– Прошу вас, – девица сделала книксен и отворила дверь.
Рой, продолжая сжимать букет, переступил порог.
В ноздри ударил запах уксуса вперемешку с едким запахом ароматических солей. Сквозь старательно задернутые шторы свет едва пробивался в спальню. В глаза бросился старенький туалетный столик с высоким зеркалом. А потом взгляд прилип к широкой кровати, где, утонув в скомканных простынях и кружевах, лежала Бьянка.
Значит, Эверси не обманул. И, значит, Бьянка действительно заболела от нервного перенапряжения.
Рой вздохнул, сунул служанке в руки не нужный теперь букет роз и шагнул к кровати.
Бьянка лежала с закрытыми глазами, золотистые локоны разметались по подушке, и Рой удивился тому, какая она маленькая и жалкая. Он посмотрел на запястье в кружевной манжете сорочки. От вида бледной, прозрачной кожи и тонких голубых вен единственное, чего хотелось, – это как следует накормить девушку.
– Бьянка, – сам не зная зачем, позвал он.
Слипшиеся стрелками коричневые ресницы затрепетали, но глаз Бьянка не открыла. А потом вдруг хрупкое тело выгнулось дугой под одеялом, и Рой, холодея, услышал хриплый шепот:
– Пожалуйста, ваше величество… не надо… не на-а-адо…
И Бьянка застонала так жалобно, как будто ей было невыносимо больно.
Рой тихо помянул Претемного. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что именно Бьянка видела сейчас.
– Я предупреждал, ничего хорошего здесь нет, – раздался из-за спины голос графа, – а теперь прошу покинуть комнату моей дочери, а заодно и мой дом.
Молча кивнув, Рой побрел к выходу. Вся злость, вся ненависть, которые он пестовал как дитя и подкармливал терпеливо в ожидании нужного часа, куда-то делись.
Вид бледного личика Бьянки, искривившегося в совершенно детском плаксивом выражении, выжигал изнутри, растекаясь кислотой по венам.
«Зачем ты сделал это с ней, Рой Сандор? Разве нельзя было придумать что-нибудь другое и не подсылать ее к узурпатору, чтобы отобрать артефакты?»
Впрочем, уже ничего не изменить. Увы.
Спустившись в холл, он повернулся к графу и сказал просто:
– Я женюсь на Бьянке.
Светлые брови Роланда медленно поползли вверх.
– Простите, лорд Сандор, но… вынужден вам отказать.
– Отчего же? Я слышал, у вас просто беда с репутацией, а заодно с деньгами, – Рой не стал скрывать злорадной усмешки, – а я решу все ваши проблемы разом.
– Решить-то решите, – на лице графа внезапно появилось очень неприятное чопорное выражение, – но, видите ли, наш род ведет начало от первых королей Рехши. И даже дочь с испорченной репутацией…
– Вы хотите сказать, дочь, которую все считают шлюхой, – вкрадчиво подсказал Рой.
Граф пожевал губами, как будто не решался произнести вслух то, что хотел. Но потом решился:
– Да, даже дочь, которую весь двор признал шлюхой… я не отдам замуж за простолюдина.
Рой ухмыльнулся и посмотрел в светло-голубые глаза Эверси.
Возможно, он хотел увидеть в них хотя бы каплю раскаяния за все сказанное. И за все содеянное.
Но, разумеется, ничего подобного в них не увидел.
– Я женюсь на Бьянке, хотите вы того или нет, – сказал тихо. – Доброго дня, граф Эверси. Желаю вашей дочери скорейшего выздоровления. А потом ее будет ждать сюрприз.
И, не дожидаясь ответа, неторопливо распахнул входную дверь.
В королевском дворце Рой всегда чувствовал себя немного неуютно. Еще когда наставник привел его с собой на аудиенцию к старому и покойному ныне королю Маттиасу – а Рою тогда как раз исполнилось двадцать, – уже тогда бело-голубые залы казались стерильными и безликими, а сотни мраморных статуй всех размеров отчего-то напомнили этакое мертвое воинство, которое, впрочем, по приказу хозяина было готово ринуться в бой и растерзать неугодных в клочья.
Годы спустя Рой с усмешкой вспоминал о том, как торопился за наставником и проходил мимо застывших в мраморе грифонов, единорогов, воинов в доспехах и дев без доспехов и вообще одежды едва ли не на цыпочках, а потом еще оглядывался – все казалось, что твари злобно таращатся в спину.
Впрочем, узнав короля Маттиаса чуть лучше, Рой с грустной улыбкой понял, что неспроста мертвый камень тогда внушил иррациональный страх. Это было своего рода предчувствие, неосознанное, но верное. У короля Маттиаса в самом деле было неживое войско из рукотворных тварей, механоидов. Лучшие маги-конструкторы Рехши трудились над созданием невообразимых существ, идеальных мясников, а на островных рудниках добывался лациум, способный заставить неживое двигаться и даже примитивно мыслить. Прелесть лациума заключалась в том, что, неся отпечаток воли хозяина, он полностью подчинял механоидов его воле, и до определенного времени все это прекрасно работало…
До того, как принц Ксеон решил захватить власть.
Вся беда в том, что принц Ксеон, старший брат Шедара Фаблура и, как оказалось, вовсе не сын Маттиаса Фаблура, родился менталистом. То есть мог снять печать хозяина с лациума, заставляя механоидов служить обладателю этого дара.
Ксеону тогда помогала ависийская ненаследная принцесса Льер, и, надо сказать, они добились определенного успеха: король Маттиас был убит, механоиды перешли на сторону Ксеона, а принц Шедар отправился в вечное заключение в замок Энц. И сидеть бы ему там до самой смерти, если бы не верховный инквизитор этого королевства. Именно он нашел Роя и дал понять, что узурпатору не место на троне.
Ависийская принцесса тоже сыграла свою роль. Все же усомнилась в необходимости такого короля, как Ксеон. Похоже, он не раз и не два угощал ее хлыстом. Ну и Аламар Нирс вовремя подоспел с уговорами… Все закончилось быстро и несколько шумно: Льер взорвала Ксеона прямо в воздухе, в тот момент, когда тот признал поражение и собирался бежать.
А потом Шедар на ней женился.
Несмотря на то, что Льер его старше лет на пять. И несмотря на то, что у нее уже были мужчины.
Вот так просто, взял и женился, наплевав на печальный факт того, что эта красивая женщина была хладнокровной убийцей, а, помимо того, еще и серьезно занималась разработкой артефактов на основе вещьмагии.
Разумеется, это нравилось далеко не всем. Случались и покушения на рыжую ависийскую ведьму. Шедар же при помощи службы тайного сыска и инквизиции быстро убедил недовольных в том, что Льер неприкосновенна. У него выходило убедительно, у нового короля архипелага… А вот Рой до сих пор изрядно сомневался в правильности такого решения.
Впрочем, его-то не спрашивали.
…Шедар из династии Фаблур ожидал его на крытой веранде, выходящей в сад. Он прохаживался вдоль распахнутых окон, задумчиво водя пальцем по подоконникам из светлого дерева, и Рой внезапно подумал, что за те месяцы, что они не виделись, мальчик очень сильно возмужал и как будто раздался в плечах.
Да и какой, к Темному, мальчик.
Перед Роем был король. Молодой – но самый что ни на есть король. С приятным, открытым лицом и цепким, пронизывающим взглядом темных глаз.
На веранде был накрыт легкий перекус, и Рой, только вдохнув аромат свежесваренного кофе, ощутил зверский голод. Еды, правда, здесь было немного: крошечные канапе да воздушные лимонные пирожные, украшенные первыми ягодами земляники.
– Ваше величество, – он остановился у стола и почтительно кивнул, – благодарю за возможность побеседовать с глазу на глаз.
Шедар улыбнулся – настолько тепло и душевно, что Рой невольно испугался за мальчика. Король ни в коем случае не должен быть таким. Ибо съедят. Сожрут свои же, те, кто привык боготворить.
А потом одернул себя. Шедар уже продемонстрировал, что в случае необходимости прячет эту свою детскую доброту куда подальше. Особенно наглядно это у него получилось, когда казнил заговорщиков, что имели неосторожность покуситься на жизнь его королевы.
– Лорд Сандор, – выверенный жест, приглашение занять место за столом, – вы же знаете, я всегда рад вас видеть. Тем более что вы сделали для меня куда больше прочих. Не выпьете ли со мной чашечку кофе?
– Благодарю.
Рой быстро огляделся, понял, что прислуги рядом нет, и потянулся к кофейнику, чтобы налить и королю, и себе.
– Как вы поживаете, ваше величество? – спросил коротко.
Понятное дело, что такие вопросы не следует задавать правителю, но Рой знал, что имеет на это полное право. В конце концов, он этого правителя на руках выносил из камеры замка Энц, потому что к тому моменту правитель идти уже не мог. А потом еще и вливал в посиневшие губы подогретое вино, очень крепкое и сладкое, и, ругаясь на чем свет стоит, растирал закоченевшие, сведенные судорогой руки его высочества…
Шедар снова улыбнулся. Снял белый с золотом камзол и очень по-домашнему, в белой рубашке, устроился за столом. Положил себе на тарелку пирожное и азартно подхватил ложечкой ягоду.
– Спасибо, все хорошо. Еще никому не говорил, но тебе могу. Льер беременна.
– Это хорошая новость.
Рой помолчал, прихлебывая кофе. Горький и густой, как и любил. Сливки и зефирки он оставлял женщинам.
То, с какой любовью и теплом в голосе Шедар говорил о своей королеве, заставляло Роя чувствовать себя неуютно. Все ж в мертвецкой лежало тело Лиззи, а Мельфор… сукин сын Мельфор заронил в душу сомнения. А еще Рой ловил себя на том, что завидует, самую малость. У него самого ведь никого не было, чтоб так, до беспамятства, в омут с головой, и чтоб только вместе навсегда…
– Прося о приватной беседе, ты говорил, что у тебя есть важное дело, – сдержанно напомнил Шедар, выскребая из корзиночки лимонный крем.
– Да, ваше величество. – И Рой не мог сдержать ухмылки, представив себе, как нальется кровью физиономия графа Эверси. – Помните, вы как-то сказали, что я могу просить вас о многом?
Шедар прищурился. А Рой в очередной раз почувствовал, что король – истинный сын своего отца и что вся его душевность и доброта могут схлынуть вмиг, обнажая стальной лик истинного монарха.
– Ну, только то, что в моих силах, – осторожно сказал Шедар.
– Это в ваших силах, ваше величество. Я хочу жениться на Бьянке Эверси. И хочу с этой женитьбой также разделить титул графа Эверси с ее отцом. Но, видите ли, во-первых, старый граф против. Я ж не так родовит, как того бы хотелось. Во-вторых, Бьянка меня терпеть не может… Но я не буду ее обижать, клянусь, буду хорошим мужем, со временем у нас все наладится. И вот, прошу у вас поддержки в этом, хм, щекотливом вопросе.
Шедар откинулся на спинку стула, вертя в пальцах серебряную ложечку.
– Бьянка… хм…
И все так же, с прищуром, смотрел на Роя.
– Все так, как ты говоришь? – спросил наконец. – Ты просто хочешь титул графа Эверси и Бьянку в качестве жены?
– Да, ваше величество, – смиренно ответил Рой, – а чего еще можно хотеть?
– Ты не настолько прост, чтоб графский титул был для тебя целью.
– Но в этом случае – да, все именно так.
– Бьянка никогда не производила впечатление девушки, которая будет хорошей женой. Если тебе нужен титул, я могу…
– Нет, ваше величество, – Рой покачал головой, – вы не понимаете… это личное. Ну а что до Бьянки… Как я уже говорил, я не буду ее обижать. А с ее капризами уж как-нибудь справлюсь.
Шедар пожал плечами.
– Ну хорошо. Я изготовлю для тебя специальный указ, по которому Бьянка будет вынуждена стать твоей женой, а титул Эверси будет наследоваться тобой как ее мужем и твоими детьми. Дело-то нехитрое.
И снова тепло и располагающе улыбнулся.
Рой выдохнул. И отпил еще кофе.
– Ее величество продолжает заниматься вещьмагией? – поинтересовался осторожно.
Шедар беззаботно махнул рукой.
– Конечно, продолжает. Куда ж без этого. Делает милые вещицы, вроде грелки для чайника. Кстати, можешь на нее посмотреть, она сейчас к кофейнику прилеплена.
И повернул кофейник другим боком, так что Рой смог рассмотреть маленький комок полупрозрачной слизи, прилепленный на стыке стенок и дна сосуда.
– Мелочь, а удобно, – с трогательной нежностью в голосе сказал Шедар.
Рой в раздражении прикусил губу. Не просто так говорят, что все влюбленные теряют способность здраво мыслить. Ну разве будет достаточно для Льер, которая изготавливала сложнейшие артефакты, подобной ерунды? Конечно же, нет… Но тогда…
– А к чему, собственно, вопрос? – в голосе короля внезапно прорезался металл.
И Рой решился. Говорить начистоту – это ведь все равно что в холодную воду нырнуть. Всего-то нужно себя заставить.
– Ночью была убита девушка из хорошей семьи, – сказал он, глядя прямо в темные глаза Шедара, – ее убили во время бала. Заманили в беседку, задушили, а потом еще и надругались. Я понимаю, что мне не следовало бы говорить вам все это, ваше величество, но… на вскрытии выяснилось, что некто вырезал… гм, детородный орган у девушки. И унес с собой.
– И ты хочешь сказать, что это сделала Льер? – с опасной вкрадчивостью поинтересовался Шедар. – Не разочаровывай меня, Рой Сандор.
Рой покачал головой.
– Именно поэтому я говорю все как есть, ваше величество. Поверьте, я сам не в восторге, но доктор, который занимался вскрытием, упомянул артефакторику. А единственный известный нам – и всем вашим подданным – артефактор в Рехши – это, простите, ваша жена…
Шедар помолчал. Потом побарабанил пальцами по скатерти, о чем-то размышляя. Глянул на Роя, как-то особенно пронзительно и больно, словно шип под кожу загнал.
– Знаешь, – сказал тихо, – на самом деле я понятия не имею, чем занимается Льер. Но точно так же я уверен, что ей нет причин вытворять нечто подобное. Впрочем…
И, не успел Рой и слова сказать, Шедар схватил со стола колокольчик и позвонил.
– Ваше величество…
– Молчи.
Через минуту прибежал лакей и склонился в глубоком поклоне.
– Пойди скажи ее величеству, что я ее жду. Дело срочное.
– Ваше…
– Вот прямо сейчас ты и задашь все вопросы ей. Без хождений вокруг да около, без недомолвок и глупых домыслов, – отрубил Шедар. – И спасибо, что ты сказал мне сразу… обо всем…
– Я в самом деле… опечален всем этим, – честно сказал Рой. – Мне совершенно не хочется, чтобы ее величество считали… виновной… но люди могу говорить многое, и вам это известно.
– Ты ведь и сам ее недолюбливаешь. – Шедар тяжело вздохнул и совершенно по-мальчишечьи взъерошил темные волосы. – Я дурак. Надо было отпустить ее в Ависию. А я решил, что раз мы любим друг друга, то должны быть вместе. Это не всегда верно, да?
Рой передернул плечами. Слова короля отдавались тягучей, словно карамель, болью под сердцем.
Ну а что он может сделать? Льер – единственный артефактор Рехши.
«Единственный, о котором нам известно», – тут же поправил он себя.
Похоже, все будет очень непросто в этом деле.
– Я не недолюбливаю ее величество, – спокойно сказал Рой, – но я также не хочу, чтобы по городу поползли слухи и сплетни. Ничто не вспыхивает так знатно, как пламя мятежа, ваше величество.
– Ну так сделай так, чтобы особо говорливые вовремя заткнулись, – обронил Шедар, – и, желательно, навсегда…
Он резко замолчал, глядя куда-то за спину Рою, и тот понял, что пора бы подняться и поприветствовать королеву.
Льер… похорошела. Очень. Расцвела, как ависийская роза, когда тугой бутон раскрывается буйством красок и нежным ароматом.
Ее фарфоровая кожа мягко светилась, темно-красные локоны рассыпались по идеальным плечам, а нежно-голубое платье дополняло совершенно невероятный, сумасшедший цвет глаз. Цвет бирюзы.
– Ваше величество, – Рой поклонился, – я рад…
И вот тут Льер напомнила о том, что она вовсе не воздушная девочка из сна.
– Лорд Сандор, – капелька яда в голосе, – рада вас видеть. В прошлый раз…
– В прошлый раз я закрыл вас от ножа фанатика, – скупо улыбнулся он.
– Надеюсь, в этот раз нож будет не в вашей руке, – усмехнулась Льер.
– Дорогая, присядь, пожалуйста, – сказал Шедар. – Лорд Сандор принес дурные вести, и я хочу, чтобы ты их тоже услышала.
Взгляд бирюзовых глаз буквально впился в Роя, и Льер, поджав губы, молча села за стол.