Балласт
С утра зарядил мелкий дождик, а под дождём не хочется ни гулять, ни вообще шевелиться. Валяюсь, читаю старинную фантастику на старинной же читалке, ещё электронной, я её недавно купил на блошином рынке. Удобная, кстати, штука: в неактивном состоянии сворачивается в рулончик, а по необходимости разворачиваешь, и читаешь. Можно листать, можно искать по оглавлению, а можно и управлять голосом. Можно читать в пассивном режиме, как бумагу, а можно и в темноте, сама будет светиться. И в руке лежит приятно, и на ощупь почти как бумажная книга.
Сегодня мне попались классические рассказы Лукьяненко, вот я и сравниваю то, что написано тогда, с тем, что имеется сейчас. Любопытная складывается картинка: с одной стороны, многое угадано правильно, а с другой, во многом ошибся, что впрочем, нормально: ну не пророк же он, в самом деле! Зато интересно. Пишет Лукьяненко о мальчике с необыкновенными способностями, который ищет своё место в сложном мире... Счастливчик! Этому мальчику ужасно повезло, что его родители вовремя озаботились, и провели все необходимые манипуляции, и ещё больше повезло, что изменения закрепились правильно, и не дали негативных мутаций. Повезло и в третий раз, когда его способности оказались востребованными, что бывает очень даже не всегда.
А вот мне не повезло. Я принадлежу к несчастным трём тысячным процента людей, которым такие операции противопоказаны, а особых способностей я не имею. По той же причине мне нельзя имплантировать гель-кристаллы, так что обучение для меня возможно только по старинным методикам - времён Джона Локка и Антона Макаренко. Так что я частичка балласта. Название, конечно же, неофициальное, зато очень точное, я на него не обижаюсь. Общество будет нас кормить до старости, а мы взамен, при всём своём желании, вряд ли что сумеем дать. Такие дела. У меня даже нет встроенного чипа с идентификатором, средствами связи и прочими нужными вещами: не приживаются. Приходится пользоваться стародревним браслетом.
- Андрюшка!
Это Саулешка пришла, не боится сырости девчонка.
- Андрюшка, ты дома?
Высовываюсь в форточку:
- Дома я! Заходи, чего мокнешь?
- Ничего я не мокну, я в плаще и с зонтиком.
- Всё равно заходи!
Саулешка аккуратно развесила свой плащ, в уголку поставила сушиться зонтик. Это бессмысленно: гидрофобная ткань совершенно сухая, но Саулешка такой человек, всё у неё должно быть аккуратно.
- Куда мне садиться?
- Да куда хочешь!
Садится в своё любимое кресло, закутывается в свой любимый плед.
- Хочешь, разожгу камин?
- Если не затруднит, то буду признательна.
Да. Что-то случилось. Надо расспрашивать, а то сама ничего не расскажет.
- Какие новости в этом лучшем из миров?
- Все новости этого мира ты можешь узнать из телика или слазить в тырнет. А вот что касается лично нас, я сейчас расскажу.
Камин давно заряжен дровами и растопкой, осталось только открыть задвижку и чиркнуть спичкой. Спички, кстати, мы делали вместе с Саулешкой на уроке химии.
- Внимательно слушаю.
- Андрюша, кем ты мечтаешь стать?
Хм... Неожиданный вопрос. Кем бы я ни мечтал, мне это не светит. Гель-кристалл мне, как и Саулешке, противопоказан, а без него современное обучение невозможно. Так что никакой работы, требующей высокой квалификации нам не светит.
- Ты и сама знаешь, хочу я быть астронавигатором, но готов работать даже мусорщиком.
- Мусорщиков как профессии не существует. А вот что ты скажешь о том, чем занимался Рудый Панько?
Зараза всё-таки эта Саулешка. Постоянно заставляет шевелить мозгами.
- Рудый Панько... Это пасечник у Гоголя?
- Молодец, Андрюшка, именно пасечник и именно у Гоголя.
И замолчала. Я вытерпел целую минуту и поторопил её:
- Быть пчеловодом я согласен. Надеюсь там не пчёлы-мутанты?
- Нет, пчёлы самые обычные. Только есть две маленькие особенности...
И опять замолкла.
- Саулешка, я тебя сейчас укушу! Быстро говори, что за особенности?
- Во-первых, там почему-то требуется семейная пара. - Саулешка исподлобья внимательно глядит на меня. Красивая она девочка, мне нравится. Узкое лицо, высокие скулы, миндалевидные глаза, с неявно выраженным эпикантусом, волосы угольно-чёрные, почему-то матовые, не блестящие, но это тоже красиво. Выглядит как грозовое облако. Губы сжаты в ниточку, антрацитовые зрачки напряженно сканируют мои глаза: мои ответы для неё крайне важны. Я широко улыбаюсь:
- Если семейную пару создавать с тобой, то я категорически согласен.
На лице Саулешки облегчение, но голос всё равно ещё напряжённый:
- Вторая особенность серьёзнее. Работа предлагается на Марсе.
Я улыбаюсь ещё шире:
- Это замечательно! Раз ты пришла с этим вопросом, значит, ты уже согласна лететь. Это первое. А во-вторых, с Марса ты от меня точно не убежишь!
Соль шутки в том, что у Саулешки редкая разновидность агорафобии: она боится космоса, и несколько месяцев в космическом корабле для неё могут стать смертельными. Так что на Марс путь в один конец.
- Андрюшка, ты, правда, согласен?
- Конечно. Ты очень рассеянная, Саулешка, не замечаешь, что я не просто твой друг. Я люблю тебя.
Саулешка перебралась ко мне на диван, обняла и уткнулась носом в ключицу.
- Андрюшка, а почему ты мне это раньше не говорил?
- Боялся. А вдруг ты меня прогонишь?
- Дурак! А я мучалась, всё думала. Я же не знала, как ты ко мне относишься.
Молчу. Не говорить же правду, что люблю я совсем другую девочку... Вернее женщину. Лида на три года старше меня, она научила меня целоваться и всему остальному, но как только выяснилось, что я балласт, тут же дала мне отворот-поворот. А сейчас она вышла замуж за пилота-атмосферника, и работает вместе с ним, тоже пилотом. Он - первый пилот, а она второй пилот дирижабля. Видел я их дирижабль. Красивый. Очень похож на космический буксир, только поменьше. Забавно, но настоящие пилоты, космические, даже к водителям буксиров, а не то, что к атмосферникам, относятся так же, как Лида относится к балласту. Забавно это и грустно. Человек всё-таки имеет в себе слишком много звериных черт, и не может не выстраивать иерархии: эти лучше, эти хуже, эти правят, а эти работают. И работа бывает престижная и не очень. Впрочем, сейчас любая работа престижна: с тех пор как всю основную работу свалили на роботов и автоматические заводы, людям трудно найти себе место: вон, сколько моих знакомых маются: кто-то проводит экскурсии, а кто-то толкается в массовках, изображая из себя бандитов 90-х позапрошлого века или депутатов Госдумы в комедийных шоу. Эти именуют себя артистами. Но там деление ещё более лютое: тем, кто получил роль "со словами" страшно завидуют те, кто кривляется молча. А вместе они дружно завидуют тем, у кого роли второго и первого плана... Ещё есть масса художников, композиторов, журналистов, поэтов, произведения которых публикуют тиражами от трёх до трёхсот экземпляров. Правда, бывают тиражи и побольше, вплоть до миллионных, но далеко не у всех, и даже не каждый год такие тиражи печатаются.
- О чём ты думаешь, Андрюша?
- Думаю о том, что свадьбу мы устроим в "Астре".
- Зачем? Мы просто распишемся, а отметим здесь. Пригласим ребят из нашего класса, да и всё. Здесь разместятся восемь человек?
- Да за глаза. Сложим стенки, вот и получится комната почти в сорок метров. А танцевать будем на улице.
- Андрюша, а давай просто распишемся, а свадьбу затевать не будем?
- Почему?
- Ну, понимаешь... Рейсовик на Марс приходит послезавтра, а следующего ждать два месяца. Ну... а вдруг они там на наше место найдут других?
- Тогда чай пить не будем. Одевайся, сейчас же пойдём расписываться.
Через полчаса регистраторша в ЗАГСЕ быстренько выдала нам свидетельство о браке, и мы снова вышли под дождь.
- Саулешка, а ты наверняка мечтала о пышной свадьбе, красивом платье, фате...
- Никогда не мечтала о таком - перебила меня Саулешка - Знаешь, я всегда считала что главное - это чувства, а ритуалы нужны только как подпорка. Чувства у нас есть, правда, у меня такое ощущение, что ты меня взял из дружбы, симпатии, жалости, наконец, или даже солидарности, а любви в тебе самая капелька, но мне хватает. Я и в этой капельке могу утонуть.
Я крепче прижал к себе Саулешку, и гляжу вперёд. Мне стыдно. "Женщина видит нутром, а нутро у неё - всё что под кожей", говаривала моя мама, и, похоже, она права.
- Слушай, вот ведь как обидно - горячо зашептала Саулешка - Из-за каких-то соплей мы лишены главного права, права работать!
Молчу. Саулешка права, хотя гель-кристалл на сопли вовсе даже не похож, хотя тоже полужидкий и серенький цветом, но зато отчетливо отливает металлом, и если смотреть на просвет, внутри видны грани. Но кое в чём она права: гель-кристалл помещают как раз туда, где зарождаются сопли: в гайморовы и фронтальные пазухи. Так как гель-кристалл обладает бактерицидными свойствами, то насморк его носителям больше не грозит. А ещё в гель-кристалл загружены все на свете школьные и университетские знания, и человеку достаточно теперь подтянуть практические навыки, и он может приступать к любой работе. Даром что работы для людей как раз и мало, несмотря на трёхчасовой рабочий день.
- Саулешка, не беги так быстро. Я ведь должен невесту внести в дом, а ты всё удираешь.
- Я думала, ты всё на свете забыл. - засмеялась она, взбираясь ко мне на руки.
Сначала в дверь шагнули наши мамы, благо дверь в моей конуре квадратная: два десять как высоту, так и в ширину. Следом, тоже плечом к плечу, вошли наши отцы. Мой батя не мелкий: в молодости он брал призы на чемпионатах по вольной борьбе в полутяжёлом весе, но Саулешкин папа выше моего на полголовы, хотя в плечах ненамного шире. Он, было дело, в боевых пловцах служил, но из-за травмы его уволили с военной службы. Уселись они демонстрируя единство: мамы на диванчике, а папы по бокам, в креслах. Сели и стали напряжённо смотреть на нас. Надо полагать, что мы должны что-то осознать и как-то правильно отреагировать. Знать бы еще, что и как.
- Саулешка, пойдем, что-нибудь к чаю приготовим.
- Пойдём, милый.
Правые брови у мам синхронно и симметрично встали домиком. Ох, устроят они нам!
На кухне я быстренько нарубил бутербродов с колбасой и сыром, а Саулешка накидала на тарелки конфеты и порожные, доставленные курьером.
- Угощайтесь, дорогие родные.
Первой открыла рот моя мама, но посмотрела на безмятежно улыбающуюся Саулешку, и сунула в рот бутерброд. Уже прожевав, она сказала явно совсем не то, что готовила всю дорогу к нам:
- Что ты за хозяин такой, Андрей, у тебя даже бутерброды нарезаны как попало.