Данил ждал меня в центре зала, совершая какие-то замысловатые разминочные движения, приплясывая на месте. Одет он был в эффектно смотревшееся на нем черное кимоно. Увидев меня, он замер на месте, и стал ждать, когда я к нему подойду. По его правилам я играть не собирался, пройдя шагов десять, остановился и стал ждать. Этот дуэлянт потоптался еще немного, но, поняв, что ему как инициатору, флаг в руки и барабан на шею, пошел ко мне. Не доходя до меня трех шагов остановился, снял куртку, не глядя отбросил её к зрителям, где её сразу же подхватили.
«Да! Этот, лет через десять может быть станет таким же, как Серега! Красавец!» Думал я, разглядывая спортивный торс Данила. В отличии от известного мне Максима, этот не был забит мышцами, они у него были, скажем так, «явно выражены». Следовать примеру оборотня я не стал, не зачем это. Снял куртку и протянул её стоящей ближе других ко мне Алёне. Девушка забрала куртку и молча отошла к другим ученикам.
К нам подошел преподаватель и спокойно сказал:
– Правила вы знаете, объяснять ничего не буду, до первой крови, или до признания…. Начинаете сами! И он отошел в сторону, показав руками зрителям, чтобы раздались в стороны, освободив больше места.
Данил начал первым, он прыгнул вперед, в полете выбросив правую руку для удара. Я стоял спокойно и как в замедленном кино наблюдал: вот он начинает движение, ноги отрываются от пола, и начинается неторопливый полет ко мне, его рука выпрямляется в ударе. Я немного отклоняю корпус назад, и правой рукой, отвожу его руку, захватывая её за запястье, а затем, продолжая траекторию движения руки Данила, своей левой рукой с силой толкаю противника в плечо, добавляя к поступательной энергии движения его тела, немного своей. Результат был мне известен заранее. Данил, пролетев еще метров пять, врезался в стоящие возле стены подставки с обручами, снес их, и обручи с грохотом разлетелись в разные стороны.
Когда спортивные снаряды перестали кататься по полу и греметь, наступила тишина, можно сказать, мертвая тишина. Удивление этих ребят вообще-то понять можно, им с молодых ногтей вбивают в голову, что нельзя соперничать с человеком, нельзя его трогать, человек слабее, запрещено трогать того, кто слабее! Это закон! А тут такое… Я знал, что они даже не успели разглядеть, что я сделал. Короткое, от скорости размытое движение рукой, и их лидер, совершив нехилый полет, сидит на заднем месте, и трясет головой пытаясь прийти в себя.
Я стоял и с удовольствием слушал тишину: «А вы как хотели ребятки?! Думали, что всегда все заранее известно и все предсказуемо! Если человек, значит слабый, и он обязательно проиграет?! Нет, детки! В жизни случается всякое, и вы должны это знать!»
Данил, наконец, выбрался из замеса обручей и подставок, и снова направился ко мне. Не надо было быть психологом, чтобы понять, что оборотень был не в себе от ярости. Я стоял и спокойно ждал, что произойдет дальше, злость Данила была мне понятна, но это была именно злость, ненависти я не чувствовал. Это уже радовало.
Молодой человек понял, что нахрапом жертву почему-то не взять, поэтому, он начал кружить вокруг меня, делая обманные движения, выбирая момент для нападения. Вот, выбрал, но не стал нападать всем телом, а начал наносить короткие удары руками и ногами, надеясь на свою скорость. Для меня ничего не изменилось, я, слегка отклоняясь, отводил замедленные движения рук и ног соперника.
«Пора. Теперь и ты лови. Не все же мне защищаться», – и я ударил Данила в грудь, скорее даже не ударил, так как ломать я ему ничего не собирался, а сильно и жестко толкнул. Оборотень опять совершил полет, но на этот раз врезался в зрителей, повалив несколько человек.
Ну, вот и все, что-то мне подсказывает, что на этом мы и закончим. Данил оттолкнул помогающие ему подняться руки, подошел ко мне, коротко поклонился, и поблагодарил за урок.
– «О как! Не ожидал! Это вообще-то вызывает уважение!» Когда юноша отвернулся и пошел к выходу, я его окликнул, не громко, но так, чтобы все слышали:
– Данил! … У тебя не было ни одного шанса. Можешь мне поверить. Ни одного! Вы все должны запомнить, жизнь вокруг вас не такая как кажется. И она, к сожалению, может преподносить сюрпризы, иногда смертельные. И вы должны быть к этому готовы. Потом я развернулся и не спеша пошел на выход из зала. Когда я уже брел по тропинке, меня догнала Алёна.
– Александр Андреевич, Ваша куртка! Вы забыли!
– А-а-а! Да-да, совсем забыл, – улыбнулся я, – спасибо! Вы мне помогли!
– Чем помогла? – удивилась девушка.
– Куртку подержала! Некоторое время мы шли молча, а потом, я спросил:
– А чем Вы собираетесь заниматься после окончания школы? Девушка ответила, не задумываясь:
– Поступлю в какой-нибудь институт, где есть общежитие, а то квартиру от государства придется несколько лет ждать!
– А если я Вам предложу жилье и интересную работу во время учебы. Пока учитесь, работать будете по мере возможности! Соглашайтесь, условия шикарные!
– А заочно учиться можно?
– Конечно можно! А почему не очно?
– Знаете, я люблю и умею учиться, но… я не хочу опять сидеть за партой! Может быть, когда-нибудь потом. Вы не переживайте, я и заочно, буду хорошо учится. Правда!
– Договорились, будете учиться заочно, с институтом определитесь сами, отпуска на сессии Вам будут предоставляться.
– А где я буду работать?
– Там же где и я, в исследовательском центре.
Я не торопясь продолжил идти, как вдруг понял, что иду уже один. Обернулся, и увидел, что Алёна стоит и смотрит на меня, а её большие глаза стали еще больше. Я вернулся, и подойдя к девушке, пальцем приподнял ей нижнюю челюсть.
– Что-то не так? Она сначала покивала головой, потом покачала ею, и наконец, выдала севшим голосом:
– Все не так!
– Почему?! – теперь уже удивился я.
– Об этом центре все мечтают с детства. Все, без исключения! Это такая интересная работа, там изучают всех! Туда попасть практически невозможно. Туда берут только самых выдающихся, и то, очень и очень редко!
– Ну, вот видите, как Вам повезло. Так Вы как, согласны или нет?!
– Да, – чуть слышно ответила Алёна, а потом, взвизгнув так, что у меня уши заложило, подскочила ко мне, поцеловала и убежала.
– Вот ведь!.. – выругался я. – Что я им, медом обмазан что ли? С другой стороны, я категорически не против того, чтобы такие девушки слизывали с меня эту медвежью радость! Даже очень не против!
Собственно, здесь мне больше делать было нечего. Я вернулся в школу, прошелся по коридорам, занятий уже почти не было, только старшеклассники бегали туда-сюда, наверное, какие-то консультации. Без приключений добрался до кабинета Ирины, получил разрешение войти, обговорил с ней доставку Алёны к нам в центр, после сдачи ею ЕГЭ. Потом пошел в свой домик, собрался и направился на парковку возле школы, где оставил прокатную машину. Пока укладывал сумку в багажник, подошла Ирина и спросила:
– Поезд, когда?
– Завтра утром.
– А почему сегодня уезжаете?
– Поезд рано, машину не успею сдать.
– Тогда сдавайте сегодня, а переночуете у меня, я живу рядом с вокзалом, минут пять пешком.
– С удовольствием воспользуюсь Вашим гостеприимством, – улыбнулся я ведьме. И воспользовался, по полной программе. Не выспался!
Утром, полусонный, выбрался из постели Ирины, и пока умывался, она сварила мне кофе. Попрощались просто и быстро, легко встретились, легко разбежались. Угрызения совести меня не мучили, я уже был один. Оксана от меня ушла. К Максиму ушла.
Я сидел в купе поезда, смотрел на пробегающую за окном картинку, и вспоминал, как мы с Оксаной расстались. Мы с ней жили вместе почти год, как же я был счастлив. С удовольствием ходил на работу, с удовольствием возвращался домой, мы всегда были с Оксаной вместе, пока она с Ниночкой не съездила по делам нашей конторы в столицу. Когда они вернулись, я заметил, что она стала вести себя по-другому, начала сторонится меня. Раньше, мы с ней целовались, где попало, лишь бы люди не смотрели, а теперь, Оксана заявила, что надо соблюдать приличия. Потом она опять уехала в командировку, причем вызов пришел персонально на её имя.
Оксаны уже не было два месяца, на звонки она отвечала редко, ссылалась на занятость. Я уже понял, что произошло что-то очень нехорошее, но признаваться себе в этом не хотелось. Страшно было! А потом, с удивлением узнал, что она перевелась в один из столичных ВУЗов. А затем, в довершение всего, она переводом ушла работать в наше управление, занимающее целый этаж в одном известном силовом министерстве.
Мне Оксана позвонила сама, и каким-то чужим, бесцветным голосом сообщила, что полюбила другого человека, и наши с ней отношения были ошибкой. Она говорила что-то еще, о нашей жизни, о Максиме, о том, что я должен её понять, и простить. Я не сказал ей в ответ ни одного слова, просто слушал, и молчал. А когда, наконец, осознал, что произошло, я, наверное, на какое-то время умер, так как просто перестал себя чувствовать и осознавать. В себя пришел в лесу, где сидел, прижавшись спиной к сосне. Сколько времени я там пробыл, не знаю. Мне кажется, что именно это дерево, тянущееся к солнцу, и спасло меня, поддержало, дало мне силы. Но, по прошествии времени, мне стало казаться, что в этом лесу было что-то еще. Был чей-то голос, чье-то прикосновение, которое вывело меня из небытия.
Я не умер, и не потерял рассудок, напротив, предательство Оксаны было для меня таким ударом, такой встряской, что я вспомнил всё. Я просто пошел домой, не в свою квартиру, к своим странным жильцам, а именно домой. В родительский дом. Я позвонил в двери, открыла моя мама, я зашел и сказал:
– Здравствуй мам… Извини, меня долго не было! – а потом, сел прямо в коридоре на пол и заплакал! Я как маленький ребенок жаловался маме на свою несчастную жизнь, рассказал ей обо всем, о том, что я очень любил девушку, а она от меня ушла. Рассказал, что жизнь у меня не складывается, что она несправедливая, и мне очень плохо. Мама ничего мне не говорила, она села рядом со мной на пол, гладила меня по голове, и её руки, как когда-то в детстве несли облегчение, и снимали боль. Я вдруг вспомнил, как когда-то давно, когда я был маленьким, и мне было страшно, я прибегал к маме, утыкался лицом в её колени, и когда она меня обнимала, страхи уходили. Мамины руки были самой надежной защитой! Еще тогда, в детстве, я верил, что мама сможет меня защитить от любой беды! И вот сейчас, когда я чувствовал мамины руки, я в это верил, верил, как никогда! Мама ведь теперь рядом со мной! Вот она! Она поможет! Мама меня никогда не предаст, и всегда будет меня ждать, где бы я ни был!
Я не помню, как добрался до своей комнаты и уснул. Проснулся через сутки, мне было очень плохо и тоскливо, но я был дома, и умирать, уже не хотел! Я вспомнил всё, до мельчайших подробностей, как будто никуда и не уходил! Вспомнил даже нашего старого кота, которому, уже, наверное, лет двадцать, и которому папа уже лет пятнадцать, каждый день, грозится свернуть шею, но все никак руки не доходят!
На работе, я взял неделю без содержания, и все это время проводил со своей семьей. А потом, вспомнил про своих жильцов, в брошенной мной квартире. Сходил туда вместе с сестрой, она восприняла их с таким энтузиазмом, что своим ненормальным призракам я мог только посочувствовать. Еще через несколько дней, преодолев огромное расстояние, ко мне вернулся Мелкий, он не остался с Оксаной, видимо почувствовал, что моя связь с ней разорвалась. И теперь, он опять постоянно таскался за мной.
Не знаю, почему мне вдруг так ясно вспомнилось наше с Оксаной расставание. После того, как я вновь обрел свою семью, моя память услужливо загнала все, что было связано с ней, куда-то на задворки сознания, и я не мог себе ясно представить даже образ Оксаны. Мой развитый инстинкт самосохранения, по всей вероятности, посчитал воспоминания об Оксане вредными для моего разума, и что бы я не свихнулся, притупил воспоминания о ней. Тогда почему, я сейчас вспомнил все так ясно и четко, как будто это случилось вчера, с той лишь разницей, что сейчас я не чувствовал себя умершим. Даже настроение не испортилось, только досада на неприятные воспоминания. Ну что же, буду ждать что-нибудь связанное с ней! Не зря же моя память мне её подсунула.
Я улегся на нижней полке, вытянулся настолько, насколько мне позволило купе, закрыл глаза, и опять моя память напомнила мне событие, на этот раз приятное, когда золотоволосая волчица поцеловала меня, узнав, что будет работать в нашем центре. Я улыбнулся, с удовольствием вспомнив мягкие губы Алёны, на секунду прижавшиеся к моим, и спокойно уснул.
Приехал утром, и прямо с железнодорожного вокзала направился на работу. Добравшись на такси до своей родной конторы, побежал в комнату отдыха, надеясь застать там Семёныча, но не застал, зато встретился с Сергеем, отдыхающим на работе от своей Лисички, которая, находясь на восьмом месяце, изводила его по полной программе.
– Привет, как съездил? – с подвыванием зевнул он.
– Удачно. Не видел, куда медведь мог бублики спрятать? – спросил я, копошась в шкафу, пытаясь их найти.
– Не, не знаю! А откуда ты знаешь, что он их вообще приносил?
– Он обещал, к моему приезду!.. Все нашел! – обрадовался я, на ощупь, определяя баранки в пакете, и извлекая его из шкафа.
– Сейчас, главное успеть сожрать их втихушку, пока другие любители не набежали, – продолжал радоваться я, развязывая пакет, и высыпая баранки на разнос.
Мы успели! Наелись, чаю напились, и даже три штучки остались, которые Серега решил утащить своей Ниночке. Но, спокойно посидеть, не получилось, позвонила Мария Николаевна и попросила зайти к ней в отдел, новости есть. Ничего не поделаешь, новости надо узнавать, особенно такие, о которых не говорят по телефону. Повздыхал над нелегкой судьбой человека, разменявшего несколько лет назад второй десяток, которому после чая с баранками не дают спокойно посидеть и подремать. Неохотно оторвался от кресла, и потопал в научный отдел. Добравшись до массивной двери, ведущей в место, где бал правили ведьмы, с удивлением обнаружил, что не могу туда попасть. Код сменили! До плановой смены, насколько я помнил, еще целая неделя. Странно все это. Нажал кнопку вызова и стал ждать, когда меня осмотрят со всех сторон. Наконец, щелкнул замок, и дверь приоткрылась, зашел, поздоровался с охранником.
– Что за дела? Что случилось? Почему не пускают?
– Точно не знаю, – пожал тот плечами, – велели усилить бдительность. Вроде где-то на юге, были нападения на наших! Двоих убили! Я присвистнул:
– Ладно, давай бди! Пойду, узнаю подробности. И я пошел к начальнице, отметив про себя, что охранник уже переодет в «Ратника», на котором, в открытой кобуре примостился ГШ.
Добрался до кабинета старшей ведьмы не сразу, по дороге меня несколько раз останавливали, здоровались, задавали вопросы, которые мне теперь приходилось решать по долгу службы. В общем, съеденные мной с таким удовольствием бублики Семёныча, нигде не отложились. Но, в конце концов, добрался до кабинета Марии Николаевны, постучался, и услышав:
– Входите, Александр Андреевич, ждем! – вошел, и уселся в кресло, стоящее возле стола.
Вся верхушка была в сборе: обе ведьмы, Алексей Геннадьевич, Семёныч, Николаич, ну и я конечно, куда же без меня!
– Докладываю, – начал начальник, – а то слухи разные ходят. Народ будоражат. Он помолчал немного, собираясь с мыслями, и продолжил:
– Итак, как вы уже знаете, в южных краях, у нашего ведомства есть два филиала, не больших, но и не маленьких, там же, есть и школа, подобная той, в которой побывал Александр. Кстати, в эту школу уже отбыл Георгий, в качестве охраны, туда же будет направлен еще десяток наших ребят, из разных контор, которые возьмут школу под плотную охрану. На всякий случай.
Так вот, на служащего одного из этих филиалов, было совершено нападение при помощи холодного оружия. Специального оружия содержащего большую долю серебра. Убить не смогли, оборотень оказался сильным, много лет отслужившим в морской пехоте, он сам убил одного из нападавших, и серьезно ранил еще двоих. Но, поскольку нападающих оставалось еще пятеро, он понял, что, будучи раненым, не справится с таким количеством противников, поэтому ушел от них, прыгнув в море. В воду за ним никто лезть не отважился, а у него хватило сил доплыть до небольшого островка, находящегося рядом с берегом, где он обернулся, и после восстановления, вернулся в контору.