Кариман таращился на него, окончательно убедившись, что лишился разума. Откуда здесь взяться ларму?! Растерянный Кариман протянул к нему руку, чтобы потрогать – наверняка ведь растает, как дым.
«Может, расскажешь мне, что тут у вас творится?» – видение уклонилось от пальцев Каримана – не желало исчезать. Что ж, так тому и быть.
«У нас? Скоро будет свадьба», – криво усмехнулся Кариман, убирая руку и садясь на траве поудобнее.
«Чья свадьба?» – нахмурился Анриэ.
«Тарджиньи», – вздохнул Кариман.
«Она же не хотела выходить замуж!»
«Всё правильно».
Видение упёрло маленькие ручки в бока.
«А если не хотела, значит, её заставляют?!»
«Именно так, – Кариман вздохнул ещё тяжелее. Ему захотелось излить душу хотя бы ларму, которого воображение зачем-то нарисовало на берегу реки. Если это и не сумасшествие, то близко к нему. – Вот послушай, как всё было. Только я не виноват! Фарния, сестра, сказала мне, что если я помогу Тарджинье опять сбежать, меня сюда уже не пустят. И она – Фарния – добьётся того, чтобы нас с племянницей проклял весь род. Что мне было делать?! Я решил, Тарджинья поупрямится и согласится. Это ведь мечта любой женщины – выйти замуж, даже когда она говорит обратное…»
Воображаемый Анриэ пренебрежительно фыркнул, но прерывать не стал.
«Потом я всё-таки захотел поговорить с Тарджиньей. Объяснить ей, что мать желает ей только добра, весь род Фалеала желает только добра…»
«Ты дальше рассказывай!» – нетерпеливо пискнул ларм.
И Кариман рассказал, что было дальше. Вчера он купил в Ихранджане разных сладостей и пришёл к дому Фарнии. Сестра встретила его улыбкой, но в этой улыбке Кариману почудился оскал. Он неловко потоптался у порога:
– Я… к Тарджинье. Поговорить с ней хочу, извиниться.
– Иди, – Фарния забрала у него коробочку со сладостями и позвала младших дочерей, чтобы накрыли на стол. Они сдержанно поздоровались с дядей и тут же убежали. Кариман поднимался по лестнице, покрытой красной ковровой дорожкой, и спиной чувствовал взгляд сестры. Чтобы войти в комнату Тарджиньи, Кариман был вынужден нагнуться.
Тарджинья сидела у окна и вышивала. Она переоделась в розовое платье и причесалась так гладко, что Кариман даже удивился. На его памяти Тарджинья всегда ходила с растрёпанными волосами.
– Племянница, – обратился он к ней, подойдя ближе. Тарджинья повернула голову – глаза у неё были пусты. Ни гнева, который заставил бы Каримана отвернуться, ни обиды, от которой ему стало бы стыдно, – ничего такого он не увидел.
– Дядя, здравствуй. Посмотри, какое у меня вышиванье.
Кариман посмотрел – белая птица с подрубленным крылом, и окровавленные перья вышивались красным. Вот уж весёлая картинка!
– Послушай, Тарджинья… я знаю, тебе нелегко, – сбивчиво заговорил Кариман, не зная, как лучше продолжить, – но это… наш дом. Наша родня. Твоя мать…
– Я благодарна ей, – всё так же безучастно сказала Тарджинья и снова принялась вышивать, не обращая на Каримана внимания. – Я благодарна маме. Она делает всё для моего блага. Я знаю.
Кариману стало не по себе. Казалось, перед ним сидела не Тарджинья, а кто-то незнакомый в её облике. Не веря, Кариман протянул руку и коснулся её щеки. Тарджинья замерла, как вспугнутый зверёк.
– Всё в порядке, – заверил её Кариман, испытав небольшое облегчение: следы от шрамов были на месте. Едва заметные, но отличающие Тарджинью от живой куклы.
– Всё в порядке, – эхом повторила Тарджинья, успокоилась и снова заработала иглой.
Кариман стоял перед ней, опустив руки, и непонятное, жуткое чувство в нём росло. Он сделал ещё одну попытку:
– Тарджинья… Ты должна меня понять. Я соскучился по родине, хотел вернуться, боялся, что не выйдет… А потом испугался, что меня выгонят, или поймают и отправят в Гибельный лес нас обоих. За побег.
– Ты прав, – отозвалась Тарджинья, прилежно вышивая красным птичье крыло. – Ты совершенно прав. Ты мудро поступил.
Кариман отпрянул.
– Что?!
Он повернулся, выскочил из комнаты Тарджиньи, едва не ударившись лбом о косяк, и с грохотом сбежал по лестнице вниз. Фарния удивлённо глянула на брата, когда он приблизился к ней, сузив глаза и сжимая огромные кулаки. Нет, конечно, он бы не ударил сестру, но в гневе, пожалуй, мог разнести весь дом.
– Что ты с ней сделала?
Лицо Фарнии стало жёстким, и по глазам было видно – она не раскаивается, что бы ни совершила.
– Дала ей зелье покорности. Еле добыла у ихранджанских колдунов за большие деньги.
– Она сама на себя не похожа! – Кариман повысил голос, и младшие племянницы, которые выглянули на крик, юркнули обратно в свои комнаты. Все, кроме Саеры – она стояла неподалёку заплаканная, с торчащими косичками, и слушала разговор.
– О да, не похожа. Тарджинья стала наконец такой, какой я её хотела видеть, – отрезала Фарния. – Я всё надеялась, она образумится, но только зелье помогло!
Кариман молча смотрел на неё, потом ударил кулаком о стену:
– Я заберу её! Ты поняла? Я заберу её от тебя!
Фарния вдруг сверкнула глазами, сложила руки на груди, в доме потемнело и стало ощутимо холоднее.
– Ты ничего не посмеешь сделать, Кариман. Тарджинья останется, а ты… будешь проклят! Ты этого хочешь? – С каждым её словом злость и решимость Каримана слабели. Между тем, злилась уже сама Фарния, и стало так холодно, что Кариман поёжился, желая только одного – поскорее выйти отсюда.
– Всё время, пока не было Тарджиньи, – Фарния наступала, и Кариман невольно попятился от неё, – я пролила озёра слёз, а мои волосы поседели! Такой позор лёг на мою голову! А когда ты сбежал, знаешь, как горевали отец с матерью?! Вам, безрассудным, не понять! Ни тебе, ни Тарджинье!
Кариман упёрся в стену – дальше отступать было некуда. Он вздрогнул от холода – стены, как и пол, покрылись льдом. Фарния могла его самого заковать в лёд или заморозить ему сердце. И глядя в её чёрные от ярости глаза, Кариман понял, что она близка к этому. Он не успеет ничего сделать.
– Прости, сестра, – вырвалось у него. – Я… был неправ!
За спиной Фарнии раздался плач перепуганной Саеры, и лёд стал подтаивать. Видя, что сестра приходит в себя, Кариман протиснулся мимо неё к двери и поспешно удалился. Вслед ему донеслось:
– И помни, что я сказала!
…Кариман какое-то время сидел неподвижно, глядя на белые хлопья облаков в небе, а потом встряхнулся, услышав голос Анриэ:
«Значит, вот как?»
От собственного видения Кариман ожидал сочувствия, но ларм излучал его не больше, чем каменный абасый из Бей-Яла.
«Да, так. Если я и сумею забрать Тарджинью, выбраться из Долины нам не дадут. А потом, наверное, действие зелья пройдёт, но Тарджинья будет замужем. И ей придётся смириться. Может, это ей даже понравится», – заключил Кариман, надеясь, что скоро и он перестанет мучиться угрызениями совести.
Видение неожиданно вспрыгнуло ему на руку и укусило изо всех сил. Брызнула кровь, и Кариман вскрикнул от боли и неожиданности. Попытался схватить ларма другой рукой – тот укусил за ладонь и соскочил на траву.
«Гляньте на этого труса! – презрительно запищал Анриэ. – Что делать, что делать, – передразнил он, – не виноват я, не виноват!»
– Это я трус?! – взбешённый Кариман размахнулся, чтобы ударить ларма, но только хлопнул по траве окровавленной ладонью. Анриэ перемещался с молниеносной быстротой – и, скакнув к джинну на плечо, дёрнул его за ухо:
«Он самый!»
– Да я тебя… – Кариман попытался схватить его и снова потерпел неудачу. Ларм повис у него на бороде, а затем очутился на траве и смотрел на Каримана снизу вверх, придерживая на голове зелёную шляпу. Взгляд у Анриэ вдруг сделался грустным.
«Эх ты», – сказал он с таким разочарованием, что Кариман опустил занесённый кулак. Вытер кровь об одежду – на красном незаметно будет, – и не знал, куда деваться от стыда. Теперь-то стало очевидно, что ларм настоящий, и пришёл он за тридевять земель для того, чтобы спасти Тарджинью. Вот она, дружба, а он, Кариман, и вправду струсил. Глупо было оправдываться.
«Ну ладно, – проворчал Кариман, стараясь не глядеть на ларма, – придумаем что-нибудь. Ты другим джиннам не попадался на глаза?»
«Нет», – сухо отозвался Анриэ.
«Вот и славно, – с облегчением кивнул Кариман. – Тогда какой-нибудь план…»
«Я придумаю», – Анриэ снял шляпу и стал ходить туда-сюда, почёсывая крохотную лысую голову.
«Только надо такой план, – Кариман тщательно подбирал слова, – чтобы меня не заподозрили… а то ведь проклянут…»
Анриэ сплюнул и рывком надел шляпу обратно на голову.
«Опять трусишь! Я сам всё сделаю. Сиди в своей уютной красной пирамиде! А я не брошу Тарджинью в беде!»
«Да погоди ты, – Кариман исхитрился и поймал ларма – только сапожки из коры полетели на землю. – Я же не отказался! Ты можешь мне доверять, я сделаю всё, что смогу!»
Анриэ впился в него своими ярко-зелёными глазками. Помедлил-помедлил и, наконец, кивнул:
«Ладно, поверю тебе».
XII
Арна умирала. Скорчившись в жалкий комок, она скулила, скребя ногтями по земляному полу пещеры. Мэриэн склонилась над Арной, перевернула её на спину. С отвращением и жалостью всмотрелась в покрытое ожогами и волдырями, обезображенное лицо.
Из глаз Арны лились слёзы и одна за другой скатывались по вискам, к которым прилипли остатки волос. Она всхлипывала тонко и жалобно, как ребёнок.
– Арна, – позвала Мэриэн, и та открыла чудом уцелевшие глаза. От слёз Арна, наверное, почти ничего не видела, но голос узнала и вцепилась в руку Мэриэн.
– Ваша Светлость… знаете…
– Что? – Мэриэн вспомнила день отвоевания Эльдихары. Арна посылала искры в бей-ялинцев, смеялась и кричала: «Да здравствует королева Эсферета! Да здравствует Её Светлость герцогиня Гранмайская!» Казалось, что с тех пор прошло много лет, а всего-то – полгода. И от этих воспоминаний Мэриэн стало ещё грустнее. Неужели так просто превратить человека в чудовище?
– Мне жаль… Не стоило оно того, – прошептала Арна. – Не стоило.
И бессильно обмякла на полу, выпустив запястье Мэриэн.
– Согласен, – раздался голос у неё за спиной. Мэриэн оглянулась через плечо – Амарель подошёл с дракончиком на руках. Тот издавал еле слышные мелодичные звуки, похожие на кошачье мурлыканье.
Да нет, подумала Мэриэн, не так просто стать чудовищем. Есть люди, способные остановиться на полпути и вернуться назад – и это сильные люди. Арна заслуживала только сожаления – она оказалась слабой.
– Похоронить бы её, – Мэриэн тыльной стороной руки утёрла слёзы, выступившие у неё на глазах, и встала. – Или хотя бы вынести из святилища.
– Куда мы её потащим? – Во взгляде Амареля Мэриэн прочитала недоумение: мол, она тебя хоронить не стала бы.
Но не оставлять же её в святилище! Мэриэн взяла Арну за ноги и поволокла по земле, хоть и с трудом.
– Я помогу, – вызвался Амарель, но Мэриэн покачала головой:
– Не надо, Рэль. Я сама.
Она оставила тело Арны в тупике и вернулась, тяжело дыша и отряхивая руки. Амарель молча ждал, поглаживая дракончика по гребню на голове.
– Интересно, не поджидают ли нас Жонглёр, Моррис и этот треклятый Гедэй у входа, – мрачно подумала вслух Мэриэн. Судя по лицу Амареля, ему приходило в голову то же самое.
– Я что вспомнил… Это ведь Тайная пещера. Сверн говорил мне, что здесь должен быть второй выход, – Амарель снова погладил дракончика, и тот блаженно зажмурил круглые жёлтые глаза. Удивительно ласковый малыш – не рычит, не огрызается, хотя вместо мамы-драконицы рядом с ним какие-то непонятные существа. Мэриэн обнаружила, что улыбается, и, глядя на неё, Амарель улыбнулся тоже.
– Значит, поищем этот выход. А по дороге, – Мэриэн похлопала по рукояти меча, – опять прикончим пару змей!
Улыбка Амареля мгновенно потускнела, и не спрашивая, Мэриэн догадалась, о чём он вспомнил. Райфана забрал не всю силу Амареля, но большую её часть. И теперь он не мог красиво выручать Мэриэн из беды, как сделал до этого. Она поспешно заговорила о другом:
– Кстати, если это та пещера, где драконов застали врасплох… почему здесь нет костей? Я думала, мы где-нибудь наткнёмся на груду драконьих черепов.
На самом деле, Мэриэн помнила рассказ Эсфи о том, как умер Сверн, и сама догадалась, в чём дело. Но надо же как-то отвлечь Амареля от неприятных мыслей.
– Как я понял, драконы после смерти превращаются в прах, – подтвердил Амарель её догадку, и они двинулись вперёд по коридору. – А своих людей рыцари вытаскивали и хоронили. Вот здесь ничего и не осталось.
– Кто-нибудь найдёт Арну через несколько лет, решит, что среди рыцарей была женщина, и её кости чудом сохранились, – усмехнулась Мэриэн.
– Если такая же сильная, как ты, – серьёзно откликнулся Амарель, – то наверняка была!
Он попытался зажечь огненные шарики, чтобы освещать дорогу, и на пару штук волшебства хватило.
Мэриэн и Амарель долго шли, пока не устали, но никто, кроме пауков и летучих мышей, не попадался навстречу. Где-то в темноте пищали крысы. В десятом по счёту тупике Мэриэн повернулась к Амарелю, махнула располосованным рукавом:
– Это бесполезно! Может, Сверн ошибся?
Дракончик, уютно устроившийся на руках Амареля, покосился на неё своими выпуклыми глазами. Интересно, он что-нибудь понимал, или как человеческий младенец, мог только пищать и требовать еды?
Еды. Мэриэн нахмурилась – кормить дракончика было нечем, а ведь он наверняка захочет молока. Она встретилась глазами с Амарелем:
– Или побродим ещё?
Он молча кивнул, и шагов через триста путь привёл к озеру. Мэриэн невольно засмотрелась на разноцветные воды озера – голубое смешалось с зелёным и кое-где с жёлтым, словно какой-то волшебник здесь всё раскрасил.
– Похоже, это и есть выход, – вернул её к реальности голос Амареля. Мэриэн недоверчиво покосилась на него, но он был серьёзен – и пояснил:
– Я понял из слов Сверна, что это не просто отверстие в стене. А что-то… волшебное. Необычное.
– А если ты ошибся? – Мэриэн пригляделась к озеру, пытаясь понять, какой оно глубины. Вытащила меч и сунула в воду – до дна тот не доставал. – Просто утонем?
– Просто вылезем на берег, – Амарель чуть заметно улыбнулся, и, глядя на его лицо, казавшееся прозрачно-белым в полутьме, Мэриэн хмыкнула.
Конец ознакомительного фрагмента.