А чего я, собственно, хотел? Когда было иначе? Великие пророки прошлого не удостаивались более благодарной паствы, а уж мне-то чего ждать? Я, по сути, и не пророк вовсе. Потому что точка в череде пророков уже была поставлена, а я так… постскриптум.
Хотя, напрасно я ропщу. Вот, кажется, довольно милое существо.
Две изящные берцовые кости, достаточно длинные, едва не в длину туловища. Плавной волной сужающиеся книзу и заканчивающиеся компактным коленным суставом, с острой чашечкой. Умеренно выдающиеся ключицы, частокол ребер. Бедренная чаша округлая, не широка и не узка, в самый раз, расстояние между боковыми вершинами и бедренным суставом небольшое. Идеальные пропорции.
Лицо всегда описать сложнее. Видимая форма черепа почти ничего не рассказывает о том, как лежат на лице мягкие ткани, а ведь именно толщина, тонус и рельеф их пластов и образуют то самое неповторимое сочетание, которое под пористой пленкой кожи вызывает у нас ощущение прекрасного или уродливого. Нет, нельзя доверять реконструкциям лиц древних пращуров, сделанных только по черепам.
Кажется, я слишком увлекся. Переключим сознание с восприятия стабильной формы человека на временную. Девушка поглядывает в толпу, не догадываясь, что я вижу её, словно рентгеновский снимок. Черноволосая и кареглазая, с явной примесью арианской крови. Видимо эта примесь и руководит её жарким темпераментом и цепкой волей к жизни. А она и вправду миловидная. Чем миловиднее временная форма, тем обиднее всегда бывает, когда она начинает разрушаться. У этой ещё есть несколько лет цветения, прежде чем лепестки её юности облетят, оставив только жёсткий и шипастый стебель несбывшихся надежд.
Если, конечно, у неё есть это время. Если есть у нас всех.
– А кто такой отец вселенной? – спросила девочка лет девяти, державшая за руку мать – женщину-готовую-уже-на-всё. Та шикнула на неё, но любопытство ребёнка было не так уж легко остановить. Где же её отец… Ах вот оно что, погиб наёмником, за идею-фикс политиков о едином государстве… Что ж, зато ей в голову испражняется только мать, а могли бы портить ей жизнь на пару. У девочки есть шанс вырасти с не до конца покалеченной душой.
– Это понарошку, просто в песне поётся так?
– Нет, он не просто так, он действительно есть.
– А где он?
– Ты любишь детские смотрики72? Рисованные?
– Конечно. Про зверей. И сказки.
– А знаешь, как их раньше создавали? Каждое движение персонажа рисовали на отдельной картинке, а потом все картинки склеивали в один свиток, запускали в специальное устройство и быстро прокручивали один за другим. И получалось, что они как будто движутся.
– Да, нам рассказывали в учебном дворе.
– А теперь представь, что всё, что вокруг нас – это один очень большой рисунок. А сейчас его сменил новый рисунок. И ещё. И так без конца. Представила?
– Да…
– Получается как будто очень большой и подробный смотрик. И знаешь, кто его сделал?
– Отец вселенной?
– Точно!
Девочка призадумалась.
– Значит, я тоже в нём нарисована?
– И ты, и твоя мама, и твои подруги.
– Значит и мой папа там нарисован?
Был нарисован. Но, похоже, сотрут его за то, что он делал на той войне. Но ей лучше об этом не знать.
– Всё, что мы видим. Всё существующее! – ответил я, и продолжил громче, уже для всех:
– История, как и наша жизнь, подобна рулону туалетной бумаги. Сначала кажется, что ему нет конца. Он тратится медленно, потом всё быстрее. И вдруг оказывается, что разматывать больше нечего, а на картонке остался только один расползающийся в руках клочок, который вам уже не поможет.
Дегенерат захихикал, впечатлившись образом кончившейся туалетной бумаги. Женщина-готовая-уже-на-всё дёрнула дочь за руку и потащила дальше, искать мужчину, на которого можно будет повесить ребёнка и бремя жизненных тягот.
– Бодрствуйте и берегитесь, чтобы день, в который закончится история, не застал вас врасплох, когда вам нечем будет подтереть свою изгаженую душу!
Однако, ну и метафоры у меня. Самому противно, зато точно.
– Пророк, а ты на картах Странников гадаешь?
– А по руке?
Фух… Кому стараюсь? Всегда одно и тоже. Ты им о вечном, а им насущное подавай. Как отучать?
– Вы знаете, что такое душа?
– Ну… это внутри нас.
– Да, душа даётся каждому человеку, но мир потихоньку крадёт её, расходует каждый день по капле. Если её не беречь, однажды ничего не останется и человек превратится в гулкое пустое ведро. Так вот, гадание на картах Странников иногда может выпить душу в один присест, если человек грешный. А мы ведь все тут не святые, правда?
– Пророк, а когда блокада закончится?
– Да, когда цены остановятся?
Если им не интересно то, что я говорю, почему они постоянно собираются и слушают меня? Почему называют пророком? Я ведь сам себя так никогда не называл. Дурацкая слава, бежит впереди меня. Чёртовы писаки.
Писаки… Точно. Эти двое. Эта фигуристая девица и этот парень с червоточиной в душе. Да, я его уже встречал в Богоросии. Вставил персты в эту дыру и постарался расковырять как следует. Но, похоже, не помогло. Он заштопал её суровыми мирскими нитками. Но не до конца. Сукровица сочится. Значит, шанс ещё есть. Мой шанс.
– О том, когда упадут цены, никаких знаков мне не было, – честно признался я. – Но сам я думаю, что никогда. Потому что не заслуживаем мы.
– Да ё моё… – послышались разочарованные возгласы. Пара пустых сосудов покинули толпу зевак.
– Но я твёрдо знаю одно, – сказал я. – Было мне откровение, что Творец даст нам шанс. Даст ещё один шанс. Может нам что-то мешает вернуться к нему? Он так долго терпел, что засомневался: может, прав не Он, а мы? Он хочет точно убедиться. Поэтому даст нам возможность получить все материальные блага, раз мы к ним стремимся так, что не хотим его знать. Он думает – пусть получат всё, чего вожделеют и ни в чём не знают нужды. Он думает, если это поможет нам стать ближе к Нему, почувствовать к нему благодарность – то явит милость свою всем, и не будет суда. Если же останемся чёрствы, будет конец и суд скорый.
Когда я закончил говорить, оно пришло. Чувство одобрения. Откуда-то, будто сверху. Не обольщаюсь ли я? От Него ли исходит оно, или от меня самого? Или от кого-то иного, на чей глас мне лучше бы заткнуть уши?
– Откуда нам знать, что ты говоришь правду?
– Как это возможно – получить все блага?
– Как конкретно это произойдёт – я не знаю. Но есть уже среди нас тот, кто откроет путь замыслу Господню. В древнем городе, вечной столице, начнёт он свое служение, но кто он, и что конкретно свершит, нет у меня послания свыше…
– В Цуре, что ли?
– Тьмутаракань – третий Цур, а четвертому не бывать…
– Разве может из Древлестола что-то хорошее прийти?
– А кто сказал, что я про Древлестол говорю? – я помедлил, прислушиваясь к набирающему чёткость откровению внутри. – Речь идёт про одну из столиц, бывших ещё до Потопа.
Лучше бы «пророк» продолжал петь, чем нести эту ахинею. Дарии стало скучно. Но этот столичный журналист, казалось, был поглощён его словами полностью.
Неожиданно он сделал шаг вперёд, присел на одно колено и заговорил с ним:
– Я тебя знаю. Ты был там, в Богоросии.
Гитарист лукаво наклонил голову набок:
– Ну, наконец-то. Я уж думал, ты никогда не вспомнишь. А я ведь тут тебя ждал.
– Меня? Зачем?
– А сам-то как думаешь?
Дария поняла, что если сейчас же не вмешается, то её билетик в столичное творянство окажется просроченным.
– Здравствуйте! Уделите мне минутку внимания? Я бы хотела задать пару уточняющих вопросов. Какую именно столицу вы имели в виду?
Псевдопророк смерил её изучающим взглядом.
– А где вы работаете?
Дария стушевалась. Конечно, она была не в форме, и ни удостоверения, ни профессиональных знаков отличия у неё больше не было. Провал.
Её спасла внезапно обрушившаяся на площадь сирена. В толпе начали озираться. Рынок зашевелился как растревоженный муравейник. Громкоговорители страпорского круголёта, лениво зависшего над гущей народа, остервенело выли.
– Внимание, в связи с поступившей информацией о готовящейся атаке прахманов просим вас немедленно покинуть места массового скопления людей и разойтись по домам. Внимание, немедленно…
Вскоре к громкоговорителю добавилась и сирена патрульной машины. У страпорской сторожки на рынке замелькали шлемы, засуетились озабоченные люди в штатском.
– Нам лучше отсюда побыстрее уйти, – сказал тот, кого называли пророком. – Не факт, что переполох действительно из-за прахманов. Возможно, кто-то просто донёс, что мы тут на крамольные темы беседуем.
– Я снял комнату в гостинице неподалёку, – сказал новостничий. – Прилетел сегодня из Новостола, в 5 утра еду по работе дальше. А до этого времени – добро пожаловать, как говорится. Девушка, прошу прощения за наглость, а вы как, не желаете присоединиться?
– Дария. Почему бы нет, желаю!
– Андрей, очень приятно.
– А меня родители назвали Эклектором. Вот уж подстава на всю жизнь! Хорошо, идёмте в гостиницу. Надеюсь, там есть, чем перекусить.
– Само собой!
Шли, как могли, быстро, у Дарии даже сбилось дыхание. Эклектор и Андрей едва перебросились парой фраз.
– Они со мной, – сказал Андрей, оставив гостиничному служащему приличную купюру. Тот кивнул, давая понять, что ни вопросов, ни беспокойства не будет.
Андрей снимал двухместный номер с видом на горы, дорогой деревянной мебелью и картинами. Такой стоит кучу денег. У Дарии появилось предчувствие, что вечерним рейсом она в Новостол не поедет.
Сели ужинать. Популярный весторианец73 кликушествовал по новостному каналу о грядущих потрясениях для мировой экономики, из-за начавшихся боевых действий между Горным Каганатом и Арианом. Интерес к Эклектору, как поводу для знакомства, у Дарии был исчерпан, поэтому она чувствовала себя немного неловко. Каждый раз, пытаясь разрядить атмосферу, она напарывалась на его обескураживающие фразы, поэтому почла за лучшее помалкивать, налегая на еду и напитки. Зато Андрея было невозможно от него оторвать. Сначала он отнекивался, но потом по инициативе «пророка» на столе появилось игристое, а затем и хлебное вино. После нескольких бокалов накопившаяся дорожная усталость погрузила Дарию в полусонное состояние. Сил хватало только на то, чтобы склонив голову на локоть слушать в одно ухо беседу, а в другое – новости. Поток из приёмника был ей куда более привычен, чем клубящиеся облака их разговора. Некоторые речи были темнее тёмного:
– Космос излишен для Творца, – доказывал Андрей. – Если единственное стоящее, что в нём есть, это наша планета, то какой смысл прятать её в этом скопище звёзд, как иголку в стоге сена?
– Может единственное, а может, и нет. Просто нам не всё рассказали. Даже если единственное, что, если космос создан с запасом, под заложенный в нас взрывной потенциал, который позволит его освоить за пару поколений?
– Так что ж мы его до сих пор не освоили?
– А нашим первопредкам показалось недостаточно этого потенциала. Едва нащупав границы дозволенного, они стали лезть через защитное ограждение, и естественно получили удар током, от которого даже их потомки до сих пор не оправились. Пришлось дать им время дозреть до уготованной им роли. Так сказать, обдумать всё на досуге.
– Стоило ли Творцу, лишь назидания ради, запускать беличье колесо, которое прокрутило между жерновами миллиарды? Сколько смертей…
– Как правило, срока от рождения до смерти большинству хватает, чтобы понять, готовы ли они принять участие в Новом проекте Всевышнего.
– Мы не знаем даже, есть ли творец у существующего проекта, а ты уже говоришь о новом.
– Такова моя вера…
Иногда говорили об обидном:
– Нравится? – спросил Эклектор, выудив из котомки потрёпанную светографию.
– Это твоя бабушка?
– Нет. Это некогда дико известная модель Хлоя. На снимке ей 85 лет. Так заканчивает любая красота. Поэтому когда вокруг вьются женщины, активируя мои биологические программы и мешая действовать рассудком, я всегда смотрю на Хлою, и способность трезво принимать решения возвращается. Хочешь не зря прожить жизнь – носи с собой такой же снимок.
– Ну уж спасибо!
У Дарии даже сердце ёкнуло от такого поворота. Но она сдержалась.
Иногда, правда, они говорили о вполне земном:
– Эти новые законы меня просто убивают, – жаловался Андрей. – Ну отбирать у народа рыбалку и сбор грибов-ягод, ну не стоило же. Для многих это единственный способ выжить. А им за это – штрафы и исправительные работы…
– Да никуда ни грибники, ни рыбаки не денутся. Всё равно будут собирать и ловить.
– Ну, раньше-то проще было. А теперь везде снуют эти маленькие шпионские птеролёты74, всё фиксируют на камеры, передают в страпориумы. Нигде не спрятаться…
– А это, чтобы каждый был на крючке. Чтобы повод всегда был. Понадобилось человека прогнуть – дёрнули.
Рано или поздно диалог скатывался в политику:
– Это испытание. Ну, я так скажу. Государства могут нам запретить есть нормальную еду. Но у них нет власти запретить нам голодать и поститься, вместо того чтобы есть дешёвый шлак в их гиперлавках. Они не могут разжать нам ладони, которыми мы заткнём уши, чтобы не слышать их лжи. Они не могут залезть к нам в постель и заставить нас любить тех, кто нам безразличен. Видишь, сколько свободы? Свобода – она ведь тоже из Царства Божия, она не от мира сего! – подвыпивший Эклектор вскочил со стула, резко жестикулируя и вращая глазами: – Не надо отчаиваться! Слышите гул крови в сосудах вашего черепа? Это гул колоколов и труб судных, возвещающих о судьбе сильных мира сего!
Придя к выводу, что зашёл слишком далеко, пророк умерил пыл и вернулся к трапезе.
– Выходит, любое государство – это плохо? – задумчиво спросил Андрей.
– Государство – это костыли, на которые мы опираемся, утратив связь с Высшим Судиёй.
– Так может нам пора обходиться без них?
– Может. Но они, похоже, приросли.
– А серьёзно?
Пророк пожал плечами:
– Государство – это инструмент. И тот кто его использует, тот и власть, тот располагает силой. А народ силой не располагает. В этой парадигме прошла вся история. И что может изменить расклад, выровнять баланс власти и народа – лично мне пока не открыто.
Андрей набрал воздуха, чтобы многословно возразить, но тут Дария, как ни беспокоила её перспектива показаться недалёкой, решила вставить свой вопрос:
– Слушай, Эклектор… Я тут недавно общалась с одним фридомитом. У него связи есть, поэтому он как-то умудряется выезжать за границу. Так вот, он утверждает, что Землёй давно правят змиоиды. Что ты об этом думаешь?
Андрей засмеялся:
– Ядовитые? Или они как удавы, душат своих жертв?
Пророк почесал щетину:
– Миром управляет Божий замысел, что бы под этим ни понималось. И иного ответа я, конечно, не вправе давать. Но!
Андрей перестал улыбаться.
– Это не единственный замысел, который здесь исполняется. Я ни одного змиоида лично не знаю. Но порою мне чудится, что я чувствую в случайных людях их хладнокровную волю, и потому вынужден всерьёз принимать мысль, что они могут существовать. Один старый покоянин, который застал ещё правление отца нашего почившего монарха, рассказывал мне предание. Что есть где-то в мире существо, цепко держащееся за жизнь уже несколько веков, очень властное, осторожное и совершенно безбожное. Он называл его Железным Старцем и утверждал, что всё необъяснимое зло в мире вершится по его планам. Покоянина того почитают как святого, так что, думаю он это не придумал, а как бы увидел духовным зрением.
– Откуда же он взялся? – спросила Дария, удовлетворённая тем, что на неё снова обращают внимание.