– Мертв он или жив – это неважно, – сестра завязывает узелок на нитке и достает кинжал, чтобы ее отрезать. – Ты видела лицо принца, когда матушка упомянула имя этого человека.
Я видела лицо Рэна. Лицо Харпер тоже. На них были написаны паника, растерянность и страх.
Нолла Верин качает головой.
– Матушка поступила правильно, когда рассказала все, что мы знаем. Бывший стражник – или же дезертир, если он жив – знает о том, кто является настоящим наследником, и слухи об этом разлетятся быстро.
Она права. Колдун-наследник? Нарушивший присягу глава Королевской гвардии? Распространение таких сочных слухов будет невозможно пресечь, а среди людей Рэна и так уже царит смута.
Нолла Верин пожимает плечами.
– Нам известно самое важное: правлению принца в любом случае скоро наступит конец. Посмотри. Что думаешь?
Мне требуется секунда, чтобы понять, что сестра обращает мое внимание на свою вышивку. С тех пор как мы уехали из Силь Шеллоу, я едва обращала внимание на то, над чем она работала, но теперь я вижу, что в центре узора появились слова, витые буквы которых переплелись с орнаментом.
Две сестры. Одно сердце.
От этих слов я должна была почувствовать радость и счастье, но не чувствую. Я не могу избавиться от мыслей об убитом мужчине и его дочери. У той девочки тоже была сестра… Сестра, которой удалось сбежать, потому что я никому не дала знать о ее присутствии.
– Тебе не нравится, – говорит Нолла Верин.
– Нет, нравится, – я протягиваю руку, чтобы взять полотно. Мои пальцы очерчивают контур вышитых букв. – Твоему таланту нет равных.
– Ты выглядишь такой грустной. Я думала, что тебя это хоть как-то порадует.
– И я рада, – я тянусь, чтобы взять Ноллу Верин за руку. – Для меня большая честь быть твоей любимой сестрой и делить с тобой сердце.
Она улыбается.
Я невольно улыбаюсь в ответ. Все-таки я по- настоящему люблю свою сестру.
Она наклоняется ко мне и целует в щеку.
– Я подумала, что этот узор будет очаровательно смотреться на твоей наволочке.
Я прижимаю вышивку к груди.
– Я всегда буду беречь твой подарок.
Нолла Верин встает и потягивается.
– Ты еще долго будешь сидеть? Мне очень хочется спать.
– Ступай.
Сестра отправляется в наш шатер, и ее стражники занимают свои посты.
Мне бы хотелось, чтобы Сорра и Пэрриш присоединились ко мне у огня, потому что простые шутки Пэрриша мне бы сейчас не помешали, но матушка еще не отправилась спать, и моя стража вряд ли будет вести себя непринужденно в ее присутствии.
Уставший мозг ожидает того, что матушка присоединится ко мне, чтобы пожурить меня за сегодняшнее поведение сестры и чтобы потыкать носом в мои ошибки. К моему счастью, этого не происходит.
Однако матушка все равно подходит ко мне, чтобы поцеловать в лоб. Это очень редкое проявление нежности с ее стороны.
– Ты думаешь, что я забываю о том, что ты моя старшая дочь, – говорит она.
– Я так вовсе не думаю.
– Матери все известно.
Я краснею. Скорее всего, нашему королевству все тоже известно.
– Я знаю, ты также думаешь, что я холодная и беспощадная, – говорит она.
Я ничего не отвечаю. Она не заблуждается на этот счет.
– Я не бессердечная, – продолжает матушка, – но за пределами Силь Шеллоу мир полон мужчин, которые недооценивают женщин. Мужчин, которые их ни во что не ставят. Я не могу править слабым государством. Я не могу позволить себе роскошь милосердия и сочувствия, как и твоя сестра.
Я продолжаю молчать. Я не понимаю, как может быть слабостью то, что ты оставляешь в живых безоружного человека, но, может быть, именно поэтому меня не сделали наследницей.
– Ты не хуже Ноллы Верин, – говорит матушка. – Помни об этом, Лия Мара. Именно поэтому ваши занятия с Кланной Сун так важны. Твоя сестра была назначена наследницей, но ей будет необходима твоя поддержка.
– Спасибо, матушка.
Я не знаю, что еще можно сказать.
Голос матушки звучит громко и четко, и, скорее всего, меня ее слова никак не касаются, а нужны они лишь затем, чтобы дать Нолле Верин знать о том, как сильно она разочаровала нашу матушку.
Она оставляет меня у костра и уходит в свой шатер.
Через некоторое время Сорра и Пэрриш садятся со мной у огня на бревно.
Пэрриш предлагает мне угоститься вяленым мясом, которое он достал из мешочка, и я морщусь.
Он смеется и закидывает кусок мяса себе в рот.
Сорра кривится от отвращения точно так же, как и я.
– Он ест все подряд, – говорит она.
– И с удовольствием, – Пэрриш отправляет в рот очередной кусочек мяса.
Я едва нахожу в себе силы, чтобы улыбнуться.
– Матушка недовольна тем, что ситуация с принцем не стала лучше.
Сорра кивает.
– Она не хочет развязывать войну. Казна дворца не бездонна. Королевские дома разочарованы тем, что королева не обеспечила их доступом к портовой торговле, как обещала.
– Я этого не знала, – я расправляю плечи.
Мне было известно, что в последние годы мы сильно полагались на десятину, которую платил нам Эмберфолл, но я понятия не имела, что наши резервы настолько истощились, что королевские дома начинают отказывать нам в поддержке.
Сорра улыбается.
– Возможно, вы бы услышали много всякого, если бы проводили время при дворе, а не сидели, все время уткнувшись носом в книгу.
Я морщусь подобно тому, как морщилась из-за вяленого мяса, и девушка тихо смеется.
– Война обходится недешево, – продолжает она. – Даже если альянс принца с Колумбией – это блеф, то для очередного вторжения потребуется собрать кругленькую сумму, а королевские дома не очень хотят делать взносы, когда их кошельки заметно истощились.
– Не говоря уже о том, сколько жизней было потеряно, – добавляет Пэрриш.
То, с какой интонацией он это говорит, заставляет меня повернуть к нему голову.
Он смотрит на Сорру, и его голос становится едва слышным.
– Мы не должны убивать людей ради доступа к торговым путям.
Я вспоминаю о девочке, которую Пэрриш якобы не заметил в лесу. Интересно, знает ли об этом Сорра, или же он предпочел оставить все в тайне. Я задумываюсь о том, чувствует ли Пэрриш себя недостойным стражником, ровно как я чувствую себя недостойной сестрой.
Сорра выдерживает взгляд Пэрриша.
– С течением времени наш народ будет страдать без торговых путей.
В общем-то, это и есть причина, по которой матушка изначально решила напасть на Эмберфолл.
Она бы не стала предлагать альянс, если бы не потерпела поражение. Если Сорра права, и принц Рэн не станет обсуждать союз с Силь Шеллоу, то у нас не останется иного выхода, кроме как развязать войну.
Пэрриш мрачно кивает.
– Мы либо уничтожим эту страну, либо будем ждать, пока наша собственная не падет.
– Похоже, что выбора больше нет, – говорю я. – Матушка уже все решила. Вы охраняете не ту сестру, которая может что-то изменить.
Мы все снова смотрим на языки пламени. Окружающий нас лагерь погружается в тишину, но у меня в голове слишком много мыслей, поэтому вряд ли в ближайшее время меня сморит сон.
Две сестры. Одно сердце.
У нас с Ноллой Верин сердца абсолютно разные. Я знаю это наверняка.
Если не принимать во внимание замечание матушки по поводу колдуньи и волшебного существа, которое вынудило наши войска бежать из Эмберфолла, принц Рэн был прав в одном: ему удалось одержать победу. Я прекрасно знаю, благодаря своим занятиям, что ничто так не объединяет, как общий враг. Сейчас его страна кажется разрозненной из- за слухов об истинном наследнике, но если у принца получится найти этого командора Грея, то потом он сможет найти и наследника, и тем самым утвердить свое положение. Ему небезразлична судьба его народа. Его пыл трудно было не заметить. Вполне вероятно, что принц Рэн снова может одержать победу.
Я разворачиваю вышивку Ноллы Верин и веду пальцами поверх аккуратных стежков.
Две сестры. Одно сердце.
Если бы я делила с кем-то сердце, то это был бы принц Рэн. По крайней мере, он показался мне милосердным. Рассудительным, а не бездушным.
Я гадаю, как бы он поступил, если бы Нолла Верин с пониманием и уважением, а не с надменностью и презрением отнеслась к нему. Что было бы, если бы она беспокоилась о его народе наравне с нашим?
Интересно, могу ли я это выяснить.
«Ты не хуже Ноллы Верин. Твоей сестре будет необходима твоя поддержка».
Принц не станет слушать мою сестру.
Возможно, он послушает меня.
– Я хочу поговорить с ним, – тихо произношу я.
Сорра смотрит на меня с тревогой, в то время как взгляд Пэрриша продолжает оставаться более спокойным.
– Ваша матушка не допустит этого.
– Знаю, – я умолкаю, затем продолжаю. – Нам нужно поспешить, пока другие не поняли, что мы делаем.
Брови Пэрриша удивленно приподнимаются.
– Вы хотите отправиться сейчас?
– Да, – мое сердце отбивает барабанную дробь. – Запрягайте лошадей. Ведите себя как можно тише.
Я ожидаю, что они откажутся. Сорра и Пэрриш были моей личной стражей долгие годы, но клятву верности они давали моей матушке. Сорра смотрит мне в глаза так долго, что на моем месте матушка приняла бы это за дерзость.
Я знаю, что это вовсе не дерзость.
– Пожалуйста, – мягко говорю я.
– Ради мира, – добавляет стоящий рядом со мной Пэрриш, и девушка теперь смотрит на него.
Взгляд Сорры смягчается.
Пэрриш цепляет пальцем край ее брони и притягивает Сорру к себе.
– Ради нашего будущего, – говорит он, после чего оставляет на ее губах поцелуй.
Мои щеки горят от смущения, но я невольно улыбаюсь.
– У вас будет еще время на подобные вещи, но сейчас нам нужно поспешить.
Пэрриш ухмыляется и отступает назад. Щеки Сорры порозовели, как у меня.
Они начинают идти к месту стоянки лошадей. Каждое их движение беззвучно.
Я следую за ними, чтобы помочь, и Пэрриш оборачивается на меня. Его ухмылка превратилась в мягкую улыбку.
– Вы были не правы, – говорит он.
– Не права?
– Я думаю, мы охраняем единственную сестру, которая может что-то изменить.
Глава 8
Грей
Слухи и беспокойство всегда собирают толпу, но сегодня на турнире людей больше, чем мне когда-либо доводилось видеть. С наступлением темноты ветерок стал прохладнее, а на небе зажглось множество звезд. Тем не менее, на трибунах собралось так много тел, что вокруг жарче, чем в полдень.
– Принц боится, – бормочет стоящий в очереди за элем мужчина. У Уорвика наверняка за сегодняшний вечер будет головокружительная выручка, учитывая, что очередь тянется до самых конюшен. – Колдунов в Эмберфолле не было уже много десятилетий.
Я надеваю на лошадь седло для поединка верхом, но когда я работаю, то становлюсь невидимкой. Люди говорят при мне свободно, ни о чем не беспокоясь. Когда я был стражником, стоящим у стены, со мной было то же самое.
– Ну, что-то же контролировало чудовище, которое держало в ужасе замок, – произносит другой мужчина. – В се говорят, что это была Карис Люран, но я не понимаю, почему ни у кого не возникает вопросов к этой новой принцессе. Может быть, это она его прислала. Не верю я этому союзу с тем королевством, из которого она родом. Они допустили смерть нашего короля.
Я затягиваю подпругу и глажу лошадь по шее.
– Риллиском долгие годы управлял главный маршал, – недовольно хмурится женщина. – Королевская семья возвращается, и мы вдруг должны падать на колени? Вот еще!
– Следи за языком, – советует ей мужчина, который говорил первым. – Я слышал, что сегодня здесь будет присутствовать кто-то из королевского рода.
Мои пальцы замирают на пряжке уздечки. Конь толкается мордой мне в руку, и я тихо говорю с ним, чтобы успокоить.
Второй мужчина лениво хмыкает.
– Кто-то из королевского рода? Наверняка какой-то барон, о котором никто никогда не слышал.
Из моей груди вырывается облегченный выдох. Несколько месяцев назад подобные слухи заставили бы меня побеспокоиться, но с тех пор, как южные границы были открыты, очень мало знатных особ стало проезжать через Риллиск, поскольку многие государства меньших размеров заинтересованы в налаживании торговых отношений.
– Хок.
Низкий голос заставляет меня подпрыгнуть на месте, но это всего лишь Йорн – еще один боец Уорвика. Я предпочитаю иметь дело с ним, а не с Кантором, но сейчас Йорн бледен и покрыт испариной. Одной рукой он держится за стену.
Я хмурюсь.
– Тебе нездоровится?
– Меня пнула лошадь. Дороги переполнены. Две повозки столкнулись. Я попытался помочь, – он морщится от боли и прижимает руку к груди. – Уорвик сказал, что у тебя может найтись припарка[1], которую ты обычно используешь на лошадях.
У меня есть припарка, но Йорн едва держится на ногах, так что она вряд ли поможет ему прийти в норму к началу поединка.
Уорвику об этом говорить бесполезно. Я зову Тайко, чтобы он пришел и закончил готовить лошадей, после чего я снова смотрю на Йорна.
– Пошли в оружейную. Посмотрим, что я могу сделать.
Вдали от толпы людей прохладнее. Скрейвер неподвижно лежит в своей клетке, если не считать того, что его темные, словно ночь, глаза распахиваются, когда мы заходим в оружейную. Йорн падает на стул. Когда он снимает рубашку, я вижу, как сильно его грудь потемнела от синяков. Йорн тяжело дышит от усилий, которые ему пришлось приложить, чтобы раздеться.
– Скажи правду, – задыхаясь, просит он. – Выглядит так же плохо, как мне кажется?
– Похоже, у тебя сломаны ребра.
Йорн ругается себе под нос.
– Уорвик меня живьем съест.
– Ты не можешь сражаться в таком состоянии.
– Ты видел трибуны? Еще не стемнело, но на них едва ли найдется свободное место. Если я не выйду на бой, Уорвик собственноручно проткнет меня мечом.
Слова Йорна заставляют меня вспомнить о кузнеце Райли. Когда я был оружием Короны, меня редко мучили угрызения совести за вещи, которые мне приказывали делать.
Сегодня же чувство вины похоже на занозу, от которой я не могу избавиться.
Йорн ерзает на стуле и морщится.
– Можешь сделать перевязку? Может быть, еще и броня поможет все зафиксировать.
– Я могу попытаться.
Я прижимаю к грудной клетке Йорна плотную марлю, пока он проклинает меня, после чего делаю тугую перевязку. Бинты пропитываются потом еще до того, как я заканчиваю, но, когда я застегиваю поверх них броню, Йорну легче стоять на ногах, чем прежде.
– Премного благодарен, Хок, – он неловко хлопает меня по плечу, после чего его лицо снова искажается от боли.
– Тебя даже ребенок сейчас может одолеть.
– Мне нужны сегодняшние деньги, – он делает поверхностный вдох и вытаскивает с полки меч. – Возьми оружие. Попробую себя в действии.
Я никогда не бился на мечах ни с Йорном, ни с Кантором, потому что трудно скрыть свои навыки от людей, которые обучены тому же. Однако Йорн ранен, мы одни, и он хороший человек, так что я тоже беру с полки меч.
У Йорна получаются финты, выпады и он способен парировать удары, но его движения неуклюжи, да я при этом не оказываю ему должного сопротивления.
И тем не менее, Йорн выдавливает из себя грустную улыбку.
– Может быть, я и не выиграю, но я могу сражаться.
Я замахиваюсь клинком со всей силы, и Йорн едва успевает блокировать удар. Пока он пытается отдышаться, я поворачиваю свое оружие, поддеваю кончиком лезвия рукоять его меча и обезоруживаю его. Острие моего меча упирается Йорну в шею еще до того, как он успел вдохнуть.
– Тебя обезоружат в считаные секунды, – говорю я. – Боя как такового не будет.
Он удивленно моргает, глядя на меня, и, прижав ладонь к боку, замечает:
– Ты тренировался.
Я опускаю свой меч.
– То тут, то там.
Он морщится и опускается обратно на стул, после чего вздыхает. Барабанная дробь эхом разносится по арене, сопровождаемая громкими криками с трибун. Уорвик скоро начнет раскачивать публику, представляя первые поединки.