Ниллес перевел дух. Рассказ получился на редкость сбивчивым.
- Так ты, стало быть, и кровь свою пожертвовал? - Сокран окинул кузнеца пристальным взглядом. - Зачем, позволь спросить? Неужто одних даров было бы мало?
- Я рассудил, что так будет вернее, - ответил Ниллес.
- Вернее! - проворчал старик. - На границе об обряде даже не позаботился, нахрапом полез, а тут расщедрился!
- Мне кажется... - неуверенно проговорил кузнец, - мне кажется, что именно этого и хотел тот... ну, который выдавал себя за Кулуорра в моих снах.
- Оно и понятно, - криво усмехнулся старик. - Что может быть надежнее, чем заполучить кровь жертвы, особенно если жертва сама добровольно отдает себя на заклание! Ты огонь-то хоть позаботился зажечь, когда внутрь входил?
- Да у меня ведь руки заняты были, - сказал Ниллес.
- Тьфу! - Сокрана так и передернуло. - Ты же кузнец, тебе покровительствует дух огня, который мог бы тебя оборонить, а ты даже кресалом не удосужился постучать, полез в пещеру очертя голову! Всему-то вас, молодых, учить надо!
Ниллен дернул плечами: нападки старика начинали раздражать. Спору нет, знахарь во многом прав, но зачем же через слово попрекать кузнеца его же ремеслом! Уж в чем другом, а в кузнечном деле Ниллен, как ему мнилось, разбирался не в пример лучше старого знахаря, даром что был молод. Но он сдержался и ничего не сказал.
- Ладно, - махнул рукой Сокран, - словами делу не поможешь. Ну, чего стоишь столбом? Зажигай факел. Внутрь пойдем, нечего козла за хвост тянуть.
Ниллес молча достал огниво и запалил один из прихваченных заранее смоляных факелов. Старик тут же, без лишних разговоров, завладел им и, мотнув головой: мол, следуй за мной, - направился к темному зеву пещеры.
Ниллес немного задержался: зажег еще один факел для себя и лишь после этого поспешил за стариком. Глубоко в животе перекатывался тяжелый ледяной ком, в висках назойливо стучало. Ниллесу даже мерещилось, будто какой-то бесплотный голос тихо нашептывает ему: "Не ходи!" Он стиснул зубы и в несколько прыжков нагнал старика, уже перед самым входом. В очертаниях каменной морды чудилась лютая злоба.
Сокран коротко обернулся, подмигнул товарищу: не робей! - и решительно шагнул вперед, раздирая факелом неподвижную черноту пещеры. Ниллес поколебался немного, но пересилил себя и ступил следом за знахарем. В лицо повеяло древним, застоялым холодом.
Тьма вокруг расступалась неохотно, казалась загустевшей, точно смола. Факелы возмущенно трещали, словно их опрыскивали водой. Сокран что-то произнес гулким шепотом, правой рукой вывел в воздухе некий знак, и сейчас же пламя перестало трепыхаться, а тьма будто бы отступила. "Прямо-таки колдун!" промелькнуло у кузнеца в голове. Ободрившееся пламя высветило неровные каменные стены, покрытые причудливой сетью трещин, - Ниллесу виделась в них какая-то жуткая упорядоченность, точно это были письмена, оставленные на камне неведомо какими существами. Но уже через пару шагов темнота опять грозно надвинулась, сгустилась вокруг, - Ниллес тотчас понял, что на самом деле это стены разошлись в стороны и они со спутником вступили в самую утробу кургана. Под сапогом у кузнеца что-то хрустнуло, и звук разнесся вокруг, пронизав неприветливую тишину.
Это был округлый чертог, настолько широкий, что противоположная его стена едва угадывалась за качающимся пологом мрака. Копоть от факелов хвостами завивалась к высокому потолку, и над головами мерцали маслянистые блики. Казалось непостижимым, как внутри кургана могло оказаться столько свободного пространства, ведь снаружи он казался не таким уж и большим.
Впрочем, внимание Ниллеса уже привлекло другое: посреди святилища он разглядел плоское прямоугольное возвышение. Жертвенник. Ясное дело, как же без него? К тому же, жертвенник не пустовал: на нем явно что-то покоилось.
Вернее, кто-то. Ниллес уже понял, что это была человеческая фигура.
Сокран обернулся к Ниллесу и молча кивнул в сторону покойника, давая понять, чтобы кузнец подошел туда.
Мысленно загнав поглубже зашевелившийся было внутри клубок страха, Ниллес направился вперед. Под ногами громко шуршало, и от этого было не по себе, словно Ниллес боялся, что мертвец может пробудиться. Но Сокран шел рядом, и это вселяло уверенность.
Вот и жертвенник. Подняв факел повыше, Ниллес замер над распростертым навзничь статным чернобородым мужчиной в незатейливой одежде горца. И тут кузнеца прямо-таки дрожью проняло: крестообразная вышивка на вороте кожаной рубахи, тройной шнурок в волосах, косые медные накладки на поясе - все указывало на одно и то же... Перед ним лежал человек из его рода! К тому же, кажется, кузнец... Нет, не может быть! Ниллеса не покидало чувство, что покойник ему очень, ну очень знаком...
Сокран, стоя у него за спиной, с первого взгляда узнал распростертого на жертвеннике человека, тем более что заранее предвидел эту встречу. Старик покрепче сжал факел...
Внезапно Ниллес поперхнулся: он вдруг понял, где последний раз видел это лицо. Дома, в начищенном до блеска серебряном зеркале!..
Он растерянно повернулся к Сокрану, ища объяснений, но успел лишь увидеть глаза старика: в них пламенел свирепый, беспощадный огонь.
- Харь! - внезапно выкрикнул Сокран, и прямо в лицо Ниллесу полыхнуло жаром факела. Кузнец невольно отшатнулся и зажмурился, отступив назад и заслоняясь рукой. Разум отказывался понимать, что происходит. Слух терзали истошные вопли старика, и горящий факел норовил ткнуть в лицо - знахарь, казалось, обезумел. Но Ниллес уже совладал с оторопью. Правая рука метнулась вперед, и два факела с треском сшиблись, брызжа во все стороны искрами, точно бешеной слюной. Ниллес с досадой отбросил жалкий обломок деревяшки - все, что осталось от факела - отпрыгнул и выхватил из сапога нож. Сталь хищно блеснула, отражая пламя второго факела, который старик по-прежнему сжимал в руке. Было видно, что он изготавливается для нового выпада. "А ведь нарочно сюда заманил, ведьмачье отродье!" - колотилось в голове у Ниллеса.
- Ты что, совсем очумел, хрыч старый?! - судорожно выдавил он. - Смерти ищешь?
- Харь! - факел вновь прыгнул Ниллесу в лицо, словно разъяренная змея. Кузнец изловчился и перехватил его свободной рукой, вторая рука с ножом вылетела вперед - но вместо тощей старческой груди лезвие пропороло пустоту... Ниллес выпрямился, оторопело глядя на оставшийся в руке факел, потом дико заозирался, ища глазами врага.
И тут сзади навалилась неодолимая тяжесть - сдавила, скрутила, пригнула к земле. Кузнец пытался воспротивиться, но понял, что с этой силищей ему не совладать. Руки превратились в два негнущихся, тяжелых полена, ноги подкосились. Грудь будто железным обручем стянуло - не продохнуть. Перед глазами поплыли красные пятна, сознание начало затуманиваться. В ушах по-прежнему звенели жуткие вопли на чужом языке. Кузнец успел понять, что непреодолимая сила разворачивает его и кидает куда-то вперед - перед глазами на миг вновь возникло бородатое лицо, широкий лоб кувалдой обрушился на Ниллеса, и все погрузилось во тьму...
...Небо было пронзительно голубым, с беспечно плывущими стайками снежных облаков - и там, среди этих облаков, медленно-медленно парил орел, то исчезая в белых хлопьях, то снова появляясь... Высматривает ли он что-то или просто наслаждается свободой полета? Вот бы сделаться таким же свободным, чтобы беспрепятственно реять на крыльях ветра и взирать сверху на горные вершины! Вот они, вздымаются по окраине неба, тщетно пытаясь сравниться с ним, небом, в величии... Ниллес вздрогнул и повернул голову.
Он лежал на каменистой земле, вокруг высились знакомые кручи и скалы. Чуть поодаль, на замшелом валуне, сидел Сокран и покуривал трубку. Лицо его лучилось улыбкой: казалось, старик чем-то очень доволен.
Ниллес приподнялся и сел. В голове было пусто, будто в выпитой бочке, но при этом как-то удивительно легко. Он обернулся: позади все также безмолвно громоздились глыбы кургана, чернел провал входа. Только вот все произошедшее казалось теперь лишь дурным сном. Может, его хватил обморок и это все ему пригрезилось? Он вновь уставился на Сокрана.
- С возвращением тебя, друг Ниллес, - весело проговорил знахарь. - Ох и намучился же я с тобой!
- Сокран... - кузнец все никак не мог собраться с мыслями. - Что... что произошло?
Старик хитро прищурился.
- А ты что же, так и не понял?
- Мне какой-то кошмар примерещился...
- Это и был кошмар, - кивнул старик. - И длился он долго - аж с прошлой осени, когда ты впервые сюда заявился.
- Не понимаю... - Ниллес потер лоб.
Сокран махнул трубкой в сторону пещеры.
- А ты разве не узнал того, на жертвеннике?
Кузнец поколебался.
- Мне показалось... он был похож... на меня, - выговорил он.
- И тебя это не настораживает?
Ниллес не знал, что и ответить.
Сокран долго и пристально смотрел на него.
- Там, в пещере лежал ты, - сказал он наконец. - Ты имел неосторожность сунуться туда с дарами, да еще и с собственной кровью в придачу, вот и остался там.
Ниллес округлил глаза.
- То есть как - остался? Я же вышел оттуда!
- Тот, кто оттуда вышел, не был тобой. Назад в деревню вернулся не Ниллес. Не Ниллес принес с гор руду, и не Ниллес выковал из этой руды меч.
- Но ведь это был я! - кузнеца даже в жар бросило. - Я же помню все, что делал, о чем думал, как же так?
- В этом и состоял лиходейский замысел того, кто являлся тебе в сновидениях. Он хотел завладеть твоей душой и распоряжаться ею по своему усмотрению. Цель у него была одна - явить в этот мир колдовской меч, который уничтожил бы грядущего Великого Воина, твоего сына. Меч этот не мог быть выкован простым смертным кузнецом, но тот, кто вышел из недр кургана, не был человеком, пусть в нем и пребывала часть твоей души.
Ниллес провел рукой по лицу. Слова знахаря не укладывались в голове.
- Но ведь в конце концов я решил уничтожить меч, разве не так? - он пытливо взглянул на Сокрана. - Ведь я сам понял под конец, что здесь что-то нечисто. А если, как ты говоришь, это был вовсе не я, то как же тогда случилось, что я выбросил меч в Бездонное Ущелье?
- Боюсь, что и это входило в замыслы твоего поработителя, - вздохнул Сокран. - Это нелегко объяснить в двух словах, а дело к вечеру... Давай-ка вставай и поспешим, если не хочешь еще раз встретить ночь на перевале Духов. Ведь сейчас ты обычный живой человек и так просто от них не отделаешься. Договорим по дороге.
Они встали, подобрали пожитки и направились назад.
- Ничего не замечаешь? - поинтересовался Сокран.
Но Ниллес уже и сам понял, в чем дело.
- А куда же вся руда подевалась? - спросил он и остановился озадаченно. - Словно и не бывало...
Он запустил пальцы в кармашек на поясе, куда упрятал кусочек кровавика. И захлопал глазами: в руке у него оказался обыкновенный гранит.
- Наваждение... - пробормотал кузнец.
- Называй как хочешь, - кивнул Сокран. - Руда, из которой был выкован меч, не принадлежит этому миру, и увидеть ее может только потустороннее существо. Давным-давно, на заре времен, где-то здесь пролилась кровь Дракона-из-Бездны, которого великий Кулуорр одолел в жестоком поединке. Быть может, именно так и появились тут призрачные залежи кровавика... Однако нечего стоять истуканами, идем.
Ниллес отбросил обломок гранита и зашагал к каменистым уступам.
- Объясни все-таки, - обратился он к старику, - с чего вдруг тому, кто выдавал себя за Кулуорра, могло понадобиться, чтобы я выбросил готовый меч в ущелье? Ерунда какая-то...