«Она шла и не оглядывалась. Не оглянулась и когда последняя пастушья метка весенних пастбищ осталась позади. Ей нечего было терять в этих краях. Она и так потеряла всех, кого любила. Отца, убитого на охоте, мать, которая, спасая скот от наводнения, подхватила лихорадку, и, не приходя в сознание, сгорела за неделю. А теперь Деника. Последнего близкого человека. Конечно, он иногда не слушался, делал все наперекор и вообще бывал несносным. Но он всегда ее защищал, даже если обидчики были намного старше. И помогал по дому. Удивительно, но маленький Деник старался вести себя как мужчина, хотя Лиид это иногда раздражало – особенно когда он лез в опасные приключения, как например, когда они с мальчишками ушли кататься на диких бизонах. И, конечно, им чуть не переломали черепа. А Деник, вместо того, чтобы убежать, вытаскивал друзей из-под копыт. В итоге, со сломанным ребром он просидел дома месяц. С такими мыслями шла девочка вперед. Невеселые то были мысли».
«Море было примерно в пяти днях ходьбы на юг».
Тут Шуе остановилась. Стало слышно, как огонь потрескивал смолой, медленно догорая в очаге. А дети хором завопили: «Ещё, Шуе, ещё!».
«Ну-ка, ишь вы, расшумелись! Я старая, и мне наскучило вам рассказывать уже эту историю, тем более, что я вижу, что вы не верите ни единому моему слову!» «Мы верим – заверещали детишки – пожалуйста, продолжай!»
«Уже поздно, – улыбнулась шаманка, – приходите завтра, приносите еще этого» – она указала подбородком на пустой котелок.
Снаружи стоял легкий морозец. Дети рысцой бросились по тёплым домам.
Глава 2. В ночи
В ту ночь в долину упали первые хлопья снега. Холодный зимний ветерок яростно гонял их повсюду, то и дело вливаясь в какой-нибудь воздушный поток, вихрем уносивший его в побелевшую высь. Вскоре вся земля покрылась густым слоем студеного пепла. В этом году морозы ударили очень рано, сразу захватив в плен ручей, который превратился в серебристый шрам на теле оврага.
Через поле, преодолевая встречный ледяной ветер, грозивший стать бурей, шел человек. Он был высокого роста, в овечьем тулупе, перевязанном крест-накрест серой пенькой. За спиной торчал бурдюк. Его борода и волосы покрылись инеем от влажного дыхания, поднимавшегося паром от щербатого рта. Человек тяжело и прерывисто дышал. Из-под его усов доносились странные хрипы. Казалось, что он суетливо дует себе на воротник или просто ворчит. Но если прислушаться, то можно было понять, что это-песня. Странная песня с далеких берегов. Тем удивительнее она казалась в этой белой мгле. Человек прошел еще несколько шагов и тяжело повалился в снег. Потеряв сознание от усталости и голода, он остался лежать темным пятном на безлюдной равнине.
Через некоторое время он очнулся. Превозмогая боль в теле, человек заставил себя подняться на четвереньки и, увидев рядом с собой яму, комом повалился в неё.
В одну из хижин, ту, что стояла поодаль, влетел сквозняк. Там, на толстой подстилке из соломы спала старая шаманка Шуе. Назойливый, как комар, ветер стал дуть старушке в лицо, пока та, наконец, не проснулась.
«Ну, чего еще?» – спросила она, садясь на тюфяке и потирая сонные глаза. И вдруг её осенило: «Никак духи!». Подскочив с кровати, она полезла в тайный угол, где хранила кости для разговоров с иным миром.
Наконец, кряхтя, уселась супротив огня, развернула кусок мешковины и кинула на него странную смесь предметов, похожих на черенки, косточки и куски глины. Потом долго и внимательно их рассматривала пока, наконец, не вскинула брови и не воскликнула: «Человек на равнине рядом с деревней погибает! Хм…, наверно, непростой это человек, раз за него вступились духи…».
Она набросила на себя старую бобровую шубу и вышла прочь из хижины в ночь. Едва дойдя до соседнего дома, она оттолкнула полог, плотно занавешивавший деревянную дверь, и кликнула хозяина. Им оказался мужчина средних лет, довольно крепкого телосложения, с бородой, заплетенной в форме колоса. Трудно было в темноте определить его цвет волос.
– А, Шуе! – он поклонился. – Что привело тебя ко мне?
– Вставай, Гемер, нужна твоя помощь!
Пока они шли будить остальных, на улице разыгрался настоящий буран. Снег так и валил, моментально заметая любой оставленный след.
Когда все мужчины собрались, один из них недовольно спросил: «Ты уверена, колдунья, что духи просили спасти этого человека? Взгляни, какой ветер на нас дует! По-моему, духи наоборот, хотят его смерти!» – «Ишь, ты! Вздумал со мной о духах спорить?» – Шуе внезапно выпрямилась, как будто преодолев груз лет. Ее тень прыгала от факела, горевшего в руке война, стоявшего на краю долины. «Твое дело воевать, да за женой следить. А духов понимаю здесь только я. И я говорю вам, что этот человек очень важен. За него вступились добрые духи. А Буран – злой дух. Всем известно, что он не любит людей. Так что нам надо помочь спасти человека во что бы то ни стало. И решено. Мы идем немедля». Она посмотрела на вождя, который быстро отвел глаза в сторону – страшно и опасно было сердить колдунью.
«Что встали? Все слышали. Выходим!» – сказал он, стараясь скрыть смущение.
Там, за меловой горой, подножье которой скрывал лес, лежало поле, сокрытое между других гор. Как младшая сестра или озеро меньшего размера, лежало оно рядом с той долиной, в которой жили сейчас люди.
Лесок и гору рядом с деревней преодолели довольно быстро – здесь снег был не очень глубоким, да и ветра почти не было. Пара километров была проделана меньше чем за четверть часа.
Но потом они вышли на ничем не защищенную равнину. Двигаться стало намного труднее. Люди шли цепочкой сквозь ночь и шквальный ветер, дувший в лица. Пламя на факелах пригибалось почти параллельно земле. И вот, наконец, показалось то место, где лежал человек. Разглядеть его занесенное снегом тело в почти кромешной тьме казалось задачей непосильной. И тогда рядом с детьми рода людского появилась Тоска. Черной тучей начала она виться вокруг, и сердца людей упали. Они уже были готовы развернуться, многие стали роптать, как вдруг Шуе указала на какое-то место. Из него торчал кусок одежды. Мужчины стали копать, руками разгребая снег.
Вот показались полусогнутые ноги, потом грудь и, наконец, голова человека. Лицо невозможно было разглядеть. Казалось, что оно все почернело. Тело лежало грудью вверх на большой поклаже, которую нес странник.
Шуе кинулась к незнакомцу, потрогала его и кивнула – он был еще жив.
Вождь дал сигнал, и человека переложили на носилки из еловых веток, накинув на него овечью шкуру.
Тогда Тоска подползла к Арр-аппе, самому малодушному из людей.
«Здравствуй, Арр-аппа, – зашептала она, обвиваясь вокруг него. – Что стоишь? Кому нужен этот человек? Мы ведь даже не знаем его. Вдруг он затеял что-то недоброе? Сам посуди, зачем ему идти в такую глушь в лютые морозы? И ради этого шпиона, (да-да, это шпион-предатель или заразный!) тебя вытащили из постели и отправили в почти безнадежный поход, возможно на смерть! Нессссспраааведлиииииво!» – завизжала она в конце, вытянувшись высь на много метров, как кобра, и обрушилась на плечи жертвы.
"Стойте! – внезапно воскликнул Арр-аппа. – Вы совсем обезумели! Мы не потерпим, чтобы нашими жизнями рисковали из-за неизвестного человека. Мы даже не знаем его!"
Тоска сидя на плечах говорившего хохотала от каждого его слова – уж теперь-то начнется раздор в деревне, даже если сейчас ничего не произойдёт.
"Арр-аппа, – спокойно сказал вождь. – Мы не знаем его, но после спасения его жизнь будет принадлежать нам. Это закон, известный всем племенам общины. Какими бы ни были его помыслы изначально, они изменятся под влиянием новых обстоятельств".
"Плохие люди не меняются!" – возразил Арр-аппа.
"Духи не ошибаются", – вступилась Шуе, и спор был окончен. Никто не хотел с ей перечить.
«Разворачиваемся!» – крикнул вождь, и они пошли к деревне, унося тяжёлую обездвиженную ношу с собой.
Глава 3. У морской колдуньи
Люди донесли тело странника до хижины Шуе и положили его там. Один из мужчин раздул огонь в очаге, другой поспешно принес соломы из своих запасов, третий отдал старый мешок от тюфяка. Шуе тем временем вскипятила талый снег в бронзовом котле и кинула туда какие-то травы. Затем она распорядилась, чтобы достали банку козьего жира из-под лавки. Тело путника раздели до пояса, и старуха натерла его топленным жиром, после чего его тело тепло укутали и обложили соломой. Женщина влила ему в рот варево, так же щедро сдобренное жиром. Человек издал слабый стон. Когда теплая жидкость попала ему в рот, он закашлялся. Шуе зашептала, и тогда больной сделал почти два полных глотка, после чего снова потерял сознание.
Наутро весть о странном госте быстро разлетелась по деревне. У порога дома Шуе замаячили любопытные ребятишки, им было не в терпеж на него взглянуть. Но Шуе шикнула, и они быстро убрались прочь.
Шли пятые сутки как у Шуе поселился новый гость. Он все еще был очень слаб, но уже мог самостоятельно держать миску в руках. Ажиотаж, вызванный его появлением, несколько спал, однако детишки продолжали караулить дверь хижины, пытаясь каждый раз заглянуть внутрь, когда она открывалась (а открываться она стала гораздо чаще). И, наконец, Шуе не устояла перед их мольбами и впустила внутрь.
Внутри пахло горьким настоем и кислыми кожами. На тюфяке у очага лежал человек. Он отрыл глаза, посмотрел на детей и улыбнулся. Лицо сразу преобразилось. Шуе подумала про себя, что у человека с таким лицом сердце не может быть злым… Черные пятна на теле, благодаря стараниям колдуньи, начали заживать, и потрескавшиеся губы, смазанные жиром, уже не так болели.
Мужчина попытался приподняться, но оказался слишком слаб для этого. Тогда старуха указала ребятишкам, и те приподняли его, подложив под спину валик из старой, побитой молью шкуры. Затем они расселись вокруг очага и стали терпеливо ждать, пока Шуе закончит приготовления. Двигаться теперь она стала намного проворнее, чем раньше. Вероятно, в этом был виноват новый гость. Ведь старушка потеряла всех своих сыновей (а как известно, жизнь без детей пуста), а теперь у нее снова появился, пусть и ненадолго, человек, который нуждался в ее заботе, как маленький ребенок. Шаманка сделала всем напиток из листьев мяты и зверобоя, добавив туда сладкий корень солодки. Дети с плохо скрываемой радостью приняли глиняные миски из ее рук – вкусный корешок доставался им не часто. Последнюю миску дали пришлому.
«Откуда ты родом?» – спросила маленькая девочка с негустыми каштановыми волосами, собранными на манер взрослых женщин в блестящий узел.
«Из Мадала» – ответил тот. Дети понятия не имели, где находится этот Мадал.
«А как ты попал сюда?»
«Это долгая история. У меня пока нет сил ее рассказывать. Да, вы все равно не поверите» – улыбнулся странник.
«Поверим!» – хором закричали дети. Но Шуе притворно нахмурилась, и они тут же смолкли, торопливо отхлебывая вкусный чай.
«Ладно, только недолго. Я был капитаном корабля и помог одной маленькой девочке. С тех пор я блуждаю по свету, потому что мне не дует ни один попутный ветер. Зато я очень много знаю, потому что странствую очень долго. Ну, а теперь я немного передохну» – мужчина тяжело закашлял и отвернулся.
«Расскажи! Расскажи» – не унимались дети. Громче всех вопила маленькая девочка с каштановыми волосами.
«Ну хорошо, – сказал мужчина, – я расскажу вам эту историю в обмен на вашу историю».
«Но у нас нет историй!» – сказали ребятишки.
«Будет вам история» – прохрипела Шуе внезапно. Казалось, что она взволнована. Она села поудобнее у огня и спросила: «Вы помните Лидию и ее маленького братика Денника?»
«Да!» – выдохнули с восторгом мальчишки, которые слышали историю в прошлый раз.
«Нет». – сказали остальные.
Шуе пришлось кратко рассказать остальным, с чего все начиналось, после этого она продолжила.
«Шел третий день пути. Лидия поднялась с первыми лучами солнца, но сейчас, когда ноги ныли от постоянного напряжения, дух ее упал. Невеселые мысли заполнили голову.
Она села на траву. Вдруг над её головой закружил орел. Он начал снижаться кругами и вскоре сел на траву неподалеку. Девочка невольно замерла. Неторопливыми прыжками птица продвигалась ей навстречу. Что-то очень забавное было в ее манере передвижения, и Лиид успокоилась. Теперь она просто наблюдала.
Птица, тем временем, подобралась довольно близко и теперь нерешительно остановилась у самых ног девочки. Внезапно, она метнулась в сторону и, взмахнув большими крыльями, взмыла вверх. А на дороге лежали два прекрасных сандалия из сыромятной кожи. Лидия вскрикнула от радости. Она быстро надела их – и ногам стало невообразимо легко!
«Спасибо!» – крикнула она птице и помчалась вперед. Ей казалось, что теперь она идет намного быстрее. Пейзажи быстро сменялись один за другим, и уже к вечеру она стояла на берегу синего моря.
Вдалеке в голубой дымке виднелись горы. Теплый бриз приятно ласкал разгоряченное лицо, играя растрепавшимися волосами. Наконец, последние лучи солнца упали на землю, и настала ночь.
Утром она проснулась от холода. Серые тучи плыли над свинцовой водой. По морю бежали белые барашки волн.
Лиид двинулась дальше. Горы впереди быстро приближались, и вот она уже стояла у подножия высокой скалы. Скала была частью горного хребта, шедшего вправо стеной на несколько тысяч километров вглубь плато.
«Как мне ее обойти?» – подумала девочка. Единственным видимым способом было проплыть через бушующее море. Но хлынувший ливень окончательно отрезал путь на несколько часов или дней.
Внезапно, перед скалой снова появился орел.
«Надеюсь, на сей раз, ты принес мне чудесную шкуру, чтоб укрыться от дождя», – сказала дрожащим голосом Лиид. Но шкуры у орла не было. Зато в когтях сидел довольно крупный зверек, похожий на крысу с большими, как у белки, ушами и облезлым хвостом.
«Зачем мне это существо?» – воскликнула Лиид. Но орел продолжал подбираться ближе, и, наконец, остановился в полуметре, выпустил ношу и взмыл в грозовое небо.
Существо с любопытством посмотрело на мокрую с ног до головы девочку, развернулось и побежало.
Похолодало. Изо рта шел пар. Они шли по заросшей терновником дороге в горах. Бесконечные спиральные нити дождя стрелами пронзали пространство вокруг, сковывая холодом движения. Через некоторое время странный зверь так испачкался, что Лиид прекратила его различать в стене дождя.
Вдруг зверь высоко подпрыгнул и вспыхнул, как сухой мох в жаркий день. И тут Лиид поняла, кто это. Тархе – чудесное древнее существо из далеких легенд. Эти полудухи помогали древним рыбакам в тумане, выводя их к родным домам.
Страх перед тархе на мгновение остановил сердце. Девочка остановилась. Прямо за их спинами почти отвесной стеной возвышался хребет, с которого ручьями стекала грязь. Они недавно миновали хмурый перевал. Их тропинка, местами отмеченная белесыми цветами шиповника, виляла между грязевыми потоками. Она то ныряла в заросли дерна, то появлялась в мышином горошке. Серый дождь настойчиво стирал ее следы. Нет. Тархе не пыталась ее запутать. Она пыталась помочь.
Наконец, их путь подошел к концу. Пройдя еще один виток вверх, они очутились прямо у порога хижины. Огонек залетел через окно внутрь. Дверь сразу же отворилась.
На пороге стояла пожилая женщина, одетая в опрятную белую льняную рубаху до щиколоток, подвязанную кожаным поясом. «Ну же, входи!»-сказала она. При виде старухи тархе, обратившись обратно в существо, ловко перепрыгнула на хозяйку хижины. Лиид шагнула внутрь. Дверь за ней громко захлопнулась».
В миске оказалась баранина с диким чесноком и маисом. Вскоре измученный желудок путешественницы насытился. Лиид отодвинула от себя миску, встала и поблагодарила хозяйку за ужин. Потом она спросила, не её ли орел принес ей чудесные сандалии. Та кивнула, добавив, что обувь Лиид может оставить себе.