Закончив говорить, старичок вынул баночку с лекарствами. Он объяснил, что каждый день нужно принимать по несколько пилюль. Но, ещё он достал пластинку с каким-то лекарством. На целой пластинке была одна только таблетка. О ней он сказал:
- Прими сегодня перед сном.
А когда пациент уже уходил, доктор, встав из-за стола, сказал:
- Начни с малого и приятные перемены не заставят себя ждать! И про таблетки не забудь, особенно про ту, которая одна!
Глава 4
От психолога мужчина уходил в состояние не привычного приподнятого настроения. Он решительно был настроен изменить свою жизнь к лучшему. Говорил себе: "Ведь недаром, вопреки всем бедам, остался жив... выбрал саму жизнь!" - и так смело верил самому себе, что не терял такого расположения духа до самого возвращения домой. Разве только самую малость закралось сомнение, но не более того.
Возвращение домой для Виктора стало тяжёлым испытанием. Словно морская вода, отступая от берега, его покидала решимость. Та самая, что только-только вела его к новой, мечтательной и славной жизни. К достойной жизни.
В прихожей его ожидал ужасный беспорядок. В гостиной и на кухне ситуация была и того хуже. И оглядывая весь тот бардак, который его окружал, мужчина только-только начинал осознавать, сколь титанический его ожидает труд.
Тяжело вздохнув, он сказал себе: "Ну, с чего-то ведь надо начать!"
Шагнул в квартиру. Закрыв за собой дверь и, включив свет, едва только сделав очередной шаг, как раздавил пластиковую бутылку. Столько шума... столько беспокойства!
"И начну я именно отсюда!" - решительно заявил он самому себе и, не раздеваясь, взяв какой-то старый и потрёпанный пакет, быстро наполнил его хламом. - "Перемены, значит, начинаются с малого?" - думал он, вынося первый, но далеко не последний пакет с мусором.
Так и без того, больше обычного затянувшийся вечер, порядочно утомил Виктора. Да, уборка была необходима. Остро необходима. Он это понимал, но... как же мучительно трудно было изменять привычный уклад и бороться с проявлениями своей лени за многие и многие года.
Но, как и перед домом доктора, когда его одолевали сомнения, Виктор решительно заявлял себе: "Это необходимо сделать. И лучше я сделаю это сегодня, чем отложу на завтра! Ведь я могу, ведь у меня есть на это силы!" - но также у него была усталость и сказочных размеров, давно и близко знакомое утомление.
Словом, вечер обернулся той ещё морокой. Но мужчина был доволен собой, результатом своего тяжёлого труда, и простором, который прежде сковывали груды хлама и мусора. А когда Виктор проветрил жильё, так и вовсе стало по-своему не плохо.
Время было позднее. Готовить самому не было ни желания, ни сил. Тут уж всякого морального подъёма не хватало, - растаял за время уборки. А удовольствие самим собой и результатом своей старательной работы, не могли заставить его уставшее тело хоть что-то делать сверх меры. Хотел было позвонить и заказать чего-нибудь съестного, но... время и в самом деле было позднее.
"Ну и ладно!" - думал мужчина, открывая пачку чипсов. - "Сомнительная, конечно, еда, но под пивко сгодится!"
Спать он собрался глубокой ночью. Пусть он засыпал от усталости, - столько волнений, впечатлений и беготни за один единственный день! - но всё же именно спать мужчина ложился не спешил. Он ожидал одной телепередачи. Не сказать, что любимой, но... привычка. Сознавал, что и от этой привычки нужно будет себя впоследствии старательно отучать... но на тот момент отказать себе в маленькой слабости, в одной серии... ну... пусть двух сериях любимого сериала, - было выше его сил.
После, помня слова психиатра, мужчина принял таблетки. Одну из крупного размера баночки. Другую - одну единственную таблетку на всей пластинке. Само собой, ни инструкцию, ни предписания не читал. Да и не особо размышлял на счёт того, а можно ли сочетать эти лекарства. Просто выпил и, сонно зевая, едва не валясь без сил, поплёлся в спальню.
"Это был длинный, тяжёлый день, - вяло подумал он, - пусть и другие будут столь любопытными и интересными... только не такими изнурительными!"
***
Он чувствовал, как по коже скользит мягкая и слабая трава. Оглядевшись, ужасаясь, мужчина признал, что вновь волей сна оказался в кошмарном месте. Перед ним, буквально в пяти, может, немногим более, минутах ходьбы был холм с совершенно мёртвой почвой. Ни единой травинки. За то вокруг холма, пусть и слабая, но трава росла и расходилась в разные стороны.
Огромный простор, вокруг холма, сколько позволяли глаза разглядеть в темноте, напоминал великую степь. Ни единого деревца. Ни очередного, самого малого, холмика. Ни горки. Ничего не было, - только простор и слабая трава. Даже кустарника ни одного не приметил. Словно ему селиться здесь не позволяла некая высшая сила.
Виктор мог по пальцам одной руки сосчитать сны, в которых он явственно помнил самого себя. Но это был первый сон, в котором мужчина был ещё и в своём, слабом, ни к чему не приспособленном теле. А помня, чем в прошлый раз окончилось попадание в этот мир... это его не на шутку напугало. Но ещё больше пугал получеловек, стоявший всего в паре шагов: - человеческие черты и особенности резко контрастировали с шипастой, чёрной чешуей.
Он собирался броситься бежать, как можно дальше и тише, чтобы хотя бы попытаться избежать печальной участи жертвы. Ему не хотелось в очередной раз умирать. Ни во сне. Ни уж тем более в своём собственном теле.
- Не стоит, - сказал стоявший рядом получеловек. Он предугадал действия Виктора и спокойно принялся объяснять, казалось бы, прописную истину. - Твоё тело, ты сам, - слаб. Кругом хищники. И если ты посмотришь внимательнее, то поймёшь, - они только и ждут, что ты отойдёшь от меня. Ждут, что ты сам покинешь сень моей защиты.
Получеловек повернул голову. Его глаза оказались, по меньшей мере, изумительны. Один глаз, как у людей, серебряный. Но другой, - чёрный белок и белый, вертикальный зрачок. И, что удивительно, столь пугающие глаза, на фоне монструозной половины лица не стали для Виктора ужасающим зрелищем. Взгляд не выбивал дух. Не пугал. А та часть лица, что ещё принадлежала людской половине странного создания, была невероятно, прямо-таки предельно знакомой.
- Ты? - удивился Виктор.
Получеловек не стал отвечать. Отвернувшись, он вновь уставился на холм. Казалось, что всё прочее его совершенно не касалось. А Виктор, помня слова, с которыми к нему обратился... - Мужчина и не знал как его называть. - огляделся кругом.
В самом деле, из травы поднимались самые неожиданные создания. Подчас они выглядели столь омерзительно, что Виктор скорее переводил взгляд на других порождений. Смотрел на разных монстров, которые вызывающе пялились на него, и вспоминал лицо получеловека: "Ведь это именно он!" - думал Виктор, вспоминая один из недавних снов. - "Сомнений быть не может, это он!"
- Да, это я. - прочитав мысли, спокойно ответил стоявший рядом, полумонстр. - Ты не ошибся. Ты встречал меня. Но поверь, это не было сном, как ты думаешь... ты во многом ошибаешься, даже не понимая, как сильно. И ведь ничего-то ты не понимаешь. - он говорил спокойно, но последнее, что он сказал, в этом ощущалась лёгкая печаль. Тихая, едва ощутимая, но печаль.
- Где это мы? - решился Виктор задать, как он думал, важный вопрос.
- Это мир вечной ночи. Мир, над которым никогда не воссияет солнце. Мир, в котором темноту и мрак разгоняет лишь бледное и тусклое сияние луны. Мир, в котором слабые прячутся, забиваясь в самые глубины мрака, а сильные и смелые наслаждаются величием луны. Понимаешь? Мир... достойных. - получеловек явно хотел что-то сказать, но оборвал себя. Виктор чувствовал, что его собеседнику и приятна и одновременно болезненна поднятая тема.
Виктор ещё раз огляделся. И, как говорил получеловек, вокруг были только внушающие настоящий страх порождения ночи. Ни какие-нибудь свинообразные твари в тонну-две весом, ни жалкие пауки, а настоящие и ужасающие монстры.
Вокруг стояла непроницаемая тишина. И только где-то высоко над головой, хлопали крылья огромных, явно хищных птиц. Птиц, способных таких же людей, как Виктор, ловить себе на ужин. А над землёй сияла почти полная луна, едва прикрытая лоскутами облаков.
Виктор несколько раз открывал рот, желая задать вопрос, но ему, откровенно говоря, было страшно. Он не решался задать волновавшие его вопросы. Чувствуя холод, нервную дрожь, у него просто не хватало на это духа. Да и не хотелось в очередной раз умирать. Особенно не хотелось при понимании, что возможно, умирать придётся уже последней смертью.
- Своей нерешительностью ты оскорбляешь меня, - совершенно спокойно сказал рядом стоящий получеловек. - Если намерен и дальше изображать выброшенную на берег рыбу, то лучше пойди к одному из собравшихся. Так, по крайней мере, ты оправдаешь главное свойство людей, - пригодность быть только пищей. - после короткой паузы, выделяя мысль, получеловек сказал. - Пищей для сильных.
- Кто они? Все эти... - Виктор запнулся. Он испугался, что слово "монстры" может стать последней каплей в терпении получеловека. Сообразив, как лучше всего поправиться, добавил, - все те, кто нас окружают?
- Любопытный вопрос для того, кто в любой момент может умереть. Ты даже не понимаешь, где находишься и какой удостоился чести... но всё одно желаешь тривиальных знаний? Что ж, изволь! - получеловек говорил не только с издёвкой, но и ощутимым недовольством. Словно воспитанник не оправдал надежд. - Можешь считать их аристократией этого мира.
Получеловек обернулся. Зрелище, которое представляло его тело, было тем ещё сомнительным удовольствием! На половину поросший чёрной чешуёй, этот человек имел невероятно крепко сбитую мускулатуру. Но, ни одна, совершенно ни одна венка не выступала на человеческой части тела. И кости выступали значительно резче, чем у обычных людей. В одном месте, на ключице, кость превратилась в острую пластину, разорвавшую мелкие чешуйки.
- По крайней мере, именно такими и должны быть аристократы, как собравшиеся здесь. И именно таким должен был быть мой родной мир! - с неожиданным, но сдержанным гневом, сказал получеловек. - Мне не повезло родиться там... в том никчёмном слое мирозданья...