Человек, который украл всё - Зола


====== Пролог ======

В маленькой шестиугольной комнате было темно, в воздухе чувствовался запах пыли. Стены были обшиты полированным деревом, на полу лежал толстый малиновый ковёр, заглушавший шаги. Три стены из шести прорезывали высокие окна, но сейчас они были плотно закрыты тяжёлыми бархатными шторами.

В комнате собрались трое. Лишь одна тонкая свеча освещала маленькое помещение и ликующие лица троих мужчин, одетых в тёмные плащи с капюшонами. Капюшоны, впрочем, были откинуты назад: здесь все хорошо знали друг друга, и не имели причин скрывать себя.

- Всё идёт по плану, – сказал один из них, высокий, стройный красавец средних лет с хищным носом и горящими чёрными глазами. Тонкие усики подчёркивали его злорадную улыбку так хорошо, словно он отрастил их специально для этой цели. – Адвокат довольно долго сопротивлялся, но мои доводы в конце концов возымели действие.

- Уж нам известно, какие у вас доводы, граф Шегонский, – усмехнулся другой. Этот был невысокий и полноватый, под плащом скрывался богатый и роскошный наряд. Пухлые, затянутые в шёлковые перчатки руки то и дело рассеянно потирали усыпанное пудрой лицо. Черноглазый граф Рудвиан Шегонский ответил злобной улыбкой, его рука задумчиво погладила эфес длинной шпаги.

- А что, если судья всё-таки поверит графу? – опасливо спросил третий. Из всех собравшихся он был самый старый: тщедушный, сгорбленный, на шишковатом подбородке поблёскивают немногие седые волоски. – Или мальчишка-бастард попытается нам помешать?

- Кинн позаботится о бастарде, – отрезал черноглазый. – Этот юноша предан нам, и желает того же, что и мы. Утром я отправил ему письмо с сильфидой. Она должна была поспеть в Черновьюн за несколько часов.

- Суд состоится совсем скоро, – вставил невысокий человек с напудренным лицом, – и хорошо бы ничего не случилось за это время…

- А что может случиться, господин Ласталь? – приподнял чёрные брови его граф Шегонский. – Осталось всего три дня. Дело в шляпе.

- Три дня – какой-никакой, а срок, господин Рудвиан! – нахмурился Ласталь. – Случалось, и города брали за меньшее время. Что, если Руз Пелл найдёт какие-нибудь улики против нас?

Похоже, Рудвиана этот вопрос разозлил. Резко подавшись вперёд, он глухо прорычал в густо напудренное лицо собеседника:

- Никаких улик против нас нет и быть не может! Вы сомневаетесь в успехе нашего дела, граф Эрметилнский? Берегитесь! Отступать сейчас поздно! Предупреждаю… – он грубо схватил сильной рукой испуганного Ласталя за воротник плаща, – предупреждаю вас: если меня постигнет неудача – вас ждёт такое же наказание, как и меня! Отвертеться вам не удастся!

- Да я и не говорю, что хочу отвертеться! – почти шёпотом прошипел Ласталь, до крайности раздосадованный тем фактом, что его, одного из богатейших и знатнейших аристократов Тонского Королевства, встряхивают за воротник, точно нашкодившего мальчишку. Да ещё и при свидетеле. – Но он может связаться с бастардом…

- Я уже сказал! – сердито бросил Рудвиан, резко отпуская собеседника, – бастард будет устранён в ближайшее время! Если… – тут он вынул из кармана маленькие, усыпанные чёрными алмазами часы и взглянул на их циферблат, улыбнувшись зловещей улыбкой, – если он не устранён уже сейчас.

- Граф Нодер на суде будет всё отрицать, – вмешался в разговор третий. Рудвиан зло усмехнулся, махнув рукой:

- Пусть попробует! Мы тоже будем всё отрицать… ведь, кроме обвинений в наш адрес, другой защиты у него нет. Все документы и улики говорят против него, господин казначей. Вы прекрасно это знаете.

- Да, ваше сиятельство, – наклонил голову казначей.

- Будем надеяться, – тихо пробормотал граф Эрметилнский, потирая шею в том месте, куда недавно врезалась кромка расшитого золотом воротника.

Поговорив ещё немного, все трое откланялись. Рудвиан и Ласталь покинули комнату один за другим через дверь; старик казначей задержался ещё на секунду, чтобы потушить свечи маленьким стеклянным колпачком. Потом вышел и он, и в комнате воцарились темнота и тишина.

А на улицах большого города, несмотря на поздний вечер, не было ни тихо, ни темно. Сотни разноцветных фонарей горели у дверей лавок, таверн и жилых домов; на улицах и площадях толпился взбудораженный народ. Люди, гномы, сильфы и великаны-луноки громко спорили, возмущались, смеялись, обсуждали тысячи разных дел. Но больше всего в этот вечер было разговоров о знатном узнике, ожидавшем суда в подземельях королевской тюрьмы.

- Это ж надо! – потрясённо ахала луника – красивая, светлокожая женщина-великанша с большими заострёнными ушами и влажными глазами. – Такой честный и благородный человек – и вдруг оказался вором!

- Никому в наше время доверять нельзя, – назидательно ответил ей другой великан, черноволосый и бородатый. – Верно говорил проповедник отец Мальтвир вчера в церкви Святого Нирана – мир погряз во грехе!..

- Да что вы всё о грехе да о церкви, господин Турган! – визгливо обратился к нему худой, рыжий гном в одежде плотника. – Дело-то в характере человека, а ни в чём другом! Жадность – она ещё не до того доведёт…

- Кто бы говорил о жадности! – гневно одёрнул его стоявший рядом человек средних лет. – Всем известно, что вы, гномы, падки на золото сильнее, чем все другие. А про графа Нодера не позволю говорить такого – более чистого душой человека во всём свете не сыскать! Да ни в жизнь не поверю, что он мог украсть из казны хоть медный грош, а то – три миллиона! Оклеветали его!

- Оклеветали! – насмешливо передразнила мужчину растрёпанная женщина. – Вот так народ! Когда простого человека схватят по ложному обвинению, так молчок, а когда знатного графа поймают за руку, так сразу кричат о лжи и клевете!.. По мне, пусть все эти графы и бароны грызутся между собой, лишь бы простых людей не трогали…

Мужчина сердито засверкал на неё глазами, и уже открыл рот для возмущённого ответа, но тут его сзади похлопали по лопаткам – выше не могли дотянуться – две пары крепких, мозолистых гномьих рук. Человек обернулся. Перед ним стояли два крупных, широкоплечих рыжеволосых гнома. Их мрачные лица были похожи одно на другое и на лицо худого гнома-плотника, который зловеще улыбался из-за их спин.

- Повтори-ка, что ты сказал о жадности гномов, – потребовал он. Мужчина окинул взглядом здоровенные ручищи гномов и, резко развернувшись, бросился прочь, расталкивая толпу. Гномы с мрачной решимостью помчались за ним. Хлопнулась на брусчатку чья-то кружка с пивом, звон стекла и возмущённый вопль потонули в шуме толпы, так же как и удар кулаком. А потом ещё удар. Не прошло и минуты, как на площади разгорелась драка, которая привлекла внимание городской стражи.

У себя в камере граф Лиогар Нодер слушал доносившиеся до него далёкие крики и размышлял, сжимая руками опущенную голову. До суда осталось всего три дня… И ему казалось, что никто на всём свете не сможет ему помочь.

====== 18 сентября (ночь) ======

Неподалёку от города Тирля, на зелёном холме, вблизи густого берёзового леса дремала маленькая деревушка. Небо в эту ночь было чистым и звёздным, убывающая луна скрылась за верхушками деревьев. В звёздном свете окружавшие деревушку луга казались почти такими же синими, как небеса. Тихо было в деревне: разве что где-то взвизгнет во сне собака, закудахчут сонно куры или скрипнет незакрытый ставень.

Как раз в этот тихий час на серебристой дороге, что вилась меж голубых холмов, появился человек. Он шагал быстрым, но не торопливым шагом, за его плечами развевался длинный плащ. По пятам за ним бежал крупный, мохнатый кот.

Энмор Кровеглазый шагал целый день, но почти не чувствовал усталости. На душе у него было до того хорошо, что петь хотелось – наконец-то он возвращается домой!

Чуть в стороне от деревни на пригорке возвышался небольшой двухэтажный дом, к которому было пристроено что-то вроде сарая. Верхний этаж был чуть-чуть шире первого, поэтому издалека дом выглядел каким-то неустойчивым. На крыше выросли густые заросли мха, которые магическая аура окрасила в фиолетовый и голубой цвета. В палисаднике, огороженном покосившимся забором, росла большая груша (все плоды на которой были чёрного цвета) и огромное количество самых разнообразных сорняков. Именно здесь жил славный волшебник Иол, учитель Энмора Кровеглазого.

Чувствуя, как сильно бьётся его сердце, Энмор поспешил по тропинке, ведущей к калитке, вошёл в сад. Вокруг царила сонная тишина. Вдруг в сорняках раздалось шуршание, заставившее Висельника замереть и навострить уши.

- Сейчас не время для охоты, – окликнул его Энмор. Кот оттолкнулся лапами от тропинки и шмыгнул в заросли. Послышались возня и писк.

- Ну ладно, – пробормотал Энмор и снова обернулся к двери, ведущей в домик.

В маленьком окошке слева от двери горел слабый свет – значит, Иол ещё не спит. Энмор глубоко вздохнул, стараясь успокоить слишком сильно бьющееся сердце, сделал последние три шага и толкнул дверь.

В маленькой комнате царило уютное тепло. За столом, повернувшись к двери спиной, сидел человек. Его плечи и голова были опущены, сквозь редкие русые волосы просвечивала лысина.

С торжествующим воплем Энмор влетел в комнатку, сбросил с плеч дорожную сумку, выпутался из тяжёлого плаща и, обернувшись к учителю, воскликнул:

- Наконец-то я дома!

Иол медленно поднял голову. Глаза у него были мутными. Только сейчас Энмор заметил, что на столе стоит пустая пузатая бутылка, и почувствовал, как распирающая его изнутри радость лопается, как рыбий пузырь.

С полминуты Иол смотрел на своего ученика плохо фокусирующимся взглядом. Потом разлепил сухие губы и прохрипел:

- Ты кто?

Энмор чуть было не сел прямо на пол, но возмущение быстро привело его в чувство.

- То есть как это – кто? – сердито переспросил он. – Я – Энмор, твой ученик!

- А что у тебя с глазами? – заплетающимся языком спросил Иол, поднимая руку и указывая на Энмора пальцем. Палец ходил из стороны в сторону, рисуя невидимые круги в воздухе.

- Ты меня заколдовал, – объяснил Энмор. На то, чтобы осмыслить эту информацию, у Иола ушло ещё полминуты.

- Надо же, – севшим голосом проговорил он наконец. – А почему же я ничего не помню?

- Может, потому, что ты в одиночку выдул бутылку сливовой водки? – мрачно спросил Энмор. Радость от возвращения домой окончательно улетучилась. Внезапно ему захотелось выйти за дверь и шагать, куда глаза глядят, пока ноги окончательно не откажутся продолжать путь.

В эту секунду мягкая голова Висельника ткнулась ему в сапог. Энмор опустил глаза. Кот внимательно смотрел на него, помахивая кончиком хвоста. У его лап лежала половинка полёвки. Явно удивляясь непонятливости хозяина, Висельник подтолкнул добычу лапой – мол, угощайся, беспомощное человеческое существо.

В этот момент снаружи послышались громкие встревоженные крики, и это спасло ситуацию. Энмор быстро подошёл к двери и широко открыл её, выглядывая наружу. За его спиной по полу заскрипели ножки стула – это Иол разворачивал своё сиденье. Энмор вышел из дома, быстрым шагом пересёк садик и, опершись руками о забор, посмотрел вниз.

По тропинке, ведущей к холмику, со всех ног бежал человек. Его белая рубашка выбилась из брюк, суконный жилет развевался на ветру. Факел, который человек держал в руках, полоскал своё пламя из стороны в сторону.

- Мастер Иол! – кричал кмет, задыхаясь от быстрого бега. – Мастер Иол, беда! Нужна помощь!

Подбежав к подножию холма, он заторопился вверх, глядя себе под ноги, чтобы не налететь на колючую расторопшу. Только у самой калитки он поднял голову и удивлённо приоткрыл рот, когда пламя его факела отразилась в красных, как кровь, глазах Энмора.

- Мастер Энмор, – хрипло проговорил он. Энмор кивнул, преодолевая волнение:

- Здравствуй, Жувин.

- И вам того же, – растерянно повторил Жувин. Подняв дрожащую руку, он провёл ею по взмокшим от быстрого бега остаткам своих волос. – Это же надо… Когда же вы вернулись-то?

- Две минуты сорок секунд назад, – отозвался правдивый Энмор. – Что произошло?

- Да, – послышался слабый голос от дверей дома, где стоял Иол, держась за косяк. – Что произошло?

- Мы нашли раненого парня, – взволнованно сказал Жувин. – В лесу, недалеко от мельницы Гельвина. Сам Гельвин его и отыскал: козёл у него потерялся, он пошёл его искать, а нашёл этого парня. Крови, говорит, целая лужа натекла…

- Где он сейчас? – в один голос спросили Иол и Энмор.

- Дома сидит, в себя приходит. Это же не шутка – такой ужас увидеть…

- Да я не про Гельвина, – быстро сказал Энмор. – Где парень, которого он нашёл?

- Аа! Так он в доме знахарки. Его сразу туда отнесли.

- И что Рида? – спросил Энмор. Ридой звали деревенскую знахарку, кметку строгую и суровую, но своё дело знавшую. Жувин сокрушённо помотал головой:

- Делает, что может, но дела парня плохи, иначе бы она за мастером Иолом не велела бежать.

- Мы сейчас придём, – заверил его Иол. Энмор обернулся и окинул его скептическим взглядом. Судя по тому, с какой силой волшебник держался за косяк двери, способность Иола куда-то идти, да ещё быстро, была весьма сомнительна.

- Идём, – решительно сказал Энмор, открывая калитку и торопясь вслед за Жувином к деревушке.

Деревня Старые Клыки была довольно большой, но пересекли её Энмор с Жувином очень быстро. Факел выхватывал из ночной тьмы дома, улочки, огороды, палисадники, мельницу, церквушку, школу – всё это было знакомо Энмору с детства, но сейчас было не время предаваться ностальгии. Обида на учителя отступила перед лицом куда более серьёзного дела – уже очень давно Энмору не доводилось врачевать раны, и он хорошо помнил, чем закончилась его предыдущая встреча с человеком, истекающим кровью.

Дом лекарки Риды находился с краю деревни: знахарка предпочитала не удаляться далеко от леса, в котором собирала травы. В маленькой избушке горел огонь, дверь была приоткрыта, а из трубы поднимался дымок. Жувин и Энмор вошли без приглашения. Рида, подвязавшая длинные волосы косынкой, в фартуке поверх ночной рубашки, хозяйничала у плиты, одновременно кипятя воду и растирая в ступке ингредиенты для мази. Она обменялась с Энмором лишь приветственным кивком, хотя, как был уверен молодой волшебник, вовсе не ожидала увидеть его после стольких лет разлуки.

Энмор сразу увидел раненого – он лежал на постели без сознания. Это был совсем молодой паренёк не старше восемнадцати лет. Смуглое лицо сильно побледнело от потери крови. Густые каштановые волосы разметались по подушке и прилипли к взмокшему лбу. Энмор пощупал лоб раненого – пот был холодный. Он перевёл взгляд на рану и покачал головой – похоже, лезвие очень глубоко вошло в грудь юноши. Треугольная ранка – сразу понятно, нанесённая шпагой – сильно кровоточила. Тут потребуется очень сильное заклятие Исцеления, но сначала надо остановить кровь.

Пока Энмор ощупывал кончиками пальцев края ранки и шептал заклинания, способные остановить кровотечение, в дверях появился запыхавшийся Иол. Жувин это заметил.

- Хорошо, что вы пришли, мастер, – громким шёпотом сказал он. Рида оторвалась от своего занятия и хлопнула Энмору по плечу:

- Вот, чтоб не заразить рану.

- Спасибо, – Энмор быстро взял в руки крохотную бутылочку с тёмной жидкостью. Средство, которое готовило Рида, было просто отличным, если не считать, что оно здорово обжигало как больного, так и врачевателя. Стараясь не прикоснуться к зелью, Энмор отвинтил крышечку, зажал одной рукой нос и капнул немного на края раны. Юноша дёрнулся и застонал. Энмор отлично понимал его – у него только от запаха в глазах защипало.

- Очень странная рана, – заметила вновь подошедшая Рида. – Треугольные ранки оставляет только шпага, но рана недостаточно глубока для шпаги.

- Согласен, – кивнул Энмор. Он и сам уже заметил: для того, чтобы нанести такую рану, нужно вонзить шпагу в грудь по самую рукоять, но тогда клинок пронзил бы тело насквозь, а спина юноши была целой.

Завинтив бутылочку и отдав её Риде, он прижал кончики пальцев к ране и закрыл глаза. Остановить кровь получилось легко; он перевёл дыхание и вызвал в памяти заклинание Исцеления. Пальцы его потеплели, он ощутил, как сквозь его тело проходит магический поток. Но поток был слишком слабый для такого случая, и Энмор начал медленно его усиливать, с каждой секундой словно бы на шаг погружаясь глубже в тёплую, золотистую реку… Сердце его забилось быстрее, по жилам разлилось приятное тепло – заклинание срабатывало.

Дальше