Перед столовой образовалась длинная очередь по двое голодных коллег в каждом ряду, далеко уходящая к центральному восьмиугольнику домов в Невидимом городе; в тесноте она напоминала гроздья винограда. На выдаче рабочей одежды царило оживление. Были представлены варианты на все времена, в любом стиле и на каждую рабочую смену: от кринолина до набедренной повязки. Волнение ощущалось повсюду. Коко знала наверняка, что передача хронометров новым путешественникам во времени была одним из обязательных для всех событием. Церемония сопровождалась бесконечным количеством встреч, на которые собирались лидеры Невидимого города, чтобы определить планы и цели на следующий год. Воодушевляющее чувство овладевало каждым, когда в «Ночь сов» открывали крышу Купола, а вокруг порхали птицы с хронометрами. Конечно, это были не настоящие совы, а искусственные птицы, состоящие из сотен шестеренок, которые волшебным образом преодолевали таинственную границу между часовым заводом и Невидимым городом и дали местности ее название: «Совиная нора». Коко видела чудесных птиц только однажды, на собственной присяге. Но как ей радоваться великому событию, если в ее голове звучит лишь «Данте, Данте, Данте»? Именно потому, что появление на большом собрании было строго необходимо для каждого из невидимок, это был решающий день, когда для всех становилось очевидным: есть ли потери в их рядах. От тех, кто отсутствовал в «Ночь сов», Невидимый город отворачивался навсегда, и они изгонялись из общины.
Почти на автомате ноги понесли Коко дальше, к гостинице «Солнечная», которая, как и все другие отели, находилась в самом дальнем восьмиугольнике города. Может, она все-таки встретится с ним там? Путешественники во времени постоянно меняли номера в отелях, гостиницах, пансионах и хостелах. Постоянное место жительства противоречило их концепции жизни, а также длительным связям любого рода. На шестом этаже, где недавно жил сотрудник 6454, было по-прежнему темно.
– Ты видел Данте? – спросила Коко коллегу, который, как она знала, в данный момент жил на четвертом этаже «Солнечной». Вошедший пожал плечами, точно так же, как и две девушки в топиках с оголенными животами и узких джинсах, которые, видимо, совсем недавно были на задании в 21 часовом поясе. Там, где жила Лина. Вместо ответа одна из девушек в ужасе спросила:
– Данте еще не вернулся? В этот день?
Сильная паника отразилась в ее глазах. Похоже, никто в Невидимом городе не упустил из виду чересчур близкую связь между Данте и Линой за последние недели. Со времен Реи никто не осмеливался так открыто противостоять приказам Хранительницы времени. Коко воздержалась от дальнейших расспросов. Она боялась, что этим она только еще больше распространит слухи. Каждый путешественник во времени имел представление о фазах разоблачения отступника. Сначала появлялись шепотки, шушуканья, бормотания и хмурые взгляды. В дни, предшествующие церемонии, когда подозреваемый исчезал, слухи начинали распространяться, как лесной пожар, от отеля к отелю, от путешественника к путешественнику. За спинами обменивались скудной информацией о пропавших без вести. Для Данте еще оставалась надежда. Только когда путешественник во времени совершенно отсутствовал в «Ночь сов», слухи становились непререкаемой действительностью, а имена отступников навсегда исключались из всех разговоров. Все делали вид, что их никогда не существовало, хотя каждый слишком хорошо помнил любого из них. Последняя фаза считалась завершенной, когда номера бывших сотрудников были переназначены. Перераспределение было равносильно смертному приговору. По слухам, кто-то в этом году получит 4477: номер Лины.
Коко уставилась на темное окно на шестом этаже.
– Он все еще не вернулся? – спросил голос позади нее.
Коко обернулась и увидела Инес, лицо которой, обрамленное короткими рыжими волосами, выглядело еще бледнее обычного.
– Все в порядке, – бесстыдно солгала Коко. – Он должен явиться в любую минуту. Я вот-вот встречусь с ним.
Особо убедительной она не казалась, потому что Инес наморщила лоб. Правая рука и доверенное лицо Хранительницы времени заметно напряглась.
– Могу я представить тебе Рохуса? – невозмутимо спросила она и подтолкнула вперед мальчика, прятавшегося за ее спиной. Он был полненьким, с зубами, как у грызуна, и волосами, стоящими дыбом, ровно, словно солдаты.
– На самом деле Данте должен был взять его на церемонии под крыло, но сейчас… Рохус, это Коко, твоя крестная в «Ночь сов».
– Крестная? Я? – застонала Коко.
С содроганием она вспомнила свою собственную «Ночь сов», когда успела споткнуться на сцене, прежде чем безнадежно запутаться в словах присяги. Только Данте, будучи ее крестным отцом, не отходил от нее ни на шаг и знал, как предотвратить худшее.
– Тебе стоит радоваться, что Коко рядом с тобой, – Инес повернулась к Рохусу, который казался таким же недовольным, как и Коко, и скептически оглядел их. – Она… – Инес искала подходящие слова. – Она особенная. Вы с ней дадите жару на представлении.
Она поспешила уйти, прежде чем Коко успеет задать еще вопросы. Видимо, ей не удастся быстро избавиться от Рохуса.
– Если Данте не вернется, мы сможем стать командой, – сказал он неприятно высоким голосом, который звучал как электрический лобзик в действии.
Коко фыркнула. Этот маленький позер хотел занять место Данте и даже открыто признавался в этом? Вот еще.
– Я, конечно, могу многому тебя научить. Данте никогда особо не следовал правилам.
Он невозмутимо произнес то, о чем Коко запретила себе думать. Как он посмел говорить о Данте в прошедшем времени? И вести себя перед ней так заносчиво! Учитывая, что он еще даже не надел хронометр на запястье. Рохус даже не заметил, как она расстроена, тем более что от возмущения она не произносила ни слова, а только смотрела на него.
– Ты, безусловно, можешь чему-нибудь научиться, если будешь наблюдать за профессионалом в работе, – невозмутимо добавил он. – Если бы они не задавали мне намеренно каверзных вопросов, я бы на экзамене по профпригодности легко бы набрал в два раза больше очков, чем в свое время Данте.
Он не сомневался, что сможет занять место Данте. Это было началом небывалой вражды – больше всего Коко хотелось, чтобы новенький попался на здоровенный крючок. Однако больше всего ее раздражало, что Рохус был прав в одном: у Данте больше не было времени на принятие верного решения.
3
Вот как выглядят победители
– We are the champions[1], – вторили веселые девичьи голоса в раздевалке спортивного зала. Команда Лины победила в финале со счетом 36:29. Пока сборная противника молча добиралась до дома, ее команда праздновала в раздевалке. Хлоя, Софи, Элиф и Бобби держали друг друга за плечи, подпрыгивая и истошно крича. Ошеломленная и совершенно выбитая из колеи, Лина сидела на скамейке. По дороге в раздевалку она напрасно надеялась обнаружить беловолосого Данте. За колонной, в темном углу, в пустынном коридоре… Куда он так внезапно пропал? Всю игру она видела его на краю поля, а теперь он словно сквозь землю провалился. И куда бы Лина ни смотрела, Данте оставался невидимым. В голову закралась невыносимая мысль. «У меня плохо получается прощаться», – сказал он ей однажды. Поэтому он просто исчез? Не сказав ни слова? Был ли поцелуй на самом деле прощальным?
– No time for losers, ‘cause we are the champions of the world, – звучало в раздевалке, как будто доносилось издалека. Лина воспринимала своих товарищей по команде будто сквозь мутное стекло. Она видела рты, которые открывались и закрывались, видела сияющие глаза, разгоряченные лица. Голос Бобби был таким далеким. Лина с недоумением посмотрела на нее. Она не услышала ни слова из того, что говорила ее подруга.
– Я тоже, – уклончиво сказала она.
Она нервно рассмеялась, надеясь, что Бобби ничего не спросила.
– Вот как выглядят победители, ла-ла-ла-ла-ла, – выкрикивали на заднем плане ее товарищи.
Теперь Бобби выглядела более обеспокоенной. Будто в ее глазах нервно крутились шестеренки. Лина знала, что Бобби, как сейсмограф, сама регистрирует мельчайшие колебания. В данный момент она, видимо, подозревала какую-то катастрофу. Ее взгляд выражал один большой вопрос. Лине стало жарко, и холодно, и неуютно – все вместе. Она чувствовала себя виноватой при мысли, что вынуждена лгать своей лучшей подруге.
Лине столько всего хотелось рассказать Бобби: о Данте, о Невидимом городе, о строгой Хранительнице времени, о ее противостоянии с Гарри Кингом, о поцелуе, о загадочном исчезновении Данте и о тысяче нерешенных проблем, которые все еще вертелись у нее в голове. Но разве могла она безнаказанно посвящать свою подругу в тайны путешественников во времени? Было ли это той ценой, которую она заплатила за воспоминания о своих родителях, полученных благодаря путешествиям во времени: быть разорванной между двумя мирами? Вчерашние воспоминания окутывали словно накинутое на плечи пальто. Теперь это же пальто тащило ее в бездну, будто одежда пропиталась дождевой водой.
Бобби внимательно посмотрела на Лину.
– Что-то с тобой не так, – сказала она. Это был не вопрос, а констатация факта.
– Ты забила свой первый гол! – подчеркнуто бодро воскликнула Лина вместо ответа. – Мы должны это отпраздновать. Как только переоденемся.
Прежде чем Бобби успела сказать что-то еще, Лина уединилась в душевой. Она повернула кран до упора. Победные гимны ее товарищей по команде расплывались в журчании горячей воды. Пар витал по комнате, окружая ее подобно зловещим туманным созданиям. Водяные духи, казалось, обладали ртами и гулкими голосами, эхом отдававшимися в выложенной плиткой комнате. Или это был просто хор незваных гостей в ее голове, которые переводили дыхание после игры? Эти голоса сопровождали ее, сколько она себя помнила. Какое-то время они молчали, но теперь снова вернулись.
«Ты ведь не думала на самом деле, что у вас есть будущее?» – воскликнул один.
«Он оставил тебя», – сказал второй.
Третий звучал еще отчетливее.
«Мы его больше никогда не увидим», – торжествующе пропел он.
«У него должна быть веская причина», – встревали его защитники.
«Он делает только то, что ему нравится, – шипели его противники. – Ты к этому не относишься».
«Все хорошо как есть, – отозвался посредник. – У вас бы ничего не сложилось».
Предостерегающие голоса одержали верх в голове Лины: «Забудь о нем. Ты просто подвергнешь себя опасности. Себя и Бобби».
И посреди хаоса противоречивых мыслей она внезапно услышала мягкий, теплый голос матери. «Ты не должна встречаться с путешественником во времени, – обеспокоенно сказала она. – Это слишком опасно. Оставайся в своем собственном мире».
Это было похоже на предупреждение, которое Рея произнесла при прощании: «Спрячь хронометр и забудь обо всем, что связано с путешествиями во времени».
Лина выключила душ.
«И что нам теперь делать?» – спросила она Данте после поцелуя.
Ее мать и все эти ворчливые голоса были правы. На этот вопрос мог быть только один ответ. Хранительница времени позволила ей вернуться к прежней жизни. Она была обязана использовать свой второй шанс. Даже без Данте.
4
Всегда только Лина
Бобби распахнула дверь в столовую. Пока ее товарищи по команде сушили и укладывали волосы, наносили крем и делали макияж, Бобби лишь пару раз провела пальцами по своим коротким волосам. Она первой из победившей команды девушек присоединилась к чемпионскому торжеству. Тренеры, родители, сопровождающие и члены клуба подбадривали друг друга, покачиваясь в такт громко гремящей музыке, и оживленно обсуждали решающие действия команды. Генриетта Альберс, мать Бобби, упивалась ударом своей дочери по воротам. Ее хвалебный гимн был заглушен своими же племянниками, которые расхаживали повсюду, запихивая в себя картошку фри и сладости.
Бобби приветствовали как чемпионку. Здесь поднятый вверх большой палец, там одобрительное похлопывание по плечу и похвальное слово. И не только от матери. Бобби выросла как минимум на пять сантиметров. Впервые она действительно почувствовала себя ценной частью команды, ведь ее гол в конце концов принес им победу. Она чувствовала себя Марио Гётце[2], который забил гол на чемпионате мира по футболу в Германии в 2014 году. Один удар был способен изменить всю жизнь и по-новому заставить кружиться весь мир.
Сердце Бобби заколотилось от страха, когда она обнаружила в толпе Йонаса. Она только сумела подавить икоту, которая в последнее время преследовала ее, когда она сталкивалась со своим одноклассником. Йонас в последний день работал в столовой и снабжал всех присутствующих напитками. Он направился прямо к ней со своим подносом. Она забила гол, сказала себе Бобби. Что плохого может случиться? Йонас остановился перед ней. Она снова и снова удивлялась, как кто-то может выглядеть так хорошо в фартуке.
– Привет, – смущенно пробормотала она, когда он протянул ей колу.
Ничего лучшего ей в голову не пришло. Каким-то образом она могла вести себя непринужденно только в том случае, когда заранее что-то придумывала. Но каким образом ей думать и говорить что-то разумное? Она была занята сдерживанием икоты и загадочных видений. Она видела себя прогуливающейся вместе с Йонасом по заколдованному ночному лесу. Под луной! Какая невероятная глупость! Как будто ей когда-нибудь нравилась эта романтическая чушь. Почему с недавних пор Йонас не выходит у нее из головы?
– Привет, – ответил Йонас.
Разговор закончился еще до того, как начаться, но Бобби не могла перестать смотреть на Йонаса. Йонас удивленно оглядел себя.
– Кетчуп? Неправильно застегнул пуговицу? Перхоть? В чем дело? – в замешательстве спросил он.
– Ни в чем, – вскрикнула Бобби.
Ее голос был до странности высоким. И громче обычного.
– С тобой все в порядке? – обеспокоенно спросил Йонас.
Бобби вспомнила о рыбах-каплях[3]. Уродливые, белые, ужасные рыбы-капли. Образы, возникавшие в ее голове, казалось, пришли из какого-то промежуточного мира, искажая представление о реальности. Бобби была для себя одной большой загадкой.
– Извини, – сказала она.
При этом она даже не знала, за что извиняется. За то, что в его присутствии подумала о рыбах-каплях? Это нормально? Ее мозг периодически выдавал самые причудливые вопросы. Накануне в ду́ше она серьезно задумалась, почему на задней стороне детского шампуня «Веннингер», который ее мать стащила для нее, была инструкция по применению: «Для сказочного аромата нанесите шампунь легкими массажными движениями на влажные волосы, оставьте на минуту и смойте большим количеством воды». К тому времени, когда ты сможешь сам это прочитать, то уже миллион раз вымоешь голову.
– Я забила гол, – пролепетала она.
Что с ней не так? Почему из ее рта вылетают такие странные слова? С каких это пор она хочет произвести впечатление на Йонаса? Она знала его с детского сада. С пеленок! Она никогда не интересовалась им раньше, а теперь выглядит как дурочка, потому что в ее голове крутятся странные образы.
– Видел, – похвалил Йонас. – Суперский удар!
Бобби криво улыбнулась. В ушах звенело. К сожалению, ей не пришло в голову, о чем можно дальше с ним разговаривать. Ее слова были похожи на пузырьки воздуха, которые выделяла рыба-капля: они лопались, как только достигали поверхности: пустые, полые и совершенно бессмысленные.
– Потрясающий гол, – сказал Йонас. – Под невероятным углом.
– Это было не так уж сложно, – начала Бобби. – Я просто…
– Я имел в виду финальный бросок Лины, – прервал ее Йонас.
Очевидно, он продолжал говорить, пока Бобби погружалась в свой виртуальный «аквариум».
– Не понимаю, как Лине удается такое проделывает, – пробормотал Йонас. – Просто потрясающе.
Он сымитировал решающий бросок Лины с восторженной улыбкой, которая сразила Бобби как удар в живот. Прежде чем она успела все осмыслить, дверь в столовую снова распахнулась.