<p>
Мурат срезал выживальщика с дуба. Тело вернулось к той тушёнке, от которой и вознеслось. Инстинкты подсказывали похоронить мертвеца. Вновь их пришлось убеждать, что если бы человек хотел в землю, то не полез на дерево. </p>
<p>
Скоро Мурат вышел к асфальтовой дороге. Ещё через километр упёрся в Т-образный перекрёсток. Указатель сообщал, что в трёх километрах впереди находятся Черусти, а в двух километрах слева – Пустоши.</p>
<p>
Мурат хмыкнул, осознав, что, видимо, это и был план выживальщика – замутить схрон в Пустошах. Небось писал вконтактике: «Лол, посоны, я как в фоллауте, храню хабар у радиоактивных пустошей». Но даже консервы посчитали шутку тухловатой. </p>
<p>
Чуть дальше автомобильную дорогу пересекали рельсы. Мурат повернул направо и заковылял по шпалам. Ему предстояло обойти Черусти, а потом двигаться вдоль железки на восток, к Мурому. </p>
<p align="center">
***</p>
<p>
Муром горел. Почти так же сильно как при татаро-монголах. Почти так же сильно, как закатное небо. И почти так же сильно, как Мурат.</p>
<p>
Болезнь началось привычно: утром он вдруг ни с того ни с сего остро почувствовал, что жизнь дерьмо, что его никто не любит и не понимает. По обыкновению вслед за этим пришли слабость, головная боль, насморк и – уже под вечер – жар.</p>
<p>
Весь этот день по мере приближения к Мурому Мурат чувствовал себя всё хуже. Впрочем, то же самое можно было сказать и о постепенно сгорающем городе.</p>
<p>
Они встали друг напротив друга незадолго до заката – два температурящих тёзки. По крайней мере, Мурат почему-то хотел считать город перед собой тёзкой. Но тут же подумал, что это отдаёт гомосексуализмом, ведь он собирался войти в Муром... Получалось теперь, с учётом пожара и болезни, это не только глупо, но и нетрадиционно. </p>
<p>
Отходить от города, впрочем, тоже не следовало — возможно, Мурату понадобятся лекарства. А прямо сейчас ему требовалось надёжное убежище где-то поблизости, в котором он не сгорел бы – ни в одном из смыслов. Болеть в палатке не хотелось – лето заканчивалось и погода портилась всё чаще.</p>
<p>
После Шатуры Мурат обходил поселения. Он не знал, в каждом ли из них были зомби, но в Ковардицах они точно обживались. И всё же не в таких количествах, чтобы помешать проскользнуть в одинокую покосившуюся хибару у самой границы леса. Мурат расположился на жёсткой советской тахте, достал из рюкзака градусник и принялся мерить температуру, мрачно размышляя, почему выбрал именно развалюху, а не один из шикарных коттеджей на соседней улице. Причины, конечно, были сугубо рациональными: большой дом привлекает внимание – там могут оказаться другие выжившие; его сложнее вскрыть и контролировать; из-за сплошного забора территория вокруг хуже просматривается. То ли дело сарайчик на отшибе, обнесённый сеткой Рабица. Причём сеткой прозрачной, не заросшей растениями. Мурат выбрал первый подходящий домик, так как сумерки и плохое самочувствие не располагали к привередливости. Ну а то, что домик оказался не ахти какой – просто совпадение. </p>
<p>
И всё это походило на правду. Как и мысль, прострелившая при взгляде на хромированный пистолет: «Ты здесь потому что нищий по жизни».</p>
<p>
От злости Мурат чуть не вскочил с кровати. Чуть не схватил рюкзак, и вправду намереваясь бежать к одному из коттеджей. Но сумел совладать с собой. Зачем ему это? Что и кому он докажет? Мысль, словно пуля, вошла слишком глубоко, и так просто её уже не вытащить.</p>
<p>
«Это тебя и убило», – подумал он, глядя на пистолет.</p>
<p>
– Точно нищеброд! – хихикнуло дуло.</p>
<p>
Чтобы не спорить с оружием, Мурат сосредоточился на измерении температуры. Хреново было до безумия, и он боялся, что столбик ртути окажется выше столба дыма, видного из окна. Голову вело, горло першило, дышалось тяжело, потели, казалось, даже ребра.</p>
<p>
Наконец, он посмотрел на градусник. Результат убивал: тридцать семь и три.</p>
<p>
Мурат подумал, что настолько отвратительное самочувствие при такой невысокой температуре могло объясняться либо тем, что он всё-таки заразился зомби-вирусом, либо тем, что он по-прежнему не умеет болеть простудой. И сложно сказать, что паршивей, ведь первый недуг настигает только раз, а второй переживаешь снова и снова. Но худшее в простуде то, что он мог её от кого-то подхватить... Или лучшее?! Что, если совсем недавно где-то рядом была девушка? Они могли спать в одном и том же домике у железнодорожных путей! Но в разные ночи... А может и в одну?! Мурат усмехнулся: такое он бы не забыл. Но они действительно могли спать в одной кровати, и теперь в нём живёт частичка её. Бедная, больная девушка... Или парень? Мурат нахмурился.</p>
<p>
А что, если виноват всё-таки зомби-вирус? Который, к примеру, передаётся воздушно-капельным путём или через контакт с заражённой поверхностью? Иногда вирусы способны жить в пыли неделями...</p>
<p>
Как и некоторые бактерии в носоглотке – они вообще могут ждать шанса годами. И вот теперь, когда иммунитет ослаб: от длительных пеших прогулок, свежего лесного воздуха и натуральной пищи, бациллы принялись за своё чёрное дело. Что ж, в таком случае спасут антибиотики. </p>
<p>
А может, всё-таки иммунитет резко ослаб, увидев разорённые аптеки Шатуры? Ослаб, осознав, что новых лекарств больше не будет? Ослаб, заметив силуэты в белых халатах, прямо на улице удалявших какой-то бабушке неизбежно больные органы? Ослаб, оттого, что работали они без специальных инструментов, непосредственно зубами: скорее всего из-за собственного недуга, а может, и от привычного недостатка финансирования. Пациентка, впрочем, уже не жаловалась, да и что она могла сказать? Что при Сталине такого (это врачей-убийц-то?) не было?</p>
<p>
А вдруг иммунитет вытравился дёгтем, которым провоняли даже мысли Мурата? Дёготь помогал от комаров, но не от страха перед ними. Мог ли иммунитет разъестся бесконечными страхами?</p>
<p>
А если ослаб иммунитет, не ослаб ли разум? </p>
<p>
Мурат вдруг понял, что пострадало в Шатуре совершенно точно – память. Последним воспоминанием были как раз зомбо-врачи, и потом сразу – вырубка под ЛЭП.</p>
<p>
Так что же произошло? Нечто ужасное, неспособное уложиться в голове? Много ли подобного осталось после детдома, армии и морга? Мурат изо всех сил думал, но... Как вспомнить удар, отшибший память? Может, сразу после халатов он увидел зомби-детей? Или зомби-родителей, поедавших собственных детей? Мурат засомневался, какие чувства испытал бы при виде подобного. Может быть, зависть? Уж лучше так, чем в детдом. </p>
<p>
Память скрывала Шатуру. Вот и путешествуй теперь…</p>
<p align="center">
***</p>
<p>
Мурат болел четвертые сутки.</p>
<p>
Гора платочков под тахтой напоминала гору черепов с картины Верещагина. Образ дополнял лежащий рядом пистолет, всё-таки приведённый в боевую готовность с помощью нашедшихся в шкафу тисков, отвёртки и смазки. Расклинивая орла, Мурат убеждал себя, что делает это для самообороны. Для самообороны хотя бы от скуки, а не чтобы застрелиться из-за простуды. Однако убеждал безуспешно, поскольку сдохнуть и вправду хотелось. </p>
<p>
Всё это время его нос потихоньку варился в собственном соку, а горло болело так, будто голову кто-то пытался отрубить изнутри. Мозг, недополучая кислорода, находился в бесконечном падении и давил на веки, из-за чего те постоянно норовили закрыться. Градусник на эти жалобы реагировал по-прежнему холодно.</p>
<p>
Принимать антибиотики не следовало, поскольку при вирусной инфекции они могли только навредить. Считать эту простуду бактериальной, то есть всё же требующей антибиотиков, не следовало особенно, ведь тогда получалось, что её причина в микроорганизмах, которые Мурат подхватил сравнительно давно: неделю или две назад – у таких инфекций больший инкубационный период. Кроме того, бактерии, в отличие от вирусов, могут существовать вне тела человека. В итоге заболевание бактериальной инфекцией почти наверняка означало, что живых людей рядом с Муратом нет. Думая об этом, он ощущал себя запертым в одиночной камере. И всё же антибиотики выпил. Просто на удачу – как обычно и бывает.</p>
<p>
Мужские тридцать семь и два... Об этом меме он узнал от армейской медсестры. И тут же разъяснил ей природу феномена:</p>
<p>
– Да вы и так слабый пол, поэтому простуда не может вас принципиально ослабить. А нас, мужиков, разница между обычным состоянием и болезненным просто шокирует, настолько много сил мы теряем. Если отнять у курицы крылья, она обрадуется, что сбросила вес, отними крылья у орла – и он будет как без рук.</p>
<p>
В ответ медсестра заявила:</p>
<p>
– Ну, орёл, до больнички ты у меня больше не долетишь. </p>
<p>
Вспомнив мем, Мурат подумал о телефоне выживальщика и вдруг осознал, что дурацкий пароль с зомби-шутками мог быть установлен только после апокалипсиса. Зачем?</p>
<p>
Ну а как же? — усмехнулся Мурат, — парнишка достал совершенно неподходящий пистолет, организовал схрон, до которого фиг доберёшься... Что ещё сделать, чтобы почувствовать себя хоть капельку защищённее от живых мертвецов? Запаролить мобилу, разумеется.</p>
<p>
С другой стороны, всё-таки нельзя исключать, что пароль понадобился дабы скрыть действительно важную информацию, скажем, местоположение второго схрона.</p>
<p>
На секунду Мурат удивился, почему он не думал обо всём этом раньше? Но тут же нашёл ответ – размышлять о человеке-оксюмороне всерьёз можно было только после четырёхдневного заточения. </p>
<p>
В любом случае, если второй схрон и существовал, то остался далеко позади. А мобильник без хакерских навыков всё равно не вскрыть.</p>
<p>
Или вскрыть?! </p>
<p>
Мурат свесился с тахты и полез шарить в рюкзаке, выкидывая на одеяло всё подряд, пока, наконец, не отыскал телефон выживальщика. Водонепроницаемую крышку удалось снять только с помощью отвёртки. Аккумулятор тоже сначала упирался. Копаясь в мобильнике, Мурат видел перед собой тело висельника. И всё-таки добрался до его чёрной души – microSD-карты на шестнадцать гигабайт. Пересадка памяти мертвеца в другой смартфон заняла минуту. Глядя на оживающий мобильник, Мурат чувствовал себя Виктором Франкенштейном. Это немного пугало, ведь книжный монстр создателя погубил.</p>
<p>
Загрузившийся рабочий стол телефона глядел мёртвыми глазами пустых иконок приложений, чьи потроха остались на предыдущем носителе. Мурат открыл галерею и увидел эскиз незнакомой фотографии в папке Camera. Наскальный рисунок давно умершего предка. </p>
<p>
Итак, что же чудовище видело в прошлой жизни?</p>
<p>
Первое фото, судя по всему, сделали случайно: какая-то смазанная мешанина. А вот дальше... дети. Светловолосые мальчик и девочка лет четырёх. Снимки из песочницы, кадры с какого-то утренника, селфи... Мурат листал фотографии, не желая вглядываться, и после десяти свайпов вышел из этого склепа. Спасаясь от рефлексии, тыкнул в папку мессенеджера, располагавшуюся ниже. Что угодно, только не дети (вероятно, мёртвые) человека, над которым глумился последние недели. </p>
<p>
Или не что угодно? В папке лежали зомби-мемы. Мурат заставил себя читать. </p>
<p>
Изображение динозавра в красном треугольнике и подпись: «При мне такой херни не было».</p>
<p>
Свайп.</p>
<p>
«Зато день народного единства наконец-то отпразднует по-настоящему единая нация».</p>
<p>
Свайп.</p>
<p>
«Мемы про зомби делают зомби, чтобы живые орали с них, а зомби их находили».</p>
<p>