Мышцы юноши сильно напрягались, а взгляд блуждал по сплошной молочной пелене вокруг него, сразу же реагируя на любой редкий шорох, доносящийся оттуда.
Вот раздалось резкое гортанное рычание и из тумана позади Ахани взметнулось пушистое стремительное тело. Сверкая зеленым блеском изогнутых глаз, рысь мягко опустилась на землю рядом с человеком. Пасть ее с истошным воплем разинулась во всю ширь, засверкали изогнутые клыки , затряслись длинные кошачьи усы и кисточки на заостренных ушах.
Тяжелая крупная лапа с острыми когтями и маленькими черными подушечками со свистом рассекла воздух. Ахани отшатнулся назад и когти рыси пролетели там, где только что было его лицо.
Будь он чуть менее проворней, этот удар оказался бы гибельным. А так только клочок волос зацепили когти рыси. Тихо кружась, они опустились на скальную поверхность.
Ахани еще в движении махнул кинжалом, пытаясь одновременно увернуться от пушистой лапы и достать ее лезвием. Остро заточенный кончик полоснул дикую кошку по лапе.
Брызнула кровь, взметнулись в воздух несколько мелких капель, окруженные горячим паром и кошка, яростно рыча отпрыгнула обратно в непроглядный туман. Длинный пушистый хвост коснулся лица юноши, обдав его приторным мускусным запахом.
Ахани развернулся и ускорил шаг. Он знал, что рысь сейчас залижет мелкую ранку и с новой яростью и обидой устремится за ним.
Скалы, окружающие спешащего молодого ария, стали постепенно сближаться. Из молочной дымки выплывали высокие изломанные глыбы.
Проход, по которому почти бежал Ахани, сузился и вскоре он уже мог достать противоположные отвесные стены скал раскинутыми руками. Свет Сомы еле проникал в эту расщелину, а воздух в ней был затхлым и недвижимым.
Неизвестно куда вел этот узкий и почти прямой коридор между двух отвесных скал, но выбора у Ахани не было. Сзади за его спиной почти наверняка в неясной туманной дымке за ним спешила пушистая смерть на мягких лапах, впереди была не различимая в полумраке неизвестность и ни одного выступа по бокам, куда можно было бы взобраться наверх.
Бледный Сома плыл над головой запыхавшегося ария, безразличный и еле различимый сквозь влажный туман. Ступни юноши издавали мягкие шлепки при каждом прикосновении о твердую гладкую скалу под ногами.
Ахани спешил вперёд в неясный туманный проход, а сзади изредка доносилось мягкое постукивание острых когтей по гладкой скале.
Парню приходилось часто оборачиваться, пальцы его правой руки, сжимающей кинжал, уже начало сводить от напряжения. Ожог на левой ладони тоже немного напоминал о себе тупым ноющим жжением.
Мышцы ног начинали уставать, да и голова кружится от постоянных оглядок назад. Рысь преследовала юношу и не таилась. Ее пылающие зеленым светом глаза мелькали совсем близко от уставшего и голодного Ахани, изредка из тумана доносилось низкое порыкивание и негромкий скрежет когтей по камню.
Юноша перешёл на бег, в надежде оторваться от преследования. Но рысь тоже ускорилась.
Она хорошо видела в полумгле спину убегающей добычи, ее развевающиеся волосы, взгляд встревоженных глаз, оглядывающихся назад, клубы пара, вырывающиеся из ее приоткрытого, тяжело дышащего рта, поблескивающий опасный коготь, который причинил немало боли. Но та боль прошла, лишь тихонько сочилась алая кровь из неглубоких порезов, а урчащие тянущиеся позывы в пустом желудке гнали дикую кошку в погоню с желанием настичь, напрыгнуть, вцепиться и разорвать.
Когда Ахани резко вырвался на простор, то замер от неожиданности. Стены расступились, в лицо дохнуло свежее дыхание Ваю, а скала под ногами закончилась. Юноша замер, резко остановившись и размахивая руками, пытаясь удержать равновесие. Потому что бежать больше было некуда.
Он стоял на обрыве. Вокруг все застилал густой туман, лишь бледный лик луны неясно просвечивал сквозь него. Юноша чуть было не упал вниз, в такую же полутемную дымку, что и везде. Размахивая руками, Ахани с трудом вернул себе ровное положение и отступил на шаг от обрыва. Из-под подошв сапог выскользнули несколько мелких камешков и скатились вниз. Звука от падения не прозвучало.
В следующее мгновение из темноты за его спиной с тихим рычанием выпрыгнула рысь. Ее густую серо-черную шерсть в полете разметал ветер, белоснежные блестящие челюсти лязгнули рядом с лицом Ахани, а когти обеих лап впились в его плечи.
Юноша, запрокинув голову, закричал от резкой боли, пронзившей его тело. Руками он инстинктивно, что есть силы надавил вперед, пытаясь оттолкнуть свирепую кошку, но она всем весом налетела на человека и повалила его с обрыва.
Уже теряя равновесие и не ощущая под собой опоры, юноша почувствовал, как лезвие его кинжала погружается в трепещущую мягкую шерсть и на кулак льется горячая липкая жидкость.
Человек и дикая кошка, сцепившись, рухнули с обрыва, рыча и шипя от боли и ярости. Их тела переворачивались и вращались в воздухе, ветер падения трепал сплетенную волчью и рысью шерсть.
Серебряный свет Сомы отразился на клыках воющей от боли злобной кошки. Ее разинутая пасть с длинными усами заслонила собой весь мир перед взором юноши. И это было последнее что увидел Ахани.
***
Ахура Масда, не торопясь и с достоинством, покинул спину своего статного гнедого жеребца, накрытую волчьей шкурой и ступил на землю. Конь заметно нервничал, фыркал и переминался на месте, со страхом рассматривая невиданное существо, что стояло перед ним.
Высокие темно-красные сапоги Ахуры наполовину погрузились в черную земляную жижу, в которую превратилась земля после прошедшей грозы.
Лицо пожилого мужчины было строгим и не выражало более никаких эмоций. Не было на нем ни страха, ни волнения, ни интереса.
Сильные ладони, покрытые старческими морщинами, сомкнулись на длинной рукояти меча, навьюченного на коне, и вытащили клинок наружу.
Ахура развернулся и широко расставив ноги, встал лицом к огромному медведю, что возвышался перед ним, поднял тяжелый и длинный меч перед собой, держа его двумя руками.
Размеренное дыхание закованного в черную броню медведя колыхало седеющие волосы престарелого воина, стоящего перед ним. Плечи и длинные лапы с когтями вздымались и опускались в такт дыханию, клубы пара изрыгали широкие чёрные ноздри зверя, хотя погода была тёплой.
Человек и зверь стояли напротив и смотрели в глаза друг другу. Безжизненная, вся мокрая и грязная колдунья лежала позади медведя, так что ее белое прекрасное лицо было видно между его широко расставленных лап.
За спиной мужчины стояли полукругом шестеро всадников, обнажив оружие. Склонив пики и копья, они молча ждали что произойдёт дальше, готовые броситься на выручку своему предводителю.
Странную встречу окружала теплая, светлая и полная звуков ночь. На чёрном забрызганном сотнями звезд небосводе не было ни облачка.
Широкие лапы медведя, заканчивающиеся длинными черными когтями внезапно обхватили лезвия меча. Тяжело рыча, зверь подался вперед и оттолкнул мужчину на три шага от себя.
Сапоги Ахуры проехались по грязной жиже и мокрой траве, не желая уступать противнику, пока в грудь зверю не уперлись многочисленные копья охраны мощного старца. Медведь неспешно отступил назад.
— Мой черед править миром, Ахура! — взревел медведь и мелкие ночные животные, что попискивали рядом в поисках пропитания тут же примолкли.
Воцарилась тишина. Только Ваю тихонько посвистывал меж камней да всхрапывали иногда испуганные лошади.
— Твоё время прошло, Ахура! Теперь я буду править три тысячи лет! Уходи! — гавкающим рыком продолжил медведь, грозно махая тяжёлыми лапами при каждой фразе.
— Ты знаешь вселенский закон, Манью! — глухо и грозно ответил старик. — Пока не покоришь сто народов, не быть тебе правителем! А если покоришь, даже Индра преклонится пред тобой.
Медведь-воин Манью снова громко взревел, запрокинув морду к черному ночному небу и воздев кверху мощные лапы. В ответ на его призыв звездное небо быстро пересекли три широкие туманные полосы, оставляемые тремя блестящими черными звездами.
Болиды, вращаясь, пересекли небосвод двигаясь по направлению к вызвавшему их медведю. Когда же они медленно спустились с небес, то оказались точно такими же медведями, покрытыми черной густой шерстью и закованные в черные блестящие латы.
Звери опустились на землю чуть позади медведя Манью и оказались они лишь немного меньше его ростом. Теперь силы стоящие друг против друга стали равны. Или даже перевес оказался на стороне медведей.
Охрана Ахуры заметно занервничала, кони их снова захрапели и заржали.
Три новоприбывших медведя точно так же стояли и оглядывали противников маленькими черными глазками, как и Манью, также тяжело дыша и изрыгая клубы горячего пара.
Медведь Манью оглядел соплеменников и вальяжно повернулся к людям.
— Я знаю закон, Ахура! — чуть спокойнее прорычал медведь Манью. — И я уже покоряю народы!
— Тогда зачем тебе эта девочка? — вопросил Ахура и взглядом показал на лежащую Анхру. — Отпусти ее!
Манью оглянулся и мгновение посмотрел на безжизненно лежащую колдунью, а затем снова повернулся к старику. Чёрные губы его казалось чуть дрогнули в улыбке.
— Эта девочка — моя, Ахура! — проревел Манью. — Мне она нужна! Ее способности! Ее брат, что покоряет народы для меня!
Затем медведь наклонился совсем близко к строгому лицу Ахуры.
— Я никогда не отпущу ее! — прорычал он еще тише. — И совсем скоро приду за тобой, когда покорю сто народов! И ты преклонишься или умрёшь!
— А может попробуешь убить меня сейчас? — с насмешкой спросил Ахура, но брови его сурово сошлись к переносице. Он молниеносно, с не по годам развитой силой и энергией, рассек воздух мечом.
Кончик лезвия выбил искры на черных латах на излете взмаха. Манью злобно взревел.
— Какой мне смысл драться с бессмертным? Скоро я стану таким же бессмертным и буду править миром! И погружу его во тьму! А ты сгинешь, хлипкий старец!
— Да ты просто трус! — гневно сказал Ахура и меч его снова описал полукруг.
Медведь отшатнулся и это движение спасло ему жизнь. Лезвие свистящего обоюдоострого меча рассекло блестящую кольчугу на его боку и оттуда закапала кровь.
Взревев от боли, медведь поймал мгновение, когда сверкающий меч Ахуры уйдёт в сторону, и широко размахнувшись, вонзил изогнутые когти в живот старца.
Ахура судорожно сглотнул и вздрогнул, из уголков его губ потекла кровь, она окропила седеющую бороду и пролилась на темно-желтый кафтан.
Охрана старца, склонив копья, ринулась вперед, но три медведя, защищающие Манью, оказались проворнее. Они ловко выскочили из-за спины своего предводителя и, быстро махая длинными лапами, переломали все летящие на них копья.
Перед замершей парой медведя, вонзившего когти в старика, образовалась свалка, воины размахивали мечами, ятаганами и секирами, свистели лезвия, сталкиваясь с крепкими когтями медведей, и отскакивали от них, вышибая искры.
Медведи-защитники умело махали лапами, вспарывая шеи и груди набегающим на них коням. Те падали, громко ржа от боли. Ночная тишина наполнилась лязгом и криками боя.
Манью тем временем пристально вглядывался в глаза страдающему от боли старику, не вынимая когтей из его ран. Тот кривился в диких судорогах, пытался поднять меч, но сил ему, в раз ослабевшему, не хватало.
— Если ты бессмертный, то не значит, что боли нет, — со зловещим удовольствием прорычал Манью, касаясь черным влажным носом крючковатого носа страдающего старика.