- Ну что там, Сэм? Ты как? - хрипела рация.
Люди переглянулись, решили, наверное, что голос Мэла, это мой собственный голос.
- Норма, Мэл... Будь на связи. Позже... - ответил я, наблюдая за... туземцами (поначалу я называл их так).
Но это были люди. Самые обыкновенные, такие же как мы. Смуглые, красивые люди. Те же волосы, носы, уши, такое же строение тел, тот же голос и, что удивительное, такая же речь. Только их язык был малопонятный и неразборчивый. Но половина букв, ей-богу, была из английского алфавита. С трудом, но я понимал, о чём они говорили. Точно так же мы определяем, о чём говорит годовалый младенец с набитым овсяными хлопьями ртом. Уже вблизи я лучше рассмотрел их лица, и понял, чем они отличались от наших, земных, - выражением. Они были - добрые. Понимаете? Добрые. В глазах "инопланетян" не было не то что неудовольствия или хмурости, они просто излучали тепло и доброту.
Это тронуло меня до глубины души. Я давно не видел таких искренних лиц и такого добродушия.
- Здравствуйте, - поприветствовал я.
Они отвлеклись от изучения аппарата и одежды и уставились на меня. Потом заулыбались. Видимо их рассмешил мой корявый (для них) английский.
Затем один из мужчин протянул мне руку для пожатия. Следом остальные поочерёдно подходили, и мы обменивались рукопожатиями. А потом они стали расходиться кто куда, потеряв ко мне и к модулю всякий интерес. Одни вернулись в лес, другие пошли на утёс, на вершине которого толпились люди. Что они там делали, у меня не было возможности разглядеть.
Я размялся, потянулся, пару раз присел, а когда привык к притяжению, присел на ступени модуля.
Через время подошли двое мужчин и три женщины: принесли завёрнутые в пальмовые листы кусочки мясной мякоти с какими-то варёными зёрнами.
Мы долго общались, пока я ел. Из разговора выяснил, что живёт их здесь много, и ещё больше на далёких отсюда землях. А такого как я, они никогда не видели. Судя по самодельной глиняной посуде, по их одеянию, орудиям труда и жилищам, я сделал вывод, что они не примитивные, а просто ещё не цивилизованные люди.
Следующие четыре дня я изучал новый мир, удаляясь далеко вглубь континента и поднимаясь на вершины ближайших не высоких нагорий, откуда хорошо просматривались окрестности. Ко мне пришло понимание того, что эти люди, - это сообщество, - находится на своей ранней фазе цивилизационного развития. Одним словом, они, это мы - земляне, только жившие за пять, а то и за десять тысячелетий до постройки египетских пирамид и образования римской империи. Для меня это о-очень далёкий период: лет, эдак, миллиарда три назад.
Они живут по законам первобытно-общинного строя, и в то же время их интеллект и самосознание находятся примерно на уровне древних греков. Они строят себе лодки, умеют выкладывать из камня жилища. И всё у них есть; и всё у них прекрасно; и всё у этих людей ладится; и не знают они, по-видимому, ни про горе, ни про печаль, не присуща им ни жестокость, ни алчность. Как-то мерно протекает их жизнь; и все они счастливы: живут спокойно, без всплесков ликования и ажитации. Просто тихо, мирно живут, как будто боятся спугнуть своё счастье шумом (или внеземным вторжением).
Все дни во время моего путешествия по континенту мне никто не мешал. Наоборот, все с удовольствием помогали, чем могли. О еде я уж не говорю. И отовсюду, - как от людей, так и от воздуха планеты, - исходило Добро. Даже от зверей и зверушек. Они здесь кругом живут, мирно соседствуя с ними.
Раз в день я выходил на связь с Мэлом, и каждый раз ему врал.
- Дружище, ещё пару дней...
- Никак и правда пляжный бар нашёл?! - поначалу смеялся коллега.
- Если бы, - отвечал ему, - то и тебя позвал бы.
- Какие там условия? - Об этом он каждый день меня спрашивал: его постоянно теребили из Центра.
- Я в скафандре. Можешь представить, каково здесь.
- А чего тогда тянешь? Возвращайся, да валим домой, - раздражался напарник, когда я третий день гулял по поверхности "зловещей", с моих слов, планеты.
- Забрёл далеко. Изучаю на наличие минералов, собираю пробы. Сегодня или завтра вернусь, - передавал я, находясь в это время в хижине, специально построенной для меня на тенистом берегу океана. - Здесь мало кислорода, трудно дышать.
Мэл переживал за мою безопасность, и всегда торопил.
Вскоре у меня появились друзья. А на пятый день - подруга.
Оаоу - такое у неё имя. Мы с ней часто гуляли по берегу, разговаривали. Таких добрых глаз, как у неё, у земных женщин давно уже нет. Были когда-то, миллиард лет назад, а теперь нет. Индустрия, постоянный труд ради денег, испорченная экология, болезни, ко всему этому парниковый эффект и жестокость, - сделали грубым наших женщин. Да и всех людей в целом.
Здесь ещё не знают про войны. И оружия тут нет. И далеко им ещё до архимедов и коперников, до цезарей и президентов, до парового двигателя и компьютера.
Оаоу приходила всегда под вечер, и мы подолгу сидели на крыльце моего жилища. Оттуда хорошо виден утёс, на котором каждый день веселятся молодые люди. Обрыв нависает над океаном, и парни поочерёдно прыгают с трёхсотфутовой высоты, нацепив за спину что-то типа мини-крыльев дельтаплана.
- Оуоу, зачем они это делают? Они же рискуют разбиться.
- Как птицы! - она смеялась надо мной, думая, что я глупый, потому что не понимаю этой игры. - Они пробуют летать. Как птицы. Внизу вода, они не умрут, если упадут.
- Ветер снесёт их и ударит об утёс или о камни внизу, - предостерегал я.
- Они выбирают тихий день, без ветра. Это смелые люди. Не все умеют летать, как птицы. - Оаоу вглядывалась, где над океаном кружился очередной смельчак. Он парил в воздухе, расставив в стороны бутафорские орлиные крылья, и в какой-то момент его приподняло потоками горячего воздуха и перевернуло: "лётчик" опрокинулся на спину, сложил крылья и спикировал, погрузившись в пучину, как в перину.
- Мы уважаем смелых, - с грустью произнесла Оаоу, - и не плачем по ним. Мы гордимся ими. Но иногда они погибают.
- А зачем им это? - поинтересовался я, и понял, что сказал глупость: сам же мечтал в детстве стать лётчиком, и в десять лет прыгал с оврага со старым грузовым парашютом, который мои друзья держали за края раскрытым. Мы нашли его недалеко от военного полигона.
Оаоу посмотрела на меня и рассмеялась снова.
- Почему ты надо мной смеёшься?
- Ты глупенький, - она погладила мой висок.
Я сдержал гордыню. Знала бы она, о чём ведаю я и моя цивилизация. Их пока не удивляют новшества. Никого уже не интересует модуль, который стоит, как изваяние и пылится уже неделю. У них пропал к нему интерес. Только дети возле него играют.
- А там, где ты живёшь, есть смелые люди? - спросила Оаоу.
- Есть. - Я подумал про себя и Мэла и вздохнул, вспомнив, что мне пора возвращаться.
- Вы играете в птиц?
- Когда-то играли... давно. - Припомнилась история самолётостроения и братья Райт. - Теперь мы в другие игры играем. Знаешь, что такое самолёт?
- Са-мо-лёт, - повторила она по слогам и помотала головой.
- Когда-нибудь я покажу тебе, как он выглядит.
- А твои земли красивые?
- Красивые. - Тут я сделал паузу, вспоминая Землю и подбирая слова характеристики, которыми можно описать её. - Раньше были красивые. Как у вас. Сейчас уже не так. У нас грязно и шумно.
- Почему?
- Индустрия...
- Что это?
Теперь улыбнулся я.
- А ты знаешь, что такое война, Оаоу?
Девушка повторила это слово, и ответила, что не знает.
- Вы счастливые. - Я лёг на спину и поднял руки к синему небу. - Вы счастливые.
- Какие?
Она даже не знала этого. Воистину они здесь счастливые.
Я рассматривал её лицо, как картинку. Оаоу, смущаясь, мило улыбнулась и замешкалась, стесняясь о чём-то спросить. Я ждал, всматриваясь в её бирюзовые, как океан, глаза.
- А ты улетишь обратно?..
- Мэл! - Я первым вышел на связь, когда стемнело, а Оаоу вернулась в деревню. - Мэл.
- Да, Сэм. Ты где?
- Извини, что...
- Меня тут...
- Кх, кх, - кашлянул я: это был условный сигнал, если мы не хотели, чтобы наш разговор записывался или прослушивался. "Кх", значит переключиться на внутреннюю связь, и можно спокойно говорить о чём угодно и о ком угодно.
Послышался щелчок переключателя тумблера.
- Сэм, что там с тобой? - Он был зол. Понимаю: сидеть неделю в одиночестве, не иметь полной информации обо мне, кому ж этакое понравится. - Меня замучил центр. Они хотят результатов, просят параметры, параметры. Что там у тебя?
- Мэл...
- Жить там можно? - он перебивал меня. - Да, нет - что им ответить? Они не дают мне покоя...
- Мэл, погоди. Всё нормально. - Мне его надо было успокоить и перестроить на новую информацию. - Ты же мой друг, Мэл? Так?
- Сэм, ты о чём? Возвращайся! Что им передать?
- Мэл, извини... Я остаюсь.
В эфире молчание.
- Извини. Я долго решал... хотел убедиться...
- Сэм, ты с ума сошёл? Возвращайся, не глупи.
- Мэл, если ты настоящий друг и настоящий человек, ты поймёшь меня...
Молчание.
- Я тебе не предлагаю, у тебя семья... Но я остаюсь.
- Сэм! Зачем? - его голос стал спокойнее. - Что случилось? Ты нашёл гуманоидку?
- Вот теперь я узнаю тебя, напарник! - В душе я желал, чтобы он остался со мной.
- Что там у тебя случилось? Почему такое решение?
- Я остаюсь, дружище. Здесь всё хорошо. Как на Земле. Представь нашу планету на три миллиарда лет назад, когда зарождалось общество. Так и тут.
- Там есть живые? - Он присвистнул.
- Мэл, ты не поверишь, но это всё равно, как попасть в прошлое. В чистое, не изгаженное прошлое. Ни денег, ни заводов - просто живут, не ведая про войны и раздоры.
- Ничего себе.
- Прошу тебя, поклянись, что не сообщишь об этом в Центр. - Мэл некоторое время молчал. - Пообещай, что никто не узнает про эту место, дружище.
- Сэм, ты хорошо подумал? Ведь обратного пути у тебя уже не будет.
- Мэл, пообещай мне. Я не хочу, чтобы они испачкали её.