- Сигналь высадку! - закричал принц воздев над головой саблю.
Сабля, кстати, боевая, украшенная богато, но не чрезмерно и со вкусом, а заточка и полировка клинка видна даже с расстояния в несколько шагов.
Пароход стремительно бросился к причалу, и я уже испугался что врежемся, но он тут так затормозил, что инерция бросила нас вперёд, и я чуть не упал на карачки, настолько силён был толчок. Ухватился я за леер и не упал, но многие воины не удержались на ногах. Как только пароход ударился плетёными верёвочными подушками о камень причала, как матросы моментально установили несколько трапов, по которым хлынули на берег воины.
- Алла! - гремело в воздухе.
- Ура! - взревели морпехи и отец Гурий, а я вместе с ними.
Со стен постреливали, но пушки с крейсеров и пароходов давили сопротивление на корню. На моих глазах в амбразуру, откуда сверкнул выстрел, видимо влетел снаряд, и из трёх рядом расположенных амбразур выметнулось пламя внутреннего взрыва. Видимо в каземате стоял открытый порох, а может и что-то иное усилило эффект от взрыва корабельного снаряда.
Через ворота мы прошли под арку ворот. В стенах имелись амбразуры, но у каждой стояли по трое иранских солдат, по очереди стреляющих внутрь, чтобы не дать защитникам даже приблизиться и дать отпор. Во дворе два десятка иранцев добивали десяток португальцев во главе с офицером. Португальцы падали один за другим, но почему-то на сдавались. Ну, да это их дело. Потом нас вынесло к цитадели, которая упорно оборонялась. От огня защитников цитадели мы укрылись за углом здания в виду ворот. Наш полусотник отдал приказ, и морпехи быстренько вынули из рюкзаков несколько металлических бочонков литров на пять каждый, и мотки огнепроводного шнура. Быстренько поделились кто побежит к воротам, а кто будет поддерживать огнём, и представление началось. Оставшиеся, я в их числе, принялись обстреливать амбразуры, а трое бросились к воротам, быстренько установили подрывные заряды и бросились обратно к нам, за угол.
Бам-бабах!!!!
Ворота превратились в груду щепы, и в проём с устрашающим воем бросились иранские воины. Дикие вопли, выстрелы и лязг оружия донеслись из цитадели, и вот португальский флаг пополз вниз.
Но бой ещё не закончился: кое-где хлопали выстрелы, вот и в мой бок прилетело, да с такой силой, что меня отшвырнуло на пять шагов, и сознание милосердно покинуло меня.
Очнулся я от боли. Меня осторожно раздевали, послойно срезая одежду, а бок отзывался острой болью на каждое самое мягкое движение. Наконец сквозь толпу одетых по форме людей протиснулся субъект в белом халате со шприцом в руках, и не говоря ни слова сделал мне укол в вену, и я очень быстро отключился.
Очнулся снова от боли, уже на кровати. Рядом дремал отец Гурий, впрочем дремал очень чутко: только я вздохнул от неловкого движения, как он открыл глаза:
- Ну, слава богу, ты очнулся, Александр Евгеньевич, а то я, грешный, уже начал в панику впадать.
- Зачем в панику?
- Этап отчаяния я уже преодолел, мой друг, так что в списке моих грехов ещё одним смертным грехом стало больше.
- Смотрю ты шутишь, отец Гурий. Что, настолько всё плохо было?
- Немножко похуже чем плохо, сыне, даже и не знаю, насколько.
- Что случилось такое?
- В тебя попала пуля из мултука, уж не знаю, почему ты до сих пор жив, видимо кто-то крепко за тебя бога молит. Врач, что тебя пользовал, сказал, что три ребра сломаны, от одного осколки внутрь пошли, так что пришлось тебя резать, так сказать, лишнее из тебя удалять. Правда, он сомневался проводить операцию или нет, но я настоял, что надо, поскольку без операции ты бы точно отдал богу душу, а с операцией, ты вишь, уже очнулся.
- Да, сильно.
- Я вижу, что ты стараешься дышать поглубже, откуда знаешь, что так надо?
- Не помню уже. Я ведь со многими умными людьми беседовал, с тем же Камраном Мостави. Может от него.
- А про дренаж откуда знаешь?
- Как мне не знать, коли моя фабрика поставляет инструменты и аппараты для медиков? А ты где это слово услышал?
- Да ты тут в беспамятстве кричал, чтобы не забыли дренаж поставить после операции, да обязательно через гидрозатвор. Врач, кстати, послушался. Он из первых учеников Камрана Мостави.
- Эвона какой я оказался умный! - сам собой восхитился я - Да ещё и в бессознательном состоянии.
- А кто такой прогрессор?
- Откуда ты взял это слово?
- Ты в бреду говорил, что идеальный прогрессор должен все фишки испытать на себе.
- Уж и не знаю, право... Прогрессор, надо полагать от слова прогресс? - включил я дурачка - Стало быть, прогрессор это тот кто прогресс внедряет. А фишки это всякие штучки в играх вроде бирюлек, я это точно знаю. Но это всё бред, а вот ты скажи, сколько дней я был без сознания?
- Без малого пять дней. Ты даже питался через трубочку бульоном, да ещё сладкой водой. Не бойся, я всё лично проверял, раз уж отвечаю за тебя перед государем нашим.
- Не влетит тебе за моё ранение?
- За что? Нельзя запрещать человеку жить, иначе он зачахнет.
- Мудро.
- Я вижу, что ты опять засыпаешь, отдыхай, болезный.
Так я и провалялся почти две недели а потом стал потихоньку вставать, выходить на палубу, общаться с посетителями, а народу ко мне шастало немало. Это и наследный принц, и специальный посланник от шаха Тхамаспа, и пленный комендант Ормузской крепости, решивший пообщаться со своим победителем: он почему-то твердокаменно был убеждён, что план взятия крепости составил я лично. Пришлось разочаровывать, и знакомить его с капитаном-командором, но всё равно не убедил, потому что Юхансон с какого-то перепугу ляпнул, что составил план по моему взглянув на возможности, что даёт новая техника и вооружение. В общем, откуда ни возьмись, обо мне сложилась легенда. Хорошо хоть принц Исмаил воспринял эту коллизию с юмором и не возревновал к чужой славе, что часто бывает у начальников, а запросто приходил обсуждать планы выдворения европейцев из Азии. Впрочем, серьёзных планов мы не строили, скорее делали мысленные набеги на те или иные темы. Впрочем, вопрос судостроения занял принца всерьёз.
- Как ты думаешь, князь Ольшанский, где лучше строить верфи?
- Ты будешь смеяться, шехзаде Исмаил Мирза, и скажешь, что я всё стараюсь присвоить, но лучше строить верфи в России, на Чёрном или Балтийском морях.
- Объясни, иначе я действительно так подумаю.
- Климат, уважаемый шехзаде Исмаил Мирза. У Ирана выход к морю здесь, в Персидском заливе, но здесь невыносимо жарко. Корабли становятся всё больше и больше, их уже невозможно скрыть под крышей, в тени, а попробуй работать с металлом, когда на нём можно жарить яичницу!
- Это весомый довод. Но видишь в чём беда, князь Ольшанский: допустим, я согласился, и мы станем заказывать корабли у вас. Допустим также, что с Россией мы останемся вечными друзьями, но ведь есть и Турция, с которой мы воевали с незапамятных времён, и помирились совсем недавно. Если наша вражда вспыхнет снова, то турки легко запрут проливы из Чёрного моря, да и Суэцкий канал запереть легче лёгкого.
- Согласен, в этом есть весомый смысл. В сущности, строить можно и здесь, хотя и с огромным трудом, более того, помня об угрозе вражды и войны нужно искать способы сохранять свою независимость, в том числе и в части судостроения, но вот как организовать этот процесс, ума не приложу.
- Да, буду искать ответ на этот вопрос, и с другими советниками.
- А пока прими мой добрый совет: заказывай корабли в России.
- Другого выхода и нет пока.
- Пока, шехзаде Исмаил Мирза! Со временем найдём выход без ущерба интересам Османской империи и к пользе Иранской державы.
Баян принёс мне мой лечащий врач Олег Олегович Дурнев.
- Ты должен разрабатывать лёгкие и грудную клетку, а лучше упражнений чем пение я не знаю. Пошли, споёшь народу, вечер уж больно хороший.
И мы пошли. На палубе, перед башней, под здоровенными стволами, я и расположился на стульчике, а народ потянулся со всех сторон. Для начала я развернул меха и в четверть голоса запел 'Чёрный ворон', но печальная песня как-то не пошла, и я урезал 'Яблочко':
Ой, яблочко,
Куда ж котишся?
Пусти, мамка на во садок,
Гулять хочется!
Эх, яблочко,
Да куда котишься?
Ко мне в рот попадёшь -
Да не воротишься!
Эх яблочко,
Да на тарелочке!
Надоела мне жена -
Пойду к девочкам
Народу понравилось, и кое-кто даже наладился танцевать, но до классического 'Яблочка' они, конечно же, не дотягивали. Ничего! Вот поправлюсь немного, да и выправлю сей досадный недостаток. Потом попросили спеть 'Эх, дороги', и пели хором, даже принц Исмаил подтягивал. Вот уж не подумал бы, что он знает эту песню, а уж что он станет петь, да ещё и при посторонних. Хотя если царь Иван Васильевич не брезговал...
Чтобы сделать приятное принцу я сыграл для него 'Любимые глаза' из репертуара несравненного Рашида Бейбутова, и оказалось, что принц и её знает, и подтягивает:
В небе блещут звезды, звезды золотые.
Ярче звезд очей твоих краса.
Только у любимой могут быть такие
Необыкновенные глаза.
Но всё кончается, закончился и мой концерт, да не просто так, а приступом кашля. Хорошо ещё, что я почувствовал приход минуты за три, поставил баян на стул и быстрым шагом рванул в каюту, благо генерала не посмели останавливать. И вот там, в каюте меня конкретно накрыло: кашлял я упав ничком на кровать, накрывшись подушкой до кровавых брызг из глотки. По счастью, никто кроме моего слуги так и не узнал, а чего это генерал вдруг бросился к себе. Спасибо Лёше, что не проболтался, просто сказал любопытным, что мне внезапно стало нехорошо. А что? По сути-то верно.
- Князь Ольшанский, мне нужно с тобой побеседовать о будущем Ирана.
- Почему со мной?
- Ты непредвзятый наблюдатель, и для тебя держава важнейшая ценность, пусть и твоя, русская держава, но у нас ведь немало общего, не правда ли?
- Если ты имеешь в виду необходимость ограничить у нас власть бояр, а у вас племенных князей, то да, общего очень много.
- Ты очень тонко уловил тему разговора, как тебе это удалось?
- Ты, шехзаде Исмаил Мирза, пришел один, без свиты, а все члены твоей свиты представляют какой-либо клан твоей державы. Или я неправ?
- Прав, Александр Евгеньевич, ещё как прав!
- И какой совет тебе нужен?
- Если совсем коротко, то как уничтожить клановое и племенное деление Ирана. Наверняка ты об этом размышлял?
- Это страшно сложный вопрос. Думаю, для начала шаху нужно избавиться от необходимости просить военную помощь у вождей стоящих ниже царя. Вооружённая рука у державы должна быть собственная, а не заёмная. Ты согласен?