– Как ты интересно живёшь! – восхитился я.
– Да что там интересного! – тяжко вздохнула Кэрри, – не пришёл он на встречу, сам назначил здесь спозаранку. Идиот. Скорей всего уже дохлый.
– Да ну, – сказал я, – может, просто за борт упал, выплывет.
– Я ж тебе повторяю – порождение Тьмы или адепт! А я даже номера его каюты не знаю, – она готова была заплакать, – ладно, тебе это, наверное, неинтересно. Может, кофе спросим?
Я заложил в рот два пальца и свистнул, через минуту к нам направился официант с подносом. Поставил перед нами чашки, кофейник, кувшинчик со сливками, сахарницу и вазу с пирожными. Налил нам кофе, спросил, преданно на меня глядя:
– Желаете что-нибудь ещё?
Я с благодушной улыбкой подал ему монетку, – благодарю, любезный, всё замечательно.
– И вы, сударь, благодарствуйте-с, – пропел парень с полупоклоном, шустро убрал грязную посуду с остатками завтрака и торжественно удалился.
Сволочь, конечно, но ведь профессионал! Моё «чаевых не будет» принял как вызов и достойно меня опроверг. Это вызывает уважение.
– У тебя серебра, что ли, полные карманы? – угрюмо спросила Кэрри.
Она добавила себе сливок в кофе, цапнула пальчиками бисквитик с кремом. Очаровательные манеры у студенток и журналисток! Хотя у кого ей было набраться этикету? У Шаша или Гарри, гори он в аду, которого не существует!
Я манерно взял щипчики, положил пирожное на блюдечко, двумя пальцами, оттопырив мизинец, взялся за ручку молочника, долил сливок в чашку. Ложечкой насыпал сахару, аккуратно, ни разу не звякнув, принялся помешивать.
– Видишь ли, Кэрри, – от собственного тона скулы свело, я продолжил с каменной рожей, – в кругах, где я воспитывался, вопросы о деньгах барышни задают только после обручения.
– А до свадьбы даром дают!? – не поверила девушка.
– Да, – ответил я просто.
– Ну и нравы у купцов! – воскликнула она, – а расскажи ещё что-нибудь! У тебя есть невеста?
– Есть, – сказал и не соврал ни разу.
Гражданскую жену можно ведь считать невестой? Потащила бы в ЗАГС, будь у меня с работой порядок, и никуда б не делся. Повезло слинять, и здесь у меня есть Настя!
– А какая она? – продолжила допрос Кэрри, не забывая угощаться. Носик уже в креме!
– Я что-то не помню, что давал согласие на интервью, – заметил я будто про себя.
– Ой, да ладно тебе! – мило улыбнулась Кэрри, – соблазняешь честную девушку, а сам гад такой даже не сказал своё имя!
– Моё имя слишком известное, чтобы всем его называть, – ответил я холодно.
– Постель не повод для знакомства? – она лукаво блеснула глазками.
– Ты, наверное, будешь смеяться, – заявил я равнодушно, – но я не собирался затащить тебя в койку. Не в такую рань.
– Тут я должна обидеться и гордо удалиться, – сказала она, цапнув второе пирожное.
– Да сиди себе, – я благодушно улыбнулся.
Она грустно вздохнула, – ты действительно такая сволочь или выпендриваешься?
– Что мы всё обо мне?! – воскликнул я, – вот ты что собираешься делать после завтрака?
– Думала, что ты потащишь меня к себе в каюту, и я тебя разговорю, – призналась она, – а раз ты действительно такая сволочь, пойду на свой уровень, почитаю. Брала с собой учебники.
– А пойдём к тебе? – осенило меня, – книжки покажешь!
– Издеваешься? – сказала она мрачно, – во втором классе каюты на четырёх пассажиров!
– Кошмар! – выразил я сочувствие, – бухают?
– Что ты! – махнула она ладошкой, – гномы не церемонятся, за распитие высаживают сразу, прямо в реку!
– Вообще в каютах запрещено?! – возмутился я.
– Ну, в общих, – пояснила она и спросила невзначай, – а у тебя же люкс?
Я пожал плечами и спросил, – встретимся здесь на обеде?
Кэрри посмотрела на меня весело, – ну, ты точно в первом классе! Нам по билету сюда разрешён просто вход и кофе по акции! Да тут обед стоит, как полбилета во втором классе! Нам в каюты возят на тележках.
Я сочувственно покивал, но говорить ничего не стал. Подумаешь! На пароходах я не плавал ещё, а в поездах у нас то же самое, всем нравится. И на обед у меня были другие планы, разве что ужин…
Девушка приняла мой горестный вид за чистую монету, – да у нас ещё замечательно! В третьем классе все койки в одном помещении, только перегородки, а коридор общий. В туалет очередь, душа нет, на палубу не пускают. На первом курсе так плавали в маг-хоз мандрагору окучивать.
«Плацкарт», – сообразил я.
– Ну, раз уж тебя выпускают, пройдёмся? – предложил я, – мне в магазин надо и в цирюльню, а я тут первый раз.
– Тогда за завтрак я тебе ничего не должна! – заявила она с вызовом.
Я серьёзно кивнул, – как скажешь.
Глава 2
Я взял салфетку, вальяжно промокнул губы, небрежно скомкав, уронил на стол. Кэрри смотрела с плохо скрываемым раздражением. Завтрак закончился, настало время отрабатывать, вести меня в магазин, где ей всё дорого, а я тут ещё и корчу из себя чёрт знает что. Забавная у неё была мордашка – губки поджаты, прищурилась, на глаза упала чёлка, носик в креме.
– Ну-с, – сказал я вставая.
– Иди за мной, – буркнула она.
Мы спустились с крыши по лесенке, прошли немного вдоль борта, зашли в двери под вывеской «корабельная лавка». В небольшом уютном помещении справа тянулась блестящая труба, на которой на «плечиках» висели костюмы, слева располагался стеллаж с обувью, в отдалении виднелась витрина и какой-то человек за прилавком. Он вышел к нам, продавец-консультант или приказчик, мужчина средних лет благообразной, внушающей доверие наружности – улыбается, упитан, в серенькой паре.
Мужчина спросил бархатным голосом, – чем могу служить?
Я сказал, – мне что-нибудь для бритья, расчёску, бельё, носки и летнюю одежду, рубашки там, штаны какие-нибудь…
– Наверное, к брюкам и носкам туфли? – вкрадчиво предложил продавец.
– Тогда наоборот, к туфлям носки, – заметил я.
– Пожалуйте сюда, – он указал на стеллаж с обувью.
Я окинул товар небрежным взглядом, взял бежевую пару полуботинок, что на вид должны быть мне по размеру.
– Ну, хотя бы не жёлтые! – оценила мой выбор Кэрри.
– Главное, чтоб не белые, – заметил я философски.
– Главное, чтоб не жали! – сказала она наставительно. Обратилась к продавцу, – а покажи индикатор магии, любезный.
Приказчик пробормотал, – сею секунду, – и шустро удалился к витрине.
Зашёл за прилавок, опустился зачем-то на корточки, встал и направился к нам.
– Отключил заклинание комфорта, – пояснила Кэрри, – здесь всё будет идеально, а потом ноги отвалятся.
– Вот, пожалуйста! – воскликнул приказчик, показывая нам коробочку с двумя светодиодиками, зелёным и красным. Горел зелёный.
– Дай посмотреть, – Кэрри протянула ручку.
Тот подал ей прибор, она принялась его вертеть в руках, бормоча, – знаю я эти штучки. Покажут издали индикатор на клопов или тараканов…
– Желаете взглянуть на сертификаты? – натянуто улыбнулся продавец.
– Не откажусь! – заявила Кэрри, задрав носик в креме.
Консультант снова побежал к прилавку, вернулся с папкой, протянул девушке, – извольте-с.
Она открыла папку, принялась перекладывать бумаги, ещё раз взглянула на приборчик, – ага, соответствует. А что у нас с подлинностью товара? Гм, – она подняла лицо от папки на консультанта, – уважаемый! А обувь-то человеческая! По лицензии!
– А вы хотели увидеть в лавке настоящую гномью?! – воскликнул он, – или, может, артефактную орочью?!
– Тогда что ж у вас тут везде логотипы «ЖгиГор»? – возмутилась Кэрри.
– Я извиняюсь, на этикетках указано, что сделано по лицензии, – спокойно уточнил продавец.
Я решил ускорить программу визита. Присел на лавочку, стащил сапог с правой ноги, примерил туфель.
Спросил, – сколько эти?
– Монета серебра за две пары или семь медных за одну, – ответил приказчик.
– Упакуйте две, – распорядился я.
Перешли к брюкам и рубашкам, тут дело двинулось без задержек. На серебряную монету набрал двое легких брюк и три сорочки с коротким рукавом. Продавец ненавязчиво показал подходящий ремень, пару галстуков, выбрал чёрный шнурок и чёрную бабочку в белый горошек.
Обратил внимание, что у меня нет часов. Тут снова влезла Кэрри, правда, досталось в основном мне, за что я был ей только благодарен. Выбрали вместе некий с виду электронный прибор за монету серебра. По её словам простенькая модель, реальные часы продают за золото, иногда даже непростое, а драконье или проклятое.
Механику она не советовала, пусть они надёжнее – мне-то всё равно нужно будет брать в скором будущем что-то реальное. Сейчас лучше взять магические, батарейки как раз хватит на месяц, и вдобавок магические функции – учёт субъективного времени, астрономического, академического, убитого и будильник.
Уже немного замороченный я в темпе скомкал окончание шопинга. Взял предложенный ремешок для часов, набор «тяпок» для бритья, пузырёк с пеной, расчёску. Вытянуло ещё на восемь медяков. Я отдал приказчику последние четыре монеты. Он покрутил ручку кассового аппарата, принялся стучать по кнопкам, касса прозвенела и показала мне бумажный язык чека.
– В конце рейса по чекам проводится лотерея! – возвестил приказчик, – сохраняйте до конца поездки.
– Тогда сдачи не надо, – пробурчал я.
Приказчик выложил на прилавок упаковку салфеток, – а это подарок от заведения! Девушке пригодится, коль она всюду суёт носик.
Кэрри резко развернулась на выход, я взял салфетки и отправился с объёмным пакетом за Кэрри следом.
На свежем воздухе она холодно мне сказала, – цирюльня расположена так же в надстройке, сам найдёшь.
Я не стал возражать, покрутил головой, – обалдеть! Тут набрал на четыре монеты вещей, и за завтрак три!
– Видишь теперь? – Кэрри серьёзно на меня посмотрела, – на самом деле люди за три монеты месяц питаются, а в студенческой столовке всего за две! Вы выбрасываете серебро на понты! Выжимаете из работяг гроши, чтобы что-то из себя корчить! Вот сколько вы платите бурлакам?
– Ну да, жизнь несправедлива, – сказал я равнодушно, – тебе-то что до этого?
– Жизни можно быть несправедливой, она с магией не связана, – ответила она печально, – тебе, наверно, трудно это понять. Я же маг, у нас всё завязано на справедливость. А я вдобавок ещё и журналист, чтобы везло в частной жизни, приходится отстаивать справедливость в масштабе.
– А я думал, что как раз наоборот! – сказал я.
– Я ж говорю, не магу этого не понять, – она ласково мне улыбнулась, – не разбрасывай больше серебро на чаевые, два-три медяка достаточно.
– Хорошо, – буркнул я, протянул ей салфетки, – это тебе. Вытри носик.
Она внимательно на меня посмотрела, взяла упаковку, надорвала, вытащила бумажный платок. Вытерла нос, посмотрела на салфетку и подняла на меня очень злые глазки.
Я улыбнулся, – ты это… давай за ужином встретимся?
Кэрри помолчала, поджав губки, снова покачала головой, – ну, точно сволочь!
– Я встречаюсь только для интервью, – холодно ответила она, – что такого ты можешь рассказать?
– Ты говорила, что тот парень из твоей статьи был с орком, – сказал я с умным видом, – я тут познакомился с одним. Могу и тебя познакомить.
Она посмотрела на меня так жалостливо!
– Ну… – протянула задумчиво, – у нас ужин в восемь.
– Договорились! – обрадовался я.
– Только ты обязательно приходи! – сказала она строго, – а то ж у себя я ужин пропущу, сожрут мою порцию и скажут, что не было ничего.
Я направился в свою каюту занести покупки и взять немного монет. Сразу переоделся, оценил себя в зеркало. Долго колебался между чёрным шнурком с бардовой рубашкой и чёрной бабочкой в белый горох с чёрной рубашкой с тонкими белыми полосками. Выбрал второй вариант. Правда волосы, как у хиппи, а так даже Настя одобрила:
– Ну, теперь ты её точно трахнешь! Только постригись покороче, лучше на лысо.
– Я косу хочу! – возразил я.
– В бою лишний объект захвата, – сказала она.
– Волосы ж постоянно растут! А как в походе? Башка будет зудеть, и комары!
– Какой поход?! – удивилась она, – ты в город едешь! Учиться!
– Тогда какие бои на учёбе? – резонно возразил я.
– Тебя мало били в школе? – ухмыльнулась чертовка.
– Да, надо возобновлять тренировки, – заметил я, – вот только в цирюльню схожу.
Нужное мне заведения нашёл легко. В просторной каюте уже какой-то тётке делали маникюр, другую стригли, и ещё две сидели под колпаками. Впрочем, для меня тоже нашлось кресло.
– Заплетите косу и побриться, – сказал я манерному юноше в майке сеточке и блестящих брюках в обтяжку.
Тот сладенько улыбнулся, – редкий заказ! Желаешь пирсинг, тату?
Я сдержано сказал, что не сегодня.
Он повязал мне простыню, нанёс пену, взял опасную бритву, поправил на ремне и вполне профессионально принялся ею орудовать. Бритьё заняло минуты две-три, я почти ничего не почувствовал. Парень вытер мне лицо салфеткой, взялся за мою косу. Он улыбался кому-то, раскланивался, говорил мне, что с такими волосами коса лучший вариант, и уши всё-таки следует проколоть – с косой хотя бы одна серёжка считается обязательной. А тонкие пальцы его будто бы двигались сами по себе. Изредка я ощущал его прикосновения на шее, он умудрился ни разу не дёрнуть меня за волосы.
За услуги он запросил серебряную монету, я подал две. Пусть мальчик странный, что бы ни говорила Кэрри, это вовсе не понты – он заслуживал восхищения. У меня тоже своё чувство справедливости. Вообще или для всех её никогда не будет, она возможна лишь в определённые моменты только как личное решение.
Парень с достоинством поблагодарил и заявил, что ждёт меня снова прокалывать уши. Пришлось сказать, что непременно загляну. Вот теперь из зеркала на меня смотрел стильный подонок, серёжка и впрямь не помешает.
Вернулся к себе в приподнятом настроении, без раскачки разделся до трусов и приступил к тренировке. Разогрелся сам, только потом позвал Настю.
Она строго этак заявила, – считай, что детство закончилось. Приступаем к изучению комплекса рукопашного боя. У тебя в запасе остались желания, ты должен сам искренне пожелать.
– Если это так серьёзно, перерыва в тренировке не будет?
– Настраивайся на час.
– Тогда подожди пять минут, – сказал я.
Взял из шкафа лук, бережно развернул, погладил. Встал ровно, вытянутая рука с луком чётко перед собой.
– Извини, Насть, – подумал я, – это нужно… нам обоим. По-хорошему нам бы пострелять, да что поделать. Хоть так.
– Это ты правильно, – оценила она, – закаливай дух.
– Угу, теперь помолчим. Мне нужно накопить секунд.
Приказал себе ни о чём не думать, смотрел ровно вперёд и никуда. Изображение стало плавно мутнеть, расплываться, появились убегающие вдаль полоски. Я смотрел на них и не видел, не понимал, мне стало безразлично. Уши мягко заложило, пропали звуки. Эхо пустоты. Она проникает в меня, заполняет. Всё неважно, ничтожно. Ничего нет. Меня нет.
Время пропало. Сколько его прошло? Не имеет значения. Я очнулся от разряда боли в руке, мышцы выворачивало судорогой. Опустил руку, острая боль сменилась разрядами, блаженная истома зародилась в мышцах, поплыла от руки по всему телу.
– Ну, ты дал, богомол! – восхитилась Настя, – пятнадцать минут! Как клешня только не отвалилась!
– Нормально всё, – сказал я добродушно.
Заглянул в «информацию». Ух-ты! Целых пять минут набил за раз!
– Только к тренировке силы духа это не имеет отношения! Ты не терпел, отключился!
Я снова бережно завернул лук, отнёс в шкаф.
– Вот теперь давай тренировать терпение, – предложил я Насте.
– Пожелай стать бойцом, – ответила демон.
– Я желаю стать бойцом, – отчётливо подумал я, – вселяйся.
Я уже привычно утратил контроль над телом, вывел окошко общения «во весь экран».
Она начала вводный инструктаж, – комплекс армейского рукопашного боя не канонизирован и вообще их несколько. В армии стоит задача максимально быстро вооружить человека. Это имеет ряд преимуществ, но и существенный недостаток – боец не учится развиваться, самостоятельно расти, скорее, даже отучается. Нам это не подходит.