-Веня,- шепчет она.- Мы всегда будем вместе.
-Вера...
А ведь этого не было, думает он. Обман, обман. Могло ли быть? Вероятно. Разве он не думал об этом по меньшей мере миллион раз? Но было ли? Определенно, нет. Возможно ли, что это еще случится? Нет. Никогда.
Почему?
Человек всегда стремится к чему-то призрачному, но всегда в итоге ему становится неуютно. Вениамин больше не может погрузиться в ощущение тонкого счастья- как водится, оно только коснулось невидимым крылом.
Неправда, иллюзия.
И он выпал.
Нет запаха красного, вкуса зеленого.
Сеанс окончен. Вениамин не может вспомнить как покинул зал, но теперь он сидит на ступенях кинотеатра под ночным небом. Сидит прямо в своем лучшем костюме. Странно, последний раз он надевал его на выпускной, а костюм до сих пор впору. Впрочем, что не странно? Ни одну из неясных мыслей, сумеречным роем кружащихся в голове Вениамин не может поймать, облечь в подобие плоти. Просто сидит. Непонятная тоска давит со всех сторон.
Наконец он встает, поеживается, засовывает руки в карманы.
Достает неиспользованный билет.
Смотрит на него.
Мысли возвращаются. Боже, я уже посмотрел фильм, думает он. Я уже пережил это.
Но получил ли он все, чего хотел? И возможно ли это получить?
Что-то подсказывает: "нет" на оба вопроса, но...
Судя по часам над прозрачными дверями позади него, очередной сеанс еще не начался, но вот-вот начнется. Безликие люди проходят мимо , исчезают в здании. Вениамин мнет билет в кулаке как ненужную бумажку. Потом расправляет.
Нет, не надо, думает он.
Но он так и не погрузился в этот упоительный призрак, не растворился в нем. А воспоминание все еще с ним.
-Не надо,- шепчет он.
Он снова в зале. Опять никто не проверял билеты на входе. Вениамин занимает прежнее угловое место на последнем ряду- плевать, что там написано в билете. Зал величественен, скрывает свои границы и линии в полумраке. Вениамин не опускает голову, не прячет глаза, оглядывает пространство, хотя, видит бог, напуган он едва ли не более, чем в прошлый раз. Кажется, зрителей сейчас больше- они приходят, молча рассаживаются, никто ни с кем не разговаривает, все застывают на своих местах, ожидая начала сеанса. Это уже почти не удивляет Вениамина. Не удивляется он и когда видит девушку в простом строгом платье, поднимающуюся к нему, идущую по его ряду, садящуюся через одно кресло от него. Ее голова снова опущена, поза напряжена, и Вениамин вновь не может разглядеть ее лицо, хоть и пытается, повернувшись к ней почти всем телом. Раздумывает, не заговорить ли с ней, но его сердце колотится, и он не находит в себе мужества, не уверен, что вообще сможет произнести какие-либо слова.
Он знает, абсолютно уверен в том, что будет дальше. Ему плохо от этого ожидания. Да, сейчас у него есть билет, но он сомневается, что это что-то меняет. Легче не становится, и вопрос- что я здесь делаю?- по-прежнему с ним.
Все происходит в точности так. Вениамин смотрит во все глаза, теперь он не прячется, всеми силами стараясь победить свой иррациональный страх, но все же пропускает момент, когда спокойная, уверенная в себе девушка в брючном костюме появляется в зале. Он вдруг видит, что она уже идет по рядам, и его сердце наверняка пропускает удар.
Вениамин следит за ней глазами и думает, чувствует ли она его взгляд. Что бы не случилось, он не отведет глаз, не станет скрываться в удушающем коконе своей вины. И не потому что у него есть билет. Что-то же коснулось его, оттолкнуло в конце концов, но ведь было. Странное, позабытое, неуловимое, но разве не живое? Разве не то, что тонким лучиком проникает в самую суть тебя? Ему кажется, что он изменился. После такого ничто не может течь по-старому. И пусть она посмотрит на него.
Она идет, рассекая зал словно притихшую гладь застывшего пруда, и от ее шагов разбегается бесшумная рябь. Зрители на ее пути пытаются сделаться как можно более незаметней, поджимают под себя ноги, и Вениамину кажется, что он их понимает. Но ведь ничего не изменится, как бы ты себя не вел. Возможно, думает он, все решено изначально.
Этот зал больше, чем ему казалось; огромный экран похож на мерцающую бездну. Бесконечная пустота почти болезненно давит на уши. Но в ней уже ничего не имеет значения, кроме неумолимых как движение маятника мягких шагов по ковровой дорожке.
И вот она вновь идет по предпоследнему ряду. Вениамину нет нужды смотреть, чтобы почувствовать как его соседка через одно кресло сжимается все больше, все ниже опускает голову, все сильнее и обреченней пропадает за тенью своих волос.
Нет спасения, нет шанса, нет выбора. Если что-то и можно было исправить, теперь уже поздно. Она стоит прямо напротив него, и они смотрят друг другу в глаза. Сердце Вениамина молчит, безотчетный ужас замирает где-то в глубине, на поверхности только тишина. Он не может прочитать выражение ее глаз, он вообще не уверен, что видит ее лицо, но ему кажется, что она улыбается и ему кажется, что она знает про него все, до самого дна, даже то, чего он сам не знает.
Он обещал себе не отводить глаз, надеялся, что выдержит, но сейчас это становится почти невозможным, как невыносимая боль. И когда он чувствует, что готов сдаться, когда напряжение готово окончательно раздавить его, она без всяких усилий обрывает неистовый звон тишины.
-Выходите,- снова слышит он этот спокойный, практически безмятежный голос, и теперь у него нет сомнений, к кому он обращен.
Но сейчас, как и в прошлый раз, он не способен пошевелиться, превращается в камень, в ледяную фигуру. У него нет никаких оправданий, и даже билет может только добавить чувства вины. Вениамин смотрит с дикой мольбой, молчит, постепенно уплывая куда-то во тьму. Или это свет в зале становится более тусклым?
А ее взгляд настойчив и требователен. Вениамин понимает вдруг, что их опять только двое с незнакомой соседкой на последнем ряду, и предыдущий ряд тоже пуст, и он гадает теперь, почему занял именно это, самое последнее место в зале, в самом конце пути.
Но ведь не это самое важное. Что он вообще делает здесь? И откуда пришел?
Какое-то страшное предчувствие, а может быть, смутное воспоминание колет в груди Вениамина, и в глазах темнеет все стремительней, но неожиданно, хотя и совершенно неудивительно, он слышит вдруг, как его необъяснимая соседка снова с легким шорохом встает со своего места. И это похоже на вспышку в голове Вениамина. Он вскидывается и в потрясении смотрит на то, как она все так же молча, обреченно, пряча лицо идет вниз по проходу и покидает зал, безжалостно сгорая под равнодушными взглядами зрителей.
И тогда Вениамин тоже пытается встать, но глаза девушки, стоящей напротив останавливают его, буквально пригвождают к месту. Теперь он точно уверен, что она улыбается.
Долго, невыразимо долго они смотрят друг на друга.
Затем она тоже уходит.
Все повторяется. Все опять повторяется.
Вениамин едва ли не задыхается. Он лезет в карман своего пиджака, достает билет непослушной рукой, потом рвет его в мелкие клочки, роняет их на пол. После чего отключается от всего происходящего.
Зал погружается во тьму, а через несколько мгновений вспыхивает сиянием и лучами, распахивается и исчезает.
Начинается следующий сеанс.
Бывает и по-другому, ты ведь помнишь, но бывает и совсем иначе.
Ночь может быть беззвездной, черной, бесконечной, рассвет не всегда достижим. Холодный дождь не закончится, берег никогда не покажется вдали. Скорее, это исключение, когда все хорошо, разве не так?
Можешь идти любой из бессмысленных дорог, и на каждой ты будешь одинаково потерян. Самообман не спасет.
Что не так с тобой? Что не так со всем этим миром? Как вообще можно на что-то надеяться в этой грязи?
Посмотри в их глаза- они холодны как лед, они никогда не станут теплее, потому что человечность для них не существует. И их всегда будет больше.
От них не убежать, можно только стать одним из них. Но и тогда вряд ли что изменится.
Что теперь коснулось тебя? Что ты думаешь?
Но ведь это неправда, это не может быть правдой. Даже если ночь темна, рано или поздно и ей придет конец. Конец приходит всему.
Вот именно.
Ищи теперь смысл, если хочешь.
Зря ты вообще пришел сюда, но ты все же здесь, на этой прогретой полуденным солнцем, пахнущей гудроном, резиной и металлом крыше, а значит одна неизбежность по-прежнему неизбежна.
Ты уже начинаешь понимать это? Даже под этим ярким летним солнцем вокруг тебя может быть беспросветная ночь.
Потому что ты не один здесь. Видишь ее?
Она стоит почти на самом краю в этом пышном белом платье со всеми этими рюшами, так похожая на невесту. Вспоминаешь? Разве вас не называли еще в детстве- жених и невеста тили- тили- тесто?
Но это не свадебное платье: через ее плечо перекинута красная лента с надписью "выпускник".
Ты и сам в костюме, правда?
Ближе. Смелей. Это ведь тот самый момент.
Ты подходишь, пытаешься подойти, а она стоит спиной к обрыву, смотрит в твою сторону, но тебя не видит.
Не такой уж высокий этот дом- многоэтажка напротив намного выше,- но и этого будет достаточно, ты же знаешь. Пять этажей- все-таки не шутка.
Что ты можешь сказать ей? Что она может сказать тебе?
Мир, возможно бы сказала она, пустой. Нигде нет смысла. Ни в чем. Ничего, ничего не останется. Ни от кого. Почему стоит это продолжать?
И вот ты стоишь, раздавленный, потерянный, с необъятной болью в груди. И у тебя нет слов. Ты бы мог сказать, что жизнь, несмотря ни на что, все же стоит того, чтобы ее прожить, но как это прозвучит сейчас? Глупая чушь, банальность, хотя и правда. Но какие найти слова?
Ты никогда не знал, что происходит в ее голове, всегда только обманывал себя. Да и откуда бы тебе было знать? В твоей голове был свой собственный паттерн, и даже если бы ты был способен понять намеки... но ведь их и не было.
Вкус красного, запах зеленого, думаешь ты, и океан в тебе беспокойно шевелится. Как вложить это в нее? Все это. То, что было, потому что не всегда ведь была ночь, да и ночь может быть прекрасной и полной чудес.
И то, что могло бы быть. То, чего уже никогда не будет.
Зачем ты делаешь это? Почему наказываешь меня? Всех людей, которых ты могла бы коснуться в этой жизни? Весь этот мир, который пойдет теперь какой-то новой дорогой, но уже никогда не будет таким, каким мог бы стать?
Неважно? Но как мы можем это знать?
Запах красного.
Ты видишь, как она, чисто женским движением приподняв подол, делает маленький шажок еще ближе к краю крыши, замечаешь ее белые балетки.
Горячая волна ужаса накрывает тебя.
Потому что это еще одна неправда. Еще одна иллюзия.