Братья успели махнуть мечами. Брани резким движением лезвия разрубил направленную в него стрелу пополам, а Стори просто клинком отклонил полет стрелы и та вонзилась в землю. Отец же был без меча и потому стрела, направленная ему в грудь, оцарапала подставленное им копье и вонзилась в его левое плечо.
Дакша зло усмехнулся. У Ахани закружилась голова от ярости, гнев затопил его разум, а рот, теперь ставший черным изогнутым клювом, издал злобный совиный крик.
– Аахр! – звонко раздалось высоко в небе.
Все еще высоко кружа по ветру над местом нападения, юноша увидел как к его юрте, стремительным шагом идет Анхра, спускаясь по холму меж серых валунов и сжимая в левой руке тонкий длинный меч. Лезвие светилось бледным сиянием.
Острие клинка она держала небрежно и тот часто царапал подножные мелкие камни, со скрипом высекая из них искры. Некоторые из этих искр падали на сухую траву и оттуда начинал подниматься легкий дымок.
И чем дальше шла Анхра, тем выше становились струйки дыма за ее спиной и некоторые из искр уже превращались в языки пламени. Сверху для взора Ахани казалось, что огненная змея извивается за стремительной девушкой.
Шаг ее был похож на бег, но с прямыми ногами, так быстро она шла, переставляя часто и мягко ступни, обутые в мягкие кожаные сапожки. С каждым быстрым движением ее стройных ног вздымался подол длинного до лодыжек темно-красного платья и плащ ее трепетал за спиной движимый ветром. Развевались длинные черные волосы, а прекрасное лицо было сосредоточено, изогнутые брови сведены к переносице в задумчивости, уголки чувственных губ подрагивали в легкой полуулыбке, казалось в предвкушении вкуса крови.
Подойдя к юрте с задней стороны, девушка умело и молниеносно взмахнула мечом снизу вверх и легко вспорола ткань жилой хижины.
– Сави! Беги! – хотел крикнуть взволнованный Ахани, но снова птичий клюв издал высокое, режущее слух. – Аахр! Аар!
С этим криком взмокший и часто дышащий юноша сел на траве, ошарашенно озираясь по сторонам и лихорадочно сжимая рукоять кинжала. Сон был настолько реальный, что казался явью. Даэв рядом зашевелился.
– Уху! Ух! – снова донеслось из темноты.
Ахани посмотрел в сторону раздавшегося крика, пытаясь разглядеть филина, но ночь была темна и птицу совсем не было видно на фоне высокого склона холма.
Возможно пернатый хищник сидел совсем недалеко и наблюдал за Ахани и конем или же высматривал землероек или сусликов, но зачем тогда так явно выдавать себя криком, ведь они всегда тихи на охоте?
– Манью, – произнес глухой мелодичный голос с другой стороны поляны за спиной Ахани и юноша резко обернулся.
Это была она. Та же девушка, что только что видел он во сне. Та, которая поджигала его родную деревню и пыталась найти его сестренку, которая опоила его и бросила на гибель.
Сначала невысокий женский силуэт обозначился в полумраке теней на фоне больших валунов, а затем и сама она, бесшумно ступая и казалось не приминая травы, вышла на залитую лунным светом поляну.
Теперь Анхра также твердо и уверенно смотрела на него, ошалело сидящего на земле, как и в то мгновение, когда стоя рядом со своим братом Мартаном над одурманенным юношей, решала жить ему или умереть. Девушка сжимала меч с серебряной рукоятью и слегка изогнутым лезвием изящной левой ладонью.
– Ахани, тебя легко найти как глупого теленка, – с грустной улыбкой проговорила девушка, склонив голову и пристально глядя на юношу. Ее огромные черные глаза казалось совсем не мигали. – Как ты заслужил помощь Рудры?
– Манью? – вопросом на вопрос ответил опешивший юноша и легко вскочил на ноги, чувствуя как злоба сжимает кулак с кинжалом. – Что это? И где моя семья?
Верный Даэв также резво поднялся на ноги и зло заржал. Юноша, тяжело и коротко дыша от ненависти и обиды, встал насупившись и зло склонив голову, всего в паре шагов от Анхры.
– Ауху! – снова раздался из темноты голос филина.
– Это мое второе имя, – ответила Анхра-Манью и резко ткнула острием лезвия в грудь юноши, выставив перед собой левую руку. – Но ты должен ответить мне о Рудре!
– Ничего я тебе не отвечу, подлая чужестранка! – с жаром выпалил Ахани. – Это ты мне ответишь за все зло! Своей кровью!
– Прошу тебя, не гневись так быстро! – с легкой грустью быстро прошептала Анхра. – Ведь ты ничего не знаешь!
– С твоей матерью и сестрой все хорошо! – продолжила она. – И если твой брат придет и преклонится перед Мартаном, то они получат свободу, как и обещано.
– А что стало с моим отцом и братьями? И Хини? – с тревогой вопросил Ахани. Он почти не обращал внимания на легкую боль в груди.
Даэв, изредка вхрапывая и мотая длинной густой гривой, чутко прислушивался к чарующему, новому для себя, голосу.
– Вот это мне неведомо, – Анхра разочарованно мотнула головой и сквозь волну её угольных взметнувшихся волос вспыхнула в лунном свете большая серебряная серьга с вдетым в неё жемчугом. – А вот что за Хини? Уж не та ли это гордячка, что все защищала твою сестру? Она сполна ответила за свою дерзость!
– Что вы с ней сделали? – казалось Ахани потерял остатки разума от негодования и вскричал, подавшись вперед.
Даэв, услышав громкий гневный крик друга, заржал и взвился на дыбы, как грозная черная туча. Он легко оттолкнул Анхру и чуть не опрокинул ее наземь.
– Аах! – разбойница, раскинув руки, еле удержалась на ногах и проехалась сапогами по скользкой от росы траве. Она закрыла лицо свободной от меча правой ладонью и, шипя от боли, пригнулась.
Ахани ошарашено взглянул на взбешенного Даэва и принялся успокаивать его, гладя по холке, шее и длинной черной гриве.
– Спокойно, Даэв, тише, – мягко приговаривал он и размеренно проводил ладонью по подрагивающим густым волосам коня. Даэв тихонько всхрапывал в ответ и мотал головой.
Бледный Сома, уже чуть похудевший, с безразличием взирал на все происходящее внизу с черного небосвода, начинающего краснеть с краешка в ожидании Сурьи. Все жены Сомы так же оживленно перемигивались, а его любимая супруга Рохини даже пустила короткую свою слезу – падающую звезду в сторону обиженной Анхры.
Девушка разогнулась и отняла ладонь от лица. Пухлые губы ее дрожали в гневливой и обиженной гримасе, нижняя была разбита и из неё сочилась темная в лунном свете кровь. Взгляд её был тверд и казалось чёрный туман клубился в больших зрачках.
Тонкая черная струйка, как маленькая змея, стекала из уголка её рта по изящному белому подбородку вниз, дальше по белой шее и ныряла в высокое декольте.
А затем неожиданно Анхра начала смеяться. Сначала смех её был робкий, как тихие переливы маленького ручья, прыгающего по камням, но постепенно он рос и набирался сил, подобно полноводной быстрой реке, и вот она уже весело смеялась, запрокинув голову.
Одновременно с ее смехом, длинная тень что отбрасывала ее стройная фигура, извивалась и росла, увеличивалась в размерах и постепенно начинала заполнять поверхность поляны.
Тень девушки расширялась и поглощала под собой траву, камни и мелкие кусты, сливалась с полумраком под большими валунами, что окружали поляну и Ахани становилось не по себе. Юноша изумленными глазами наблюдал за происходящим, не переставая успокаивать коня.
Когда смех прекратился и девушка вновь стала серьёзной, то меч её с шелестом вернулся в ножны.
Анхра подняла открытые ладони, обращенные к черному небосводу, и тень её, уже заполнившая собой почти всю поляну, внезапно потянулась обратно к хозяйке, устремилась к ней на руки, словно два черных дымных ручейка.
Тени, влекомые к бледным и тонким пальцам, скручивались и переплетались между собой в воздухе, образуя круглое тугое облако непрерывно движущихся темных туманных струй, наподобие клубка чёрных змей.
Когда на поляне не осталось больше ни одной тени и все они собрались в живой, непрерывно пульсирующий шар, парящий в воздухе, Анхра оторвала взгляд от сотворенной ворожбы и пристально посмотрела на изумленного юношу.
– Прости меня, Ахани! – мягко произнесла колдунья. – Но я должна это сделать!
С этими словами девушка развела ладони и клубок, не удерживаемый больше ничем, упал на землю, с черными брызгами и тут же зашипел, меняя форму.
Теперь Ахани смотрел на большую кобру, в которую превратился клубок теней и холодок пробежал по его спине. Костяшки пальцев, сжимающие рукоять кинжала, побелели. Анхра, заведя руки за спину, сделала два шага назад и вбок, предоставляя сотворенной змее свободу действий.
Та стала шипеть и раскачиваться, надув черные полукруглые пазухи. Взгляд маленьких глаз змея не сводила с замершего перед ней человека и часто из её рта высовывался острый красный язык.
Кобра извивалась и вила кольца по земле влажным хвостом и голова ее раскачивалась на одном уровне с юношей. Часто разевая пасть, она показывала парню два длинных изогнутых клыка, с которых капала слюна.
Ахани обхватил рукоять кинжала обеими ладонями и выставил острие перед собой. Кобра, увидев это движение, не стала долго выжидать и бросилась на человека, шипя и широко разинув пасть. Юноша как будто погрузился в затхлую болотистую влагу. Лезвие кинжала не встретило никакого сопротивления. Змея из теней оказалась мороком и пролетела сквозь парня, обдав его прохладным, плохо пахнущим ветерком.
Зато оказавшись за спиной Ахани, кобра неожиданно обрела плоть и вонзила клыки в шею Даэва.
Конь заржал от боли, а резко обернувшийся юноша полоснул кинжалом по призрачной змее. Кобра развалилась на десятки теней и они пролились черной водой, исчезнув между трав и камней.
Из-за холмов показался Сурья и стало светло. И снова он не заметил куда и когда пропала Анхра. Ахани встретил первые лучи солнца, сидя на холодной земле. Голову Даэва юноша положил себе на колени. Изредка он гладил коня по лбу, погружал пальцы в его густую гриву. И невидящим взглядом смотрел на восход солнца.
Недавно Даэв пофыркивал и часто дышал, иногда его ноги подергивались, но теперь дыхание его прервалось и карие влажные глаза смотрели на Ахани, не моргая.
Глава 4.
Высокий юноша быстро шел вверх по длинному пологому склону. Мех его волчьей накидки, больше похожей на короткий плащ, мягко перебирал встречный влажный ветер. Ярко освещал землю Сурья, но его тепло уже почти не долетало до Ахани. Все тепло забирали себе пронизывающие насквозь, хладные дуновения с высоты холма.
За передвижением человека, кружась в небе, наблюдал суровый орел с песочно-черным оперением и загнутым клювом. Уютная извилистая долина, по которой прошел Ахани, закончилась и уперлась в огромную гору, что закрывала весь небосвод. Травы на склоне почти не было и после каждого шага Ахани из-под его ступней со стуком выскакивали россыпи серо-бурых камней и, весело подпрыгивая, скатывались вниз.
На краю земли, куда уводил склон, в вышине плыли плотные как деревенские барашки, надутые облака и струился неясный туман.
Ровно и мерно дыша, Ахани неутомимо шагал и шагал вверх. В редкие моменты его сапоги начинали скользить и съезжать вниз по спинам гладких камушков, которые журча и переговариваясь перестуками, скатывались вниз по склону, огибая островки пожухлой травы, большие выступы скал и торчащие то тут, то там разноцветные глыбы и валуны.
Тогда Ахани хвастался за первое, что попадалось перед глазами, будь то иссушенная ветка кустарника или же острый выступ камня, и останавливал скольжение. Упорства было много и юноша снова принимался карабкаться вверх, огибая скользкое место.
Далеко внизу остался его уснувший друг Даэв. Ахани часто вспоминал коня и в эти моменты начинало болеть горло и встречный холодный ветер срывал капли с его ресниц.
Когда это происходило, юноша с удвоенной скоростью принимался шагать вверх. Часто для того чтобы продолжить движение, Ахани приходилось перешагивать, перепрыгивать, перелазить и вскарабкиваться на большие каменные глыбы, которых становилось все больше да и размеры их увеличивались.
Молодой арий шёл как исступленный, но мысли его были совсем о другом. Взбираясь на вершину очередного валуна и на ощупь выискивая на гладком холодном боку какую-нибудь выемку, юноша думал об отце.
Он гадал, был ли вчерашний сон провидением? Неужели боги приоткрыли ему знание, которое так жаждал он узнать или же это было хитрое колдовство Анхры, которая была тогда неподалеку от него?
Еще Ахани все думал, что же могло случиться после того как Мартан со своими дружками подъехали к его отцу и братьям, после той стрелы, что вонзилась отцу в плечо и после того, как хитрая Анхра проникла в их юрту, вспоров задний полог.
А те слова подлой колдуньи о наказании для милой Хини. Что могли они сотворить с его веселой подругой? Думая о Хини, Ахани шмыгал носом и мотал головой, отгоняя грустные думы. Сердце сжималось и дыхание перехватывало, когда образ милой вставал перед его мысленным взором.
Ахани вспоминал тот их последний короткий разговор на окраине деревни, как стояла горделиво Хини и взоры уходящего Сурьи были нацелены на девушку. Как подсвечивало солнце нежно-алым цветом её длинные светлые волосы, а в больших голубых глазах Хини весело плясали хитрые огоньки и маленькие пухлые губы её дрогнули, когда схватила она Ахани за мизинец.
При этом воспоминании юноша поднимал правую ладонь и вглядывался в нее, потому что странные ощущения, которые впервые появились от теплого прикосновения Хини, возвращались туда и раскатывались волнами по всему телу, заставляя землю под ногами кружится.
Зная гордый характер подруги, Ахани все гадал что за наказание досталось ей от Мартана. Он отдал бы все на свете, чтобы оказаться рядом с ней и помочь, заступиться и защитить. Но вспоминая их детские игры, думал что Хини сама защитит кого угодно, а уж мимо несправедливости не пройдет никогда и сама может надавать тумаков.
Он мысленно, а иногда и шепотом взывал к мудрому Варуне, чтобы тот помог им увидеться снова с ней и любимой семьей, матерью, отцом, братьями и сестренкой Савитри.
Иногда юноша думал об Анхре и ее странных словах. В её извинениях прошлой ночью он не почувствовал обмана и теперь размышлял о том, что могло вынудить колдунью на этот злой поступок. Неужто подлый брат заставляет свою сестру так поступать?
Одинокий орел, до этого кружащий в небе над Ахани, издал боевой клич и камнем рухнул вниз. Уже возле земли крылья птицы с громкими хлопками замахали и орел снова поднялся над землей, держа в цепких изогнутых когтях трепыхающуюся землеройку.
Ахани, увидав эту охоту, вспомнил что ел он последний раз вчера, но мысли о еде почти не посещали его, все его помыслы были заняты уснувшим Даэвом и неизвестной судьбой его семьи.
Недолгое время порыскав по окрестным валунами, юноша углядел только пригревшегося на нагретом камне большого и толстого ужа.
Позже он развел маленький костерок в небольшой покрытой мхом впадине и ел жареное змеиное мясо.
***
В это же время, пока Ахани кушал в южных предгорьях, немного севернее по холмистой равнине что есть силы скакала белая лошадь.
Кобыла была высокой, молодой и сильной. Ни капельки жира не было под ее белоснежной шкурой и только мышцы рельефно выделялись на длинных бедрах.
Белоснежные грива и хвост кобылы развевались по ветру. Мощные копыта высекали искры и с корнями выдирали траву при каждом ударе о землю. Ноздри лошади широко раздувались, выдыхая большие клубы пара.
Животное неслось во весь опор и казалось ни одна из живущих лошадей не могла сравниться с ней в скорости.
Всадница быстроногой кобылы уверенно сидела на ее спине, накрытой овечьей шкурой, и сильно прижималась стройными бедрами к бокам животного. Черноволосая девушка почти лежала на шее лошади, обхватив её руками.
Худое лицо Анхра прятала в густой белой гриве, пытаясь найти в ней спасение от дыхания Ваю, но от этого было мало проку. Колючий воздух все равно проникал туда, немного мешал дышать и сильно слезил её большие чёрные глаза.