Правда, были в Зин-Азшари и те, кто не только ни покинул город, но и, казалось, ни капли не взволнован царящей в нем кровавой бойней. Высокие и худощавые ночные эльфы продолжали заниматься своими делами во дворце и в его окрестностях, словно ничего не изменилось. Со своей темно-фиолетовой кожей и экстравагантными разноцветными одеяниями, они казались участниками какого-то грандиозного праздника. Даже мрачные стражники в зеленых доспехах, стоящие у парапетов и стен, казались здесь неуместными, особенно потому, что смотрели на массовое убийство собратьев, не моргнув и глазом. Ни на одном вытянутом, заостренном лице не отразилось даже тени сомнений.
Ни один из них не испытывал ни страха, ни отвращения при виде гротескных гигантов, двигавшихся среди обломков в поисках возможного выжившего или шпиона.
Сотни облаченных в броню демонических воинов Пылающего Легиона прочесывали Зин-Азшари, в то время как сотни других выходили из ворот дворца, чтобы присоединиться к тем, кто выдвинулся за пределы столицы. Это прекрасное королевство уже пало от их рук, и, будь у них такой шанс, они прочесали бы весь мир мир, уничтожая любого на своем пути.
Большинство демонов превышали ростом девять футов и возвышались даже над семифутовыми ночными эльфами. Яростное зеленое пламя окружало каждого из них, но не причиняло вреда. Нижняя часть тела у них была странно тонкой, заметно расширяясь к груди, чудовищные лица напоминали клыкастые черепа, увенчанные огромными рогами, а глаза каждого были налиты кровью и жадно глядели по сторонам. Почти все несли массивные заостренные щиты и сверкающие булавы или мечи. То были стражи Скверны, основная сила Легиона.
Над ними, взмахивая огненными крыльями, следили за горизонтом стражи ужаса. Похожие во всем остальном на своих собратьев внизу, за исключением небольшой разницы в росте и чуть более развитого интеллекта, они рыскали над Зин-Азшари взад и вперед, точно стервятники на охоте. Время от времени один из них направлял силы стражей Скверны в ту сторону, где могло скрываться что-то или кто-то.
Рядом со стражами Скверны охотились и другие зловещие создания Легиона. Больше всего было огромных, жутких четвероногих тварей, смутно напоминавших то ли собак, то ли волков. Покрытые чешуей мерзости с жестким мехом на спине обнюхивали перепаханную землю не только своими крупными мордами, но и двумя жилистыми щупальцами с присосками, что торчали из их спин. Звери Скверны мчались через кровавое побоище с необычайным рвением, лишь изредка останавливаясь обнюхать изуродованный труп, прежде чем двинуться дальше.
Пока все это происходило за пределами дворцовых стен, в самой южной башне разыгрывался куда более тихий, но не менее ужасный сценарий. Там круг высокорожденных – так называли всех ночных эльфов, служивших королеве, – склонился над шестиугольным рисунком, выгравированным на полу. Капюшоны их бирюзовых одежд с изящной вышивкой низко свисали, почти скрывая серебристые глаза, не имеющие зрачков… глаза, которые теперь горели тревожным красным светом.
Ночные эльфы смотрели на рисунок, постоянно бормоча великие слова своего заклинания. Их окружала отвратительная зеленая аура, проникавшая в самые души. Тела эльфов были измучены от постоянных нагрузок и прилагаемых усилий, но ни один из них не дрожал. Те, кто проявил подобную слабость в прошлом, уже были отсеяны. Теперь лишь самые стойкие творили свою темную магию, бравшую начало из озера за пределами дворца.
– Быстрее! – прохрипела кошмарного вида фигура, расположившаяся прямо за светящимся кругом. – На этот раз это должно быть сделано…
Он передвигался на четырех гигантских ногах, этот громадный клыкастый демон с широкими когтистыми руками и огромными, сейчас сложенными, кожистыми крыльями. Хвост рептилии толщиной с деревесный ствол нетерпеливо бил по полу, оставляя в крепком камне трещины. Жабоподобная голова почти касалась потолка, когда демон перемещался в поисках лучшего обзора среди куда меньших по размеру стражей Скверны, мудро разбегающихся с его пути. Огненная зеленая грива ниспадала от самой макушки до кончиков его толстых копыт, мерцая диким огнем при каждом сотрясающем землю шаге. Из-под тяжелых, лишенных растительности надбровных дуг на мрачную картину происходящего не мигая взирали зловещие зеленые глаза.
Это существо, руководящее ночными эльфами в их непростой работе, привыкло сеять страх, а не испытывать его. И все же в эту волнующую ночь даже демон по имени Маннорот был охвачен тревожным чувством. Он получил приказ от своего хозяина и потерпел неудачу. Такого никогда прежде не случалось. Он был Манноротом, одним из командиров, избранных самим Великим…
– Ну? – зарычал крылатый демон на ночных эльфов. – Неужели я должен оторвать голову еще одному жалкому паразиту?
Покрытый шрамами ночной эльф в зеленых доспехах осмелился подать голос:
– Она не одобрит, если вы снова это сделаете, мой господин.
Маннорот повернулся к говорившему, и зловонное дыхание окутало измученное лицо солдата под шлемом.
– Станет ли она жаловаться, если это будет твоя голова, капитан Варо’тен?
– Вполне вероятно, – ответил ночной эльф, лицо которого не выдавало никаких признаков страха.
Демон выбросил вперед огромный мясистый кулак, способный раздавить шлем капитана Варо’тена вместе с черепом и всем его содержимым. Когтистые пальцы обхватили эльфа и тут же отпрянули. Хозяин Маннорота с самого начала приказал ему оставить королеву ночных эльфов и всех, кто ей дорог, невредимыми. Они представляли особую ценность для владыки Пылающего Легиона.
По крайней мере пока.
Варо’тен был одним из тех, кто неприкосновенен для Маннорота. Со смертью советника королевы, лорда Ксавия, капитан стал ее правой рукой. Всякий раз, когда блистательная Азшара не считала нужным одаривать своим присутствием трудящихся в зале, ее место занимал капитан стражи. Все, что он видел или слышал, Варо’тен докладывал своей госпоже… и за то короткое время, пока Маннорот наблюдал за королевой, демон определил, что королева не такая уж пустоголовая кукла, как некоторые могли бы себе представить. В ней было какое-то коварство, скрываемое за нежными, томными манерами искусно, однако все же недостаточно хорошо. Демону было любопытно, что его хозяин уготовил для Азшары, когда он наконец ступит в этот мир.
Если он наконец ступит в этот мир.
Портал в то, другое, место, в то царство между мирами и измерениями, где Пылающий Легион обитал между своими походами, рухнул под натиском магии. Та же самая сила разорвала башню, где первоначально работали высокорожденные и демоны. Маннорот пока не знал, что именно произошло, но несколько выживших после разрушения намекнули на невидимого врага в их окружении, который и убил советника. У Маннорота были свои соображения относительно того, кто этот невидимый злоумышленник, и он уже отправил своих охотников на его поиски. Теперь же демон был сосредоточен только на восстановлении бесценного портала – если такое вообще возможно.
«Нет, – подумал он. – Все будет исполнено».
До сих пор огненный шар энергии, парящий прямо над рисунком, лишь горел, и ничего больше. Когда клыкастый гигант заглянул в него, он не почувствовал ни бесконечности, ни подавляющего присутствия своего хозяина. Маннорот не чувствовал ничего.
Это «ничто» было провалом, а провал в Пылающем Легиона означал смерть.
– Они слабеют, – аккуратно заметил капитан Варо’тен. – Скоро они снова утратят над ним контроль.
Маннорот видел, что солдат прав. Издав рык, громадный демон собрался с мыслями и включился в плетение магического заклинания. Его вторжение тряхнуло высокорожденных магов, почти снося все вокруг, но Маннороту удалось взять контроль над группой и перенаправить их усилия.
«На этот раз необходимо добиться успеха. Необходимо…»
Под его руководством маги усилили давление так, как никогда прежде. Решимость Маннорота привела их в маниакальное состояние. Багрово-красные глаза эльфов расширились до предела, а тела сотрясались от физического и магического напряжения.
Маннорот мрачно смотрел на упорствующий сгусток энергии. Он отказывался меняться, отказывался открывать путь к его хозяину. По телу демона потекли желтые капли пота, в уголках широкого жабьего рта выступила пена. Провал означал быть отрезанным от Великого, и Маннорот не сомневался, что за этим непременно последует наказание.
Никому не удавалось избежать гнева Саргераса.
С этой мыслью он надавил еще яростнее, высасывая из ночных эльфов всю силу до последней капли. Из круга послышались стоны…
И внезапно в центре огненной сферы образовалась точка абсолютной тьмы. Сознание Маннорота заполнил далекий голос – голос, знакомый ему так же хорошо, как и свой собственный:
Маннорот… это ты…
Но голос принадлежал не Саргерасу.
Да, – ответил он с неохотой. – Путь снова открыт.
Мы ждали слишком долго… – властный ледяной тон заставил огромного демона сжаться. – Ты разочаровал его…
Я сделал все возможное! – Маннорот возмутился прежде, чем здравый смысл успел предупредить его о глупости подобного поступка.
Путь его должен быть свободен. Я прослежу, чтобы все наконец было исполнено. Жди меня, Маннорот… Я уже иду к тебе.
С этими словами тьма расползлась, превратившись в огромный, зияющий пустотой образ. Портал выглядел иначе, чем в тот раз, когда ночные эльфы впервые его создали, но так случилось потому, что тот, кто говорил из другой реальности, сумел укрепить его. И в этот раз портал выстоит.
– На колени! – взревел Маннорот.
Все еще находившимся в его власти магам ничего не оставалось, как немедленно подчиниться. Страж Скверны и солдаты ночных эльфов последовали их примеру спустя пару мгновений. Даже капитан Варо’тен быстро преклонил колено.
Демон опустился на колени последним, но сделал это почтительнее всех. Он боялся явившегося почти так же, как Саргераса.
Мы готовы, – сообщил Маннорот, не смея оторвать взгляда от пола. Любое, даже самое незначительно действие могло быть истолковано как неповиновение, а это, в свою очередь, означало бы мучительную кончину. – Мы, недостойные, ожидаем твоего появления… Архимонд.
2
Мир, который он знал, мир, который все они знали, перестал существовать.
Центральная часть континента под названием Калимдор представляла собой разоренную равнину. Расползаясь по всем направлениям, точно яд, демоны устроили самодовольной и пресытившейся цивилизации ночных эльфов настоящую кровавую резню. Сотни, а может, и тысячи уже пали, но Пылающий Легион продолжал свое безжалостное наступление.
«Но не везде, – напомнил себе Малфурион Ярость Бури. – Мы остановили их здесь, даже отбросили назад».
Запад стал центром сопротивления чудовищному вторжению. По большей части то была заслуга самого Малфуриона, поскольку именно он разрушил заклинание высокорожденных и запечатал Источник Вечности от тех, кто находился за пределами дворца королевы Азшары. А потом встретился с лордом Ксавием и уничтожил его в эпическом сражении.
И все же, несмотря на признание его заслуг лордом Кур’талосом Гребнем Ворона, хозяином Крепости Черной Ладьи и командующим силами ночных эльфов, Малфурион вовсе не чувствовал себя героем. Во время схватки Ксавий не единожды обманывал его, и лишь вмешательство соратников позволило ночному эльфу одолеть зловещего советника и демонов, которым служил Ксавий.
Распущенные темно-зеленые волосы до плеч выделяли Малфуриона Ярость Бури среди ночных эльфов. Лишь его брат-близнец Иллидан, имевший такие же узкие, почти волчьи черты, привлекал больше внимания. Глаза Малфуриона были полностью серебряными, как и у большей части его народа, но у Иллидана они были сияюще-янтарными и, согласно поверью, являлись предзнаменованием великих событий грядущего. Разумеется, Иллидан предпочитал одеваться ярче, чем большинство их сородичей, в то время как Малфурион носил простую одежду – тунику, незамысловатый кожаный жилет со штанами, а также сапоги до колен. Как тот, кто ступил на единый с природой путь друидов, Малфурион чувствовал бы себя клоуном, если бы решил вступить в контакт с деревьями, фауной и землей леса разодетым, точно пафосный придворный, собирающийся посетить королевский бал.
Нахмурившись, он в тысячный раз попытался отбросить лишние мысли. Юный ночной эльф пришел в это уединенное место в прежде нетронутом лесу Га’хан, чтобы обрести покой и сосредоточиться на ближайшем будущем. Огромное войско под командованием лорда Гребня Ворона вскоре отправится в поход, и пока никто не ведал куда. Пылающий Легион бесчинствовал в таком количестве мест, что праведная армия могла долгие годы перемещаться туда и сюда, ввязываясь в битву за битвой и не достигнув ни малейшего прогресса. Гребень Ворона созвал лучших военных стратегов, чтобы выбрать верный способ одержать окончательную победу, и как можно скорее. Каждый день промедления стоил все больше и больше невинных жизней.
Малфурион нахмурился, изо всех сил стараясь обрести внутренний покой. Постепенно его разум расслабился, и он почувствовал шелест листьев. Так разговаривали деревья. Приложив усилия, он мог поговорить с ними, но сейчас ночному эльфу было достаточно и того, что он слушал их почти музыкальные речи. У леса было иное чувство времени, и эта разница особенно прослеживалась у деревьев. Они знали о войне, но беседовали о ней, как о чем-то далеком. Хотя деревья были осведомлены о том, что иные леса разоряют демоны, и обеспокоены этим, лесные божества, наблюдавшие за ними, до сих пор не давали поводов для переживаний. Если опасность подберется слишком близко, они несомненно узнают об этом.
Их самоуверенность вновь встревожила Малфуриона. Очевидно, что Пылающий Легион – угроза для всего живого, а не только для ночных эльфов. Друид понимал, почему лес еще не до конца осознал сей факт, но ведь теперь его защитники наверняка должны были это принять.
Но где же тогда Кенарий и все остальные хранители?
Когда Малфурион впервые попытался познать путь друида, ту жизнь, которую прежде не избирал ни один член его рода, то отправился глубоко в лес за пределами города Сурамар в поисках мифического полубога. Юный ночной эльф не мог точно сказать, откуда взялась уверенность, что ему по силам найти такое создание, когда никто другой не сумел этого, но ему улыбнулась удача. Уже это было весьма удивительно, а уж когда Владыка Леса предложил учить его, Малфурион и вовсе с трудом смог поверить в подобное чудо.
И вот уже несколько месяцев Кенарий был его шан’до, уважаемым наставником. От него Малфурион узнал, как путешествовать по Изумрудному Сну, месту между миром смертных и миром грез, как призывать силы природы для плетения своих чар. Эта наука помогла выжить не только Малфуриону, но и другим защитникам Калимдора.
Так почему же Кенарий и другие лесные божества с их огромными силами не спешили присоединиться к отчаявшимся защитникам?
– Ха! Я знал, что найду тебя здесь.
Голос, так похожий на его собственный, вмиг раскрыл Малфуриону личность новоприбывшего. Оставив попытки обрести равновесие, он встал и мрачно кивнул пришедшему.
– Иллидан? Зачем ты искал меня?
– Что значит зачем?
Как и всегда, его близнец держал свои темно-синие волосы стянутыми в тугой хвост. А вот одежда отличалась от обычной – сейчас на нем были кожаные штаны и расстегнутая безрукавка, такие же черные, как и высокие сапоги. К безрукавке прямо над сердцем был прикреплен маленький значок с гравированной головой черной птицы в алом кольце. Одеяния были новыми, чем-то вроде униформы, знак же – гербом дома Кур’талоса Гребня Ворона… нового покровителя Иллидана.
– Лорд Гребень Ворона сделает объявление на закате, брат. Мне пришлось встать пораньше, чтобы успеть отыскать тебя и привести обратно вовремя, ничего не пропустив.
Как и большинство ночных эльфов, Иллидан привык спать большую часть дня. Малфурион же, напротив, научился делать прямо противоположное, чтобы лучше использовать скрытые силы, наполняющие мир природы. Конечно, он мог бы изучать друидизм и ночью, но при дневном свете связь его народа с Источником Вечности была намного слабее. Это уменьшало шансы вернуться обратно к традиционной магии, когда Малфурион произносил свои первые заклинания в качестве ученика друида. Теперь же он чувствовал себя комфортнее на свету, нежели в темноте.