– Когда же вернётся Гайта? Она же обещала!
– Наверное, когда мы откроем ворота норманнам.
– На улицах валяются трупы, а Гизульф ходит мимо, не обращая внимания. И это – сын Гвемара? Зачем нам такой правитель?
– Будешь бунтовать – палач вырвет тебе глаза или отрубит руки.
– Думаешь, от голода умирать приятнее?
– Ну так иди к складам, князь продаёт зерно самым голодным.
– И почём?
– Сорок четыре византия за меру.
– Сколько-сколько?! Мы тут умираем, а он делает бизнес!
Людскому гневу не хватало лишь капли, чтобы совершить неминуемое.
– Идите за мной! – решительно выкрикнул Нао.
Он направился в сторону стражников гарнизона, охранявших городские ворота. Они тоже были измучены шестимесячной борьбой с собственным народом, хотя не так голодны – Гизульф понимал, что военных нужно кормить, чтобы мечи и копья не развернулись против власти.
– Город нужно сдать норманнам, – обратился Нао к командиру. Тот поднял на него усталый взгляд, потом оглядел огромную толпу измученных людей и пробормотал.
– Делайте, что хотите. Мы сдадимся. Говорят, Роберт не жесток, к тем, кто не оказал сопротивления. Надеюсь, сегодня не последний день моей жизни…
Нао первым начал отворять запоры на воротах одной из башен. У него нашлось столько помощников, что они мешали друг другу. Когда норманны увидели, что ворота замка открылись, они восприняли это как должное, и без особой спешки проследовали в город.
Гвискар приказал избежать кровопролития и обещал, что участники осады получат свою долю добычи, а сам направился к замку. Он был воин, он всю жизнь завоевывал города и территории, управление новыми землями его не занимало.
Сишельгайта тоже вошла в город, но за мужем не последовала, а собрала на площади измученных горожан:
– Вот я и дома!
Те ответили тусклыми, измождёнными улыбками. Они еле держались на ногах. Тогда герцогиня обратилась к своей свите.
– Тащите провизию на площадь, я не хочу, чтобы новые подданные моего мужа и мои земляки умирали от голода, – и, повернувшись к жителям Салерно, добавила, – постройтесь в очередь, всем хватит. Тот, кто будет драться, останется голодным.
Пожилой мужчина дернул Нао за рукав и спросил:
– Ты видел её глаза?
– Да, – ответил Нао, – глаза решительной и властной женщины, которая не хочет показать, как она рада тому, что, наконец, оказалась дома.
– Её глаза прекрасны, – сказал мужчина, будто не слыша ответа.
Нао посмотрел на него, и смутное воспоминание шевельнулось в его памяти.
– Амо… Аматус?
– Я так давно не видел эти глаза. Когда она вышла замуж за великого норманна, я отправился в монастырь. Дезидерий, настоятель монастыря, наказал мне записать историю норманн на этих землях с самого начала. Я начал с прославления Ричарда Дренго, который первым из норманн стал покровительствовать монастырю после долгих лет вражды. В моих летописях переплелись свершения двух великих фамилий – Дренго и Отвилей.
– Интересно… – пробормотал Нао, –а их можно почитать?
– Приезжай в монастырь на горе Кассино, я покажу. Я всё честно описал, и как Онфруа Отвиль покровительствовал молодому Ричарду Дренго, и как его брат Дрого бросил Ричарда в тюрьму за неприкрытый разбой на его землях, и как Гвемар Четвёртый уговорил выпустить его, чтобы сделать правителем в Аверсе.
– Я приеду в монастырь. Обязательно, – сказал Нао.
– А когда я описывал деяния Роберта, мне казалось, что на меня смотрят эти глаза. И эти главы получались лучше других. Я приехал сюда из монастыря, чтобы собственными глазами увидеть, как Роберт завоюет мой родной город. Это ведь и её город тоже.
* * *
В замке уже командовал Гвискар.
– Где Гизульф? Сбежал? Куда?!
Оказалось, что князь Салерно с самыми верными сторонниками успел улизнуть в сторону цитадели Кастель Арекки, той самой, где он сидел в заложниках после убийства отца четверть века назад.
– Сбежал твой братец, – с презрением бросил Роберт вошедшей Гайте.
– А нужен он тебе? Что проку от дурака?
– Нужен пока! Во-первых, владения всех твоих братьев – Гизульфа, Ландульфа и Гвемара-младшего становятся моими. Ну это мы оформим. А ещё… Позовите епископа!
Когда священник появился, Роберт обратился к нему.
– Ты говорил, что в Салерно хранится священная реликвия?
– Да! Зуб святого Матфея, евангелиста.
– Только зуб? Он творит чудеса?
– Да, ваша милость. Мощи святых очень ценны. Их разбирают на части и хранят в разных местах по всему христианскому миру. Каждый правитель мечтает иметь кусочек.
– Может этот зуб где-то в церкви?
– Мы уже осмотрели, там нет. Да и вряд ли князь стал бы хранить такую ценность где-то ещё, как не в своей сокровищнице.
– Обыскать сокровищницу!
Пока искали зуб, Роберт задумался. Его воины гибли в каждом сражении, совершая чудеса геройства, но никто не пытался разобрать их скелеты на кусочки, чтобы хранить как реликвию. Разве что дикие сарацины сожрали сердце Серло, чтобы набраться от него храбрости, а череп отправили своему царю в Африку, но не как реликвию, а только чтобы доказать, что Серло мёртв. А этот Матфей просто исписал свиток, рассказав о жизни своего учителя, и теперь за кусочки его скелета соперничают самые знатные правители мира. Наверное, великое это дело – уметь читать, а уж писать – в тысячу раз важнее!
– Нет нигде зуба! – доложили Роберту.
– Соберите отряд человек двадцать и отправляйтесь в цитадель. Три мили вверх по горной дороге. Скажете Гизульфу, если отдаст зуб, то сохранит жизнь и получит свободу.
Вечером процессия вернулась. Стоя возле медицинской школы, Нао наблюдал, как рыцари осторожно несли что-то, завёрнутое в роскошные бордовые покрывала. Роберт снова позвал епископа. Покровы развернули. Священник уставился на зуб, выражение его лица исказилось от возмущения.
– Это подделка! – закричал он, – я видел зуб евангелиста Матфея. Он не такой!
– А это что?
– Это зуб какого-то недавно умершего еврея!
– Почему именно еврея?
– Нуу… у них такие зубы.
– А евангелист Матфей точно не был евреем? – спросил Гвискар с ухмылкой.
Епископ наморщил лоб, но так ничего и не ответил.
На следующее утро рыцари опять поскакали в цитадель с новым поручением Гвискара.
– Герцог Апулии, Калабрии и Тринакрии требует или настоящий зуб святого Матфея, или все зубы Гизульфа, – озвучил начальник отряда приказ Роберта и, сняв перчатку, размял пальцы, прежде чем сжать их в кулак.
– Сейчас, сейчас, – побледнев, пробормотал Гизульф, – ошибочка вышла…
Святой зуб тут же был доставлен эксперту, и, после его одобрения, Гизульфу было позволено живым и невредимым покинуть Салерно. Роберт даже предоставил ему охрану и снабдил продовольствием.
Гизульф, однако, не сразу успокоился. Он обратился сначала к Ричарду из Капуа, а потом даже к самому папе в Рим, подбивая их на новый союз против Гвискара. Но сейчас уже никто не желал портить отношения с Робертом.
Глава 3
Жизнь Салерно налаживалась. Сишельгайта была счастлива, вернувшись в родной город. Особенно её порадовало, когда Роберт решил перенести сюда столицу. Снова заработала медицинская школа.
Однажды рано утром Нао пришёл в школу и занялся своим обычным делом – драил полы, мыл столы и склянки, готовясь к приёму пациентов. Управляющий школой появился позже и не один – его сопровождал высокий статный человек в тюрбане и дорогих арабских одеждах. Управляющий вызвал к себе пятерых лучших врачей, а младшим лекарям и помощникам приказали не высовывать носа из своих комнат.
Гость и врачи переходили из комнаты в комнату, что-то обсуждая. Через неплотно закрытые двери доносился тихий голос с заметным арабским акцентом. Нао иногда казалось, что он уже слышал этот голос, но никак не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах. А мысли незнакомца через стену не проникали.
– Кто это там? – поинтересовался Нао.
– Говорят, какой-то знаменитый врач с востока.
Нао тихонько вышел в коридор и заглянул в щелку неплотно закрытой двери. Приезжий лекарь сидел к нему спиной и слушал управляющего, который говорил стихами:
Если врачей не хватает, пусть будут врачами твоими
Трое: весёлый характер, покой и умеренность в пище.
Гость вступил в стихотворный диалог:
Всем я велю соблюдать им привычную в жизни диету.
В случае крайнем диету лишь только менять допустимо.
Нам Гиппократ говорит, отчего приключается гибель.
Высший закон медицины – диету блюсти неуклонно…
И снова управляющий:
В теле находятся нашем четыре различные влаги:
Флегма и светлая желчь, кровь и черная желчь.
Воплощение флегмы – в воде, а в земле себе черная желчь обретает;
Кровь – это воздух, а светлая желчь в огне воплотилась.
Но гость нашёл, что ответить:
Надо солонку поставить пред тем, кто трапезой занят,
С ядом справляется соль, а невкусное делает вкусным.
Медицинские консультации продолжались почти до вечера, после чего араб и управляющий покинули школу и направились в сторону дворца герцога, не прекращая научную беседу.
Нао вошёл в комнату, куда утром заглядывал через щёлку. Нужно было навести там порядок. Среди манускриптов, разбросанных на столе, его взгляд замер на знакомом свитке.
«Антидотарий Николая» – было начертано сверху незнакомой рукой, а ниже шли рецепты, когда-то записанные Никой. Это была та самая, оригинальная версия, которую они начали тридцать лет назад.
Нао присел на лавку и, затаив дыхание, стал просматривать манускрипт. В конце кем-то были добавлены новые рецепты. Нао сразу увидел в них серию мелких недочётов, но, в целом, врачи следовали правилам – указывали точные дозировки, частоту применения и противопоказания.
Вздохнув, Нао поднялся и собирался уже убрать рукопись на полку, когда в комнату влетел запыхавшийся посыльный.
– Они забыли документ! Очень важный! Какой-то антиро… антидро…
– Антидотарий, – помог Нао пареньку.
– Да! Джанниродарий! Найди быстрее, я отнесу в замок!
– Успокойся. Я сам отнесу, – ответил Нао и, взяв свиток под мышку, направился к замку.
* * *
В парадной зале Сишельгайта сидела на троне в окружении своих младших детей.
Гвискар стоял рядом. Он сменил привычные боевые доспехи на длинное одеяние из роскошного зелёного шёлка, который сарацины ткали на Тринакрии. Поверх он накинул бордовый плащ с воротником из собольего меха, который арабские купцы привозили из Тартарии и продавали по баснословным ценам.
Перед герцогом стоял гость с востока и почтительно, но без тени лести, отвечал на вопросы властителя.
– Я обучался в Багдаде. Побывал в Индии, Эфиопии и Египте. Но нигде я не встречал столь замечательной школы медицины, как в Салерно.
– Эту школу основал мой отец, и я когда-то сама обучалось в ней, – с гордостью сказала Сишельгайта.
– Я надеюсь, что не обижу герцогиню, если скажу, что заметил только одну вещь, которую тут можно было бы улучшить.
– Что же это? – надменно спросила Гайта.
– Недостаток медицинской литературы.
В этот момент Нао вошёл в залу, приблизился к трону и протянул Сишельгайте свиток.
– Вот, – сказала герцогиня, всеохватывающий перечень рецептов, собранный нашими лекарями.
– «Антидотарий Николая» – замечательный научный труд, – ответил гость, – более того, благодаря удивительному случаю, я имел счастье несколько лет назад познакомиться с его ранней версией. Уже тогда я был восхищён тем трудом, который вложили его создатели. Но я был бы всемерно признателен, если бы мне позволили дополнить справочник десятками и сотнями восточных рецептов.
– Что же это за удивительный случай? – Гайта перебила по-арабски витиеватую речь гостя, – расскажите нам.
Она смотрела прямо в глаза араба, ожидая ответа. На востоке не принято смотреть в глаза собеседника, но гость спокойно выдержал её взгляд.
– Однажды я помог мальчику, упавшему со скалы, а его отец… – начал было лекарь.
В этот момент Нао осенило – он понял, где слышал этот завораживающий голос.
– Константин! – воскликнул он.
Араб повернулся и расплылся в улыбке.
– Рад снова видеть тебя, юный друг. Как здоровье маленького Сальвато?
– Превосходно.
Все замолчали.
Сишельгайта уже привыкла, что при каждой встрече бывший учитель чем-то удивляет её. Константин и Нао хотели много сказать друг другу, но понимали, что сейчас не время и не место. Тогда заговорил Гвискар, который до этого был молчалив, думая о чём-то своём.
– Итак, вы хотите занять место преподавателя медицинской школы Салерно, чтобы дополнить наш список снадобий несколькими восточными рецептами?
Константин сохранил самообладание и ответил с достоинством.
– Далеко не только это. Я намерен предложить Вам услуги по переводу медицинских трудов древности и востока на язык, понятный лекарям школы. Гален и Гиппократ – с греческого, Ибн Сулейман и Абу Бакр Мухаммад ар-Рази – с арабского и многие другие. Так мы ещё улучшим преподавание медицины и лечение занемогших. И тогда медицинская школа Салерно станет истинно лучшей во всём известном нам мире.
Имена ничего не говорили Роберту, но он покосился на Сишельгайту и кивнул.
– Хорошо, приступайте. Вам назначат достойное жалование.
Видно было, что герцога занимают совсем другие мысли.
– Приходилось ли Вам бывать в Византии? – спросил Роберт на прощанье.
Константин отрицательно покачал головой. Других вопросов у герцога не было.
Глава 4
– О чём ты всё время думаешь?
– Мне шестьдесят пять лет. Ты думаешь, я успею?
– Успеешь что? – в голосе Гайты прозвучала тревога.
– Восточная империя. Византия. Константинополь. Я успею?
– Опять война? Но там сейчас Олимпия, наша младшая дочь!
Роберт усмехнулся.
– Император Михаил боялся меня. Предлагал своего брата в мужья нашей дочери, потом сына. Но я долго не отвечал, чтобы он подольше нервничал и унижался. Потом Михаил предложил норманнам сорок четыре высших византийских титула, которые позволяли получать огромные взятки. Только тогда я отправил Олимпию в Константинополь, как невесту для сына императора. Я рассчитывал, что она станет императрицей и поможет расширить мои владения. Греки уже успели окрестить её по своему дьявольскому православному обычаю. Назвали Еленой…
Гвискар задумался, потом встал и сильно стукнул ладонью по столу.
– Что-то пошло не так? – спросила Гайта.
– Императора Михаила свергли три года назад, и у Олимпии больше нет шансов стать императрицей.
– Так верни её домой, она ещё сможет достойно выйти замуж тут.
– Мне она нужна там.
– Зачем?
– Чтобы был повод для нападения. Скажу, что с ней плохо обращаются. Расчёсывать бороду престарелому узурпатору – разве это дело для дочери герцога Роберта Отвиля?
– Но Радульф, наш посол в Константинополе, докладывает, что Олимпия в полной безопасности…
– Этот идиот, – перебил Роберт, – хочет добиться мира. А мне нужна война!
– А где же сейчас свергнутый император Михаил?
– Сбежал из православного монастыря и живёт в нашем замке.
– Неужели это правда?
Гвискар ухмыльнулся и хитро посмотрел на жену.
– А какая разница? Пусть попробуют доказать, что это не он. Я отправлюсь в Константинополь, чтобы вернуть на трон незаконно свергнутого императора.
– Ещё один повод для войны? – спросила Гайта, но Роберт не успел ответить, потому что в дверь постучали.