И старец вековечный, пропев последние слова, неожиданно вскочил со скамьи, прыгнул с лестницы и, отвесив поклон князю, вышел вон из широкой гридницы, распахнув двери. Тут же в храмину задул сильный ветер, и тьма за дверями, хотя проникнуть в чертог, словно заколебалась. Князь Митрапирн встал со своего престола резного и поднялся в светлицу.
– Что приключилось? – спросил он, сев на скамью у стола, где ещё сидели трое витязей. – Горе или нет?
– Горе или нет – скажу, как вернусь, – удрученно ответствовал Беленир, – но Всевед ушёл и сказал, чтоб шли мы к вещей колдунье, что живёт на север отсюда, в какой-то роще. Она и поведает нам, где искать коня богатырского.
– Вижу, лихо выпало на ваши судьбы! – изрёк князь важно. – Худо будет вам, ибо путь к той роще лежит через опасные земли, в этом вы сами убедитесь. Вам предстоит пройти через Дикий Лес, а там уже давно поселилась нечисть и не даёт проходу добрым людям, отчего тропы в лесу уже давным-давно заросли. К тому же север нашей страны – не самые дружелюбные места, ведь там живут другие князья и стоят другие княжества. Люди там, говорят, якшаются с берегинами, а некоторые и вовсе стали ведунами, хотя про колдунью ваше я не слыхал, – и князь, почесав ухо, встал и ушёл.
Беленир, Всесвятлир и Брисинор ещё долго сидели за столом и обсуждали речи деда и князя, затем приготовили они к походу мешки дорожные и вскоре отошли ко сну.
И во сне Белениру привиделось, будто бы сидит он на камне возле чертога Митрапирна: ярко светит солнце, поют птицы певчие, и ветер теплый приятно играет в волосах. Но вдруг слышится звук рога, человеческие крики, и откуда ни возьмись, появляются толпы людей: кто-то с обгоревшими телами, у кого-то с головы сочится кровь, и глаза у всех испуганы. Тем временем облака заволакивают солнце. «Идогурн!» – говорят несчастные люди и тянутся руками к Белениру со всех сторон. Лес их рук все нарастает и нарастает, едва не укрывая витязя с головой. Он пытается образумить их, говорит им что-то, но сам себя не слышит: губы открываются, но голоса нет. Тогда Беленир встает на камень, и тут видит, что в небе над самым чертогом уже летит змей, а вместе с ним тьма облекает землю. Витязь смотрит вокруг себя: никого уже нет в живых, все валяются мертвые, и падальщики чернопёрые с жадностью клюют человечью плоть. Змей уже близко. Змей уже здесь. Беленир уже ощущает его взгляд на себе.
И вдруг из леса вылетает верхом на коне красавица в белом одеянии с мечом в правой руке. Грудь её закована в бронзовую бронь, состоящую из тысяч чешуев в виде ястребиных перьев, а волосы развеваются на ветру словно золотая сеть. Но чудеснее всего выглядят её глаза: они излучают какое-то чудесное синее сияние. И вот дева кричит Белениру: «Держи меч, витязь Ариха, не страшись!», и тут в руках у него сам собою оказывается меч. Вместе с тем из груди исчезает страх, и невероятное спокойствие разливается по венам. Воин готовится к бою, а змей становится все ближе и ближе. Но на этом сновидение закончилось, и Беленир проснулся посреди ночи. Не веря, что все это был сон, воин подскочил к окну и, открыв ставни, выглянул из него на улицу, ожидая увидеть там какое-нибудь подтверждение увиденных во сне событий. Но все было тихо: ни змея ужасного, ни толпы народа, ни чудесной девы. «Верно, это была древняя богиня, что оберегает наш народ – сама Перкуница», – подумал Беленир и снова лёг спать.
Глава 2. Мал-стар дедок
Взошло огнистое солнце, озарив окрестности и всё небо самыми разнообразными оттенками. Было похоже, будто небосвод покрыло золотистое одеяло. И вот, выглянув из-за крон деревьев, красно солнце осветило чертоги князя: лучи пробились в светлицу широкую сквозь щели между ставнями и стали будить витязей. Слышно было, как проснулись собаки, первыми встретив утро. Витязям же пора было сбираться в поход.
Проснувшись, Беленир встал с кровати и, отворив ставенки дубовые, глянул в окно. Там он увидел знакомую с детства дубраву, окружавшую чертоги князя: все дубы в ней были зелены, ибо середина лета была уже не на носу, а на самой переносице. Между древами словно бы покрывало стелился легкий туман, а в цветах сонных беззаботно порхали бабочки, белые как ходячее облако. Поля широкие позади дубравы были усеяны одуванчиками, так что казалось, будто это вовсе не поля, а золотые россыпи. Ко всему прочему, голосистые птицы распевали свои чудные трели, свища и чирикая на разные лады. Солнце взошло недавно, не успев согреть сырую землю от ночного холода, и потому тени ещё не укоротились. Но природа уже пробуждалась, и вскоре должен был наступить солнечный день.
Беленир отошёл от окна, разбудил своих товарищей, все они оделись, облачились в свои доспехи, сверху набросили длинные плащи и вышли из светлицы, неся в руках дорожные мешки. Всесвятлир с Брисинором уже начали обсуждать, какой дорогой лучше ехать. Спустившись в гридницу, витязи встретились с князем.
– Доброе утро, светлый княже! – промолвил Беленир, улыбаясь, и все трое отвесили своему князю поклоны, князь тоже поклонился (в те старые времена даже князья кланялись хорошим людям!) и изрёк:
– И вам утро доброе! Вам предстоит далекое странствие, так что уходите лучше побыстрее, ибо чем раньше вы выйдете, тем меньше придётся идти в сумерках или в темноте до ближайшей деревни. К тому же утро – хорошее время для пути и для раздумий, а вечером лучше спать, а не томить тело и разум. Да, и в дороге помните, что лучше лаптем черпать воду на родине, чем серебряной ендовой мёд, да на чужбине. Не сбейтесь со своего пути, – и Митрапирн, попрощавшись, сел на свой престол и взглядом проводил путников до двери. Словно бы знал князь, что нелёгким будет их путешествие.
Трое витязей вышли из княжеской храмины, оседлали коней добрых, а ноги у тех коней были точно бревна, гривы вились по ветру и лоснились словно шелк, и копытом кони притопывали, глазом примаргивали – веселили воинов. И вот пустились они в путь-дорогу. Чертог каменный с деревянным балконом прямо над главным входом и соломенной крышей, стал понемногу удаляться из виду.
– Имели дело со змиями? – спросил Беленир своих спутников. – Видели ли вживую этих тварей мерзких?
– Не доводилось, – ответил Всесвятлир. – Обычные змеи же не в счет?
Беленир улыбнулся и отрицательно покачал головой.
– Я имел дело с этими чудищами, – внезапно молвил Брисинор. – Давно это было.
– В самом деле? – удивился Беленир. – Не шутишь ли?
–Да не до шуток тут! – продолжал Брисинор. – Давно, еще в детстве, жил я на юге. И в одну из злых ночей, которых немного выпадает на долю человека, проклятый змееныш спустился с гор, ища добычу, и напал на селение, где я жил. Многих он спалил дотла и многими насытился. Пали от его огня и когтей и отец мой, и мать… После этого меня взял на воспитание дядя.
– А что со змеенышем стало? – поинтересовался Всесвятлир.
– Вовремя подоспела дружина князя и змееныша мелкого забили копьями. Воинам повезло, что он был слишком молодым – наверно, будь змей постарше и побольше, никто бы не выжил.
На этом разговоры утихли. Вскоре перед очами витязей предстали деревни и селения Заповедного Края: были они просты собой и ничего удивительного там не было. Дома были деревянные, кров тоже, правда, иногда встречался соломенный. В таких домахбыло тепло зимой и прохладно летом. Часто на крышах возвышались князьками узорные головы коней или петухов. Богатые терема были в редкость – везде были избы, в которых жили сильные и гордые семьи оратаев.
Путь на север вел через три подобных поселения, и благодаря совету князя, путники добрались до первого до наступления темноты. Но они не спешили, и прошла долгая седмица, полная длинных и солнечных дней, прежде чем они оказались в последней из этих деревень, пройдя по Ущелью Белого Камня – узкому ущелью, через которое вела самая быстрая дорога на север. Другие дороги вели через Старые Валы, которые отделяли северные княжества от княжества Митрапирна. Но дороги эти были ненадежны и запросто могли завести в болото.
Оказавшись в деревне, Беленир, довольный хорошей погодой, сошёл с коня удалого и решил спросить у селян, как пройти через Дикий лес к той северной роще, к которой они держат путь. Тотчас встретился ему староста здешний – невысокий и худощавый мужичок с острой бородкой и бегающими черными как смоль глазами. Одет он был приличнее всех в той деревне: на нем была чистая белая косоворотка, новые сапоги, легкая шапка да штаны неношеные, потому видно было, что сума его всегда полна собранного с крестьян добра и не всегда это добро уходит в княжью казну.
– Привет тебе! – сказал Беленир старосте с улыбкой. – Скажи мне, добр человек, куда надо держать путь, чтобы пройти на север к роще, что растёт на границе с землями берегинов. Мы трое держим туда путь! – и Беленир обвёл рукой бывших с ним Всесвятлира и Брисинора. – И есть ли путь через Дикий лес?
Староста поклонился и тоже поприветствовал их, а затем изрёк:
– На севере много рощ, не знаю, какая вам нужна. Если же хотите вы попасть на север, то туда дорога только через Дикий лес. Я могу вас проводить – сами вы из него не выберетесь! А могу и до самой рощи вас довести, только расскажите о ней побольше – до неё вы тоже без помощи не доберётесь.
– Отчего не доберемся-то? – изумился Всесвятлир. – Неужели наша земля расширилась с тех самых пор, как я три года назад охотился в той роще на вепрей вместе со Стрезибором? Пусть, не помню я туда дороги, но добраться туда не так-то и сложно, тем более мне, Всесвятлиру, потомку благородных домов Ариха!
– Не знаю, не знаю! – прокряхтел важно староста, покручивая пальцем свою бородку, а Всесвятлир только удивился, отчего он не знает его славного имени. – Я сказал своё слово – могу вас проводить. Не хотите, я не буду, – и староста уже собирался уйти.
– Стой! – окликнул его Брисинор. – Нам не нужен проводник до рощи – сами найдём путь, это будет нетрудно, ибо там, говаривают, живет колдунья, а они не в каждой роще проживают. Так что путь туда нам укажут. Но в Диком лесу нам проводник не помешает. Если не хочешь, найди нам другого.
– Эти деревенщины не согласятся даже близко подойти к этому лесу, – заметил староста, – они думают, что лихой это лес, думают будто там всякие лешаки да водяники водятся или кто-нибудь ещё почище! А северная роща на границе с берегинами, куда вы держите путь – та вообще место злое, и никто вас туда не поведёт, раз там живет колдунья. Если вы говорите о той роще, то через неё к тому же течёт заколдованная река – Синегривка. Не знаю её силы, но, говорят, через неё не перейти! Если вам надо на другой берег, то вам туда не попасть даже с моей помощью.
– Ладно, веди нас через Дикий лес, но прежде назовись – я должен знать имя того, кто будет нас вести, – сказал Брисинор, недоверчиво глядя на старосту.
– Имя моё Борим, – гордо произнёс тот, нахмурившись, – но какова плата за мои услуги?
– Доброе слово и место в песне о наших подвигах, пройдоха! – засмеялся Всесвятлир, но глаза старосты стали так ужасны и злобны после этого, что смех витязя как-то сам собой прекратился, не оставив на его лице даже и легкой ухмылки.
– Если проводишь нас верной дорогой, путём правильным, то заслужишь нашу благодарность и червонное золото! – сказал Беленир, и староста спросил, насупившись:
– И сколько платите?
– Не поскупимся, – ответил Беленир. – Дадим тебе десять золотых Митрапирновой чеканки.
– Пойдет, – буркнул староста, но хоть он и согласился, видно было, что он немало рассержен на шутку Всесвятлира.
– По рукам, – заключил Беленир.
Староста удалился, поговорил с одним селянином, чтобы тот занялся его делами на время отлучки, привёл свою пегую кобылу, сел на неё и вместе с воинами храбрыми пустился в путь. Он поехал первым, ведя за собою всех остальных, следом за ним поехал Беленир на своём могучем коне, затем Всесвятлир, а самым последним Брисинор. Путники покинули деревню и вышли в поле – селение вскоре скрылось из виду. Но они долго ещё ехали полем среди ярко-красочных цветов, и над их головами три часа или больше синел голубой небосклон с белыми, что пена морская, облаками. Солнце было высоко и припекало путникам спины. Впереди замаячил коричнево-зелёным пятном лес.
– Это Дикий Лес! – промолвил староста, обводя рукой высокие сосны вдалеке.
– Я знаю, что это Дикий Лес, деревенщина! – недовольно сказал Всесвятлир, и воины посмеялись. – Можно подумать, мы на собственной земле никогда не езживали! За кого ты нас держишь? Но сколь хорошо ты знаешь этот лес, мы посмотрим! – староста смол- чал и ничего не ответил, а в груди у него забурлил яд ненависти и злобы – теперь он обозлился уже на всех путников. Ведь, засмеявшись, они, не подумав, его сильно оскорбили. Ко всему прочему удальцы ещё и говорили о сундучках золота и ларцах серебра, посуленных им Митрапирном, а у Беленира в суме побрякивали червонцы. Это ещё больше разожгло ненависть и жадность Борима. Вот уже много лет подряд дела старосты шли неважно, и он успел озлится на жену, которая убежала с другим, на собаку, потому что та лаяла по ночам, а в конце на весь свет. Лишь утаиваемое добро селян было ему утешением.
Но пока Борим вёл витязей по верной дороге. Скоро путники вошли в лес, и их обступили сосны стройные, подступавшие к самой дорожке и впивавшиеся в серую почву узловатыми корнями. В верхушках этих сосен щебетали суетливо певчие птицы, заливаясь умильными песнями, и Всесвятлир тоже свистел вместе с ними, наверное, пытаясь привлечь их или подразнить, а Брисинор глядел вверх, на небо чистое, теперь уже бывшее без единого облачка, такое же голубое, как волны морские, накатывающиеся на скалистые бреги. Беленир же следил за белками рыжими, что сновали туда-сюда по сучкам высоких древ, прячась от нежданных гостей, и радость теплилась в его сердце. Лишь один староста-проводник, потупив свой взор, сидел, мрачный и хмурый, на своей кобыле и не хотел смотреть ни на буйство зелени, ни на прекрасный небосвод.
Вскоре Борим свернул с прежнего пути и повёл путников по узкой стежке: то была тропа неторная – почти никто не езживал по ней даже когда в лесу было безопасно, а теперь по ней даже медведи бурые не шастали. Вокруг этой тропинки росли густо брусника и спутанные когтистые заросли ежевики. Сосновый бор уже кончался. Иногда тропка была не видна вообще, и староста часто останавливался и смотрел, верен ли выбранный им путь.
Вскоре начался темный ельник, сырой и влажный, вся почва в нём была усыпана мёртвыми иголками, а деревья покрыты мхом. К тому же ветви елей кустистых спускались так низко, что всем пришлось слезть с коней – даже кобыле нужно было нагибать голову, проходя под этими ветвями. Скоро тропка совсем затерялась под ногами, и староста повёл путников по засечкам на деревьях. Исчезли цветы разновидные, радовавшие глаз, и высокие травы. И пусть был ясный день, но в ельнике было сумрачно и даже птицы там не пели. Так прошли путники около четырёх часов, Всесвятлир начал жаловаться на то, что проводник завёл их в неведомую глушь, чтобы затем их бросить, на что Борим лишь посмеивался.
– Глупец! Ты даже не знаешь дороги! – воскликнул Всесвятлир.
– А ты, видно, много здесь знаешь! – язвительно передразнил его Борим.
– Ты еще получишь у меня, пройдоха, если будешь пререкаться с тем, кто сильнее, знатнее и к тому же выше тебя! – сказал ему Всесвятлир.
– Ты что угрожаешь мне? – спросил его Борим. – Да я могу завести вас куда-нибудь и бросить, если будешь надоедать! Попробуйте-ка без меня выбраться – глядишь, на медведя скорее напоритесь, чем из лесу выберетесь.
Всесвятлир хотел продолжить, но Беленир, смекнув, что с Боримом лучше не ссориться и видя разгоравшийся спор, остановил его и сказал:
– Подобные споры ни к чему не приведут, кроме ссор! Думаю, на сегодня ты наговорился. Будь мудрее, не сей крамолу в наших рядах.
Борим же, услыхав речи Беленира, исподтишка посмеялся себе в бороду, оскалив гниловатые желтые зубы.
Солнце приготовилось к заходу и с каждым мгновением всё сильнее косилось к западу. Небеса голубые стали краснеть, словно бы созревая, чтобы затем истлеть. Луч солнца напоследок пробился сквозь кущи елей, и Беленир, увидев его, возрадовался, ибо давно не видел толком света в густом и мрачном ельнике. Между тем солнце приблизилось к пушистым вершинам деревьев и скрылось за ними, обагрив весь небосвод полыхающими цветами. Сгустились сумерки, и вскоре тьма заволокла ельник до того, что не стало