Телефон звонил и звонил.
Надрывался.
Кому в наше время придет в голову звонить на стационарный телефон? Правильно. Только официальным лицам - или дальним родственникам, если случилось что-то очень нехорошее. Умерла двоюродная бабушка Ольга Петровна, например, или... Наталья отогнала от себя дурную мысль. Бабушку она не видела уже лет десять - Ольга Петровна жила во Владивостоке, из Москвы в гости ехать черт-те как долго и дорого, зато любила и регулярно с ней переписывалась, вот только не могла припомнить, давала ли ей номер мобильного...
- Алло, Наталья Сергеевна? Это Елена Михайловна, - резкий напряжённый голос классной хлестнул по нервам.
Слава Богу, никто не умер, с тоской подумала Наталья. Теперь главное - чтобы еще и никто не покалечился. А с Димкой ещё не того можно ожидать...
- Что случилось?
- Ничего не случилось, - с непонятным торжеством отозвалась Елена Михайловна, - физрук что-то забыл в спортзале и вернулся с полдороги! А то бы случилось! Ваш Димочка зажал Ингу Таранову, и неизвестно, что бы он с ней сделал, если бы не Олег Васильевич!
Олега Васильевича Наталья уважала. В отличие от Елены Михайловны и большинства преподавателей из Димкиной школы.
- Хорошо, я с ним поговорю, - устало сказала она.
- Нет, тут вы разговорами не отделаетесь, - злорадно возразила классная. - Родители Инги...
Наталья бросила трубку. К счастью, классная не стала перезванивать.
Можно было спокойно выпить валидол, корвалол, ещё что-то... и работать, пока Димка не вернется.
Работы у Натальи было не много, а очень много. Она работала по удалёнке, была на хорошем счету, так что заказы сыпались на неё как из дырявого мешка, однако муж её, Валерий, полагал, что "работа на дому" - это изящный эвфемизм безделья, при том, что зарабатывала Наталья неплохо. Настоящий мужик и глава семьи не прикасался ни к грязным тарелкам, ни к сумке для продуктов, ни к пылесосу, не говоря уж об унитазном ёршике, зато не упускал случая напомнить, что "в доме грязно", "нет уюта", "на хрена такая жена, если она даже подать борщ мужу не может". Иногда Наталья взрывалась и отвечала "а на черта нужен муж, от которого что ни день, то разит перегаром?", и тогда в доме полыхала ссора с воплями, криками, слезами и площадной бранью - хорошо хоть без рукоприкладства, Димка с неприкрытыми наслаждением прислушивался к ругани родителей, смакуя каждое оскорбительное слово, и заканчивалось это всё сердечным приступом. Наталья была сердечницей; муж отлично знал, что ей нельзя нервничать, однако то ли считал, что её болезнь - притворство и соплежуйство, то ли находил здоровье жены чем-то несущественным по сравнению со своим главенством в семье.
Будь они бездетны - давно бы развелись. Но у Натальи и Валерия был сын, и сын этот в последнее время причинял Наталье всё больше огорчений. Димка отчасти был под влиянием отца - потому что отец ничего не требовал, хотя частенько орал по поводу и без повода, - отчасти под влиянием улицы, обзорщиков, летсплейщиков, ю-тубовских блоггеров и всех, кто говорил, что учиться вредно, читать скучно, женщины суки, а секс и развлечения - главное в жизни. Мать он тихо ненавидел, так как Наталья резонно считала, что "ребенка надо готовить к взрослению", и заставляла его то пылесосить, то учить уроки, то ходить за хлебом, то меньше сидеть за планшетом. Иногда тихая ненависть превращалась в громкую, и Димка внаглую хамил матери, передразнивал ее, злобно кривляясь, оскорблял... В школе он тоже позволял себе грубость и хамские выходки.
А теперь он попытался изнасиловать одноклассницу.
Наталья, как всегда, искала свою вину в происходящем. В том, что муж пьёт и обращается с ней, как с прислугой, даже хуже. В том, что дом завален хламом, пустыми бутылками, грязью и пылью, а в туалете стоит вонь. В том, что она сама не занимает высоких должностей. В том, что не умеет себя поставить, внушить сыну авторитет, привить ему высокие моральные ценности. И единственное, что она могла придумать, - это ещё больше убирать, мыть, готовить, ещё упорнее молчать в ответ на обвинения и грубости, ещё усерднее работать, чтобы заработать побольше. Деньги уходили в песок, зато грязи и попрёков становилось всё больше и больше - а выхода Наталья не видела...
- Что я сделала не так? Ну, дрался, все мальчишки дерутся... Но девочку? - шептала она, вытирая слезы. - Как он мог? Почему? Наверное, он хотел и с ней подраться, ну не может быть, чтобы мой сын - и насильник! Дурак, грубиян - но не насильник же!
Хлопнула дверь.
Димка бросил сумку с книгами, чмокнул мать в щёку и сказал:
- Привет, ма! Как самочувствие? Я тут хлеба купил и молока по дороге.
Наталья ошеломлённо уставилась на него.
- Помощь нужна? - деловито спросил подросток, моя руки.
- Дима, - строго сказала Наталья, немного опомнившись от удивления, - надо поговорить.
- Чего? Мам, я не слышу, тут вода шумит!
- Ты ударил Ингу?
- Я? - Дима задумался. - Да я... - лицо его стало беспомощным, будто он не понимал, о чём говорит Наталья. - А! Я её подразнить хотел. Завтра извинюсь.
- Из-за твоих шуточек у нас неприятности, - губы у Натальи затряслись. Димка вышел из ванной, обнял мать и робко сказал:
- Ну, извини. Я вправду не хотел... Ну не сердись, мам! Давай я в комнате уберу - и за уроки, лады? А потом на стадион...
- Ты сегодня уже гулял, - Наталья всё-таки не удержалась и всхлипнула. - Небось, опять в Голосов овраг совались?
Они жили недалеко от Коломенского, и Голосов овраг был тем неприятным местом, куда все мамы микрорайона запрещали ходить своим отпрыскам. Отпрыски и сами не жаловали глубокий овраг, по дну которого бежал ручеёк, а примерно посередине прямо из земли торчало несколько высоких, похожих на клыки, валунов, - но всегда находились любители острых ощущений. Во-первых, склоны Голосова оврага были очень крутыми и заросшими колючим терновником. Во-вторых, уже на памяти Натальи и даже Димки там пропало несколько ребятишек. А в-третьих, поговаривали, что если бросить между валунов какую-нибудь вещь, она пропадёт. Через час, два, иногда несколько дней появится, но толку с неё уже не будет... Димка, конечно, мог бы сунуться туда просто из духа противоречия.
И он вёл себя как-то подозрительно. Поцеловать мать! Да такого уже несколько лет не бывало. Помощь предложил... За уроки сам сел... То ли внушение от Олега Васильевича на него так подействовало, то ли пытается овцой прикинуться, чтобы его не изобличили как хищного волка?
- Ма, - протянул Димка, - ну какой овраг, ты о чем? Посидели с пацанами, побаландерили...
- Покурили?
- Да я вообще уже бросил!
...А потом пришел Валерий, с порога выговорил Наталье, что она не так его встретила и не то приготовила на ужин, и ей стало не до странностей сына.
Очень хотелось верить, что эта перемена в нём - настоящая и продержится как можно дольше.
С утра Наталья сидела в большом напряжении, с трудом сосредотачиваясь на работе. Однако час шел за часом, а ни Елена Михайловна, ни родители Инги так и не позвонили. Наконец, прибежал Димка, сообщил весело: "А мы с Ингой помирились! Ма, ничего, если я её в кино приглашу?", и от сердца у Натальи немного отлегло.
Уроки он опять выполнил без напоминаний. И посуду за собой помыл.
А когда вернулся из кино, застал в разгаре скандал. Видит Бог, Наталья изо всех сил старалась его избежать. Приготовила клёцки, о которых вчера говорил Валерий. Выстирала его вещи. Как можно приветливее поздоровалась, когда Валерий, наконец, явился в безобразно пьяном виде. Вот только клёцок сегодня он уже не хотел, зато хотел надеть те самые треники, которые сушились на балконе...
- Да хватит уже! Я тебе что - прислуга? - возмутилась Наталья.
- Ты - жена! - ответил Валерий. - И если ты не знаешь, где твоё место...
Всё остальное было нецензурным и угрожающим. Но что-то случилось с Натальей, и ей уже не хотелось гасить конфликты, поддерживая зыбкий мир в семье, и сносить оскорбления - тоже.
- Я зарабатываю побольше твоего, - вскричала она, - и не смей на меня орать!
- Подавись своими бабками, - зарычал Валерий, - дура, ишь, научилась мозг выносить!
- Было бы что выносить! Сам только жрёшь и гадишь в доме!
Раньше Наталья ни за что бы не посмела сказать такого. Валерий изумленно отшатнулся...
А потом ударил её что есть силы по лицу.
Занес кулак во второй раз - и не успел. Димка ловко вывернул ему руку, поставил подножку, сбивая с ног.
- Это мой отец? - спросил у Натальи.
- Да, - растерянно отозвалась она, не понимая.
- Понятно, - отозвался Димка, деловито заламывая руку Валерию по всем правилам самбо и затаскивая в комнату.
Ночью, когда уже все успокоились, Наталья смогла приняться за работу, которую надо было сдать назавтра. Что-то бродило по самому дну её сознания, но что? Ей было не до того.
Но её сын никогда не изучал приёмы самбо. И никогда не сомневался в том, что он сын своего отца.
Валерий после полученной трёпки немного притих. Наталья раньше не решалась ему открыто перечить, - по его словам, "знала своё место", а сын... сын был под его влиянием. Как думал Валерий - всецело. Ведь настоящий мужик и глава семьи сам воспитывает сына, не подпуская к нему мамашу, - то есть по пьяни разглагольствует перед ребенком, что бабы шкуры, только и знают, что выносить мозг и тянуть с мужей деньги, и вообще, баба должна сидеть под шконкой... Но жесткий отпор со стороны семьи заставил Валерия затаиться. Он молча приходил, ел, зыркая из-под нависших бровей паучьими маленькими глазками то на жену, то на сына, и уходил в комнату, где часами смотрел по ноутбуку кино. И в доме воцарилась недобрая тишина.
У Натальи где-то в глубине души ещё мелькала слабая надежда, что муж одумается, прекратит заливать за воротник и терроризировать домашних. Но разум подсказывал ей, что это затишье перед бурей, что скандал почище прежнего неминуем, и лучше бы ей спасаться и бежать, пока не поздно. Но как оставить сына с "папашей"? А куда она пойдет вдвоём с ним? Сможет ли она прокормить Димку в одиночку?
И что в последние дни происходит с Димкой?
С одной стороны - радоваться бы. Димка исправил все двойки, помирился с физруком и с математичкой, с которой у него несколько лет тлела вражда, начал налаживать отношения с ребятами в классе, а по географии даже "отлично" схлопотал. Лицо его стало тоньше и нежнее, голос - мягче, или дело было в приветливой улыбке и доброжелательных интонациях, непривычных и совершенно не свойственных Димке-прежнему? Наталья вглядывалась в лицо сына, и ей казалось, что она видит какого-то незнакомца. Хорошего, симпатичного, но - не Димку.
У нового Димки глаза отдавали отчётливой зеленью. А ведь у её сына глаза были карие. И волосы русые, как и у этого Димки, но потемнее, с рыжиной.
У нового Димки на носу проступали чуть заметные веснушки - которых никогда не было у Димки прежнего.
Новый Димка однажды решительно забрал у неё сумки с продуктами и с тех пор ходил в магазин сам. Он освоил стиральную машинку и помогал готовить.
Новый Димка подкармливал бутербродами жившую во дворе бродячую собаку, которую прежний то и дело норовил пнуть, и троих дворовых котов.
Новый Димка по вечерам обязательно ходил с друзьями на стадион - там стояли тренажеры для воркаута - и действительно бросил курить.
Наталье уже казалось, что она сходит с ума. "Словно подменили", - твердила она себе, однако не осмеливалась даже произнести это вслух. Просто её сын наконец-то взялся за ум, зря, что ли, она его учила добру все пятнадцать лет его жизни... А изменившийся цвет глаз и веснушки - просто игра воображения.
И даже когда его позеленевшие глаза в сумерках однажды сверкнули, как у кота, и Наталья отчётливо увидела слегка расширенные вертикальные зрачки, - она по инерции пыталась убедить себя в том, что с Димкой ничего особенного не происходит.