Хейс лежал на мелкопесчаной полянке, откуда открывалась живописная панорама с величественным озером в центре и высокими соснами по его краям, словно это огромный сапфир в малахитовой оправе. Несмотря на столь удачное местоположение, природная красота сейчас мало интересовала меловика, ведь в данный момент он размышлял над очередным доводом Несонумгайла о физической невозможности полёта. Новый попутчик Хейса оказался в высшей степени интересным собеседником, аргументы приводил простые, а потому - на редкость убедительные, отчего хотелось тут же вспылить не только фигурально, но и вполне материально - благо наличие мелкой фракции в округе позволяло такую вольность. И если бы не давняя мысль великого Базальтуса, утверждавшего, что перевод спора из дискуссионного русла в сферу физического воздействия означает несомненное поражение не сдержавшего эмоции оппонента, Хейс обязательно так бы и поступил. Сейчас он с особой остротой понял, что холодной и беспощадной логике гранитоида может противопоставить только бесспорный аргумент в виде реального факта, однозначно подтверждающего его теорию, действительно на первый взгляд кажущуюся фантастической. То, что для этого требуется стечение множества обстоятельств, не только теоретически, но и практически возможных, доказать никак не получалось, и это приводило Хейса в бешенство. Справедливости ради следует отметить, что свои эмоциональные вибрации меловик всячески скрывал и внешне выглядел вполне спокойным.
Некоторое время гранитоид не проявлял активности, подставив серый бок потокам лучистой энергии, тем самым ещё более подчёркивая своё превосходство в очередном раунде столь занимательной околонаучной дискуссии. Несмотря на все усилия Хейса, Несонумгайл всё же чувствовал незначительное напряжение эмоционального фона, исходящее от меловика. Если бы не этот фактор вкупе с фантастическими построениями оппонента, далёкими от знакомых с детства физических законов, спор давно бы прекратился, и дороги попутчиков разошлись. Нельзя сказать, что путешествие в одиночестве как-то тяготило гранитоида и он мечтал о спутнике, скорее наоборот, но! Неожиданно для себя Несонумгайл отметил, что невзрачный на вид меловик всё же умудрился заразить его абсурдными и в то же время, чем-то привлекательными идеями, а потому терять собеседника именно сейчас гранитоид вовсе не собирался. К тому же, для завершения дискуссии достаточно было бы вскользь упомянуть о рыхлости внутренней структуры собеседника... но хвала великому Базальтусу! Снижение уровня высоконаучной беседы до выяснений возраста и происхождения соперников было бы непростительной оплошностью, которая впоследствии могла бы сказаться на безупречной репутации Несонумгайла. И не только в среде гранитоидов, но и далеко за пределами столь уважаемого конгломерата!
В условиях максимально замедленного личного восприятия времени поток лучистой энергии ласково щекотал внутреннюю структуру Несонумгайла, навевая приятные воспоминания о недавнем затмении Светила. В такие моменты концентрация жизненного флюида усиливается многократно, что рождает новые мысли, свежие идеи, придающие долгому существованию осмысленность и определённую значимость. Жаль, что Старый Знакомый никогда не спрашивает, какими путями ему следовать по небосводу, и потому ближайшее затмение в этих широтах произойдёт не скоро. Но вместе с тем гранитоид понимал и другое: долгое ожидание придаст особый, ни с чем несравнимый вкус жизненному флюиду, ведь значительная доля удовольствия формируется не столько самим фактом воздействия, сколько внутренней готовностью принять его, впитать, ощутить, насладиться всеми его оттенками. Нет, это не самообман, как утверждают адепты молодых и ныне модных философских течений. Ни в коем случае! Скорее, тонкая настройка восприятия на грядущее событие, ведь все когда-либо испытывали горечь несбывшихся ожиданий, но виной тому не само свершившееся событие, а непомерно завышенные требования к нему. Схожие мысли многократно излагались в бессмертных творениях весьма уважаемого Базальтуса, что ещё больше убеждало гранитоида в истинности собственной модели мировосприятия.
Несмотря на принадлежность к легковесному конгломерату, отдыхающий неподалёку попутчик, проявил себя не только энергичным спорщиком, но вместе с тем и весьма интересным собеседником. До скального массива, куда направлялся гранитоид, оставалось ещё довольно далеко, поэтому Несонумгайл не стал отказывать себе в удовольствии совмещения физического отдыха с занимательной философской беседой под лучами зависшего в зените Светила. Это лишь недолгая остановка в пути, затем последует резкое ускорение личного восприятия времени, когда яркий жёлтый шар вновь начнёт стремительно пересекать небосвод, внезапно пропадая за линией горизонта и вновь появляясь с противоположной стороны, и тогда можно будет продолжить путешествие. Вместе с меловиком, пока их пути окончательно не разойдутся.
Новый попутчик пребывал в той же временной фазе, что и Несонумгайл, излучая спокойствие с незначительными эмоциональными вибрациями, тональность которых гранитоид определить до сих пор не смог - вероятно, сказывалась значительная твёрдость его собственной внутренней структуры. Наконец, Несонумгайл ощутил готовность собеседника к новому раунду поединка, при этом отметив, что и сам желает его продолжения. Причём, исход дискуссии уже не казался предопределённым, а потому сулил приятные неожиданности.
- Отвергать то, что пока неподвластно пониманию - антинаучно! - оживился меловик. - Истинная цель науки как раз и состоит в приведении необъяснимых явлений в строгое соответствие с физическими законами нашего мира. Отсутствие академических знаний о природе левитации вовсе не означает, что мы не можем летать! Будучи разумными и рациональными, мы себе запрещаем даже помыслить об этом. Но хотелось бы напомнить, что наука - это поиск возможностей, а не изучение запретов.
- Тогда нужно отделить домыслы и фантазии от фактов, - спокойно парировал Несонумгайл, - разве это антинаучно?
- Согласен! Но знаем ли мы заранее, где грань, отделяющая фантастику от реальности? - возразил Хейс, и тут же с пылом добавил: - Готов спорить, что Старый Знакомый, будь у него возможность участвовать в нашем споре, посмеялся бы над нами! Очевидно, его восприятие законов природы совсем иное, нежели у нас.
- Обсуждать помыслы Старого Знакомого всуе... - мысль гранитоида излучала сочувствие к оппоненту. - Так мы и до Светила дойдём.
- А почему нет? - не унимался Хейс. - Разве для настоящей науки существуют запретные темы? Уверен, что Старый Знакомый отличается от нас лишь размерами, разве что... по поводу Светила у меня окончательного мнения пока не сложилось...
Несонумгайл чувствовал, что ещё немного, и меловик окончательно сойдёт на зыбкую почву предположений и догадок. Когда его теория окончательно рассыплется, гранитоиду придётся путешествовать в гордом одиночестве. Чтобы не лишиться попутчика, он решил мягко перевести беседу в нейтральное русло:
- Лучший арбитр - неоспоримый факт! Подождём доказательства или опровержения столь смелой теории. Времени у нас более чем достаточно, не так ли?
- Хорошо! - согласился Хейс.
После незначительной паузы, излучая исключительную уверенность, он добавил:
- Надеюсь, я смогу доказать, что камни способны летать! Возможно, не сейчас, а несколько позже...
- Только факты! - подбодрил коллегу гранитоид, стараясь излучать оптимизм, всячески подавляя в себе вибрации сомнения.
<p>
* * *</p>
Молодой человек шёл через лес по тропинке, плавно огибающей Плёкенштейнское озеро. Его походный мундир серо-зелёного цвета местами протёрся, давно потеряв первоначальный вид. И всё же, по некоторым специфическим особенностям кроя можно было бы легко догадаться, что его хозяин имеет самое непосредственное отношение к императорской егерской службе. Во всяком случае, удобство передвижений по лесу именно в такой одежде было бы трудно отрицать.
Совсем недавно этот участок Стейерлингского леса князь Адольф фон Липпе торжественно вручил в управление и надзор новому егерю, ещё достаточно молодому, но знавшему эти двадцать гектаров буквально с рождения. Ещё совсем недавно мальчик гулял здесь со своим отцом - главным лесничим, и вот теперь он полноправный хозяин Стейерлинского Леса близ Плёкенштейна.
Узкая тропинка в очередной раз вильнула и в плотной завесе листвы образовалась брешь, за которой блеснула голубая гладь большого озера. Молодой человек на секунду задумался, затем решительно свернул с утоптанной дорожки в самую гущу неимоверно разросшегося за лето кустарника. Движения замедлились, но егерь и не думал о выборе более лёгкого пути. Высокая трава и колючий терновник пытались его задержать, цепляясь за одежду, но безуспешно - уже через минуту озеро предстало пред новым лесничим во всей своей красе. От представившегося взору зрелища он испытал настоящий восторг, и какое-то время стоял затаив дыхание, вновь стараясь запомнить столь редкое сочетание красоты и величия природы. Нельзя сказать, что молодой егерь отличался от сверстников особой впечатлительностью, но за многие годы службы в княжеских угодьях отец сумел привить сыну умение видеть неожиданные грани совершенства в привычных и обыденных вещах. К тому же, окружающий мир постоянно меняется, каждый раз проявляясь в новых качествах вне зависимости от сезона, времени суток и много чего ещё...
<p>
</p>
Набрав полные лёгкие влажного воздуха, пахнущего молодой хвоей, молодой человек наконец справился с нахлынувшими на него эмоциями и собрался вернуться к тропинке, чтобы продолжить дневной обход своих владений. Посмотрев под ноги, он заметил пару булыжников, греющихся в лучах полуденного Солнца. Один из них - угловатый осколок гранита, непонятно каким образом очутившийся здесь, второй - несколько меньшего размера меловик с гладкими боками, которому следовало бы лежать где-нибудь на дне небольшой лесной речки с быстрым течением, но никак не на этой песчаной полянке близ озера. Молодой человек пожал плечами, пытаясь вспомнить, видел ли раньше здесь эту странную парочку. Подойдя ближе, он нагнулся, чтобы рассмотреть камни внимательнее.
Неожиданно для себя, подчиняясь какому-то необъяснимому приступу ребячества, молодой человек взял гладкий камень в руку, резко выпрямился, размахнулся что есть силы, и бросил в направлении озера. Серебряные брызги в том месте, где булыжник скрылся в воде, и медленно расходящиеся круги - вот всё, что осталось. Прошла минута, и на месте падения - только гладкая поверхность озера Плёкенштейн, будто бы ничего и не произошло.
Вскоре егерь продолжил обход княжеских владений, даже не пытаясь осмыслить причины своего поступка, вполне подходящего для ребёнка, но вряд ли уместного в его нынешнем статусе. И всё же, какая-то необъяснимая радость переполняла главного лесничего Стейерлинского леса, а улыбка ещё долго не покидала его лица.
<p>
* * *</p>
Хейс лежал на песке и искал очередной довод в научном поединке, который его оппонент давно и заслуженно выиграл с разгромным счётом. Признать собственное поражение окончательно и бесповоротно мешало лишь странное ощущение, что совсем скоро случится нечто неожиданное. На всякий случай Хейс ещё раз провёл необходимые расчёты и в очередной раз убедился, что никаких сверхординарных событий в ближайшее время произойти не может ни при каких обстоятельствах. Тем не менее, он чувствовал незнакомую вибрацию, идущую откуда-то извне, и она была очень приятной на вкус. Лежащий неподалёку гранитоид очевидно не являлся её источником, в чём Хейс не сомневался. Тогда что?
Максимально обострив все органы чувств, чтобы определить источник вибрации, Хейс вдруг почувствовал, что неведомая сила поднимает его в воздух. В этот момент время для него остановилось.
В силу некоторых особенностей зрения, свойственных большинству кремнийорганических существ, Несонумгайл не видел человека, стоящего буквально в метре от него, а потому вряд ли мог понять, каким образом Хейс оказался в воздухе. Только выработанная многими столетиями реакция позволила не упустить краткое по времени, но столь важное событие - пока ещё необъяснимое, но без сомнения, заслуживающее самого пристального внимания. Малейшее промедление, и меловик просто исчез бы на дне озера. Гранитоид напрягся, стараясь усилием воли ещё более замедлить своё хроно-субъективное восприятие. Результат превзошёл самые смелые ожидания: теперь Несонумгайл отчётливо видел, как гладкий булыжник парит в воздухе, медленно приближаясь к воде, точь-в-точь Старый Знакомый, только многократно уменьшенный в размерах. Неожиданное сравнение своего недавнего попутчика с небесным телом, наблюдаемым буквально с рождения, а потому привычным и обыденным, вдруг поразило гранитоида до самой глубины его внутренней структуры.
Своим полётом Хейс опровергал все прежние аргументы Несонумгайла, которые ещё недавно казались незыблемыми и неоспоримыми. Но почему-то именно сейчас гранитоид не испытал разочарования от крушения собственной, некогда стройной системы мировосприятия. Наоборот, он излучал восторг от того, что в этом мире до сих пор существует нечто Необъяснимое. И самое главное - есть целая вечность для его познания.