Там, роняя скамейки, Дауд тащил кого-то к выходу. Этот кто-то сопротивлялся и пытался кричать через зажатый рот, но Дауд был явно сильнее.
Чего он хочет? – Растерялся Халеб. – Кто это?
И тут он увидел. Тот человек, которого Халеб, злобно что-то ворча сквозь зубы, волок, причем явно на улицу, это была женщина.
– Прочь! – Прорычал Дауд, приближаясь к дверям.
Халеб растерянно шагнул в сторону, решив, почему-то, что стал свидетелем семейной сцены. Дауд сейчас был похож на разгневанного мужа в приступе страстной ревности. А встревать в такого рода разборки Халеб не любил и старался избегать, испытывая при этом чувство мучительной раздвоенности. И хотелось заступиться, и знал, что не надо. Хуже только будет. Все же какой-никакой жизненный опыт у него был.
Но зачем же наружу-то, не мог понять он. Опасно же. А Дауд уже выволок женщину именно что наружу и теперь целенаправленно волок ее туда, куда вчера вел его самого – в центр этой площади, туда, в то самое место, над которым и кружил сейчас дракон.
– Так он – что?.. – Не веря самому себе прошептал Халеб. – Это он… Ах, гад!
Самострел вдруг, словно сам спрыгнул с плеча и оказался в руках. Халеб быстро пошел туда, где на его глазах разворачивалось целое действо.
Дауд, одной рукой удерживая жертву прижатой к земле, другой срывал с нее платье, оставляя тело обнаженным. До конца это у него не получилось, но ему хватило и этого. Он опустился на колени, одной рукой так и держа тело, а другую воздел вверх, к снижающемуся дракону. И что-то заорал, явно обращаясь к этой крылатой хищной твари. Он был настолько увлечен этим своим представлением, что не заметил подошедшего сзади Халеба. И тот, не останавливаясь, сходу ударил его носком сапога в голову. Дауд упал.
На сей раз Халеб был уверен в самостреле, патрон был в стволе и готов вылететь, как и он сам был готов отправить его туда же, куда направил его собрата вчера. Стрелять в другие части тела дракона наверняка было бесполезно. Вон какая туша – что ему какая-то жалкая пуля? А вот голову разорвет, да и то, неизвестно, если попасть в голову, какая там у него кость? А вдруг выдержит? А вот прямо в пасть – это наверняка.
Так и вышло. Зверюга, как и планировалось, раззявил свое чудовищное хлебало, дохнув горячей гнилью. Туда ему и влетело. Выпрямившись и посмотрев на дело своих рук, Халеб закинул самострел за спину, и склонился над женщиной, которая, похоже, была без сознания. Там, наверху, был напарник этого, убитого, и он, похоже, начал спускаться. Надо было спешить. Халеб подхватил не слишком тяжелое тело и поспешил в здание. Когда он уже подходил к дверям, женщина, похоже, пришла в себя. Две руки обняли Халеба за шею и ему стало сразу как-то легче.
В зале он посадил женщину на скамью и бросился к дверям. Что он хотел? Спасти так же и этого – Дауда? Или что?
В любом случае он опоздал. Вторая тварь расположилась рядом с телом своего товарища и, не обращая на него никакого внимания, закусывала тем, кто собирался стать жрецом Крылатого Змея. Жрецом и владыкой этих мест.
***
Агайя сперва решила, что этот вот, вновь нашедший ее бугай, хочет опять насиловать ее, а для того и тащит – тащит обратно, в ту же хижину, откуда его вчера выгнали. Ну, или в какое-то другое место. И, решив так, даже расслабилась – ну, что, дело уже привычное. Но, когда он выволок ее на площадь и бросил на землю, она поняла, что ошиблась. Она увидела приближающуюся летающую тварь с хищно разинутой в предвкушении пастью, и ее накрыло спасительное облако бесчувствия.
Очнулась она в чьих-то крепких объятиях и машинально схватилась за того, кто нес ее. И вот теперь она сидела на скамье а тот человек, что принес ее сюда – принес, буквально выхватив из той ужасной пасти, отвернулся от дверей, в которых стоял, и подошел к ней. Подошел, и что-то сказал. Похоже, спросил. Причем, кажется, по эрогенски. Она не раз слышала этот язык, но сама, увы, им не владела. Она покачала головой и пожала плечами. Тогда он заговорил на другом языке. Этот язык она изучала в том заведении, куда дядюшка устроил ее, привезя в Кранах. Миранский язык. И она поняла, что ее спрашивают, кто она и как ее зовут.
Тщательно подбирая слова – учеба была уже давно, и многое выветрилось из памяти за ненадобностью, она начала отвечать:
– Агайя, – она ткнула себя пальцем в грудь, показывая, что она говорит о себе, – я… там, поселок… другой. Элим… Поселок Элим. Я – там… оттуда.
– А зачем здесь? – Спросил незнакомец.
– Эти… – Она задумалась, формулируя фразу. – Эти нас оттуда сюда. Все… Всех люди… оттуда сюда.
– Они на вас напали, да? Напали и пригнали сюда?
– Да! – Обрадовалась Агайя. Она вспомнила это слово:
– Да, напали. Всех, – добавила она, – люди и скот.
– И где все?
– Нету, – грустно сказала Агайя, – съел там… – она махнула рукой в сторону выхода, в сторону площади, – все люди… весь скот. Съел…
Незнакомец как-то странно взглянул на нее, покрутил головой, вздохнул и сел рядом. Он обнял ее за плечи, и она охотно, радостно потянулась к нему, положила голову ему на грудь, а он другой рукой осторожно погладил ее по волосам. Потом снова вздохнул и сказал:
– Бедная. Как же тебе досталось.
***
Вот так, как говорится, не было забот… Вот и еще один человек, который чуть не погиб, и наверняка же погибнет, если он, Халеб, не поможет ему. Эта Агайя, кстати, совсем не походила на деревенскую девку. Как она очутилась тут? Ну, тут – понятно, это она хорошо объяснила, – не тут, а там, откуда их всех сюда… на корм этой твари. Вот же суки, откупались.
Он оглядел ее, вроде ничего, но вот от платья остались одни обрывки. Как-то надо ее одеть.
Да что там – как-то!.. – мысленно взревел Халеб, – вот сейчас пойдем и возьмем, и пусть только попробует у меня кто-то вякнуть. Уложу, патрона не пожалею. Сволочи!
– Вставай, Агайя, – сказал он, беря девушку за руку, – пойдем. Уже, наверное, можно.
Он дождался, пока она встанет, и быстро прошел к дверям. Что там? Улетела та тварь, или кружит? Нет, не видно. Справила тризну по своему приятелю, и полетела вслед остальным.
– Пошли, – сказал он, – можно.
– Куда идти? – поинтересовалась Агайя. Каждое слово словно с трудом выдавливалось из нее. Языком она владела, но плохо. Видно, что учила, но, наверное, – подумал Халеб, – давно не пользовалась.
– Надо одеться. – Он говорил, отделяя одно слово от другого, чтобы ей легче было понять, и стараясь произносить слова медленно и внятно. – Тебе надо одеться. Пойдем, возьмем одежду.
– Где? – Поинтересовалась девушка.
Халеб не ответил. Он смотрел по сторонам. На улицу уже начал выходить народ. Озираясь, вертя головой, осторожничая, люди выползали из хижин и шли к площади, где лежали объедки их недавнего вождя и нетронутая новая гора мяса.
Из-за угла вынырнула какая-то девица с расширенными глазами и головой, втянутой в плечи. Ей было страшно, и она готова была в любую секунду юркнуть куда-нибудь, забиться и сидеть там. Халеб поймал ее за рукав. Она ойкнула и остановилась, глядя на него с ужасом. Похоже, она боялась его не меньше, чем дракона.
Халеб оглядел ее. Пожалуй, телосложением она была похожа на эту, как ее, Агайю. Что ж…
– Скажи ей, – обратился он к Агайе, – что тебе нужна одежда. Пусть отведет к себе и даст.
– А разве так можно?.. – Заикнулась было эта несчастная жертва, но Халеб, напустив строгости, рявкнул:
– Нужно! Давай!
Агайя что-то залепетала, обращаясь к так и стоящей столбом девице. Та испуганно моргнула, и закивала головой.
Дома у нее, под взглядами сбившихся в кучку родных, Халеб и Агайя долго перетряхивали гардероб этой девки, ища то, что, пусть и не красиво, и не ново, но практично и по размеру.
– И теплые вещи бери, – сказал Халеб, – зима скоро. На ноги – чулки, носки, портянки – сама смотри. Чтобы тепло и ноги не натирать.
Видно было, что для Агайи это все сущая пытка – вот так рыться в чужих вещах, примеривать их, откладывать. И все это под молчаливые взгляды тех, кого она, по сути, грабит.
Наконец, закончили. Что-то она одела на себя тут же, что-то понесла в руках.
Встал вопрос: что с ней делать дальше.
Но сначала нужно закончить то дело, что не удалось сделать с Даудом.
***
– Как он?
– Ты знаешь, по-моему, лучше, – увидев Халеба, вошедшего в хижину, Майя, сидевшая возле мужа, поднялась на ноги, – он поел. Я опять ему немного бульончика дала. Сейчас спит.
– Не тошнило?
– Нет. А, главное, он помочился. И крови было немного.
– Но все же была?
– Была. – Майя помолчала, подумала, потом добавила:
– В следующий раз может и совсем не быть. Он же маг.
– Да, – согласился Халеб, – и один из самых сильных. Недаром его в свое время на Остров забрали. Целое дело было, он тебе не рассказывал?
– Так, слегка.
– Ну, когда поправится, ты попроси его рассказать. Очень интересно. Так, значит, думаешь, правда выживет?
– Кажется, да.
– Ну, слава Единому!..
– Как-как? – удивилась Майя, – а я думала ты атеист. У нас там на Острове все атеисты. Даже попы.
– Да это так, – смутился Халеб, – нахватался выражений тут. Не обращай внимания. Так что тогда, будем собираться? – Он улыбнулся. – А я уже все вещи забрал, те, что мы там оставили. Забрал, собрал, на тележку погрузил. Вот она тут стоит. Все готово.
– А как это ты? – Удивилась Майя. – Там же…
Она не договорила, но Халеб ее понял. Конечно, одному там было не справиться.
– А я пару местных мужиков мобилизовал. Один внизу вещи к веревке привязывал, другой тянул наверх. Ну, а я уже в тележку укладывал. А потом втроем уже ее сюда прикатили.
– А как тебе удалось их – как это ты сказал? – мобилизовать?
– Да легко. Они тут, знаешь, меня боятся. Боятся и ненавидят. Очень нехорошее сочетание. Так и жди какой-нибудь гадости типа ножа в спину или камня сверху на голову.
Он помолчал и добавил:
– Хорошо, что Бонифациусу полегче. Уходить надо.
***
К вечеру вещи в тележке были уложены окончательно, и с учетом того, чтобы наиболее необходимые были под рукой, и с тем, чтобы можно было достаточно удобно устроить в ней Бонифациуса. Когда он проснулся с ним поговорили. Он не возражал.
– Если умру, – сказал он, – так какая разница, где.
– Ты не умрешь! – Горячо заверила его Майя.
– Ну, значит, выживу, – не стал спорить с ней Бонифациус.
Он вообще стал тихим и покладистым. Поинтересовался только не потерялись ли его рукописи. Рукописи не потерялись и не были забыты. Они лежали в тележке на самом дне. Вряд ли они могли понадобиться в пути.
Трогаться решили утром.
А вечером к ним пришли гости. Их было двое – та самая девушка, которую сегодня Халеб спас, кажется, ее звали Агайя, и с ней довольно представительный старик.
– Это Байгор, – представила старика Агайя, – он, это… главный старейшина. Он – в совет.
– Какой совет? – Не понял Халеб.
– Совет – он управлять тут. Байгор член совета.
– И чего же хочет уважаемый Байгор?
Агайя сказала несколько слов, обращаясь к старику. Старик встал со стула, на который его усадили и заговорил. Когда он закончил, заговорила Агайя:
– Совет приглашает тебя на э-э… совет. Совет собрался в Доме Собраний. Это там, на площади. Мы там были. Байгор просит тебя пойти с ним туда.
– Это зачем? – Насторожился Халеб.
Опять между стариком и Агайей состоялся диалог, после чего Агайя выдала его краткое резюме.
– Они хотят говорить с тобой.
– О чем?
– Они хотят просить тебя.
– О чем просить-то?
Видимо, этот Байгор как-то и без перевода понял суть задаваемых Халебом вопросов, потому что опять начал толкать речь. Агайя слушала, время от времени кивая головой в подтверждение того, что поняла и запомнила. Старик говорил долго, Агайе же хватило нескольких слов.
– Они хотят чтобы ты остался тут.
– Зачем, черт возьми?
– Защищать. Ты убил уже двух змеев.
– Нет, – тон Халеба был категоричен, – никуда я не пойду, оставаться не могу, защищать не буду.
– Почему? – Похоже, Агайя и в самом деле была удивлена. А это в свою очередь удивило Халеба.
– Почему? И ты еще спрашиваешь? А что они сделали с твоими? И после этого… Да пусть сдохнут!
– А что, ты бы так не поступил? Если выбрать – ей умереть, – Агайя ткнула пальцем в стоящую рядом Майю, – или ему.
И она кивнула на старика.
– Один все равно умрет. Кто?
Поскольку сказано это было на миранском, Майя ничего, естественно, не поняла. Она вообще не понимала, что тут, собственно говоря, происходит. Она удивленно посмотрела на Халеба и спросила:
– Чего она хочет?
– Они хотят, чтобы мы остались и защищали их тут.
– А ты?
– А я не хочу.
– Почему?
– Да потому, хотя бы, что у меня слишком мало патронов. И когда кончатся, что я буду делать? Тогда они или прибьют нас, или отдадут в жертву этим… Крылатым Змеям. Нет уж, надо уходить, имея патроны. Они нам в дороге пригодятся.
Пока он разговаривал с Майей, Агайя и старик терпеливо ждали. Потом Агайя спросила:
– Так ты пойдешь? Тебя ждут.
– Нет. Пусть не ждут.
Старик опять разразился речью. Смысл сказанного он понял, и теперь он явно ругался. Во всяком случае, в его голосе слышались нотки гнева, иногда он срывался на визг. И брызгал слюной. Это было неприятно, и Халеб сказал, вставая:
– Все, идите. До свидания.
И они ушли.
***
Халеб долго не мог успокоится.
– Нет, ну надо же, – бурчал он, устраивая себе ложе на полу, – какая наглость. Сперва схватили, держали, можно сказать, в плену, хотели скормить этому своему… А теперь приходят – охраняй их, видите ли!.. Ага, щаз-з!.. Разбежался. Вот все брошу, и буду…
В эту ночь дежурства решили не устраивать. В прошлую ничего не случилось, ну и в эту – как-нибудь. На всякий случай Халеб припер дверь, открывавшуюся внутрь, стулом, и положил рядом с собой меч и самострел. Свечи потушили. Если кто-то и зайдет, уронив стул и нашумев таким образом, то пусть ему будет и темно вдобавок.
Удовлетворенный содеянным, Халеб быстро уснул под обнадеживающее похрапывание Бонифациуса, согреваемого юным телом жены. Но только было начавший сниться ему сон был грубо прерван грохотом упавшего стула. Мгновенно проснувшийся Халеб сперва было растерялся, не зная, что хватать – меч или самострел, но тихие проклятья, доносившиеся от двери, несколько успокоили его. Судя по голосу, споткнувшийся о стул незваный гость был женщиной.
– Кто там? – Громко спросил Халеб, стараясь придать своему голосу угрожающий тон.
Рядом поднялась и села Майя.
– Это я, Агайя, – раздалось от двери, – вставайте скорее.
– Что случилось, Агайя?
Халеб встал и шарил рукой по полке в поисках кресала и огнива.
– Не надо огня, – сказала Агайя, видимо, догадавшаяся о его намерениях, – они сейчас придут. Будут вас убивать. Дом будут жечь. Они так решили.
– Кто?
– Совет. Вы отказались, вас надо убить. Скорее.
– Ну, что ж, – усмехнулся Халеб, – резонно. Мог бы и сам догадаться. Майя, бери подстилки, я возьму Бонифациуса. Давай, пошли.
Быстро, правда, не получилось. Уже вынеся старого мага, Халеб вспомнил, что груз на тележке привязан веревками, и, прежде, чем класть туда больного, их надо убрать. Пришлось занести Бонифациуса обратно, а потом в потемках распутывать на совесть завязанные узлы. Наконец, все было готово. Халеб впрягся в тележку спереди, Майя толкала сзади. Обернувшись, Халеб увидел, что толкает она не одна. Рядом с ней трусила эта – Агайя.
Они пробежали по улице, никого не встретив, провожаемые лаем собак из дворов, и вывезли, вытолкали свой груз за околицу. Халеб перешел на шаг.
– Почему медленно? – Услышал он сзади. – Надо быстро. Догонят.
– Будем бежать, – обернувшись ответил Халеб, – устанем. Они же не знают, куда мы пошли.
– Узнают, – возразила Агайя, – тут одна дорога.
Ну, надо же, – подумал Халеб, – как это я ухитрился в темноте и не зная попасть как раз на нее. А то сейчас бегали бы по поселку. Ну, повезло!..