- Я же говорила, что сломалась, - сказала она. - Теперь ты тоже будешь сломан.…
Крип вскрикнул и начал бороться с тварью. Он не знал была это реальность или подобие реальности, но он знал наверняка, что она сделает ужасные, невыразимые вещи с ним, если он не остановит её сейчас. Когда насекомые полетели ему в лицо, а её дыхание превратилось в гнилостное зловоние, он схватил её руки и попытался сбросить с себя. Одна рука была из материала очень похожего на плоть, которая крошилась под его пальцами, а другая была не более чем металлическим каркасом. Пальцы, сжимавшие его горло, были не пальцами, а когтями дикого зверя.
Крепко прижавшись к нему, её потрескавшееся кукольное личико приблизилось к его собственному. И хотя её лицо больше походило на плохо анимированную маску, розовый язык, который извивался между губами куклы в поисках его собственного, был очень даже живым.
37
Когда Чазз вырвался из хватки Одноногой Леди, он знал, что заплатит за это. Он знал, что ему не позволят просто сбежать. Он побежал прочь от неё, набирая скорость, и тут что-то ударило его в спину. Оно врезалось в него с силой тарана, отбросив на шесть футов.
Потом он услышал, как она идёт за ним.
Она шла по тротуару небрежной походкой старой женщины, которая никуда не спешит и знает, что в конце концов доберётся туда, куда идёт.
"Тук-тук, тук-тук, тук-тук", - стучал её колышек, когда она приближалась к нему. Он просто лежал, онемевший и бесчувственный, его конечности покалывало.
- Что я тебе сказала о плохих мальчиках? – раздался её голос у него в голове. Что я тебе сказала?
Она постучала колышком по тротуару, чтобы подчеркнуть это. Хотя его мозг был наполовину погружен в сон, он очень хорошо помнил, что она сказала. Хорошие мальчики будут вознаграждены. Плохие мальчики будут наказаны. Да, именно это она и сказала, и теперь собиралась наказать его.
Чазз знал, что должен двигаться, должен мотивировать себя (как однажды сказал тренер), иначе всё будет кончено. Помощь не придёт. Некому было спасать его задницу, кроме него самого. Но он должен был хотеть этого, и если он хотел этого достаточно сильно, он мог достичь этого. Десятки ободряющих речей эхом отдавались в его голове, и он заставил себя встать на четвереньки. Это был первый шаг. Потом он встанет на ноги и тогда... и тогда ...
Оуууууу ... Господи.
Одноногая Леди пнула его. Она пнула его своим колышком прямо между ног, хорошенько стукнув по шарам. Чазз стиснул зубы и снова упал. Вот сука! Грязная грёбаная сука! Боль, как всегда, прочистила ему мозги, и гнев затмил страх и нерешительность. Он откатился в сторону, прежде чем она успела пнуть его снова.
ПЛОХОЙ МАЛЬЧИК! - завизжала она у него в голове. ПЛОХОЙ, ПЛОХОЙ МАЛЬЧИК! ТЫ БУДЕШЬ НАКАЗАН! ТЫ БУДЕШЬ КАСТРИРОВАН! Я ОТОРВУ ТВОИ МАЛЕНЬКИЕ ЯЙЦА ЗУБАМИ И ПЛЮНУ ТЕБЕ В ЛИЦО! ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ?
Чазз прекрасно её расслышал.
Он вскочил на ноги и, когда она протянула к нему руку, похожую на чешуйчатую иссохшую птичью лапу, ударил её кулаком прямо в лицо. Но Одноногая Леди не упала. Её голова откинулась назад, и на одно безумное мгновение он подумал, что она отпружинится прямо в него, но этого не произошло. Её лицо смотрело прямо на Луну, затем раздался скрип и треск, как от ломающихся сухих веток, и её голова вернулась на место. Пустые глазницы уставились на него. Несколько швов разошлись на её обвисшем лице, и кровь, чёрная, как сырая нефть, стекала по щекам.
Ты ударил Учителя! – кричала она у него в голове. Я отведу тебя к Директору, создателю и разрушителю! Ты падёшь прямо к Её ногам!
Чазз отступил назад, чтобы она не смогла схватить его, потому что он знал, что если она сделает это, то никогда больше не отпустит его. Она стояла и смотрела на него. Её серые губы разошлись и сморщились, обнажив потрескавшиеся розовые дёсны и кривые жёлтые зубы. Она облизала их пятнистым языком.
Теперь твоя рука, мальчик! Дай Учителю свою руку!
Чазз, обезумев от всего этого, снова бросился на неё. Как только он попытался врезать ей, что-то, словно горячая волна силы, ударило его в лицо с такой силой, что он услышал, как хрящ в его носу треснул, как грецкий орех, и он упал на землю, кровь сочилась из его сломанного носа.
Так начинается наказание, сообщила ему Одноногая Леди. Когда всё закончится ты будешь плохим маленьким мальчиком без яиц и костей, распростёртым ниц перед Той, кто создаёт и разрушает!
Прежде чем он успел что-то сделать, кроме как застонать от боли в носу, она схватила его за волосы чешуйчатой лапой и потащила по тротуару. Её колышек стучал тук-тук, тук-тук, тук-тук, пока она тащила его на восток, где с ним разберутся.
Неважно, сколько он боролся, её рука не отпускала его. Всё, что он получал от неё - гортанное рычание и резкий рывок, который чуть не вырвал ему волосы с корнями. Он попытался вырваться, но её рука была мягкой и склизкой, как от вазелина.
- Пожалуйста, - выдохнул он. - Пожалуйста ... отпусти меня.
Но она продолжала тащить его. Да, плохие маленькие мальчики в конце концов всегда просят пощадить их. Но прибереги свои мольбы и голос до того момента, когда начнётся настоящая боль, ты, жалкий маленький говнюк!
Обмякшего и всхлипывающего Чазза тянули к его судьбе.
38
Несмотря на то, что приближалось к ней, Су-Ли не закричала, потому что у неё не было голоса. Крик был внутри неё, эхом отдаваясь в черепе, но она не могла позволить ему вырваться наружу. Её горло было стянуто, губы плотно сжаты, челюсти сомкнуты. Она умрёт молча, в страшной агонии. Всё, что произошло раньше, было лишь прелюдией к этому ужасному моменту.
Отступая от существа с ободранным лицом, она была почти уверена, что видела его где-то раньше. Разве это не призрак из её детских кошмаров? Мрачная фигура, крадущаяся по угольно-чёрным закоулкам её подсознания? Может быть, и нет. Единственное, в чём она могла быть уверена, это то, что оно не было живым в общем смысле этого слова — это был зомби-каркас, сплав нескольких живых манекенов.
В её голове было слишком много мыслей и эмоций, все они обострились из-за страха, лишая её возможности думать связно. Существо, казалось, знало об этом, питалось её ужасом. Она практически слышала глухой биение его сердца. Оно остановилось футах в четырёх от неё, уставившись на неё глазами, которые были не глазами, а глубокими чёрными впадинами.
- Это ты, куколка? - сказало оно, и вот тогда она закричала.
Тварь представляла собой неуклюжую тушу, вся раздутая, бугристая и обезображенная, с костлявыми конечностями, торчащими под прямым углом от тела, с негнущимися растопыренными пальцами. Лицо представляло собой сдувшийся, похожий на маску, мяч, гротескный паззл, который стягивался грубыми швами толстой бечёвки, создающими выпуклые карманы гнилой ткани.
Понимая, что вызывает отвращение у неё, оно ухмыльнулось кривым ртом, отчего у неё подкосились колени. У него не было губ, только рваная дыра, как будто оно грызло свой собственный рот от голода. Его серые заострённые зубы были способны и на большее.
Су-Ли не успела увернуться от него. Оно потянулось к ней и ухватилось за её руку лапой, похожей на бейсбольную перчатку, пальцы больно впились ей в кожу. Существо что-то шептало ей, но в состоянии крайнего ужаса она не смогла разобрать ни искажённых слов, ни скрипучего кукольного голоса, который их произносил.
Оно заговорило снова, и на сей раз она ясно расслышала его слова: “Ты будешь моей прекрасной невестой, куколка. И на нашем брачном ложе я познаю тебя.”
Его намерения были очевидны.
Су-Ли вскрикнула, споткнулась и ударилась задницей об пол. Она поползла прочь, поднимаясь на ноги, а человек-пугало подбирался всё ближе и ближе.
Оно ухмылялось... если эту кривую, мёртвенно-бледную гримасу действительно можно было так назвать. Свободные концы бечёвки свисали с его лица, которое вблизи было жёлто-серым, потрескавшимся, как сухая глина. Оно было в постоянном движении, как будто внутри было что-то, что очень хотело выбраться наружу.
Пугало снова схватило её с невероятной скоростью.
На этот раз она отреагировала мгновенно, отдирая его пальцы от своей руки. Они были сильны, их хватка была железной ... и всё же они были ужасно дряблыми. Ей удалось вырваться, и один из них лопнул горячей струей слизи, как раздутая гусеница. Вскрикнув от отвращения, она отвернулась и почувствовала, как пугало лапает её. Повинуясь инстинкту, она вцепилась в него ногтями, попав прямо в лицо. Её мизинец зацепился за петлю бечевки, и она услышала, как та выдернулась со звуком, похожим на то, как продевают нитку в петлицу. Оно издало крик, который был наполовину мучительным, наполовину яростным.
Прежде чем она успела убежать, одна из его рук схватила её за волосы и потащила назад. С небольшим усилием оно развернуло её и швырнуло прямо на кровать. Её голова ударилась об один из прикроватных столбиков. Она пришла в себя, но не сразу. Поднявшись на ноги, ошеломлённая и вялая, она снова попыталась вцепиться ногтями ему в лицо, но промахнулась.
Ради бога, беги! Если оно поймает тебя, то изнасилует!
Где-то в глубине её разума голос, который не принадлежал ей, хихикнул при одной мысли об этом. Манекен, насилующий женщину? Похотливая кукла? Да, разум, конечно, был ошеломлён, и в этом не было никакого смысла, но она не сомневалась, что оно попытается это сделать, и если ему это удастся, она сойдет с ума. Не было никакой альтернативы. Она просто сойдет с ума.
Оно снова схватило её и било головой о спинку кровати, пока она не обмякла. Она чувствовала, как пальцы, похожие на крючки, царапают её спину, разрывая рубашку и царапая позвоночник. Боль была невыносимой, но когда она попыталась сопротивляться, оно снова ударило её лицом о столбик кровати.
Когда она пришла в себя, то обнаружила, что лежит на кровати, а оно наваливается на неё сверху. Его лицо было сильно изуродовано, вся левая сторона обвисла, как мокрый бумажный пакет. Она чувствовала вонь его дыхания, когда оно чуть не задыхалось от возбуждения. Всё его лицо раздувалось и сдувалось, когда оно дышало, воздух выходил через многочисленные швы.
Она закричала и отшвырнула его, соскользнув с кровати и ударившись коленями об пол. У нее болела голова, и всё лицо было в крови. Но по-настоящему пугало то, что она была обнажена. Оно аккуратно раздело её, и теперь она ползала по полу, едва не сходя с ума.
Свет погас.
Тьма была абсолютной и непроницаемой.
Су-Ли поднялась на ноги и спотыкаясь побрела, натыкаясь и опрокидывая предметы, которые падали на пол или разбивались у её ног. Она слышала его дыхание. Слева? Справа? Прямо за ней? Она должна была найти дверь. Её вытянутые пальцы коснулись кожаной маски, и она снова закричала. Она кружилась, двигаясь туда-сюда, пытаясь найти дверь и стараясь держаться подальше от него, пока оно молча следовало за ней.
Что-то коснулось её затылка.
Она полоснула его ногтями.
Что-то схватило её за грудь, и она отбросила его руку в сторону.
Она кружила, вздрагивала, останавливалась, искала, нащупывала дорогу и знала, что никогда не найдёт дверь, потому что это не было запланировано. Рыдая от ужаса, почти в шоке, она попыталась ещё раз, но оно схватило её за горло.
- Это ты, куколка? - спросило оно, другой рукой грубо разминая её левую грудь. Она боролась, царапалась и брыкалась, но это было бесполезно. Теперь его дыхание было горячим и обжигающим, как воздух из доменной печи. Оно буквально пылало от возбуждения.
- Пожалуйста, - услышала она свой хнычущий голос. - Пожалуйста…
- Не надо умолять, куколка, - выдохнуло оно. “В этом нет никакой необходимости…”
Она в последний раз резко вцепилась в него ногтями, но её пальцами лишь погрузились в изъеденные молью лохмотья и заплесневелые куски ткани, пыльные как бинты египетской мумии. Но ничто из того, что она сделала, не охладило пылающий в нём огонь.
Последнее, что она помнила, это то, как она лежала на кровати, а оно грубо входило в неё. Она кричала, выплескивая весь ужас и безумие происходящего... по крайней мере, до тех пор, пока оно не слилось с ней в страстном поцелуе.
39
Лекс понятия не имел, где он и что вообще происходит. Он помнил глаза, множество глаз, как они ползали, как насекомые, вываливаясь из стен, которые сжимались, словно чьё-то горло. А потом, потом ...
Он не был уверен в реальности происходящего. Пытался разобраться в этом, применяя логику, но даже его рассудительный мозг не мог ничего объяснить. Он вспомнил машину, которая увезла Крипа, потом его разлучили с Су-Ли и то, что за этим последовало.
Господи, неужели это действительно произошло?
Его ощущение времени было искажено, растянуто, как ириска, пока минуты не стали казаться часами, а дни - секундами. Он должен был взять себя в руки. Он должен был найти Су-Ли. Самое удивительное, что он оказался снаружи, сидел на прохладной траве перед домом. Он ничего не помнил после того, как начал рыть туннель. Каким-то образом ... дом выбросил его.
Выбросил?
Нет, дом выблевал его. Как собака, которая не может удержать что-то в себе. И почему это произошло? Потому что он отказывался принять предложенную ему иллюзию? Так ли это было? Может быть. И всё же он чувствовал, что дело не только в этом. Чёрт, он был уверен, что за этим кроется нечто большее.
Почему собака что-то выблёвывает?
Ответ прост: собака или любое другое живое существо с желудком извергает из себя то, что губительно для неё, от чего она может умереть. Лекс продолжал рассуждать в том же духе. Окей. Почему он был вреден? Отчасти из-за его упрямства. Логично. Но была и другая причина, по которой он был опухолью на теле Стокса.
И ответ на этот вопрос был очевиден.
Настолько очевиден, что это было смешно.
Да ладно. Это не может быть так просто.
Но, возможно, так оно и было. Он прорылся сквозь стены. Он повредил дом и тем самым ранил Стокс. Он искренне не верил, что стены дома на самом деле были живой тканью. Это была галлюцинация, образ, помещённый в его разум, чтобы напугать или сломить его, чтобы у него не возникло мысли прорваться через них. И, возможно, для дома и для Стокса это было слабым местом.
Но он не был полностью уверен в этом.
Всё было так запутано. Он верил, что всё в Стоксе, включая сам город, было галлюцинацией, но не просто психологической или ментальной галлюцинацией, а физической. Некоторые вещи были всего лишь иллюзиями, но другие были очень даже реальны. Отличить их друг от друга было нелегко. Они были смешаны, сплетены в общий моток, идеально объединены.
И всё это было результатом извращённого ума, который собрал всё это вместе и сделал реальным. Было ли это намеренно или случайно, оставалось неясным.
Лекс поднялся на ноги.
Он собирался вернуться в дом. Су-Ли была где-то там. Наверное, забилась в угол и до смерти перепугалась. И в этом была опасность: если она поверит тому, что показал ей Стокс, то причинит вред сам себе.
Чуть не падая от головокружения, Лекс пошёл по мощёной дорожке к крыльцу. Он не думал, что на свете есть что-то, что может его остановить, он не верил в это…
Бум! Бум! Бум!
Серия взрывов выбила окна в высоком покосившемся доме, волна жара отбросила его на пять футов. Дом был в огне. Он взорвался, как будто в подвале загорелся баллон с пропаном или что-то ещё.
Закрыв голову руками, Лекс выбежал на улицу, когда очередная волна жара настигла его, отбросив на тротуар. Су-Ли ... О боже, Су-ли, это было единственное, что промелькнуло у него в голове. Ярко-красное пламя выпрыгивало из окон и лизало фасад. Две чердачные башенки на крыше вспыхнули, как спичечные головки. Горящая черепица, доски и обломки взмыли в воздух, когда крыша оранжевым облаком поднялась в небо. Затем всё это рухнуло вниз, как буря огненных метеоритов - брёвна, доски и что-то похожее на тлеющую лестницу, которая рухнула не далее чем в десяти футах от него, взорвавшись пламенем и искрами.