– Отпуск хочу. Чтобы по буеракам побегать, кабанов погонять. И просто по деревьям попрыгать, ночью в болоте поваляться. Отжечь хочу, а то уже пятьдесят лет одно и тоже... Но на кого хозяйство оставить?
– А погоны? Если в загул уйдешь, как остальные на это посмотрят?
– Они только рады будут, что передышку получили. Но вот если меня в расход пустят, этого не одобрят. Это – слишком радикально.
– Дурака нашла, с такой оравой шагистикой заниматься, – фыркнул Владимир и сформулировал свою идею. – Предлагаю стать моим верным вассалом. Я, типа центральной власти, отвечаю за все. На мне и бухгалтерия, и управление, и внешние связи. Плюс разные хитрожопые эксперименты с магией и артефактами. Если мы Сколково снова на ноги поставим, то можно будет жрать в три горла и размножаться без ограничения. Нам деликатесы и бухло будут эшелонами слать... А ты будешь первым советником и главнокомандующим над всем клыкастым воинством. Любые проблемы, где нужно силу применить, останутся за тобой. Ну и я постараюсь подогнать всякого. Хватит братву в разборках терять. Бронежилеты замострячим, пушки с ракетами навесим, разведку и диверсии отладим. Короче, соседи еще вздрогнут, а то привыкли, что здесь все плесенью покрылось.
Жуть выхлебала очередной литр самогона и довольно осклабилась:
– И что? Отличная идея. Похоже, у нас тут настоящий порядок организуется. Хватит голожопыми папуасами по кустам носиться. Пройдем железной поступью по разгильдяйству и либерализму. Даешь кровавую диктатуру и прочие милые радости!
– Даешь!
Так в Сколково появился новый хозяин.
На утро Володя выпил приготовленный Евой отвар и отметил, что рецепт эльфийского антипохмелина надо будет обязательно запатентовать. Штука убойная. Икнул, срыгнул – и башка звенит, как хрустальный фужер. Кстати, первому помощнику так же вручили необходимое, поэтому Жуть уже успела раздать кому-то люлей и теперь блаженствовала на солнышке, почесывая масластую задницу.
– Слушай, забыл спросить. Вроде не видел у тебя дворников, а на площади снова не пылинки, все дороги вылизаны до блеска и даже стены домов отмыты. Это что, ты кого-то отдрессировать сумела?
– Ага, скажешь тоже. Если только чего тяжелое с места на место передвинуть или где дыру прорыть, на большее мои лоботрясы не способны. Не, это местный барон старается.
– Барон?
Короткий рассказ сначала вогнал Володю в ступор, а потом заставил лишь признать очевидное-невероятное: местный мир не просто спятил, а вобрал в себя любые невероятные приколы со всей округи. Хочешь хрень, которая ни в какие ворота не лезет? Считай, что она где-нибудь уже тут завалялась, надо только откопать и к делу пристроить.
Оказывается, когда местный гарнизон на куски рвали, обороной заведовал цельный барон, сосланный за очередную дуэль в захолустье. Карл Мюнхгаузен, пятнадцатый сын когда-то богатого папеньки, названный в честь пра-пра-деда. Бабник, выпивоха и бретер, успевший многим попортить кровь в столице в свое время. Поговаривали, что чуть ли не четверть ребятишек местной знати походили чертами лица на любвеобильного барона. Кстати, сам Карл утверждал, что характер унаследовал от далекого предка, который якобы ближе к старости умудрился провалиться в империю из неизвестного мира. Типа, довыделывался.
И вот когда насланная гномами зубастая дрянь жрала окружающих, барон вспомнил про свое боевое прошлое и дал последний и решительный бой. Кстати, остатки гарнизона держались целые сутки в центральной цитадели против превосходящих сил противника. А это о чем-то, да говорит. Мало того, Карлу настолько не понравилось, что его грохнули, что он из вредности не смог нормально упокоиться и теперь в виде призрака шатался по своей бывшей вотчине, припахав для разных мелких хозяйственных работ еще трех почти развоплотившихся духов.
– Значит, это они тут мусор убирают и город в нормальном состоянии поддерживают. Сильны мужики, что еще скажешь. А твои как, слушаются барона?
– Не, – пренебрежительно отмахнулась Жуть, но тут же воровато оглянулась и пояснила: – Убить нас он не может, сил не хватает. Но вот если его сдуру обидеть, то пакостит и изрядно. Может охоту сорвать, ужин заморозить или просто неожиданно из-за спины выскакивать и пугать. Поэтому у нас с ним нейтралитет. Мы в городе лишь в зимнее время отсиживаемся или если бурю какую притащило. Ну а он иногда помогает с бухгалтерией разобраться и изредка нанимает у меня кого посмышленее стену поправить или еще где по хозяйству помочь.
– И как уважаемого барона можно найти? – Володя оглянулся, но никого не заметил. – Позвать как-то или?..
– Он в центральной башне обычно обитает. Ну и сам знакомиться вряд ли побежит. Все же – бывший глава Сколково. Вроде невместно ему.
– Ага. Значит, поздороваться у него язык отсохнет. Ладно, схожу в гости. Все равно местных бугров надо в лицо знать... Маша, прихвати с собой чего стреляющего для развлечения, да нанесем визит вежливости.
Цитадель казалось почти игрушечной: не очень высокие стены, ажурные окошечки, черепичная крыша. Было видно, что барон с должным пиететом относится к своему бывшему дому и вложил в наведение порядка кучу сил и времени. Но если хорошенько присмотреться, то можно было понять, что просто так в прикрытые решетками окна не залезешь, а незванных гостей запросто можно расстрелять сверху, не сильно подставляясь под ответные пули. Так что домик был с секретом, это точно. И понятно, почему так просто зверье последнюю линии обороны столько времени штурмовало.
Постучав в тяжелую дверь, Володя зашел внутрь и оказался в небольшом дворике, украшенным по краям клумбами с яркими цветами. Маша скользнула следом молчаливой тенью, придерживая висевший на плече шпалер. За широкий пояс наемница засунула три больших револьвера, не поленившись пристроить еще по тесаку за голенищами сапог. Раны уже почти не беспокоили, но теперь бывшая рабыня даже в сортир безоружной не ходила. Очень уж ее приплющило после общения с некромантами.
Остановившись перед широкой лестницей, Володя замер на секунду, затем подхватил воткнутый в стенку факел и объявил:
– Пойдем-ка мы вниз прогуляемся, есть у меня одна мыслишка.
Усмехнувшись, парень плюнул на факел раскаленным шариком и тот загорелся ровным огнем, пуская тонкую дымную струйку вверх.
– Наиграться все не можешь? – фыркнула в ответ на крохотное представление Маша, положив ладони на рукояти пистолетов. Мальчишка, что еще скажешь. Как новую фичу сам в себе неожиданно откроет, так его просто распирает от желания опробовать новенькое.
– Это ты от зависти. Я вот не могу нож на пятьдесят метров в цель метать, а ты запросто. Зато при случае легко в дракона сыграю. Ладно, под ноги смотри.
В подвал вели пятьдесят ступеней. Затем длинный коридор, в котором Володя позаимствовал еще один факел и зажег его. После чего остановился на мгновение перед тяжелой запертой дверью и задумчиво постучал по замочной скважине.
– Вот зачем такие сложности придумывать, если там внутри все равно стандартный механизм, который в итоге проворачивается и сдвигает засов.
– Откуда знаешь? – удивилась Маша, в свое время убившая не один час на изучение разных хитрых запоров.
– Ну, ходил в одно доброе место маленьким. Мастерили разные кораблики, самолетики. И замки разбирали, было любопытно. А тут – помесь железа и магии. Против обычного вора это неплохо, но для меня – будто конфетку у ребенка отобрать. Ведь если где-то магию можно задействовать, то почему бы и нет?..
С пальца слетела голубая искра и внутри двери загремело. Посыпалась с двери налипшая пыль и заскрипели давно не смазанные петли.
– Да, а барон-то у нас филонит. Что же за хозяйством не приглядывает?..
За распахнувшейся дверью оказался круглый зал, в центре которого лежала гора хрустальных обломков, переливавшихся разными огнями. По этой груде каменной цветомузыки периодически пролетали яркие цветовые волны, заставляя зажмуриться.
– Во, главное достояние Сколково, – объявил Володя, потеребив себя за мочку уха. – Именно сюда выходит пробитый канал к источнику. И именно здесь аборигены занимались своим шаманизмом. Не знаю, правда, что именно они делали, но силу ощущаю в полной мере. Внушает...
– Ты бы лучше не трогал чужое, – проскрипел за спиной чужой голос.
Обернувшись, Владимир полюбовался на полупрозрачного призрака, застывшего рядом с распахнутой дверью. Бодрый еще по внешнему виду старик в камзоле, словно сошедший с картины Петр Первый, только росточком пониже и статью поуже. А так – даже треуголка на голове имеется.
– День добрый, фон-барон. Вот, зашел поздороваться, раз уж все равно в городе обживаться буду.
– И кто это у нас такой наглый на город претензии заявлять?
– А это тот, кто валявшуюся в канаве власть поднял и к делу пристроил... Не надо бычить, Мюнхгаузен, не к лицу. В свое время ты Сколково потерял. Героически, но сути дела это не меняет. Сожрали тебя. И твоих парней. Вчера временные хозяева от меня разбежались, словно тараканы. Выходит, теперь я тут старший. Ну а если тебе очень не нравится, то давай проверим. Я магический источник на пару-тройку дней запру, ты по итогам диверсии окончательно развеешься. Жив-то исключительно его подпитке, насколько я понимаю.
– Рванет потом, – предположил барон, на что Володя согласился:
– Ага. И твой домик сложится, став тебе склепом. Зубастые могилку потом разроют, я скважину заново пробурю, хозяйство отлажу. Вот только один вредный старикашка в итоге потеряет дело всей своей жизни и даже “фи” высказать больше не сможет. Обидно?
Призрак снял треуголку, начал ей обмахиваться.
– Это что, мне мальчишке служить?
– Зачем мне? Городу. И тем, кто сюда вернется рано или поздно. Входи в городской совет с правом совещательного голоса. Я, Жуть и ты на первых порах. У нас тут работы выше крыши, а некоторые безответственные привидения забить болт на труды праведные собираются. Некрасиво... Твой пра-пра-дед в таком замечен не был.
– Вот родственников моих...
– А что, родственников? Про него у нас книги издали, театры шоу показывают, очень популярный предок у тебя, однако. И как на ядре летал, и как на половине лошади врагов громил. Шикарный дед был, я считаю.
Барон настолько удивился, что даже перестал насиловать треуголку:
– Да? Это же семейные предания, никто из местных не в курсе. Откуда узнал?
– Говорю же, мы с тобой из одного мира сюда попали. Твоя семья раньше, я недавно. Так что – придется как-то вместе сосуществовать. И лучше – на общее благо. Ведь я вижу, что у тебя душа болит про город, но сил не хватает до ума все довести. Так, марафет сверху наводишь, а Сколково ветшает. Вон, вдоль дороги почти везде канавы уже оплыли, дорожное полотно рассыпается. Ну и я вчера ненароком даже площадь кусками вспучил. Так что, хватит из себя недотрогу строить, предлагаю перейти к делу. Заодно хотя бы план на первые дни составим, пока зубастики в загул уйдут. Хочется им чуток оттянуться в предверии будущих стахановских подвигов.
Выпрямившись, Карл Мюнхгаузен пристроил головной убор на место, отсалютовал и спросил:
– Яволь, господин бургомистр! Что будем делать с арестованными? Зверье притащило вчера пленных, надо с ними разобраться. А то перемрут все без какой-либо пользы.
Разглядывая светло-зеленые обнаженные тела, Володя покосился на остолбеневшую Машу и тихо поинтересовался:
– Ты этих зомби знаешь?
– А то. Именно они за тобой и шарашили начиная с Пустошей. Их отряд ты под молотки некромантов подвел. Была толпа, остались лишь трое.
– Забавно. Как их там кличут? Каратели его императорского величества? Хе, похоже все, сточились эти потрошители. Не вынесла душа поэта позора мелочных обид. Как лобешником с грубой мировой реальностью столкнулись, так и все. Кирдык.
– Зря ты так, – заступилась за бедолаг Маша. – Свое дело неплохо знают, фору даже егерям могли дать. Просто против Жути с ее головорезами никто выступить не сможет. Это как с разбегу в каменную замковую стену биться.
– Я же выступил.
– Ты на всю голову шизанутый с артефактом в жопе, тебя можно в одиночку против богов выпускать, их тоже загнешь.
Поманив поближе барона, новоявленный хозяин города уточнил происходящее:
– Слушай, а что с ними учудили? Вроде бы люди и при этом пахнет от них странно, да и цвет какой-то не совсем человеческий.
– Это их деревьям отдали. В старые времена в этом углу парка наши ученые пытались разные эксперименты проводить. Потом что-то у них не заладилось и стали просто отходы производства сливать. Уж сколько я с ними на эту тему ругался...
– Так, про яйцеголовых врубился. Травили листики химикатами, это понятно. А дальше что?
– Вот так здесь и появились деревья, которые частично разумны. Им с уважением и подношениями, они запахами насекомых от города отгоняют и корневой системой округу укрепляют. Вроде как самых главных во всем Лесу. Заодно с ними пообщаться можно, расскажут, что в округе делается.
– Это как?
– Сядешь, трубочку с табачком из их листьев выкуришь, в голове видения появятся. Ну и разруливаешь потом.
Подняв голову, Володя посмотрел на широкие зеленые листья, которые образовывали развесистую крону-шатер над полянкой.
– Шикарно. Даже дурь у вас своя, никуда ездить не надо. Так, к этому приколу еще вернемся. Значит, дубы-старожилы. Ты им навоз и регулярный полив, они за это мошкару жрут и за диссидентами по всей округе подсматривают. Отлично... Так, а чубчиков зачем им отдали?
– Это в наказание. Кто слишком нехорошо себя ведет или с войной к нам вторгается, тех отдаем в рощу. К дереву прислоняешь, оно в тело прорастает. Меняет под себя. Потом новое существо уходит на болото. Мы их кикиморами зовем. За порядком следят, мелочь разную гоняют. Правда, туповатые. Все же дети деревьев соображают туго, с пробуксовкой.
Шагнув ближе, Владимир жестом поблагодарил за доклад барона и ткнул пальцем в лоб молодой женщине, чья белоснежная короткая прическа уже начала отливать болотной зеленью:
– Слышь, ты, чудо в перьях, ты еще сама-собой или уже часть реликтового заповедника?
Распахнув пустые глаза, женщина тихо ответила:
– Говори проще, человек. Мясо тебя не слышит, оно спит. Или кричало бы от боли все время.
– А, значит это наш коллективный зеленый разум. Слушай, а можно их чуток доработать, чтобы твои таланты зеленые в теле остались, но при этом мозги работали по старому?
– Зачем тебе убийцы?
– Затем, что сюда скоро наверняка припрется толпа уродов, которые захотят повернуть историю обратно. И готов забиться с тобой на любую дурь, что вас пустят под топоры. Потому как имперские мудаки уживаются лишь между собой, а любой нестандарт или в пробирку запихают, или выкорчуют. Хочешь на дрова пойти?
– Меня не надо пугать...
– Ой-ой, какие мы смелые. Ты, Буратино недоделанный, втупляй сюда и быстро, у меня времени мало рассусоливать. Я в Сколково хочу осесть, чтобы домом обзавестись. Порядок тут навести, аборигенам помощь оказать. Понимаешь? Для меня это – дом. А в своем доме я, как хозяин, стараюсь обитателей не обижать, защищать и соседям поджопники щедро отвешивать, кто вздумает в гости без спросу соваться. Только для этого мне поддержка нужна. Армия. И вот эти ухорезы отлично могут в местных джунглях поставленные задачи выполнять. Это понятно?
– Не дурак, понимаю, – проскрипела женщина в ответ.
– И последнее. Если мне совсем худо будет и жопа настанет, то я руки в ноги и эмигрирую куда подальше. Маша вон все время на свободные приморские пляжи зазывает. Типа там разврат, бабы дают каждому и солнышко припекает. А ты даже если на корнях попытаешься утилипать, далеко не удрапаешь, раньше грохнут. Так что предлагаю отрядить представителя в городской совет и помогать в решении накопившихся и будущих проблем. Есть кого рекомендовать? Фикус какой или кактус?