- При... - повторил рычащий голос со спины на незнакомом, но как будто бы известном Виктору языке. Языке, слова которого, выжигали мозг.
Не услышав до конца обращение, мужчина, потеряв всякие силы, провалился в забвение. Спасительное и пустое забвение. Ничего кругом не было. Даже чувств. Но... большего и не было нужно...
"Только бы немного отдохнуть" - робко прозвучала его мысль.
***
Это была самая ужасная ночь. Виктор проспал до самого звонка будильника, но усталость не просто не оставила его, - она сковывала всё тело незримыми цепями. Так выяснилось, что спать на полу - не самая лучшая затея.
Встав на ноги, мужчина чувствовал нечто странное. Он не помнил, как несколькими часами ранее он наблевал на пол прямо перед собой. Провёл по щеке и с удивлением посмотрел на густую, вязкую, почти непроницаемо чёрную дрянь. Даже скверный запах не смог пронять его. Слишком уж его состояние было унылым.
Вытерев руки о штаны, мужчина поплёлся в ванную. И там, стоя перед зеркалом, умываясь, он мутным взглядом вглядывался в отражение. Глаза. Что не так было с его глазами? Приблизившись в упор и начав вглядываться, он отскочил, как кошка отскакивает от змеи. И рухнул на скользкий пол.
Удар был болезненным. И голова гудела. Но то страшное воспоминание, которое так его испугало, затмевало собой всякую боль. Мужчина мысленно пытался отогнать видение, но то неотступно хваталось за него. У него один глаз был как у того получеловека из сна.
Виктор непроизвольно зажмурился. Слишком уж больно он приложился головой об керамический унитаз. Но тот омерзительный и пугающий образ, который вставал перед внутренним взором, заставил открыть глаза.
Едва только успокоившись и справившись с болью, мужчина провёл рукой по болевшей голове. Там, где он ударился, пугающе болезненно пульсировало. Он почувствовал вмятину. Прощупал её и только после взглянул на покрывшуюся кровью руку. А понимание случившегося всё не спешило приходить к нему.
Рвотный позыв относительно отрезвил. Виктор, встав на корячки, схватился за унитаз, - его так мутило, что боялся рухнуть без сил. И его долго рвало. Но, вместо желудочного сока, в унитаз вываливались куски непереварившейся, сырой плоти.
Вновь вернувшись к раковине, мужчина собрался с духом и заглянул в зеркало. Он крепко сжал края раковины, боясь, что опять опрометью метнётся назад, но... зрение уже вернулось, и не было острой нужды приближаться вплотную к зеркалу. Мужчина увидел красные от крови белки. И лицо... совсем не его, - аскетично худое, усыпанное оспинами лицо.
Мысли в его голове еле ползали. И были столь бессвязны и обрывочны, что ему не удавалось ни о чём помыслить. Даже то, что его собственное лицо изменилось за одну единственную ночь, не имело значения.
Умывшись и промыв рану на голове, мужчина пошёл готовить завтрак. И, не забыв выпить лекарство, которое ему на ежедневную основу выдал доктор, позавтракал. Что примечательно и, для Виктора, однозначно радостное, - мысли начали светлеть. И даже боль несколько утихла.
Желая перепроверить одну деталь и понять, насколько с ним всё плохо, вернулся в ванную. Он вновь взглянул в отражение, но... вместо чужого лица, у него вновь было его собственное. Привычное. Так сказать, родное.
"Надо на работу", - подумал он. Но эта мысль, прозвучавшая сама собой в голове, точно принадлежала кому-то другому. Кому-то, кто говорил в его голове. Тому, чьи слова непререкаемы.
Собираясь на работу, мужчина переоделся. Вся его одежда была набором грязных и мятых тряпок с не самым лучшим запахом. Виктору вечно не хватало времени и сил, чтобы постирать хотя бы часть одежды, которую он прошлым вечером запихнул в шкаф. И, уже уходя, мужчина вернулся на кухню и взял с собой баночку с таблетками думая: "Лишним не будет" - и его посетил образ, как будто бы он наблюдал за собой со стороны, и как он, ничего не соображая, клюёт носом сидя за столом. После был образ, где он съедает одну таблетку. Третий образ был, где он уже бодрый и почти здоровый. - "Может и пригодится ещё"
***
Ближайшая неделя обернулась в хождения по долине страданий и мучений. Страх, точно клетка, своими ужасающими прутьями теснил Виктора. И день ото дня в клетке становилось всё теснее и теснее.
На улице встречались странные порождения, от одного взгляда на которые Виктору становилось дурно. Он перебегал дорогу, - только бы не проходить мимо этих монстров.
Холодный пот стал его частым спутником. А ощущение незримого присутствия, наблюдения за собой, и страх не покидали даже дома. Вернее, дома было особенно скверно. Помимо шёпота, который мужчина заглушал телевизором или музыкой, в обстановке происходили неожиданные перемены.
Каждый день становился испытанием на прочность. И каждый раз, заглядывая в зеркало, прежде чем принять таблетку, мужчина видел очередное не своё лицо.
Находить свои вещи оказывалось той ещё морокой, - они вечно куда-то девалась. Что примечательно, одежды становилось заметно меньше. К концу недели мужчине уже не во что было переодеться. Совершенно.
Ему приходилось закупаться в одном дешёвом магазинчике рядом с домом. Там одежду продавали почти за бесценок. Но и качество было тем ещё... сомнительным. Одно радовало, - продавец человек улыбчивый, весёлый и даже порой не прочь перекинуться парой фраз.
- А-а-а! - со смехом протягивал руки толстяк, стоя за прилавком. - Виктор, рад тебя видеть!
Мужчина невольно улыбался. Каждый раз, когда он видел этого добродушного толстопуза, ему становилось легче на сердце. А страхи отступали. Он всегда отвечал:
- Добрый вечер, милейший! - Виктор не мог запомнить его имени. Несколько раз пытался, но, всякий раз забывал. Чтобы не огорчать человека, избегал обращаться по имени. - Добрый вечер!
Что примечательно. Только после двух встреч с врачом-психиатром Виктор не просто проникся к нему глубочайшей симпатией, но и заимствовал некоторые его речевые обороты. Так и получалось, что он обращался к едва знакомому человеку "Милейший".
- Как обычно? Пара брюк и рубашек? - спросил продавец, кладя на прилавок уже упакованную одежду. - Твой размер, приятель. И как раз то, что ты просил!
За время хождения в этот магазин на ежедневной основе мужчина выработал некоторый вкус и предпочитал рубашки в крупную клетку и простые, тёмно-серые брюки. Сам не мог объяснить почему, но в такой одежде ему было спокойнее.
- Спасибо... спасибо! - широко улыбаясь, отвечал Виктор.
Расплатившись, он проходил мимо полок с одеждой. Боковым зрением он видел, как в самых дальних концах помещения происходит нечто странное, - манекены оживали и двигались. Но, это решалось просто, - пара таблеток и спустя несколько минут всё становилось лучше.
Когда Виктор выходил, скрипнула дверь. Он зашагал домой. За спиной остался магазин в тупике улицы. Кирпичное, обветшалое, одноэтажное здание. За грязными окнами витрин оживали старые манекены. Свет неоновой вывески подрагивал "Повседневная одежда" - и несколько букв давно погасли, а другие мерцали с тихим треском.
Никогда прежде мужчина не слышал и не встречал этот скромный магазинчик. Набрёл на него совершенно случайно. И это стало одним из самых приятнейших открытий за всю неделю. Пусть у него и пропадала одежда на постоянной основе, но Виктор не унывал, ведь теперь он знал, где можно почти за просто так закупаться вещами. Только одного он никак не мог понять, - а почему в подобном месте ему ни разу, ни единожды не повстречались другие клиенты?
***
Неделя полнилась чередой неприятных открытий. И каждое новое открытие оказывалось более пугающим или неприятным, чем предыдущее.
А всё началось ещё тем утром, когда мужчина впервые принял повседневные лекарства. На первый взгляд было обычное ранее утро, когда он вышел из дома. Очередное и унылое утро. Городская серость и угловатость. Еле плетущиеся на работу люди. И даже капал лёгкий дождик. Как будто бы пытался окончательно испортить всем настроение.
Странное дело, Виктору было необычайно легко. Как правило, он еле тащился на работу, которую откровенно говоря, ненавидел. Тащился туда, куда не хотел. Занимался тем, что не мог понять, - не мог понять, для чего он именно работает. И какой от его работы, собственно, толк. А тут, не смотря на самое заурядное утро и окружение, он был в приподнятом настроении.
Подставляя лицо дождю, с блеском в глазах оглядываясь кругом, он шагал в сторону метро. Осень, хладная свежесть и порывистый ветер, налетавший по временам, крепко портил настроение людям. Но Виктор, съев ещё одну таблетку, совершенно не замечал неудобств. Ему было хорошо. И начинавшийся день казался достаточно сносным, чтобы улыбаться.
И даже в самом метро, в ужасной толкучке, мужчина не растерял чудесного расположения духа. Казалось, что всё будет хорошо. Мир виделся прелестным творением. У Виктора сложилось впечатление, словно он на празднике в окружении близких друзей, - "иначе, зачем так тесно сбиваться?" - думал он.
Тогда-то мужчина и увидел нечто странное. В окружающей толкучке было местечко, которое люди, точно из страха, обходили стороной. Местечко, вокруг которого на добрые пару шагов не было никого, кроме одного-единственного создания. Ужаснейший монстр, с раздвинутой в разные стороны головой. Его острые, хищные клыки... Виктор хорошо их видел через половину вагона заполненного людьми. Эти клыки росли не сверху и снизу, а по бокам пасти, которая раскрывалась в разные стороны. При каждом вздохе чудище раскрывало пасть, - его неправильное, и без того пугающее своим уродством лицо, расходилось в стороны обнажая тёмно-красную плоть.
Чудище смотрело перед собой. Виктор видел странное порождение кошмара только со стороны. Но и этого хватило, чтобы он оторопел. Как испуганный олень, который остановился на середине дороги и уставился на свою приближающуюся смерть, мужчина глядел на монстра. Монстра, которого, судя по спокойствию окружающих людей, видел только он один.