- Только и всего? - сказала Айрин. - Ну, моя дорогая, я готова побеседовать с майором, если он предоставит мне такую возможность, но не могу обещать ничего конкретного. Он может попросту не обратить внимания на мои слова.
- Ты можешь апеллировать к его семейной гордости, - произнесла Фанни с серьезностью, подчеркивающей важность задуманного. - Скажи ему, что мы можем разориться, если он не поможет нам, открыв тайну бриллиантов. Должна же у него остаться гордость за семью...
Мисс Гаспик, естественно, не хотелось расспрашивать подругу о ее семейных проблемах с финансами, а потому она постаралась сменить тему, повторив перед этим свое обещание, что если майор явится, она сделает со своей стороны все возможное, чтобы узнать секрет, хранимый им в течение столетия. Вскоре Фанни удалилась, а Айрин, взяв книгу, села почитать, в ожидании возможного явления призрака.
Тот явился ровно в полночь. Классическое привидение, соответствующее старому времени. Айрин, ждавшая его, подняла глаза от книги и внимательно на него посмотрела. Перед ней стоял призрак красивого мужчины чуть старше среднего возраста, с военной выправкой. Одетый в форму, с бокалом в руке, по всей видимости, полным красного вина. Когда Айрин взглянула на него, призрак учтиво поклонился с серьезным видом и осушил бокал до дна.
- Добрый вечер, - вежливо приветствовала его мисс Гаспик. - Не желаете ли присесть?
Призрак, очевидно, был поражен таким ее поведением, и вместо того, чтобы ответить, снова поклонился и снова осушил свой бокал, каким-то таинственным образом вновь оказавшийся полным.
- Благодарю вас, - сказала Айрин в ответ на его повторное приветствие, - пожалуйста, присядьте. Я ждала вас, и мне нужно с вами поговорить.
Призрак майора, казалось, был удивлен еще больше.
- Прошу прощения? - повторил он, словно не понял ее слов.
- Присядьте, - в третий раз пригласила Айрин.
Призрак устроился в старомодном кресле с высокой спинкой, отчетливо видимым сквозь него, и некоторое время они молча смотрели друг на друга. Ситуация казалось странной даже для призрака.
- Мне кажется, - нарушила тишину Айрин, - вам будет трудно отказаться исполнить просьбу дамы.
- О, даже невозможно, - ответил призрак со старомодной галантностью, - особенно такой прекрасной, какую я имею честь лицезреть. Разумеется, - добавил он, словно пребывание в потустороннем мире научило его осторожности, - если это не какой-нибудь пустой каприз.
Айрин улыбнулась ему своей самой очаровательной улыбкой.
- Разве я похожа на женщину, которая может попросить какую-нибудь глупость? - спросила она.
- Уверен, ничего из того, что вы можете попросить, не будет глупостью, - ответил призрак с такой галантностью, что Айрин на мгновение смутилась, поскольку призрак, похваливший ее, на короткий миг заставил ее представить, что она и сама - призрак.
- И уж, конечно, такой глупостью не могут оказаться бриллианты МакХью, - продолжала мисс Гаспик, объявив интересующую ее тему с истинно женской непосредственностью.
- Бриллианты МакХью? - запинаясь, повторил призрак, словно бы испытав сильнейшее удивление, более сильное, чем была способна выдержать его бестелесная сущность.
- Да, - ответила Айрин. - Разумеется, я никоим образом на них не претендую, но семья очень нуждается...
- Они хотят продать мои бриллианты! - воскликнул призрак, приходя в ярость. - О, недостойные...
Он пришел в такое волнение, что был вынужден проглотить подряд два или три бокала вина.
- Извините, сэр, - нейтральным тоном осведомилась Айрин, - почему вы постоянно пьете вино?
- Потому что, - с грустью ответил тот, - я упал замертво, когда пил здоровье леди Бетти Рафферти, и с тех пор вынужден делать это всякий раз, находясь в присутствии смертных.
- И вы не можете остановиться?
- Только в том случае, если ваша светлость окажет мне честь запретить это делать, - ответил он со своей старомодной любезностью.
- Что же касается бриллиантов, - сказала Айрин, возвращаясь к интересовавшему ее вопросу с настойчивостью, казалось, более всего раздражавшей призрака, - то какая вам от них польза в вашем нынешнем состоянии?
- Какая польза? - повторила тень майора, снова приходя в ярость. - Это мое призвание. Я - их хранитель.
- И, - сказала она, проявляя те логические способности, которыми всегда гордилась, - вы также употребляете призрачное вино?
- Разумеется, сударыня, - ответил дух, явно смущенный.
- В таком случае, почему бы вам не довольствоваться охраной призрачных алмазов МакХью, и не отдать настоящие камни реальному, живому Артуру МакХью?
- Ну, это, - возразило привидение с чисто мужской последовательностью, - другое, совсем другое.
- В чем же различие?
- Сейчас я - хранитель настоящего сокровища. Я - самый значительный персонаж во всем нашем сообществе.
- Вашем сообществе? - прервала его Айрин.
- Вам это будет непонятно, - сказал призрак, - поэтому я, с вашего позволения, не стану объяснять. Просто если я откажусь от бриллиантов, то стану обычным выпивающим привидением, над которым все будут смеяться и по поводу которого - сплетничать.
- Зато вас ожидает слава посмертного благодетеля семьи, - убедительно произнесла она.
- Я вполне удовлетворен тем, что есть. У меня нет особой веры в то, что благодеяния вознаграждаются; в нашем сообществе подобные благодетели не приветствуются.
- Вы одновременно циничны и эгоистичны, - заявила Айрин. Она задумалась над тем, какой аргумент будет лучшим, и вместе с тем с удовлетворением отметила, - свеча горит синим, а это означало, что призрак и в самом деле состоит в высшей иерархии призраков.
- Мне очень жаль огорчать такую милую даму, - произнесло привидение, бывшее некогда истинным джентльменом. - Это для меня истинное несчастье. Но я не могу не напомнить вам, что вы не в полной мере знакомы с условиями, в которых я существую.
В подобном ключе беседа продолжалась еще некоторое время; и когда, наконец, призрак исчез, а Айрин легла спать, она не могла польстить себе тем, что ей удалось добиться хотя бы малейшего прогресса в побуждении духа открыть тайну, которую он так долго и тщательно охранял. Майор, казалось, крепко-накрепко привязался к драгоценным камням, и к этой привязанности добавлялась еще самая сильная из мужских страстей, тщеславие.
- Боюсь, это бесполезно, - вздохнула Айрин. - И все-таки, пока он был жив, он был мужчиной, и не может быть им больше сейчас, став призраком.
Утешившись сознанием того, что мужчины зачастую поддаются женскому коварству, она уснула.
<p>
IV</p>
На следующий день Айрин совершала прогулку по реке с лейтенантом. Поначалу она отклонила его приглашение отправиться на прогулку, и сразу же ощутила в себе такую силу духа, позволившую ей сделать это и устоять перед искушением, что отказ тут же сменился согласием.
День был восхитительным. Легкая дымка скрывала палящее солнце, южный ветерок приносил пряный, освежающий аромат, плывший над водой. Река спокойно несла свои воды, и любому, кто склонен к сентиментальности, было трудно устоять перед прелестью послеполуденного времени.
Лейтенант был влюблен, насколько это возможно для мужчины, являющегося одновременно красавцем и солдатом. Тот факт, что Айрин была богата, в то время как сам он не имел ничего, придавала его страсти безнадежность, значительно увеличивавшую ее пыл. Он пожирал свою спутницу, сидевшую на корме, большими темным глазами, причем густые брови и пышные усы позволяли ему не выглядеть глупо. Мисс Гаспик ни в коем случае не была бесчувственна, однако преисполнена решимости прежде всего соблюдать осторожность.
- Артур, - сказала она, надеясь узнать то, что ей хотелось узнать, - предпринимались ли когда-нибудь попытки отыскать бриллианты МакХью?
- Попытки! - повторил он. - Этим занимались все, кому не лень. По крайней мере, все члены семьи, с тех пор как драгоценности пропали.
- И никто... - начала Айрин, но он резко прервал ее.
- Нет, - сказал он, - никто ничего не нашел. Разгадка, наверное, чрезвычайно проста, и именно поэтому ее никто не может найти. Если это когда-нибудь произойдет, то совершенно случайно. Но, ради всего святого, давайте поговорим о чем-нибудь другом. Я всегда теряю самообладание, когда речь заходит о бриллиантах МакХью.
Он яростно взмахнул веслами, отчего лодка закрутилась на месте; затем встряхнулся, словно отгоняя неприятные мысли, и снова позволил течению спокойно нести их. Айрин задумчиво смотрела на него. Она была бы рада отдать ему все свои деньги, если бы он согласился их взять.
- Скажите же мне то, - произнесла она, наконец, - что вы хотите сказать мне.
Молодой лейтенант покраснел и уставился вдаль, между стволов старых деревьев, росших на берегу.
- Это было бы непростительной дерзостью, - ответил он, - потому что у меня нет права сказать вам это.
- Вы можете говорить все, - сказала Айрин, которой овладело смутное предчувствие. - Ведь мы знаем друг друга достаточно долго.
- Ну, - произнес он с резкостью, показывавшей, каких усилий это ему стоило, - вам нужно выйти замуж, Айрин.
Айрин захотелось расплакаться, но, призвав на помощь всю свою женскую силу духа, она улыбнулась.
- Значит, Артур, я старею и становлюсь некрасивой? - спросила она.
Упрек в его взгляде был достаточно красноречив, чтобы нуждаться в словах.
- Конечно, нет, - ответил он, - но вам не следует дожидаться времени, когда...
- Когда я такой стану, - закончила она, видя, что он колеблется. - В таком случае, Артур, почему бы вам не сделать мне предложение?
Кровь бросилась ему в лицо и тут же отхлынула; оно стало бледным, как у человека, никогда не бывавшего на солнце. Он стиснул зубы и не позволил вырваться словам, уже готовым было сорваться с его губ, и Айрин с тайным восхищением вновь увидела, как напряглись его сильные руки, сжимавшие весла. Она почти гордилась тем, как он контролирует свои чувства, и была взволнована обожанием, отчетливо читавшимся в его глазах.
- Потому что, - ответил он, - МакХью никогда не были охотниками за приданым, и я не хочу быть тем, кто навлечет этот упрек на нашу семью.
- Как это отвратительно и эгоистично! - воскликнула она.
- Весьма вероятно, что именно так это и должно показаться женщине.
Айрин покраснела, и в течение нескольких минут не было слышно ничего, кроме плеска воды о борта лодки. Затем мисс Гаспик заговорила.
- Вполне возможно, - произнесла она таким холодным тоном, что несчастный лейтенант не осмелился ей ответить, - тот факт, что вы - мужчина, мешает вам понять, что должна испытывать женщина, открывшаяся мужчине и отвергнутая им. Отвезите меня обратно на берег.
Он молча повиновался.
<p>