«То-то и видно, что мужлан», – мстительно подумала Бьянка.
– Доченька, хватит жрать пирожные, – вновь прошептала графиня, – пойди прогуляйся. Нехорошо оставлять Вериту одну.
– Мама, она не одна, – механически ответила Бьянка, с тоской глядя на пирамиды пирожных.
– Все равно иди-ка ты от стола, не то в платье не влезешь. А платья нынче недешевы.
Расставаться с пирожными не хотелось. Но, поймав строгий взгляд матушки, Бьянка молча кивнула и побрела к дверям, распахнутым на веранду. Здравствуйте, гадюки и пауки в банке!
Она вдохнула полной грудью и огляделась. К вечеру начал собираться туман. Магкристаллы, расставленные вместо фонарей вдоль основных дорожек, расплывались в молочной мути, и их слабый свет мешался с ломаными тенями старых деревьев. Справа, из-за шпалеры с малиной, долетали обрывки разговора.
– Нет, ну вы представляете? Девочки, видели б вы ее глаза бесстыжие! Да если бы меня застукали с любовником, то, верно, я бы утопилась со стыда. А ей хоть бы что.
– Верита, – прошептала Бьянка и покачала головой. Хотелось придумать для этого розового квадрата месть, но почему-то не получалось.
Все было… ожидаемо. Обычная такая женская компания.
– Так что, она правда, что ли?… – скрипучий голос полоснул по нервам.
– Даже если и так, нам что с того? – а вот это уже Шико-младший.
– Ну, как что? Ежели узурпатор под юбкой у нее бывал, то и нам не будет лишним.
– Фу, Левран. Такие вещи не обсуждаются при порядочных девушках. – И этот голос Бьянка узнала. Он принадлежал старшей дочери генерала Эрмантака, Лиззи.
То, что эта особа тоже оказалась среди приглашенных, стало неприятным сюрпризом. Не то чтобы Бьянка ее боялась – среди ровесниц Бьянка не боялась вообще никого, – но Лиззи была зубаста и остра на язык, а еще она была красивой блондинкой, такой же светлой, как и сама Бьянка. И это бесило.
– Ну, ладно, детишки, – мрачно буркнула Бьянка и смело пошла на голоса, огибая шпалеру.
Как и следовало ожидать, молодежь с удобством расположилась там, куда не заглядывали взрослые. В мягких подкрадывающихся сумерках Бьянка рассмотрела накрытый стол и стульчики с ажурными спинками, удовлетворенно хмыкнула, сообразив, что не ошиблась с определением голосов. За столом и правда сидела Лиззи Эрмантак в невозможно романтичном белом платьице с шифоновыми рукавами, рядом пристроилась Верита – розовый квадрат. Джентльмены расположились напротив, Левран и Дитор Шико. Дитор попивал из бокала игристое, а Левран, по своему обыкновению, грыз ногти.
– Привет, – громко сказала Бьянка, выходя из укрытия.
Все взгляды тут же устремились на нее, но Бьянка была к этому готова и потому без тени смущения заняла свободное место за столом, как раз между Веритой и Лиззи. Однако она заметила, что если девушки смотрели на нее с плохо скрываемым презрением, то джентльмены – скорее с любопытством.
– Дивный вечер, не так ли, – проворковала Бьянка, оглядывая стол.
Маменьки здесь не было, а вот пирожные были, притом в достатке.
Она подцепила треугольничек лимонного бисквита со сметанным кремом и шоколадной глазурью, затем уделила внимание корзинке со взбитыми сливками.
– Дорогая, я тебе завидую, – наконец подала голос Лиззи. Даже странно, что так долго молчала. – Ты теперь можешь есть что тебе угодно. О женихах ведь можно забыть из-за этой дурацкой истории?
Бьянка улыбнулась уголком рта и незаметно подмигнула Дитору Шико. Тот мгновенно подобрался, как хищник, почуявший дичь, а Бьянке… Бьянке отчего-то стало неприятно.
– Да, я могу есть пирожные, – усмехнулась она и посмотрела в ледяные глаза Лиззи, – но не потому, что не надеюсь выйти замуж, а потому, что не склонна к полноте.
Удар достиг цели. Красивая мордашка Лиззи на мгновение перекосилась, а Бьянка с наслаждением зачерпнула ложечкой взбитые сливки. Всем ведь было известно, что Лиззи постоянно недоедает потому, что очень легко и быстро толстеет.
Тут вмешалась Верита.
– Дорогая, конечно же, кушай на здоровье. Честное слово, мы все за тебя переживали. Какая ужасная история!
– Да что ужасного-то, – легкомысленно отозвалась Бьянка, чем заслужила еще более заинтересованный взгляд младшего Шико. Старший, Левран, не смотрел на нее, по-прежнему методично обкусывал заусенец на мизинце и таращился куда-то в сторону, в стелящийся по траве туман.
– Ну как же! – воскликнула Лиззи. – Все говорят, что ты… что узурпатор…
– Говорят, да. – Бьянка хитро улыбнулась, наслаждаясь вкусом малинового джема и взбитых сливок. Вку-у-усно! Вот бы каждый день так.
– Как тебя вообще угораздило влипнуть в такую историю, – буркнула Верита.
– Видимо, узурпатор Ксеон не остался равнодушен к моей красоте.
– И погубил твое будущее! – пискнула Лиззи.
Бьянка только плечами пожала. Нет, ее корабль так просто не потопить!
– Послушайте, – сказала она, – какое будущее? У кого здесь будущее? Может, у меня и была интрижка, но хотя бы интрижка с узурпатором. Немногие вообще-то могут этим похвастаться. В основном хвастают интрижками с мелкими торговцами.
И в упор посмотрела на Вериту. Та стушевалась. Пару лет назад ее подловили на свидании с сыном мясника, скандал, конечно, замяли – но отчего бы не напомнить присутствующей публике, что все здесь не без греха?
– Расскажи, как это было, – потребовала Лиззи.
– Такие вещи не рассказывают при джентльменах, – парировала Бьянка.
И вдруг почувствовала на себе липкий взгляд, от которого дрогнули руки, а на переносице внезапно выступили мелкие бисеринки пота. Оторвавшись от созерцания взбитых сливок на тарелке, Бьянка вдруг поняла, что Левран перестал грызть пальцы и теперь смотрит на нее в упор, совершенно невоспитанно, так, что чувствуешь себя вывалянной в грязи. Он как будто раздевал ее взглядом, сдирал платье. Бьянку передернуло, и она подумала, что было бы недурственно вернуться к маменьке и папеньке, а там и вообще отправиться восвояси.
– Это… было больно? – вдруг спросил Дитор и внезапно облизнулся.
Бьянка поняла, что краснеет и что в самом деле пора удалиться.
Но спасаться бегством не позволяла гордость. Выпрямившись на стуле, Бьянка с превосходством оглядела присутствующих.
– Узурпатор был красивым мужчиной, – сказала она назидательно, – а красивый мужчина не может причинить боль. Только удовольствие.
Лиззи охнула, на ее фарфоровом личике проступила растерянность, а щеки предательски зарделись. Ну, как же… Говорить О ТАКОМ за общим столом. Верно, Бьянка всякий стыд растеряла, шлюха – она и есть шлюха.
Верита так и осталась сидеть с приоткрытым ртом. Дитор откинулся на спинку стула, сверля Бьянку пристальным взглядом и как будто вопрошая, а не врешь ли ты, детка. Левран же… просто опустил взгляд, задумчиво рассматривая содержимое собственной тарелки, как будто сказанное Бьянкой было ему совершенно неинтересно.
Вполне удовлетворенная произведенным эффектом, Бьянка доела в полной тишине пирожные, промокнула рот салфеткой и поднялась со стула.
– Пожалуй, прогуляюсь, если вы не возражаете.
– Да-да, конечно, дорогая, – пробормотала потрясенно Верита. Лиззи промолчала.
Бьянка сделала книксен и, повернувшись, пошла вперед по освещенной дорожке. Отчего-то ее слегка подташнивало, и было непонятно, то ли желудок совершенно отвык от жирного крема, то ли собравшееся общество так повлияло. Она, конечно, поставила их на место, потому что Верита и Лиззи понятия не имеют, что делают с мужчинами, ну а братья Шико… хм, наверняка они тоже еще не знали женщин. Виконт, их отец, был весьма строг в этом отношении. Самое большее, что могло перепасть братьям, – потискать в углу горничную, а потом получить выволочку от родителей. Правда, то, как смотрел на нее Левран… не понравилось. Внутри Бьянка стушевалась, и этот липкий взгляд живо напомнил ей столь успешно выполненную миссию по краже артефактов.
Но – в самом деле. Ксеон был красивым мужчиной. И уж конечно, не грыз ногти и не ел собственные козявки…
Сама того не заметив, Бьянка углубилась в плохо освещенную часть сада. Дорожка здесь совсем заросла, туфельки промокли, и стоило бы повернуть обратно – но вид укутанных туманом цветущих яблонь завораживал. Девушка остановилась, взгляд блуждал по светлым шапкам, сложенным из тысяч нежных цветов.
«Хорошо-то как, – подумала Бьянка, – красиво».
И вздрогнула. Неподалеку, в сумерках и тумане, под чьей-то ногой хрустнула ветка.
Бьянка не считала себя трусихой. Да и чего бояться? Она же не в лесу. Все ж таки на балу в честь дня рождения Вериты Ларно. Кого здесь бояться? Все свои, все знакомы. Разве что только… этот медведь, лорд Сандор. Но с чего бы ему таскаться по залитому сумерками саду? Скорее он играет в бридж и надирается вместе с прочими джентльменами.
Бьянка повернулась на звук, прищурилась. Разглядела высокий силуэт меж растрепанных яблонь.
– Кто там? – громко спросила она.
Но ей не ответили. Мужской силуэт быстро приближался, а Бьянка внезапно ощутила приступ паники.
Бежать, ей надо срочно убираться отсюда.
Но в длинном платье не слишком-то побегаешь. Да и – помилуйте! – от кого бежать?
«Здесь все знакомы, все свои», – повторила про себя Бьянка и решила спокойно дождаться неведомого гостя.
Сперва она думала, что и в самом деле это лорд Сандор, распроклятый мужлан, так ей напакостивший. Но по мере приближения становилось ясно, что мужчина худощав и высок, в то время как у Сандора телосложение было просто медвежьим.
– Эй, – уже нерешительно позвала Бьянка, – почему вы не отвечаете, когда леди спрашивает?
А потом из тумана вылился Левран Шико и остановился перед ней, тяжело переводя дыхание.
– А, это вы. – Бьянка выдохнула с некоторым облегчением. – Тоже решили прогуляться? Впрочем, я уже собираюсь…
В потемках ей было сложно рассмотреть выражение лица Леврана, но отчего-то ей почудился злобный оскал. Его белокурые волосы свисали на лицо, как у сумасшедшего. Бьянку пробрало морозом до самых кончиков пальцев, она невольно попятилась. Мгновенный рывок – она не успела даже завизжать, как оказалась сжата в железных объятиях, и Левран остервенело впился в ее губы своим слюнявым и вонючим ртом.
К горлу подкатил тошнотворный ком, Бьянка замычала, замолотила руками по плечам парня – но тот только сильнее сжал ее, да так, что нечем стало дышать. Он толкнул Бьянку спиной к яблоневому стволу, прижал всем телом, и девушка, холодея от ужаса, вдруг осознала, что этот поганец, этот извращенец тискает, сжимает ее бедра.
– Перестань! – ей удалось наконец освободить губы. – Да как ты смеешь! Отпусти, придурок!
Но Левран не только не отпустил, наоборот, зажал ей рот потной ладонью, а другой рукой сжал грудь, да так больно, что слезы брызнули из глаз.
Да что ж это такое?
Бьянка мычала и вырывалась, пыталась брыкаться, часть ее ударов достигала цели, но только раззадоривала парня.
– Ах ты шлюшка, – прохрипел он, – маленькая сладкая шлюшка. Я тебе сделаю приятно, давай, не сопротивляйся.
– Пошел вон, козлина! – выкрикнула Бьянка. – Все расскажу твоему отцу!
– Да рассказывай. Кто тебе поверит?
От страха Бьянку тошнило, и перед глазами прыгали мушки. А силы… силы убывали, по мере того как Левран озверело стискивал ее ребра, прижимал к дереву. И потом полез под юбку. Вцепился в бедро так, словно хотел оторвать кусок мяса, дернул, стягивая, панталоны.
– Давай, раздвинь ноги, – хрипел ей в лицо, обдавая вонью. Почему-то у него постоянно воняло изо рта.
– Нет! – Бьянка яростно укусила его за щеку, отпрянула, ощущая кровь на языке.
А потом… он ее ударил.
Голова мотнулась, мир перед глазами поплыл, и Бьянка с ужасающей ясностью поняла, что падает… нет, уже упала на траву, и что тяжелая туша придавила сверху, и что отвратительные потные пальцы уже хозяйничают под нижним бельем, заставляя чувствовать себя грязной, отвратительно, тошнотворно грязной…
– Оставь меня, скотина, – из последних сил прохрипела Бьянка, – оставь!
И заплакала тихо, навзрыд.
Вот и все. Сейчас… сбудется тот кошмар. Посреди парка, считай, в доме приличных людей. Вот бы… просто исчезнуть. Чтобы ничего не чувствовать и не знать.
Она не сразу поняла, что изменилось. Дышать стало легко.
Потом…
– Тебе ясно сказали, что нет. Пошел вон, говнюк малолетний.
И сочный хруст, с каким обычно ломают носы.
Короткий вскрик, отборнейшая ругань.
– Ты, ты! Да кто ты такой? – визгливо выкрикнул Левран. – Мужицкое отродье!
– Пошел. Вон. Пока я не свернул тебе шею, ублюдок.
– Ты у меня получишь! – сорвался на фальцет Шико-старший. – Или сам хочешь развлечься?
Внезапно воцарилась тишина, и Бьянка услышала звук быстро удаляющихся шагов.
Пауза. Все замерло, остановилось. Даже сердце пропустило удар.
– Леди Эверси, – невозмутимо позвал Сандор, – поднимайтесь. Можете подняться? Он ушел, все. Вряд ли побеспокоит еще раз. Скорее, побежит за лечебным артефактом, морду выправлять.
Бьянка застонала и закрыла ладонями лицо. Она-то думала, что не может быть более стыдно, чем тогда, в спальне Ксеона. Оказывается, может.
– Ну же, – не унимался Сандор, – вставайте. Надо привести себя в порядок и возвращаться к гостям.
– Ненавижу-у-у-у, – проскулила она. – Это все… вы-ы-ы-ы. Из-за вас. Все меня теперь считают шлюхой, с которой можно делать все что хочешь…
И прикусила изнутри губу. Желание исчезнуть, обратиться дымком стало почти необоримым. А может, и правда, в пруд – и все? Все сразу прекратится?
Она задрожала, когда горячие руки подняли ее, поставили на ноги. Одернули задранный подол платья.
– Не троньте. Не троньте!
– Да я не трогаю, Всеблагий с вами, – в низком голосе медведя послышались нотки обиды.
– Ненавижу вас, – всхлипнула Бьянка, – это вы виноваты.
– Возможно. Ну так что с того?
Это было… настолько неожиданно, настолько возмутительно, что Бьянка отважилась открыть глаза. В темноте лорд Сандор был страшен, словно неведомое чудовище. Оборотень-медведь. Огромный, темный, в глазах – лихорадочный блеск и столь явное желание убивать, что Бьянка затрепетала. А потом вспышкой молнии – «ну так что с того?»
– Что с того? – Она задохнулась от внезапно нахлынувшей ярости. – Этот ублюдок едва не изнасиловал меня.
Чудовище ухмыльнулось.
– Так вам, Бьянка, все равно ведь терять нечего. Так ведь, м?
Она застонала. Да за что ж ей все это? Унижения. Оскорбления. Девушка благородных кровей не должна слушать… все эти гадости. Неужели Всеблагий так наказывает за то, что натравила механоида на жену верховного инквизитора? Глупая это была выходка, совсем дурная, но ведь она уже расплатилась сполна, или нет?
– Убирайтесь, – выдохнула она, глядя сквозь Сандора, – убирайтесь, а не то я…
– И что вы мне сделаете? – он усмехнулся.
– Я вам глаза выцарапаю.
– Если длины рук хватит, – язвительно заметил Сандор. – Впрочем, не буду вам надоедать. Только не бродите по саду в одиночестве, Бьянка. А то мало ли кто еще захочет попробовать ваших прелестей. С вашей-то репутацией.
Бьянке показалось, что еще чуть-чуть, и у нее начнут крошиться зубы оттого, как сильно она стиснула челюсти.
Хотелось визжать, орать, драться и царапаться. Искусать, наконец, этого медведя. Спас он ее, видите ли. А до этого… все переломал и растоптал в прах.
Она поняла, что сейчас попросту сорвется, скатится в пропасть самой банальной женской истерики.
Но ведь… она сильная? Она выдержит?
Кое-как взяв себя в руки, Бьянка холодно посмотрела на Сандора.
И так же холодно сказала:
– Благодарю вас, лорд Сандор, за помощь. А теперь оставьте меня. Я не желаю вас видеть. Никогда больше.
Мужчина хмыкнул и, развернувшись, быстро пошел прочь, сбивая на землю нежные лепестки яблоневого цвета.
Бьянка осталась одна и без сил привалилась к покореженному стволу. Теперь ее трясло, ноги подгибались, а голова раскалывалась от злой, тянущей боли. Она пощупала скулу, по которой прошелся кулак Леврана. И как в таком виде возвращаться на бал? Засмеют. Теперь уж точно сочтут гулящей девкой. Если даже этот медведь ее таковой считает… Но, Претемный его дери, кто дал ему право разговаривать с ней в таком тоне?