Э(П)РОН-2
Глава 1
— Эй, это то, что я думаю, Кумо?
— Именно оно, капитан Заварзин, — подтвердил голографический мини-гексапод, застывший по своему обыкновению в центре рубки.
Вернее, сгенерированной им же самим виртуальности, наложенной на исходное помещение, сейчас больше похожей на что-то абстрактно-непонятное, расцвеченное аурами, светящимися точками и запятыми — Граница, несмотря на то, что за последние полгода порядочно приелась, не переставала удивлять.
— Все-таки попалась! Теперь хрен уйдешь!
— Сомневаюсь, капитан Заварзин, что «пуповина» может куда-то переместиться в физическом пространстве, — счел нужным уточнить Кумо.
— Да ну тебя, зануда! — отмахнулся я. — Дай порадоваться!
— А может, начнем уже?
— Потерпи, мон шер, не видишь — моментом наслаждаюсь? — Я для пущей убедительности крутанулся в роскошном офисном кресле, взбаламутив виртуальность, оттолкнулся ногами от пульта и проехал по рубке из конца в конец, для полного счастья еще и врезавшись спиной в переборку. — А если честно, Кумо… мы так долго шли к этому моменту, что мне… сцыкотно. Как перед прыжком с обрыва.
— Это нормально? — насторожился голографический гекс. — Или я должен сказать: это нормально…
— Второе, — ухмыльнулся я. — Но психоаналитик из тебя никакой. Ладно, давай делом займемся.
Одним мановением руки развернув виртуальный рабочий экран, я в несколько касаний вывел на него схему Границы, выбрал интересующую нас «пуповину» и врубил увеличение. Невнятное кольцо обрело глубину и объем, превратившись в классическое отображение «червоточины», как ее представляли в докосмическую эру, и незамедлительно обзавелось рамкой-сноской с кучей характеристик — координатами, диаметром, напряженностью поля и даже предполагаемыми массой и габаритами «утонувшего» судна.
— Н-да… вроде, действительно она. В этом районе похожие лоханки не пропадали ни до, ни после…
— Если это вас хоть как-то успокоит, капитан Заварзин, позволю себе напомнить любимое выражение механика Мягкова: не нажмешь, не узнаешь.
Это да, это Кумо правильно подметил — водилась за Борисычем такая черта. Инженер, блин, а туда же: нет бы инструкцию почитать, в учебники зарыться, ролики в даркнете поискать… а он вместо этого пальцами куда попало тычет. Если есть кнопка, значит, на нее непременно нужно нажать. И сразу будет видно, зачем она. Серьезный взрослый мужик. Технический специалист, блин!
— Значит, будем пробовать, — вздохнул я. Довольно тяжко, должен признать. — Лишь бы кто-то типа Хранителей не заявился. Как думаешь, у людей есть такой клан?
— Недостаточно информации для анализа, капитан Заварзин.
— Молодец, технично отмазался!..
Завершить фразу мне помешал капитан Рин, чья каменная рожа заняла почти весь вспомогательный экран, развернувшийся по центру рубки:
— Эй, Алекс, ты долго еще будешь время тянуть? Симатта! Мне тут уже весь мозг вынесли!
— Сейчас, кэп, только тесты прогоню.
— Да сколько можно, э? Запомни, Алекс: самурай колеблется ровно до того момента, как примет решение. После этого он действует.
— Ой ли? А кто мне говорил, что вообще не колеблется?!
— Кто говорил?
— Ладно, погнали…
— Давай, мы ждем.
Черт, а ведь и впрямь как-то… не по себе. Столько лет я шел к этому моменту, и сейчас не мог себя заставить ткнуть в виртуальную кнопку, запускавшую процесс отстрела понтона номер один — того самого, что оснащен полным комплектом гексовской аппаратуры для перемещения в подпространстве. Это мой… скажем так — автономный «эхолокатор». Назначение у него ровно одно: «нырнуть» в «пуповину», издать «зов» и записать отраженный сигнал, после чего подняться на «поверхность». Ну а дальше в дело вступит большой вычислитель «Набата» — настоящий шедевр инженерной мысли двух рас, сплав человеческих и гексаподских информационных технологий с гибридным же физическим носителем. Мы с Рин-тян четыре месяца убили на наладку, плюс «Спрут» принимал самое деятельное участие в процессе. Под чутким руководством девчонки, естественно. Ну и Кумо помог…
Кто такой Кумо? Так мой «питомец», приблудившийся с гексаподского военного координатора — «Ищущего путь», уничтоженного Ульем Хранителей. Голографический мини-гекс, в действительности же наделенная самосознанием программа, сформировавшаяся из полутора десятков разумов гексаподов-аналитиков, в момент гибели работавших в режиме «единения». Я довольно долго не мог подобрать ему имя собственное и обходился мысленным образом, который он прекрасно улавливал, поскольку обитал в моем собственном «нейре». Но вот при общении в более, хм, многочисленной компании — или когда он сам транслировал виртуальность тем же кэпу с Борисычем, или когда Рин-тян самовольно при попустительстве «Спрута» в наше воображаемое пространство вторгалась — приходилось трудновато. Обращения типа «мой вероломный друг» звучали странно, но больше ничего толкового на ум не приходило. А помогла разобраться с проблемой все та же непоседливая капитанская дочка. Как? Да как обычно, в ее неповторимом стиле — работали мы как-то в той самой виртуальности, а она возьми да ляпни:
— Эй, кумо, ты чего делаешь?
Естественно, мы не отозвались: гекс подумал на меня, а я на него. Плюс все эти специфические японские словечки, что так любила ввернуть Рин-тян! А это новое весьма смахивало на ругательство.
— Чего молчишь, мелкий?
После этого уточнения сомнений уже не осталось, и мини-гекс почел за благо вступить в беседу:
— А что именно вас интересует, Сугивара-тян?
— Да я вот пытаюсь понять, ты и правда такой бака, или притворяешься? Ты зачем вот тут дополнительную команду встроил, она же мешает?..
— Э-э-э… Рин-тян?
— Чего тебе?
— Как ты его назвала?
— Кумо, — сделала большие глаза девчонка. Да-да, несмотря на некую национальную особенность, ей это вполне удалось. — Я только сейчас поняла, кто он на самом деле.
— И кто же? — заинтересовался я. — В смысле, что это означает — «кумо»?
— А, обычный пакостный демон! — отмахнулась Рин-тян. — Здоровенный такой паучара, вредный, к тому же еще и людоед.
— Эй! Я бы попросил!..
— Молчи, Кумо! А то «Спрута» попрошу тебя приструнить! — посулилась кэпова дочурка. — И вообще, чего ты возмущаешься? Тебе же имя дали!
— Хм… не очень-то он на демона тянет, — усомнился я. — К тому же мелкий!
— Это сейчас, глупый! А раньше он большой был! И его было пятнадцать!
— Ну да… ладно, мой вероломный друг, привыкай. Быть тебе отныне Кумо!
Собственно, с тех пор так и повелось — месяцев пять уже. Кумо притерпелся к новому идентификатору и даже не особо возмущался, но на Рин-тян, такое ощущение, легкую обидку затаил. И в отместку при любой возможности старался ее поддеть. Естественно, словесно, ибо других возможностей был лишен — за этим я следил строго. Не хватало еще, по сути, инопланетного искина, пусть и слабенького, в судовую сеть запустить! Потом греха не оберешься.
— Номер первый — готовность ноль! — доложил голографический гекс, оторвав меня от посторонних мыслей. — Жду ваших приказаний, капитан Заварзин.
Да, насчет «капитана» он ничуть не приукрасил: Алекс самый что ни на есть капитан собственной посудины. Тоже, между прочим, уникальной, почти как «Спрут» Рин-сана. Хотя отличий, на самом деле, куда больше, чем сходств: «Спрут» изначально «гекс», позволивший интегрировать в свое «тело» отдельные конструктивные элементы человеческих кораблей, а «Набат» строго наоборот. Что? Стремное название? Ну и пусть, зато историческое — в честь первого буксирного катера ЭПРОН, той самой организации, с Земли. Моя лоханка собрана на базе хумансовского малого носителя москитного флота, сиречь бывшего корвета поддержки Протектората Росс — боевого корабля, предназначенного для действий в составе эскадры. И основных задач у него ровно две: оказывать огневую поддержку при массированном обстреле — раз; оборонять более крупные корабли — два. Вторая функция подразумевала как использование собственного вооружения корвета, так и задействование эскадрильи истребителей класса «космос-космос», базировавшихся на нем. Этакий мини-авианосец. Этим, то бишь способностью перевозить в чреве несколько мелких кораблей, он меня и привлек — едва увидев объявление о продаже, я моментально смекнул, как пристроить кораблик к делу. Это же по факту готовый носитель понтонов! Именно поэтому я без колебаний выложил три четверти миллиона за требовавший хорошего — и отнюдь не косметического! — ремонта корвет. Впрочем, с учетом моих целей, от предполагаемого объема восстановительных работ осталась пятая часть. Плюс кое-какие специфические воздействия, с которыми без «Спрута» я бы не справился: человеческий остов был «сращен» с парой гексаподовских модулей, в том числе с силовым отсеком разбитого крейсера. Большую часть боевых систем, приведенных в негодность предыдущим владельцем, удалось демонтировать и довольно выгодно продать на запчасти, освободив дополнительные объемы. И даже с учетом того, что «вживленные» алиеновские секции съели около трети исходного пространства, места хватило, чтобы впихнуть пять понтонов — а на деле мелких буксиров серии «Бурлак». Да-да, именно его мы когда-то осматривали вместе с Лизкой. И ему же я предпочел бриттовский «Кэрриер». Тогда, но не сейчас.
Затаривался я, естественно, на «черном рынке» — официально такую лоханку физическому лицу никто бы не продал. Можно было, конечно, заморочиться с созданием подставной фирмы, или уже сейчас зарегистрировать корпорацию, но по зрелому размышлению я решил отложить этот шаг на будущее. Нечего еще, по факту, регистрировать — «Набат» с комплектом буксиров как раз и составил основу уставного фонда. В материальном, так сказать, выражении. И по документам мой новый корабль числился как банальный грузовик, со всеми вытекающими. Кстати, множества проблем удалось бы избежать, если бы его продавали на Картахене — я бы просто попросил мистера Деррика, и он провел его по ведомостям профсоюза ИТР технической секции. Или приписал к вспомогательной флотилии Порта. А так пришлось извращаться, да еще и ждать, когда его перегонят через Протекторат Дойч и половину Протектората Росс. Полных полтора месяца. Потом еще столько же ушло на ремонт и переоборудование, причем конкретно «сращивание» остова с гексаподовскими секциями заняло всего несколько часов — «посадочные места» под них мы заготовили загодя. Оставалось лишь добраться до кэповой нычки в дебрях «золотого треугольника», где тот складировал наиболее ценные находки.
Кстати, раньше я как-то не задумывался, чем именно промышлял Рин-сан, причем настолько успешно, что умудрялся содержать уникальный корабль и команду в девять рыл помимо дочери и Борисыча с Лизкой (а теперь еще и с Алексом-младшим). Своих проблем было выше крыши. Зато потом, когда вынужденно таскался с обитателями «Спрута» по окрестностям Картахены, волей-неволей погрузился в их быт и заботы. Зачем таскался? По нужде — маттехбазу за меня формировать никто не собирался. Кое-что можно было купить, а что-то — исключительно добыть в качестве трофея. Вот я и сел на хвост уважаемому капитану Рину, благо тот согласился вступить в корпорацию на правах партнера. В будущем. Впрочем, отрабатывать обещание ему пришлось уже сейчас. И справился он с этой задачей блестяще: просто пустил меня в «закрома родины», то бишь ту самую нычку с ништяками, копившимися уже почти десять лет. Вот тут-то, с трудом скрывая жадный блеск в глазах, я и поинтересовался: если вот это богатство пылится без дела, то на чем он тогда зарабатывает? Ответ капитана меня обескуражил: на мусоре. Я немедленно возжаждал подробностей, и Рин-сан принялся перечислять разную мелочевку, пользовавшуюся устойчивым спросом на «черном рынке»: несложные бытовые приборы, взломанные Рин-тян, инструкции к ним (за отдельные деньги, ага), редкоземельные элементы и… хитиновые панели. На мой резонный вопрос — а почему другие так не делают? — кэп ответил, что не умеют. Потому что не знают, с какой стороны подступиться к бесформенной глыбе, а таскать корпуса целиком на Картахену не выгодно — слишком много отходов, которые приходится утилизировать. И это само по себе выливается в копеечку. А у Рина есть Борисыч, который под чутким руководством кэповой дочки способен отыскать и, самое главное, извлечь из толщи хитина всякое нужное — где здоровенные полупроводниковые плиты, где не менее здоровенные обмотки электроприводов, а где и просто всяческие специфические установки рёку-аси, использующие в качестве рабочего тела ценные химические элементы. Если все это выковыривать силовыми методами, то процесс не выходил даже на самоокупаемость. А вот так, знаючи, вполне можно было обеспечить себя хабаром и рассчитывать на неплохой навар. Да-да, вы правильно поняли: капитан с командой торговали сырьем, в основном ценными металлами. И это вполне логично. А вот последний пункт, а именно хитиновые панели, меня изрядно удивил. Оказывается, на «черном рынке» они уходили просто влет, причем именно в качестве панелей, то бишь конструктивных элементов. Легкие и прочные, они завоевали заслуженную славу, а дефицитность создала благоприятные условия для ценообразования — я натурально прифигел, когда кэп заявил, что с панелей имеет даже больше, чем с драгметаллов. Была бы возможность, только ими бы и занимался. Да вот незадача: гексы собственно панели использовали ограниченно, лишь в качестве элементов декора и люков в тех местах, где не удавалось организовать каверны в массиве хитина. А таких, как не трудно догадаться, было очень немного. Борисыч за годы деятельности выучил их все наизусть, но даже у него на сбор панелей уходило от двух до четырех суток, в зависимости от размера корабля. В среднем с одной лоханки удавалось снять до полутора сотен таких хреновин, и это считалось хорошей добычей, как минимум окупающей все затраты на текущий поход и создающей задел для следующего. Ну а все остальное богатство — компьютеры, прыжковые генераторы, оружейные системы, боеприпасы — оставалось не у дел. Их попросту некому было продавать. Если только самим гексаподам, но те в силу особенностей социального устройства попросту не понимали, что так можно. А других потребителей не было: как я уже говорил, «Спрут» и его команда — явление уникальное. Причем в масштабах Протектората Человечества в целом.
О чем бишь я?.. А, да: «Набат»! В общем, переоборудование моей лоханки затянулось, поэтому я прикупил один «Бурлак», который преспокойно влезал в грузовой трюм «Спрута», и наведался в нычку кэпа. Попутно, конечно же — не дело лишать ближайших соратников честного трудового дохода. Пробыли мы там всего день, и то только потому, что я долго тормозил — сначала «торговал лицом», захлебываясь слюной и умирая от вожделения, потом метался между просто хорошим и очень хорошим вариантами. Выбрать, кстати, так и не смог, но вмешался Рин-сан, который воспользовался знаменитым методом научного тыка и отдал первый попавшийся на глаза прыжковый генератор. Он же насильно всучил мобильный вычислитель, который мы с Рин-тян умудрились заставить работать с ним в связке. В тот выход я все же успел оборудовать «Бурлак», а вот отлаживать получившийся гибрид пришлось уже в следующем походе, через полмесяца. Тогда я и понял, что соорудил «эхолокатор», и моментально придумал, как его использовать, пока суть да дело. И еще два месяца тестировал полным ходом, заодно осуществив целую серию научных экспериментов — в частности, я попытался выяснить, как зависит течение времени от «глубины» погружения в подпространство. Действовал я очень просто: перед каждым «нырком» обнулял таймер на самых обычных электронных часах, которые установил в ходовой рубке. Что самое важное — стационарных, не связанных с корабельной сетью. И после «всплытия» просто смотрел, сколько там натикало, и сравнивал с временным промежутком, миновавшим в нашем континууме. Результаты, надо сказать, получились интересными и… обескураживающими. Я изначально высказал гипотезу, что чем «глубже», тем медленнее течет время для команды «затонувшего» корабля, но оказался в корне неправ: никакой линейной зависимости! Время прыгало весьма затейливо, даже не по синусоиде, а вообще по трехмерной поверхности отклика, так что теоретическую зависимость вывести не удалось при всем желании. Оставался лишь эмпирический путь, но с одним-единственным «эхолокатором» полноценное исследование грозило растянуться на десятилетия. Поэтому я плюнул и принял решение проверять все поддающиеся фиксации параметры «утопленника» экспериментально. Чем, собственно, сейчас и намеревался заняться: «пуповина», так меня заинтересовавшая, вела прямиком к «пузырю» с пропавшей шестьдесят лет назад частной яхтой, принадлежавшей знатному промышленному аристократу из Протектората Бритт.
— Капитан Заварзин, жду ваших приказаний!
Черт, опять задумался… прав Рин-сан — не дело сопли жевать. Пора действовать. И чего, собственно, опасаюсь? Таких пусков уже было под сотню! Таких, да не таких — сейчас нам предстояло впервые задействовать «эхолокатор» по прямому назначению. И произойти могло все, что угодно. А, ладно! Перед смертью не надышишься!
— Пуск подтверждаю.
— Номер первый — старт! — моментально отозвался мини-гекс. — Вывести 3Д-модель на экран?
— Давай…
Картинка ничем новым не удивила, и я с облегчением выдохнул — подсознание такое подсознание! Нет ничего страшнее неизвестности. А тут все вроде бы уже привычно: крошечный ботик отделился от носителя, выплюнутый магнитной катапультой с «насеста», скрытого под сдвижной корпусной панелью, пыхнул разгонным движком и за пару мгновений достиг нужной точки. Где и затормозился благополучно, умудрившись в процессе не вылететь за пределы «пуповины». А едва стабилизировавшись в пространстве, «нырнул» — то бишь мигнул и исчез с радара. Беспокойство вызывало самопальное программное обеспечение, собранное из разрозненных кусков кода — как нашего, так и гексаподовского, но во всех предыдущих случаях алгоритм срабатывал штатно. Впрочем, как и сейчас: через две минуты после «погружения» бот вернулся в привычный континуум ПВ, вызвав знакомые искажения метрики в радиусе примерно одной световой секунды от места «нырка». Ближайшая аналогия — банальные круги на воде, разбегающиеся от брошенного камня, только наоборот: реальность искажалась при «выныривании». Внешне это проявлялось в мельтешении данных на сканере пространства, секундной вибрации корпуса корабля и легком головокружении у членов экипажа. Интересный эффект. И наверняка он имел место и при штатном подпространственном перемещении, просто корабли обычно выходили из прыжка на очень высокой скорости, сравнимой со световой, а потому под искажение элементарно не попадали. Ну а мы дрейфовали в непосредственной близости от понтона — в каких-то сотнях километров, поэтому приходилось наслаждаться сопутствующими эффектами сполна. Такие вот они, космические масштабы. Впрочем, мы уже привыкли и не обращали внимания.