Однако, оказавшись в Пекине, мы столкнулись с тем, что все были удивлены нашему приезду. Наша делегация из шести человек два дня изнывала от неизвестности. Хорошо, что гостиница была оплачена на десять дней принимающей стороной, иначе впору было думать, что нас разыграли.
Я отправила сообщение тётушке Тинг, что приехала в Китай. Тинг очень обрадовалась и захотела со мной встретиться, пообещав, что сама организует встречу.
На третий день нашего томления в гостинице, группе организовали конференцию в русском культурном центре. Затем течение трёх дней я и мои коллеги читали лекций в том же культурном центре его сотрудникам, в основном русским. Оставшиеся три дня наша группа ездила по экскурсиям, которые нам предложили горе-организаторы. Несмотря на хорошую экскурсионную программу, вся группа была разочарована бессмысленностью такой дальней поездки. Все с нетерпением ждали окончания командировки. Мы уже упаковали чемоданы, когда на моё имя пришло приглашение из Шанхайского университета прочитать лекции о диалектах китайского языка. Среди подписавших приглашение профессор Джеминг Гао, конечно же, я не могла отказаться. За компанию со мной пригласили заведующую кафедрой, но она отказалась, сославшись на занятость в конце семестра.
Двадцать пятого декабря наша делегация отбыла в Россию встречать семейный праздник, а я – в Шанхай, читать лекции. Мало того, оказалось, что после Шанхая меня ждёт Хабаровск, а потом Владивосток, об этом завкафедрой сообщила мне перед отъездом, наверное, чтобы я не успела отказаться. Зиль мне не звонил, дракон не связывался, сообщения по вацапу от родителей из-за большого расстояния и разницы во времени приходили с задержкой. Ощущение, что я какой-то безродный бродяга не покидало меня. Я однозначно решила, что после этого командировочного марш-броска завешу преподавательскую карьеру на кафедре.
В Шанхае среди встречающих я, к своей радости, увидела Тинг и Джеминг Гао10. Какое счастье, что в Китае у меня есть друзья! Неудивительно, что здесь меня приняли по высшему разряду.
Лекции прошли в заполненном зале и получили искренние отзывы. Я же получила не только хороший гонорар, но и моральное удовлетворение.
После окончания лекций, за день перед отъездом Тинг приехала за мной на машине и лично отвезла меня в свою квартиру в пентхаусе с видом на залив.
– Наконец-то мы с тобой поговорим! – сказала по-английски. – Не буду напрягать тебя китайским, хоть ты и знаешь его уже на нескольких диалектах, – рассмеялась Тинг.
– Можно и на китайском, я уже к нему привыкла за эти пятнадцать дней.
– Я многое хотела тебе рассказать, но начать придётся со своих ощущений. Я чувствую, что связь между тобой и твоим господином почему-то нарушена. – Тинг многозначительно посмотрела на меня.
Я удивлённо пожала плечами.
– Ты не чувствуешь?
– Да, что-то не так, но я это связываю с большим расстоянием и его работой. Ребята сейчас готовятся к новому турне, очень устают. Да и я тоже выматываюсь на лекциях. Мне иногда вообще не хочется ни с кем общаться.
– Хорошо, пусть так. Но ты должна чувствовать его усталость, его нервозность. Как с этим?
Снова пожала плечами. Действительно! Даже когда дракон говорил, что он вымотан выступлением, я не чувствовала усталость Зиля.
Разговаривая с Тинг, попробовала потянуться к Зилю. Никаких ощущений!
– Не понимаю. Я его не чувствую!
– Плохо. – Тинг взяла меня за руку, принялась гладить ладонь. Вдруг резко отпустила и отстранилась, сделала глубокий вдох. – Плохо. Очень плохо! Ты справишься. Вот тебе моё кольцо, – она сняла с пальца и протянула мне золотое кольцо с чёрным камнем средних размеров. – Тебе придётся выдержать битву. Это твой бой, но я тебя поддержу. Наденешь кольцо, когда пойдёшь на сцену, только предупреди меня о дне, чтобы я могла помочь всё-таки разница во времени, а мне нужно будет настроиться. Чёрный бриллиант даст тебе защиту от демонов, а я поддержу, как смогу. – Я ничего не поняла из сказанного, понадеявшись, что Тинг потом это как-то объяснит.
Но, увы… Весь вечер мы проболтали с Тинг о разных вещах, в основном о тонкостях жизни с драконами, но к теме «моего боя» больше не возвращались.
Затянувшаяся командировка
Я прилетела из Шанхая в Хабаровск шестого января, в канун рождества, а до начала лекций ещё больше недели.
В Хабаровске холодно и темно. Как оказалось, про мой приезд в университете просто забыли. При этом для меня на две недели была оплачена одна из лучших гостиниц города. Хорошо, что меня встретили коллеги, которые с пониманием отнеслись к моим путешествиям и пригласили отмечать рождество к себе в компанию, иначе я бы совсем умерла от тоски в этом холодном городе.
У JungeDrachen началась рекламная кампания перед турне. На Трубе и в Инсте через день выкладываются интервью Зиля. То он на радио, то в каком-нибудь ток-шоу, то на очередном показе модной одежды. Через ролик рядом с ним вертится эта Арланди. То она берёт у него интервью, то участвует вместе с парнями в передаче о животных, то прыгает на футбольном матче. Очень часто камера, как бы невзначай, заснимает Арланди и Купа целующимися. У Зиля на лице резиновая улыбка и затравленный взгляд.
Я перестала смотреть ролики и отписалась от Инсты.
Прочитав оговорённые десять лекций в Хабаровске, перелетела в такой же холодный Владивосток. Здесь повторилась картинка, идентичная хабаровской. Меня встретили приветливые коллеги, разместили в хорошей гостинице, но, как оказалось, в университете про меня забыли. Заявку-приглашение находят, время проведения лекций назначают. Но это всё требует чуть больше времени, чем я рассчитывала. В итоге чтение лекций мне назначают только с шестого февраля, с пропуском на выходные и понедельник. Ещё два лекционных дня мне поставили на двенадцатое и тринадцатое февраля, а четырнадцатого в четверг, должна состояться конференция с приглашением каких-то почётных гостей. С учётом всех задержек ближайший рейс в Санкт-Петербург, на который я попадала был на шестнадцатое февраля, на эту дату мне заказали билеты.
Ост писал, что решить вопрос с моей визой не удаётся, почему-то именно группа файлов, в которой были мои данные, таинственным образом пропала. У Оста в связи с этим гениальная идея: мне можно просто снова подать документы и отказа не будет, потому что нет отрицательных заключений по моему въезду. Но в любом случае из Владивостока я это сделать не могу…
С Зилем я общалась очень редко. Его подготовка к гастролям наложилась на восьмичасовую разницу во времени, теперь я вообще не могла понять, когда он спит. Дракон по-прежнему выходил на связь первым, рассказывал о благотворительных вечерах и его усталости от происходящего, только потом давал возможность говорить с Зилем. Зиль всё рассказывал намного оптимистичней, но мне казалось, что он сильно измотан. Слишком тянет слова, слишком медленно отвечает на вопросы. Впрочем, разгадка в его заторможенной речи нашлась в том, что из-за дальности расстояния между Германией и Владивостоком звуковой сигнал идёт с задержкой, так мне объяснил один из коллег в университете, когда мы однажды обсуждали моё общение с семьёй на таком дальнем расстоянии.
Двенадцатого февраля после лекции меня ожидал неприятный сюрприз. Позвонила завкафедрой и, экономя время и деньги, в директивной форме объявила, что на мои лекции заключён контракт, и я остаюсь во Владивостоке ещё на две недели.
– Подождите, а разве моё согласие необязательно? Я уже два месяца не была дома! – я обалдела, от осознания того, что на меня как на вещь, кто-то где-то заключил контракт, а мне остаётся это молча принять; внутри закипал гнев.
– Елена Владимировна, я понимаю, что, наверное, мы должны были с вами согласовать, но мы знаем, что у вас нет семьи и детей, а читать лекции ваша работа, поэтому какая разница, где вы их читаете? Четырнадцатого назначена конференция, выступите с докладом – зачтём как научную работу в копилку к докторской диссертации. Я помню, что у вас уже три доклада есть. Да на таких условиях, Леночка, любой бы с нашей кафедры с радостью оказался на вашем месте! Не переживайте, мы уже поменяли ваши билеты на пятое марта, гостиница останется та же, менять не стали! Вам очень повезло: филиал Санкт-Петербургского вуза находится с гостиницей на одной улице. У вас же гостиница на Светланской?
– Да, – сквозь зубы рявкнула я, понимая, что сопротивляться бесполезно.
– Будете пешочком ходить на лекции. Всего шестнадцать часов, то есть пара недель, зато перспективы просто великолепные! С вами свяжутся сегодня или завтра из местного филиала, я позвонила вас предупредить! – Елейным голоском пропела завкафедрой и отключилась.
Я взвыла от бессилия. Чтоб вы оказались на моём месте! Гаджет полетел в ближайшую стену. К удивлению, оказался крепким: у него только отскочила задняя панель и пошла трещина по экрану, но он остался в работающем состоянии.
Подавляю желание позвонить Зилю, наверняка придёт сообщение: «Перезвоню позже».
Пытаюсь дотянуться до дракона, но то ли из-за моего волнения, то ли из-за расстояния с драконом тоже не удалось пообщаться.
Почти бегу по парку кампуса к остановке, по щекам слезы. А ведь завкафедрой права: мужа официального нет, про неофициального я не говорила, сказала, что родственники живут в Германии, чтобы объяснить свои частые поездки туда.
Села в автобус, расплатилась за проезд, засовывая кошелёк в рюкзак, наткнулась пальцами на кольцо, подаренное Тинг. Совсем про него забыла, как сняла в аэропорту, бросив в рюкзак, так и не вспомнила. Автоматически надела кольцо на палец.
В автобусе едет компания весёлых студентов: шутки и смех по любому поводу, а у меня на душе настолько мерзко, что пришлось выйти из автобуса, переехав через Золотой мост.
Дойду пешком, заодно ветер вынесет из головы все мои терзания.
Иду, почти бегу. Хочу к Зилю. Нестерпимо. Сердце рвёт тоска. Нужно как-то отвлечься.
Остановилась, вдохнула, выдохнула, огляделась по сторонам.
Морозы неожиданно спали и сегодня на улице плюсовая температура. Старинные малоэтажные дома в имперском стиле подсвечены фонарями и окутаны туманом. Из-за этого город кажется каким-то фантастическим и нереальным.
Глаза зацепились за вывеску «Антиквариат. Букинист». Вошла внутрь. Небольшое помещение полностью заставлено стеллажами с книгами и витринами с какими-то вещицами. Осмотрелась. В углу за огромным антикварным кассовым аппаратом обнаружила продавца в китайской шапочке и курточке.
– Добрый вечер! – поприветствовал он меня, включив приветливую улыбку. – Ищете, что-то конкретное?
– Нет. Можно просто книги посмотрю? У вас есть старинные?
– Да, обратите внимание на стеллаж за вами.
Я обернулась. Стеллаж с книгами занимал всю стену. К моему удивлению, все книги были на иностранных языках. Нашла несколько полок с китайским иероглифами. Внимание привлёк тёмный деревянный корешок с затёртыми иероглифами «История драконов». Выглядит как старинный манускрипт. Сняла с полки. Продавец тут же оказался рядом и помог водрузить книгу на прилавок, развязал тесёмочки футляра, вынул сшитые листы жёлтой тонкой бумаги.
Быстро пробежала глазами по странице сверху вниз, не дотрагиваясь до книги. Доблестный и красивый герой летает на драконе и побеждает варваров из-за стены. В тексте подробно описывается костюм героя и седло, которое он полстраницы закрепляет на могучем драконе. Что за чушь? Дошло! Это подобие фэнтези, только средневекового автора! Забавно. Благодарю продавца.
– Жаль, но это скорее сказки.
– Да, китайцы были первыми во многих вещах. Жанр фэнтези тоже принадлежит им. – Словно прочитав мои мысли, сказал продавец. – Возможно, Вас заинтересует вот это.
Продавец ловко извлёк откуда-то сшитые листы жёлтой плотной бумаги. На весьма затёртом титульном листе выведены чёрной тушью крупные иероглифы «О призраках».
– Взял на себя смелость предположить, что женщину, обладающую таким сильным камнем, заинтересует именно этот вопрос.
– Камнем? – с удивлением переспросила, посмотрев на топаз.
– Нет, я обратил внимание на чёрный бриллиант на вашем перстне. Старинная работа и отличная защита от злых духов.
– От злых духов. А при чём здесь призраки?
– У японцев это объединённое понятие. Если в европейской традиции призраки – это неупокоенные души, то японцы этим же термином называют разных невидимых сущностей, от которых людям лучше держаться подальше, неупокоенные души тоже могут вредить людям и питаться их энергией, возможно, поэтому между ними не делают разницы. Посмотрите. – Продавец развернул книгу ко мне.
Я начала листать книгу, а продавец продолжил:
– Очень интересный экземпляр. Принёс матрос, уверял, что получил в наследство от какого-то родственника, но документы, подтверждающие наследство, не принёс. Матрос говорил, что книга японская и очень старая. Провели экспертизу. Книга действительно старая, но выставить её на продажу как ценный художественный экземпляр, например, как ту, что вы взяли первой, невозможно: неизвестен автор, неизвестно точное время написания, и даже страна написания. Иероглифы, как видите, китайские. Оформление тоже характерно для китайских книг 14-17 веков. Но в тексте много слов, написанных японским письмом, причём относящемся к разному историческому периоду, что нарушает сложившуюся систему определения принадлежности и датировки книг.
– То есть вы считаете, что эта книга может заинтересовать скорее профессионала, чем коллекционера?
– Совершенно, верно! Вы правильно сформулировали мою мысль. Японцы, уж коли мы будем считать, что книга японская, трепетно относятся к ду́хам, поклоняются им. Злые ду́хи иногда очень досаждают людям и если никакие угощения и уговоры не помогали, тогда находили специальных людей, которые умели видеть духов, а те уничтожали вредную тварь. Мне кажется, что сейчас у нас в руках дневник такого странствующего охотника за приведениями.
– Да мне это интересно, – неожиданно для себя сказала я. Именно в этот момент я остановилась на странице, на которой была изображена полуженщина-полупаук, раскинувшая свои лапки во все стороны, как щупальца.
– Тысяча евро. – Быстро озвучил цену продавец.
Я почему-то вспомнила Купа и повела правой бровью также как он, когда разговаривал с соучредителями. Эффект был неожиданным.
– Семьсот, – исправился продавец.
Я повела левой бровью так же, как это делает Зиль, разговаривая с продюсерами.
– Пятьсот евро, но я даю справку для таможни о малоценности этих вещей и сумку, в которой лежала книга.
Продавец нырнул под прилавок и вынул сумку из ткани, напоминающей нашу домотканую холстину. Я подтянула сумку к себе. Сумка действительно старая, напоминает скорее торбочку деревенского пастуха с длинной лямкой, очевидно, носилась через плечо. Для изделия из старой мешковины сумка оказалась неожиданно тяжеловатой. Заглядываю внутрь, там лежит свёрнутый старый пастушеский хлыст.
– Что это? – спросила продавца.
– Тоже было в сумке. – Небрежно ответил он. – Матрос сказал, что его дед был пастухом. Ну, что берёте?
– У меня карточка. Такой суммы наличными нет.
Продавец вынул терминал для банковских карт и протянул мне, проводя операции по введению суммы платежа.
– Так что с этим кнутом? Он тоже не представляет никакой исторической ценности?
– Уверяю вас. Его ценность такая же, как у сумки, годится для какого-нибудь деревенского музея. Мы проверили материал. Хлыст изготовлен из кожи, предположительно коровьей или бычьей.
Продавец оторвал чек, заполнил какие-то бланки, приложил к ним заключение экспертизы, всё аккуратно уложил в сумку, а затем упаковал в большой пакет с надписью «С Новым годом!» и протянул мне.
– Все документы на покупку в файлике. Надеюсь, вы останетесь довольны приобретением! – улыбнувшись, сказал продавец и на мгновенье, мне показалось, что в его лице промелькнуло что-то лисье.
– Благодарю! – приняла пакет и вышла из лавочки.
Огляделась по сторонам. Туман разошёлся, а я стою на перекрёстке рядом со своей гостиницей. Надо же получается, я так задумалась, когда вышла из автобуса, что не заметила, как прошла несколько остановок пешком. Обернулась назад. В антикварной лавочке свет уже погас, видимо, продавец поспешил домой.
Трактат «О призраках»
В номере достала книгу и погрузилась в разбор иероглифов. Каждый разворот страниц рассказывал о каком-нибудь злом духе и сопровождался рисунком. К удивлению, краски на рисунках не выгорели, поэтому все детали персонажей хорошо просматривались. Иероглифам повезло меньше: местами они расплылись, местами выгорели. Последний лист был в каком-то буром разводе. Да, уж – ценное приобретение…