Эл глянула на мага, что посапывал в своей постели. Неплохо было бы поглядеть на его состояние, прежде чем делать выводы. Эл поморщилась под маской и подошла ближе, осторожно заглядывая через его плечо. Дышит вроде спокойно, кожа не красная. Эл осторожно самыми кончиками пальцев прикоснулась к его лбу. Жара нет…
– М… – промурлыкал маг. – Хочешь присоединиться? – хрипло выдохнул, не открывая глаз. Эл тут же отдернула руку.
Она поглядела на Кая и кивнула. Он принялся наливать в кубок вино.
Маг завозился, из-под одеяла высунулась босая нога.
– Кай, вели нагреть воды. Пусть она помоется. От неё кровью смердит.
Эл оскорблено вспыхнула. Не смердило от неё кровью! Вчерашнюю повязку она бросила в костер, и сегодня на ней была совсем новая. Но сказать об этом великому Огненному факиру Эл не решилась. Прикусила губу и промолчала.
– Как вы себя чувствуете? – спросила она, пытаясь выполнить свой долг.
– Жжет… – простонал маг. Эл нахмурилась.
– Где?
– Вот тут… – он повел рукой под одеялом. – Где-то здесь… вот, посмотри… – он приподнял было одеяло, но тут же снова опустил. – Холодно… Дай руку.
Эл подняла брови. Холодно? Тут? Да здесь было теплее, чем в её келье в Обители знойным летом. Она протянула руку. Маг взял её ладонь и сунул под одеяло. Пальцы Эл легли на его горячий голый живот.
– Вот тут… – жалобно сказал он, проводя её ладонью по своему животу, в голосе проскользнула игривая чувственность. – Горячо, правда?
Эл, онемев на мгновение, не сразу сообразила, что происходит. А маг тем временем потянул её руку ниже, как раз к… Эл отдернула руку и отшатнулась от постели.
– В-вы… вы… – она повернулась и посмотрела на Кая. Тот, пылая румянцем, поставил кувшин и прошмыгнул между полотнищами шатра.
– Ты смеешь отказывать мне? – от изумления маг даже удосужился приоткрыть один сонный глаз. – Ты? Мне?
– Вы желаете меня в качестве… – Эл поперхнулась словами. – Это ведь шутка?
– Почему шутка? – он с сонной улыбкой глядел на неё, всё еще утопая щекой в подушке. – Ты же сама сказала, что тебя берет любой, кто хочет.
– Я такого не говорила, – с достоинством отрезала Эл.
– Ну, может, не это, а что-то наподобие… Ублажи меня, поцелованная пламенем. Мне, наверное, понравится… – маг широко зевнул.
Эл стояла, чуть не плача от унижения. Он мог потребовать, и кто бы её стал защищать? Девичью честь её блюсти? Тут, на войне? Да она же три года с войском, да кто поверит, что она никогда и ни с кем не была?
– Я… я могу пригласить другую. Более… подходящую, – подобрала слова Эл.
Маг снова поглядел на неё одним хитрым глазом и криво ухмыльнулся.
– Недотрога, значит. Или никто не хотел тебя из-за ожогов?
– У нас в достатке красивых сестер, милорд, – прохладно ответила Эл. – Так мне послать за такой? Есть весьма искусные, вы останетесь довольны.
Он еще шире улыбнулся.
– Но я хочу тебя! – капризно заявил таким язвительным тоном, что у Эл не осталось никаких сомнений, что это просто мерзкая шуточка с его стороны.
– Хорошо, – она решительно рванула маску с лица. Обычно это на раз охлаждало шутников.
Но маг так и улыбался себе в подушку.
– Нет, – протянул сонно. – Пожалуй, подожду пока ты помоешься, – скривился он презрительно. Эл захотелось пнуть его побольнее. Она отошла от ложа и надела маску, от злости слишком крепко стянув узелки на затылке
Маг поерзал, сел и потянулся, громко зевнув.
– Ка-ай! – позвал он, и паж тут же юркнул в шатер. Эл не сомневалась, что он стоял рядом и слышал каждое слово.
Мальчик подал магу шлепки, расшитые диковинными розовыми жемчужинами, накинул на его плечи рубашку, услужливо помог продеть руки в рукава.
Пояс маг удосужился завязать сам.
– Что там слышно? – с зевком спросил он, вставая на ноги. Осторожно оперся на раненую и довольно хмыкнул.
– Норды отступили в Горячие ключи, мастер. Но генерал думает, что они быстро их покинут.
– Разумеется, – маг зевая зашел за ширму, что стояла в углу шатра. Эл услышала тихое журчание и отвернулась. Когда-то от такого она бы упала в обморок и месяцами переживала о перенесенном унижении, а теперь…
Эл поглядела на стол, который Кай продолжал сервировать. Тут появились каша и сыр, свежий хлеб, нарезанные дольками яблоки. Один из кувшинов исходил сладким медовым паром. Желудок Эл предательски сжался.
– Я могу пойти к кострам, милорд? – спросила она. Из-за ширмы раздавался плеск воды, очевидно, маг умывался.
– Зачем? – глухо раздалось из-за ширмы
– Мне нужна еда.
– В моем шатре что недостаток в еде? – маг вышел из-за ширмы вытирая лицо полотенцем. Небрежно повесил его на ширму и снова сел на постель, придвинув к себе столик с яствами.
– Ешь, послушница, – сказал он, отправляя в рот первую ложку овсяной каши.
«Послушница» – это уже хотя бы не «девка», – вздохнула Эл. Она стала распутывать завязки маски.
– Ой нет! – фыркнул маг. – Ты мне испортишь весь аппетит, – и презрительно скривился.
Эл так и застыла – с приподнятыми руками и зажатыми в пальцах тесемками. Секунду она стояла, а потом стала яростно завязывать их обратно. Маг, глядя на неё, перестал ухмыляться.
– Ты, похоже, не любишь шуток о своем лице?
– Ничуть, милорд. Ваше чувство юмора делает честь вашим наставникам, – уколола она.
Маг расплылся в ухмылке:
– О, я слышу дворянскую дочку. Как тонко, миледи. Мои родители и няньки недостаточно хорошо меня воспитали, значит?
– Я такого не говорила, милорд.
– Ну, разумеется, не говорила, – нахально скривился он, подражая её смиренному тону. – Снимай маску и ешь.
– Я не голодна. Милорд.
– Проклятья и громы! – взбесился он, швырнув в неё ложкой. – Делай, что велю, или я прикажу выпороть тебя голой прямо перед своим шатром!
Эл испуганно отпрянула. Каша испачкала кожаную жилетку. Эл порадовалась, ведь с платья счищать засохшую кашу было бы не в пример сложнее. А это было её единственное платье.
Она схватила со стола кусок хлеба и сунула в свою сумку.
– Благодарю вас за заботу, милорд.
Он прожег её гневным взглядом.
– Ты упрямая девка, ты знаешь об этом? Хватит испытывать моё и так-то не великое терпение.
– Я полностью согласна с вами, милорд. Очевидно, что я не достойна служить великому огненному кудеснику, – поддакнула Эл. – Позвольте мне отбыть к сестрам, и я пришлю вам другую послушницу, что будет услаждать ваш взор и слух.
– Кто же сможет усладить мой взгляд лучше тебя? – язвительно сказал маг и отправил в рот кусочек яблока. С хрустом прожевал его. – Ты испортила мне победу, но всё-таки спасла жизнь. Так и быть, я одарю тебя честью служить мне. А мое желание – закон здесь. Потому что без меня ваша армия не протянет и пары месяцев.
Эл опустила глаза долу. Как ни мерзко, но это была правда. Норды теснили их, захватили полстраны, пока к ним не пришел Ифрит Нидалены. И государь одаривает мага своей благосклонностью. Любой лорд должен почитать его, а уж такая маленькая душа как она и подавно.
– Да, милорд, – ответила Эл бесцветно. В конце концов, что ей до него? Гордость её задевает? Да где там её гордость. Желает попользовать её как солдатскую девку? Ну что же, один раз потешится да забудет. Никто ведь в здравом уме не захочет её, обожженную уродину.
Маг поглядел на неё как-то растерянно. Полог шатра отодвинулся, и зашел Кай.
– Вода готова, мастер.
– Чудесно. Неси всё сюда. Наша леди-бродяжка будет мыться прямо здесь.
Эл вспыхнула под повязкой.
Как бы она себя не убеждала, что всё это мелочи, а от мысли, что ей придется раздеться перед наглым магом, становилось и стыдно, и ужасно неловко. Он ведь красив, молод и, наверняка, привык видеть прекрасных наложниц, а не обожженных послушниц, третью зиму ночующих на земле, а если повезет – в сарае или хлеву.
От мысли, как отвратителен магу будет вид её тела, Эл чуть не расплакалась.
Сколько времени прошло, она думала, что привыкла, смирилась, а, оказывается, нет. Она еще помнила, как блистала в голубом платье и туфельках с серебряными бантами на своем первом балу. Как замшевые подошвы скользили по паркету, ароматы лилий и духов кружили голову, а дерзкий офицер прижал её на мгновение в танце и прошептал: «Как вы прекрасны…»
Она была красива и желанна, и сейчас стать всего лишь предметом насмешек было особенно горько.
«Однажды, я привыкну, – говорила она себе. – Однажды всё очерствеет, и я перестану надеяться. Тогда станет легче. И каждый такой удар – шажок туда, к спокойствию и безразличию. К покою».
– Как вам угодно, – сказала она мёртвым голосом.
Служки внесли большую деревянную лохань, наполнили её горячей водой и выскользнули вон. На столике осталось льняное полотенце, мыло, пахучие травы и нежнейший шелковый пеньюар. «И откуда он?» – подивилась Эл.
– Давай, – кивнул маг, уплетая ломтики окорока. Эл поглядела на него и усмехнулась. Она не принимала ванну с тех пор, как десять лет назад дождливой осенней ночью уехала из дома.
Эл опустила сумку на пол и стала раздеваться. Ни отвернуться, ни прикрыться она не пыталась. Стыд – первое, с чем ей пришлось расстаться на войне. Пусть смотрит, проклятый ротозей.
Капор и повязка отправились на пол. Следом упала жилетка, платье и нижняя сорочка. Последним Эл сняла белье и торопливо расплела косу. Она осталась полностью обнаженной, вдохнула, набираясь смелости, и взглянула на мага.
К её изумлению он внимательно изучал дно своего кубка, упорно не поднимая глаз.
И зачем, позвольте, он её унижает, если даже смотреть на неё ему противно? Эл отвернулась и торопливо забралась в лохань.
– Святые девы… – выдохнула она, когда горячая вода обхватила её тело. От блаженства Эл чуть не расплакалась. Но присутствие мага не располагало к таким нежностям.
Несколько минут Эл просто наслаждалась. Она легла к магу спиной, чтобы хоть ненадолго забыть о его бесцеремонном присутствии. Сзади звякнул кубок. Маг, очевидно, взялся за вино.
–А ты была красива, – сказал он насмешливо. – Твоя правая половина говорит об этом.
Эл скривилась – всё-таки посмотрел…
С детства она была хорошенькой и такой думала остаться до самой смерти. И нежное, доброе отношение мужчин к ней казалось справедливым, правильным и полностью заслуженным. Только когда ожоги лишили её красоты, она узнала, что подавляющее большинство поклонников любили её красивую мордашку и ладное тело, угадывающееся под платьем. Ожоги не входили в список того, с чем они готовы были мириться.
– Теперь считаешь, что красоту переоценивают? – спросил её маг.
– Отнюдь. Её недооценивают, милорд.
– Правда?
– Да. Вот вы свою разве цените?
– Я? Я мужчина и маг, красота… Пф! Что она дает мне?
– Многое. Просто вы этого не замечаете. Если однажды ваше лицо будет изуродовано как моё, вы заметите.
– И что же ты заметила? – Эл услышала, как маг завозился на постели, очевидно, устраиваясь поудобнее.
– Что люди дарят улыбки только красивым. Что желают только красивых, что им проще быть добрыми с красивыми людьми. Я не ценила этого. Жизнь меня научила.
Эл приподнялась, потянувшись за мылом, и мельком увидела мага. Тот полулежал, потягивая вино из кубка. На мгновение их взгляды встретились. Черный взгляд мага медленно спустился с её лица на грудь. Эл обожгло жаром. Тело, давно ставшее всего лишь инструментом, обласканное теплой водой, под взглядом молодого, красивого мага вдруг вспыхнуло в один миг. Эл дрожащей рукой взяла мыло и скорее отвернулась.
«Нет, Эл. Это азарт, интерес к диковинке, или, просто, он давно не был с женщиной. Не обольщайся. Великий маг Нидалены может взять любую и никогда не захочет тебя».
– Для меня красота ничто, – сказал маг. – Она бесполезна. Я выбрал бы уродство, если бы стал сильнее. Сила решает всё. Я силен и даже будь я уродлив, как черт из преисподней, любая будет рада услаждать меня.
– Любая… но разве вы выберете уродливую? – хмыкнула Эл, с наслаждением намыливая волосы. – Женщины, лишенные красоты, что цветы без лепестков. Мы пустоцветы и жизнь наша бесполезна.
– Ты поэтому пошла с войском? Жизнь пустоцвета стала в тягость?
Руки Эл замерли в волосах. Да что ты знаешь, балованное магическое дитя…
– Да, – соврала Эл. – Так всё и было.
– Значит, ты обожглась, и твоя семья отправила тебя в Обитель с глаз долой. Приятная история о семейном очаге, – рассмеялся маг. – Как была твоя фамилия? Достаточно знатная, чтобы я её вспомнил? Бирак? Лефу? Торнуд?
Эл продолжала мягко массировать волосы:
– Моя фамилия не скажет вам ничего, милорд. Я была из местных дворян – мелких наместников. Таких в стране тысячи.
– Ясно.
Эл нырнула с головой и промыла волосы. Какое неописуемое блаженство быть по-настоящему чистой! Вода уже стала остывать, и она с сожалением вылезла из лохани. В шатре было достаточно тепло, чтобы не дрожать, и всё же её тело покрылось мурашками. От того, что на этот раз маг дал себе волю смотреть.
На полотнище, что застилало пол шатра, оставались влажные следы её босых ног. Эл промокнула волосы льняным полотенцем и обернула тело, скрывая наготу.
– Подойди, – приказал маг, пододвигаясь к краю ложа. Руки Эл задрожали от странного волнения. Неужто он и правда возьмет её как солдатскую девку? Неужели он так жесток, что даже готов закрыть глаза на её ожоги и взять просто назло?
Эл подошла к ложу и встала перед магом, тот замер. Эл отчетливо увидела, как дернулся его кадык, когда он нервно сглотнул.
Черные глаза сверкнули в свете жаровен. Маг оглядел её с ног до головы.
– Повернись, – приказал он хрипло. Забытый кубок висел в его руке. Эл покорно повернулась. Она знала, что спина пострадала особо, поэтому с кислой ухмылкой перекинула через плечо мокрые темные пряди. Волосы, не слишком длинные, всего лишь до лопаток – единственное, что огонь не забрал навсегда. Её придавило со спины, и ожоги доходили лишь до левой скулы – чудом не задело глаза. Коса сгорела, но отрастала такой же густой как была.
Маг судорожно вдохнул.
Эл стояла, не чувствуя ничего. Ну вот, он её увидел. И что такого? Да плевать ей. Она приняла ванну впервые за десять лет, это стоило того, чтобы маг мог поглумиться над её уродством.
Сзади скрипнуло ложе. Эл почувствовала, как маг встал у неё за спиной. Всё её тело напряглось и затрепетало. Ах, как стыдно! Как безумно стыдно, что она всё еще там, внутри, под своей обожженной кожей, молодая женщина, не лишенная желаний. Как стыдно, что её тело смеет желать могущественного, мерзкого на язык и самовлюбленного мага только за то, что он красив и молод.
Он коснулся её плеча кончиками пальцев. Эл вздрогнула и тут же смутилась. Маг провел линию ожога, как раз там, где кожа срослась неровно, особенно уродливо. Глаза Эл защипало. Вот так её будут касаться. Как диковинного зверя, а не как женщину. Будут смотреть, где и как её кожа наросла, а не ласкать ее.
– Я знаю насколько это больно… – прошептал он, продолжая вести пальцем дальше, по её лопаткам. Эл зажмурилась, пытаясь сдержать слезы обиды. Ей было очень-очень стыдно, что, несмотря на то как она выглядела, она всё еще где-то в глубине души смела надеяться, что её будут принимать за женщину, а не за интересного уродца.
Маг продолжал исследовать её спину. Эл с особым уничижением замечала, что касается он только левой, обожженной стороны. Правая его как будто вовсе не интересовала.
Наконец он отстранил руку, взял её за плечо и повернул к себе. Наткнувшись на её взгляд, он замер. В глазах Эл против её воли стояли слезы.
Маг моргнул, его взгляд скользнул вниз, по груди, скрытой тонким влажным льном. Он снова поглядел ей в глаза.
– Вот, значит, как… – хмыкнул он. – Ладно, недотрога. Как пожелаешь.
Он отошел от ложа, схватил принесенный слугами пеньюар и швырнул ей.
– Прикрывай свои прелести, а то, не ровен час, я не сдержусь, – сказал он с насмешкой. Эл от унижения снова чуть не расплакалась. Какой же он подлец! Глумиться вот так над её ожогами! Эл так и подмывало сказать ему. Сказать и увидеть, как его наглая ухмылка сползет с лица! А сползет ли?
Маг откинул полог и вышел из шатра на улицу.
Эл бросила пеньюар на его постель и стала надевать свою одежду. В этом ей самое место. В колючей шерсти, а не в гладком шелке. Она же не прекрасная дева, чтобы носить шелка. Она просто сестра, просто послушница, просто… никто! Эл закусила губу. Да когда же она смирится с этим! Это чистая правда. Была красавицей, а стала уродиной, была знатной, а стала простой послушницей. Это всё случилось, и никакого возврата нет и не будет! Никогда!