Меня заинтересовали бандиты, что начали громко переговариваться в переулке, и, приблизившись к ним по крыше, я с трудом разобрал то, что они говорили.
— Она с шермом на шее! Бежим! — Шептал своим двоим подельникам долговязый в дорогой одежде, который выглядывал на главную улицу, ища жертву.
— Ну, значит, не тронем, ведь шерм. Но зачем бежать? — Спросил туповатый на вид огромный мужик с дубиной в руках
— Она на охоте, эта клыкастая! А мы если не докажем, что простые горожане, будем её пищей! — Шепотом проговаривал один из бандитов, и я начинал завидовать их стремительной и бесшумной походке.
Троица вооруженных мужчин, словно тени, не издавая ни единого звука, стремглав понеслись по улочке, как раз в тот момент, когда на узкой улочке внезапно появилась девушка в черном платье, на шее которой на веревочке висела золотая табличка, испещренная множеством незнакомых мне символов.
— Сбежали. — Надув щечки проговорила девушка, изгибая свое тело, которое ласкало взгляд довольно приятными формами, и тоскливо посмотрев на бегущих бандитов, эта красавица в черном наряде, немного недовольно добавила. — Ну, значит, найдем других.
Шерм — эта была золотая табличка, которая висела на её шее. Я подозревал, что она предупреждала об опасности этого разумного, который её носил. Мне была интересна эта девушка, я начал за ней следить, передвигаясь бесшумно по невысоким крышам домов, скрываясь во тьме. Первый мой душевный порыв был помочь девушке, непонятно зачем шедшей в лапы бандитов, а оказалось, что сами бандиты нуждались в помощи.
Бледная кожа говорила о том, что эта симпатичная брюнетка редко выходила на улицу днем. А вот большой клык, которым она иногда закусывала свои томные красные губы, говорил о том, что она не человек. Золотая цепочка к которой была прикованная золотая пластинка, постоянно перемещалась по приятному взгляду грудям. Которые из-за глубокого выреза, по крайне мере с крыши, были хорошо видны, особенно когда они волнительно вздымались. Было забавно наблюдать, когда девушка вдруг резко ускорялась, и за мгновение пересекала расстояние шагов в триста и заглядывала в какой-нибудь проулок.
— Опять никого! — Обидчиво проговаривала она на разных наречиях раз за разом, обиженно надувая губки. — Я не хочу оставаться голодной.
Небольшая башня на крыше роскошного особняка, на котором не было защиты, стала для меня прекрасным наблюдательным пунктом, когда я устал следовать за странной разумной. Я решил немного передохнуть, с улыбкой наблюдая, как носятся по узким и кривым улочкам запуганные до смерти бандиты, воры и убийцы.
Ночной город в прозрении не казался таким уж и безжизненным, повсюду носились люди, которые оповещали о клыкастой, и многочисленные ночные дельцы растворялись в ночи. За короткий миг этот район города опустел, а по району носилась странная девушка в черном платье, которой стражники при встрече напомнили, что ей нельзя выходить из этого района. Произошло это, когда она попыталась пройти арку, через которую можно было выйти в более бедный район. Вот так надутые губки теперь не могли найти никого из ночных дельцов, которые могли уйти в другой район, позолотив руку стражей монеткой, либо они теперь сидели по своим подвалам, либо в харчевнях, и на улицу и не думали выходить.
А я в это время задумался о недоеденной курочке, и о том, что мне пора возвращаться к бурдюку с водой, который я оставил на крыши местной тюрьмы. Защитные контуры там были сложными, но прошлой ночью я не придумал более удобного места, где меня точно не будут искать. Сам город был многоэтажен, что было неудивительно, так как в городе под защитой стен хотели жить многие, только вот стены не были резиновыми.
А как я понял по количеству войск, что стояли здесь у крайних оазисов, жизнь у города не спокойная.
— Хье карадуто сьято! — Раздался в ночи голос одного из Кхаргов, и я сразу же отложил мешок и, оставил намерения доесть курочку, так как сразу услышал боевой клич Кхаргов. — Ш-а-а-а!
Раздался в ночи боевой клич народов Кхаргов, я его знал по той охоте на меня, вместе с этим криком сорвался с места и я. В этом районе города осталось только одна опасность — это та странная девушка в черном, но она не нападала на простых прохожих. Но все же я не мог остаться безучастным, Кхарги сделали мне добро, а я видел всю жесткость, на которую способны местные, и чувствовал себя обязанным этому народу. Но хоть, возможно, я встретился с самым благородным кланом, но я не буду им помогать, если с первого взгляда не пойму, что происходит.
— Ночь, прими меня без остатка. — Прошептал я, учуяв на самом подходе к тому месту, где послышался боевой клич, кровь, а снизу доносились звуки боя.
Внизу, в узкой улочке, девушка в черном платье нападала на Кхарга, который защищался двумя кинжалами, сзади за его спиной лежал небольшой ящер, истекающий кровью. В его пасти торчал клочок черного платья той, что носила золотой Шерм и сейчас она преобразилась, отбивая голыми руками выпады опытного воина, несмотря на то, что он был молод. Кинжалы высекали целые снопы искр, но так и не могли пробить кожу странной девушки, прорезая лишь ткань платья. Я узнал этого ручного ящера, а не Кхарга, это был ученик того старца, что подарил мне жизнь.
— Такофэй! Инктарас! — Взревел нежный голосок в конце проулка, и я впервые увидел девушку народа Кхарги, замотанная в белую ткань — она метнула заклинание в ту, что уже практически справилась со своим противником.
Три иглы из спрессованного песка летели точно в цель, и я уже был готов увидеть пронзенное тело носительницы Шерма на груди. Но та не захотела умирать, и я увидел, на что способна эта представительница незнакомой мне расы.
Время словно замерло, я чувствовал, как медленно бьется мое сердце, а внизу разыгрывалась драма, где хищница перестала играться со своей пищей. Кхарг с кинжалами был обречен, девушка с клыками одним молниеносным ударом выбили оба кинжала из его рук. А второй удар в голову впечатал Кхарга в стену, еще не упавшие кинжалы оказались в руках клыкастой, и именно ими она отразила три иглы, что летели в неё.
— Синьёко факутордо сэн… — Запел заклинание нежный голос девушки народа Кхарги, готовившейся к своей последней схватке, сорвав ткань со своего лица.
Вокруг стоявшей в белом девушки собирались облака пыли и песка, которые начали уплотняться вокруг лысой с приплюснутым носом девушки, в специфической внешности которой проглядывалась своя особая красота.
Клыкастая бесшумно неслась на девушку в белом, уклоняясь от игл, что постоянно летели в неё, а сзади, оставив кровавый след на стене, падал поверженный воин. Сейчас все и решится, кто умрет — та, что в черном или та, что в белом. И я понимал, что клыкастая страшна в ближнем бою, несмотря на то, что ей противостоит маг в узкой улочке, она сильнее и опаснее. Я сорвался в стремительный бег, по крыше двухэтажного дома, стремясь хотя бы сравняться с клыкастой, что бежала внизу. В моих руках блеснули мои кинжалы, которые я убрал в ножны своего пояса и, бежав, подхватил камень, что прижимал обветшалую черепицу.
А там внизу уже шла схватка не на жизнь, а на смерть. Я не видел в прозрение уровней девушек, но понимал, что сейчас в черном сильнее. Но не на столько, чтобы убить за секунду песчаного мага, которая сейчас сформировала тонкие щупальца из песка и пыталась атаковать клыкастую девушку, но та играючи разрезала их своими кинжалами и когда последняя защита была уничтожена, она выронила один из кинжалов. Свободная рука от кинжала уже сжимала горло побежденной девушки из народа Кхарга, еще одно мгновение и она умрет.
— Не можешь пробить броню. — Пронесся в моей голове голос отца. — Возьми в руки молот, вот ему броня не помеха, только бей изо всех сил.
Я сорвался с крыши вниз, держа в руках камень весом в пару килограмм. Все происходило в наставшей тишине — я видел в своём полете, как девушка в черном открывает свой рот, обнажая свои клыки, намереваясь впиться в белоснежную шею Кхарги.
Но я вмешался, не давая случиться тому, что должно было свершиться, мои ноги упали на плечи клыкастой, заставив ту клацнуть своими клыками в миллиметре от горла девушки пустынного народа, а рука клыкастой разжала ту хватку, которой она держала девушку.
Я знал, что этого недостаточно, и когда я падал вместе с удивленной от внезапного нападения девушкой в чёрном, то нанес ей свой первый удар камнем по голове изо всех сил своего десятилетнего тела. И когда голова клыкастой коснулась земли, а я еле не упал вместе с ней и устоял на ногах, и вновь поднял камень над своей головой и нанес удар по еще пытавшейся встать клыкастой. Глухой звон двух столкнувшихся твердых предметов наполнил воздух, а я с удивлением смотрел на разломившийся пополам камень и на бездыханное тело.
В этот момент на меня удивленно смотрела Кхарга, которая хоть и была в шоковом состоянии, но сразу, посмотрев на своего сородича, без слов бросилась к нему, оставив меня наедине с телом девушки в черном. Которая даже от таких ударов не умерла — я видел, как её спина вздымается, а в тишине раздавалось негромкое сопение. Она дышала, и меня это немного радовало, я вмешался в чужую схватку, и мне не хотелось убивать того, кто мог оказаться и вовсе невиновным.
— Там! Вперед! Арбалеты наизготовку! — Доносились близкие крики стражников, которые спешили к нам.
А мне встреча со стражами грозила потерей свободы, и поэтому, посмотрев на золотую пластину, на которой была метка слежения, я печально вздохнул и полез на крышу. Я старался вновь слиться с тьмой, и надеялся, что смогу найти себе спокойное место для сна, и всё-таки смогу доесть свою вкусную курочку.
Мне не нужны были слова благодарности, мне было важно то, что мой долг перед народом Кхаргов оплачен. Пусть глава Кхала из клана Барду, об этом и не узнает, но дарованная им жизнь той ночью была оплачена двумя жизнями. Ведь тот парень был жив, я слышал биение его сердца, которое было громче биения сердца клыкастой.
Конец главы.
Глава 17
Портальное помещение находилось в главном дворце города, где жил глава края пустынь, и проникнуть в него было невозможно. Я сидел и смотрел в сгущающихся сумерках как сменяется охрана этого дворца. Воины не скрывали ни своих званий, ни уровней, а как будто выпячивали их, чтобы остудить особо горячие головы. Воин в простых одеждах с небольшой саблей и простым луком сейчас в одиночестве сидел на ступенях у входа во дворец и с ленцой взирал на прохожих. В прозрении он казался пучком света, который раскинул свои щупальца на десятки метров, а над его головой горели надписи.
— Раса, был когда-то человеком, специализация — скорость — Шепотом проговаривал я то, что видел, и внутри меня начинала умирать надежда. — Возраст семьсот лет, уровень сто семьдесят второй.
Воин что сидел на ступеньках, лениво осматривался и поправлял свою невзрачную чалму, и то и дело чесал густую черную бороду. Он скучал, понимая, что никто не рискнет связаться с ним, и меня спасала только тьма и то, что я находился на крыши в двухстах мерах от него. Пробраться к порталу я не смогу, уверен, что там будут такие защитные контуры, что меня сразу обнаружат, несмотря ни на что. Три месяца пути по опасным пескам были более безопасными, чем даже просто ступить на эту лестницу, на которой скучал монстр, а не высокоуровневый воин. С печальным вздохом я покинул свой наблюдательный пункт, и неспешно зашагал по крышам, которые уже утопали во тьме ночи.
Я брел к тюрьме, где все же обосновался, я обдумывал предстоящий путь до столицы, ведь там есть международный портал, с помощью которого я смогу попасть в столицу своего королевства. Также там могут быть посольства или хотя бы торговцы из нашего королевства. И я с ними по идее смогу договориться, и если послы будут обязаны мне помочь, то вот торговцы или воины затребуют плату за свою помощь. И у меня есть чем им заплатить — из трофеев, что мне достались от мертвой королевы. Но их ценность такова, что меня убьют, чтобы ими завладеть, но это все будет там, в столице, и я надеюсь, что смогу разобраться со всем, мне бы только добраться до неё.
Только вот путь в три месяца по пустыне меня не радовал, но я все же принял решение, что так пройти будет вернее, чем пытаться залезть в здание, которое охраняется так, что туда не пройти и оттуда не вырваться. Так как история знала и такой поворот событий, когда из порталов выходили могущественные враги. Да и как управлять порталом тому, кто о них ничего и не знает, практически невозможно.
Неспешно продвигаясь по крышам домов ночного города, я сильно не спешил, прошлая ночь не научила меня не вмешиваться в чужие дела. Прошлая ночь научила меня тому, что, несмотря на то, что я мал и моих сил недостаточно, чтобы сражаться с кем-то на равных.
— Ну и конечно тому, что упавший кирпич — Проговорил я с улыбкой. — может кому-то спасти жизнь.
Уже трое бандитов этой ночью пострадали от того, что в самый ответственный момент им на голову прилетала часть крыши, и им было плевать черепица это или кирпич. Я не боялся, что они погонятся за мной, ночь мое время, да и по крышам им без сноровки бегать не стоит. Мой детский вес благодаря ловкости легко было перемещать по крышам, а возросший уровень до неизвестного мне предела, позволял мне делать такие безумные пируэты. Что мне было даже в радость мчаться с бешеной скоростью, прыгая между зданиями. Или стоять на шпиле и наблюдать с высоты как внизу бегают и кричат те, кто упустили добычу, и этим шумом привлекают к себе внимание городской стражи. И начиналась веселая канитель — бежать от стражи бандитам было нельзя, так как у тех были небольшие арбалеты с зачарованными болтами. И они с удовольствием их применяли, если разумные решали бежать от стражи. И теперь бандиты пытались объяснить, что они, вооружённые, делают ночью в этом районе города, а потом на них надевают кандалы и ведут в тюрьму для выяснения всех обстоятельств.
А я тем временем бежал к харчевне, в которой готовили, по запахам, самое вкусное мясо в этом районе. В другие районы я опасался проникать, так как во многих из них стояли храмы, и только в этом их не было, а с местными служителями богов я предпочитал не связываться. Множество богов могли мной заинтересоваться, а связываться с этими разумными, которые зачастую безумны, я не хотел. Мне хватало своей покровительницы, которая и наорет, и даст пинка, и может ласково приголубить. В моей голове возникло воспоминание, как же было хорошо лежать на коленях Ингрид, хоть и была она не настоящей.
У трактира, из которого доносились до моего носа особо привлекательные запахи, было слишком много народа, и я решил, что мне надо подождать, когда вечерние гуляки немного разбредутся по своим домам. В карманах уже зашарканных штанов был приятный вес от нескольких монет, которые я взял в плату, когда я увидел, как карманник нечаянно столкнулся с торговкой и ушел с её выручкой из небольшой палатки, торгующей травами. Там, скрываясь в тени, я собирал все, что мне было необходимо для долгой дороги и на непредвиденный случай.
Миуюки была травницей на острове Крутой Рог, а так как дети в нашей семье помогали ей в сушке трав, то я прекрасно знал, что мне было нужно. И, несмотря на то, что многие травы здесь были незнакомы мне, я все же нашел те, что могут мне пригодиться. Ведь болезни никто не отменял, а отвар из трех трав, что пришли к нам на север из жарких стран и которые мы выращивали на своем огородике, я определю с закрытыми глазами.
Вор выходя из палатки не знал, что вышел он не только без денег, но и без метательных ножей, и золотых украшений, а также бутыльков с красной, черной и желтой субстанциями внутри. Было забавно смотреть, как он кричал на изумленную торговку, что его обокрали. А торговка взяла и вызвала стражников, которые с улыбкой объяснили карманнику, что в городе теперь кто-то охотится на ночных дельцов и торговка ни в чём не виновата, а та нашла свой мешок с деньгами в травах, и плату за то, что я взял.