромага, не передавшего свой дар. Точных описаний того, что их ожидало, нет, так как никто не вернулся; однако все свидетельства указывают на невыносимые муки и стирание личности при полном осознании процесса».
Жанна оторвалась от чтения, чтобы прикинуть, сколько ещё понаписала трудолюбивая, но увлекающаяся подруга. Оказалось, что впереди ещё семь листов; устало вздохнув, Аббатикова открыла последнюю страницу, увидела привычное «Береги себя, присматривай за Г., прилетай, когда хочешь», свернула письмо и сунула его за пазуху. Почитать можно и потом, тем более что, скорее всего, ничего полезного Свеколт сообщить не потрудилась. Либо ей не дали этого сделать.
Последние полгода Жанне казалось, что их былая связь начала таять. Она всё реже обращалась к ней, чтобы проверить, всё ли хорошо у сестры; ну а Глеба научилась чувствовать каким-то другим, доселе неизвестным способом. Исчезло ощущение чужого плеча рядом, и если поначалу Аббатикова скучала, то теперь уже даже привыкла.
Грибы, составляющие ведьмины круги, выглядели до умиления невинно. Выбрав палку подлиннее, некромагиня сбила ближайшую к себе шляпку, замерла, ожидая реакции. Убедившись, что небо не падает на землю и сотни демоны не терзают её тело, она осмелела и, как следует размахнувшись, скосила целую пачку говорушек.
Нетопырь, оставшийся передохнуть на ёлке, что-то возмущённо пискнул, но Жанна не обратила внимание, вовсю расправляясь с грибами, вымещая на них всё то, что накопилось внутри. Ошмётки белой грибной плоти полетели в разные стороны, прилеплялись к стволам деревьев болячками, оседали на волосах рассерженной некромагини.
Палка сломалась, встретившись с камнем, и Аббатикова её отбросила. Целостность кругов давно была нарушена, и она посчитала, что теперь ей ничего не угрожает. Под ребристыми подошвами ботинок говорушки сминались и лопались, источая сильный запах, вызывавший у Жанны рвотные позывы.
Она остановилась, только когда убедилась, что от колец не осталось и следа.
Спустя два дня Глеб и Жанна поругались.
Андрей весь предыдущий вечер провёл на карьере, где в песке гнездились ласточки: ребятне очень нравилось наблюдать за их стремительными передвижениями. Бейбарсов считал, что это опасно, а Аббатикова была рада, что Ратников-младший держится от леса подальше.
Ссора, начавшаяся с бытового несовпадения взглядов, неожиданно едва не выросла в небольшой катаклизм местного масштаба.
– Нельзя ходить в лес! Не-я! Ам о-асно! – сердясь всё больше, повторяла Жанна. – Ты п-осто е они-аешь! Е у-ст-уешь!
И тут же, увидев, как сузились глаза Глеба, осознала свою ошибку, но было поздно.
– Да, я ведь инвалид, – растягивая слова, кивнул Бейбарсов. – Куда мне до всесильной тебя.
– Я не э-о и-ела в иду! – сдала назад некромагиня.
– Конечно, Жанна, – бывший некромаг, словно совершенно не замечая собственных действий, взял забытый часом раньше карандаш и начал крутить его в пальцах, как раньше бамбуковую тросточку. – Ты всегда имеешь в виду не то, что говоришь.
– Г-еб!
– «Геб, Геб», – передразнил Бейбарсов. – Прямо как в старые добрые времена. Я же вижу, что тебе тут не нравится. Тебя всё здесь тяготит. Шляешься целыми днями непонятно где, разнюхиваешь всё что-то… Ты не можешь жить без магии, потому что ты без неё – ничто! Я помню тебя в первый год у старухи – дрожащая малявка, не сводящая с меня жадного взгляда. С тех пор ничего так и не изменилось.
Жанна открыла рот, чтобы жарко возразить, но вдруг поняла: в чём-то он был прав. Может быть, именно в этом и крылась причина её скуки? Она не помнила лопухоидной части своей жизни, и возвращение к ней ощущалось довольно неприятно, как будто у неё отобрали что-то важное, вроде возможности видеть или обонять.
– Молчишь? – подначил Глеб. – Правильно делаешь. Что бы ты ни сказала, это будет бесполезно. Я думал, нам с тобой по пути, но, похоже, для тебя это не так. Может, пора уже возвращаться к Свеколт?
– Но я тебя… – начала было Аббатикова, но Бейбарсов перебил её:
– Избавь меня от этого, надоело!
Некромагиня смотрела на него широко открытыми глазами, не веря в то, что слышит. Ей казалось, что всё вокруг рушится; последний раз ей было так плохо, когда Глеб исчез, не предупредив сестёр по уже бывшему на тот момент дару.
– Убирайся, – тихо повторил Бейбарсов.
Карандаш в его руке осыпался прахом.
Всхлипнув, Жанна кинулась прочь из дома, на ходу вытирая слёзы.
Ноги сами привели некромагиню в лес: столько дней подряд она ходила сюда, что теперь для неё словно бы и не существовало других маршрутов.
Не хотелось верить, что Глеб говорил всё это всерьёз; но Жанна слишком хорошо знала своего друга, брата, любимого. Он не бросал слов на ветер.
Некромагиня бежала, то и дело врезаясь в деревья, отталкивалась от них, снова спотыкалась… Она, выросшая в лесу, словно растеряла все свои былые навыки. Или это отчаяние стёрло их, заблокировала, лишила к ним доступа? В голове раз за разом звучали последние слова Глеба; его тяжелый взгляд, казалось, до сих пор преследовал Аббатикову.
Вдруг, больно ударившись коленями о поваленный ствол, Жанна пролетела вперёд и рухнула на влажную мягкую землю. Ладони засаднило – очевидно, затормозила некромагиня о какие-то ветки или камни; зато голова вдруг стала чудесно пустой, без единой мысли.
Аббатикова недоумённо подобрала опавший лист и поднесла его почти к самому носу, пытаясь сфокусироваться, но что-то мешало. Белый туман затапливал сознание, принося покой и свободу от чувств, но Жанна не хотела расставаться со своей болью вот так просто. Она принадлежала ей, как и всё, что было связано в её жизни с Глебом, и обменять её даже на счастье казалось чем-то кощунственным. Ощущая странное сопротивление воздуха, будто её поместили в гигантский стакан с киселём, некромагиня поднялась на четвереньки, потом на ноги. Перед глазами всё плыло, от круговерти ощутимо затошнило, в ушах гудела кровь: сердце старательно выполняло свою работу, несмотря ни на что.
Жанна попробовала что-нибудь сказать, позвать на помощь, но горло перехватило. Сделав малюсенький шаг, она почувствовала, что носок её ботинка упёрся во что-то объёмное, но податливое. Поскольку это небольшое движение как будто сожрало все оставшиеся силы, Аббатикова позволила себе опуститься вниз.
Первым, что нащупали чуткие пальцы, оказалась застёжка куртки. Насколько Жанна помнила, до её падения стоял август; откуда же в лесу определённо зимняя куртка?.. Опускаясь всё ниже, чтобы разглядеть хоть что-нибудь, некромагиня вдруг уловила странно знакомый запах – то ли шоколада, то ли какао.
И странным образом аромат словно активировал другие чувства – слух поймал тихий стон, зрение сфокусировалось на несколько секунд и Жанна разглядела, что куртка розового цвета и не просто валяется, а надета на кого-то…
«Ведьмин круг!» – вспыхнуло в мозгу чёткое осознание.
Аббатикова умудрилась попасть в ведьмин круг, причём в уже занятый перевариванием добычи!
Тело сработало рефлекторно: вряд ли кольцо могло быть большого объёма; перекатившись несколько раз (встать не получилось), некромагиня врезалась лицом в крупную грибницу. Магия всегда требовала замкнутых фигур, и единственным шансом на спасение Жанна видела прерывание круга.
Молясь, чтобы этот гриб не рос где-нибудь в центре, Аббатикова собрала остатки силы воли и вырвала его из земли.
Ощущение киселя пропало, мир перестал вертеться. Стоны за спиной некромагини перешли в тихое хныканье; на всякий случай уничтожив ещё несколько поганок, Жанна рывком поднялась.
В паре шагов от неё лежала девочка лет трёх в розовой куртке и синих джинсах с цветочками. Шапка сбилась и валялась чуть в стороне; светлые косички растрепались и выглядели так, что обрезать их было явно проще, чем расчесать.
– Эй, – позвала Жанна хрипло, закашлялась, повторила погромче: – Ты меня слышишь?
Ребёнок снова застонал, не открывая глаз.
– Давай-ка мы с тобой отсюда уберёмся, – сказала некромагиня скорее себе, чем малышке.
Аббатикова не была уверена, что ведьмино кольцо можно нейтрализовать настолько простым способом, и теперь корила себя за то, что так и не дочитала письмо Лены. С трудом подняв девочку на руки, некромагиня заспешила прочь от коварного места силы.
Когда Жанна подошла к дачам, уже сгущались сумерки. Отметив про себя, что она провела в кольце куда больше времени, чем думала, некромагиня медленно подошла к двери своего дома. Она одновременно боялась увидеть Глеба и хотела продемонстрировать ему свою находку, но в доме стояла идеальная тишина – чуткий слух Аббатиковой не уловил ни единого звука.
Вздохнув (то ли облегчённо, то ли разочарованно), некромагиня быстро проскользнула внутрь, поднялась на второй этаж, аккуратно сгрузила ребёнка на кровать в их с Глебом комнате. Малышка, пока они шли, успела заснуть; на её бледное личико понемногу возвращался румянец. Жанна сняла с неё куртку, под которой обнаружился синий свитер с крылатой лошадью.
– Это же откуда тебя занесло? – вслух спросила Аббатикова.
Малышка, конечно, не ответила. Она свернулась клубочком, подсунула ладошку под щёку и засопела так сладко, что у Жанны защемило сердце.