Страна, отделенная от всего Прайдена.
Вглядись в эти скалы, Марх, – и ты увидишь очертания древних стен. Стен, где каждый камень высотою почти в рост мужчины и в два роста длиной. Не спрашивай меня, что за исполины сложили их. Я не знаю. Это было прежде меня. Не спрашивай о возрасте этой кладки, я знаю лишь одно: когда светлейший Бели, мудрый Бендигейд Вран и проклятье Прайдена – Сархад Коварный – возводили Хоровод Великанов, тогда стены Корнуолла уже были седой древностью.
Корнуолл – это словно огромный дракон, уползший с Прайдена в море… и уснувший в водах Рианедд. Века изъели его плоть, оголили кости, исполинское чудище кажется мертвым, но оно живо, Марх. Под окаменелыми костями бьется сердце корнуольского дракона.
Научись дышать в ритм с ним – и ты станешь королем Корнуолла.
Они шли вдоль скальных стен. Рядом лежала еще одна плита… больше всего это походило на то, что древние строители приготовили еще один камень для своей стены, но раздумали класть.
Марх с Динасом шли мимо, и сын Рианнон невольно сосчитал шаги…сять, одиннадцать, двенадцать.
Дюжина шагов в длину камня, оставленного без надобности.
Марх свернул, измерил шагами ширину камня. Семь. И высотой ему по грудь… это не так уж и много – сын Мейрхиона не мог похвастаться большим ростом.
Вот такой ненужный камень. Вокруг пышно растут папоротники.
Марх положил на него руки, прислушался. Нет, ночь была тихой, только море вздыхало внизу. Марх слушал иное. Он ощущал дыхание спящего дракона, неразличимую глазом жизнь этих скал, видел мельчайшие искры жизни, до сих пор пронизывающие стены древнейшего из народов…
– Расскажи… – выдохнул он. – Что я должен делать? Я ведь еще не король, хоть моя мать и называет меня так.
– Да, – кивнул Динас. – Ты пока не король. В Прайдене королем может стать тот, кто выдержит схватку с одним из Великих Кабанов.
– Что за Кабан?
– У каждой земли он свой. На востоке – в Ллогре – на Кабана охотится король со своей дружиной, гоняясь по всем бескрайним равнинам, на севере – в Кимре – одолеть Кабана может лишь тот, кто заручится поддержкой великих чародеев, а здесь…
– Что?
– Тебя научат твои эрлы. Научат тому, что поможет тебе в схватке с Кабаном. Но против него выйдешь ты один.
– Хорошо, – напряженно отвечает Марх. – Если я смогу победить – что тогда? Я король?
– Не совсем… Королем ты станешь только после того, как спустишься в древний Каэр-Ллуд, к верховному королю Прайдена Бендигейду Врану. Он должен признать тебя властителем Корнуолла.
– Это всё? Или будут еще какие-то ухищрения?
– Не ухищрения, Марх…
– Говори!
– Градлон.
– Кто это?
– Король в Тинтагеле. И король подводного Исса. Прежний властитель Корнуолла. Рианнон и Араун отказали ему в праве на власть, но…
– Но он не сдастся без боя, ясно. Кабан, Вран и морской правитель – это всё?
– Кажется, да.
– Ну что ж, – сын Рианнон улыбается в золотистую бородку и припоминает слова древней саги. – Я с легкостью сделаю это, хоть это и кажется трудным.
Человек в дорогой одежде с золотой пряжкой на плече строил обычную кожаную лодку. Марх сбежал по тропке вниз со холма.
– Нечасто встретишь знатного человека, что не гнушался бы простой работой, – улыбнулся сын Рианнон.
– Уж не вздумал ли ты осуждать меня, юноша? – поднял голову тот.
– И не осмелюсь! Я ищу Лосося из Ллин-Ллиу, и думается мне, ты поможешь в моих поисках.
– И зачем же тебе понадобилась эта рыбина? – усмехнулся корабел.
– Проситься в ученики к мудрейшему из речных эрлов Корнуолла. Возьмешь?
Великий Лосось отвлекся от работы:
– Как ты нашел меня?
– Это было нетрудно: спроси у любой текучей воды – и получишь ответ.
Древнейший прищурился:
– Так это тебя сулят нам в короли?
Марх кивнул.
– Ну что ж… садись в мою лодку. Поплывем вместе.
Кромка чар: Лосось из Ллин-Ллиу
Внимай велениям воды, вслушивайся в ее веселые возгласы. Вверх, вверх, вверх!
Посмей пройти против течения.
Властный – вверх! Веселый – вверх! Великий – вверх!
Вымокший – вверх всё равно!
Победа – в преодолении порогов. Победа – в пути вопреки преградам.
Выше! Веселее!
Меряй мерзавцев мрачностью! Суди по смеху о сильном!
Рвись против рутины! Вверх!
Челнок, повинуясь песни мага, летел против течения, а Лосось пел, и Марх жадно вслушивался в его голос.
Потом лодка зашла в заводь. Сын Рианнон выскочил на берег, поклонился.
– Нашел ли ты ту мудрость, за которой приходил ко мне, мой король? – спросил Лосось.
– Надеюсь, что да.
– Пройдешь ли один против течения?
– Пройду! – озорным блеском сверкнули глаза Марха.
Он поклонился Лососю еще раз и умчался вверх по склону.
Властитель рек одобрительно улыбнулся.
Старуха, величественная как королева, пряла, сидя на выступающем корне древнего дуба.
Марх опрометью выбежал на поляну – и замер, стыдясь невольной непочтительности.
Он низко поклонился ей.
– Что нужно здесь юному Жеребенку? – потребовала ответа она.
– О Сова из Кум-Каулойд, прости меня за дерзость. Я искал тебя.
– Мне об этом известно. Треск на весь лес стоял.
Марх припал на одно колено:
– Я пришел просить тебя: возьми в ученики.
Она покачала головой:
– Юности не нужна мудрость старости.
Он дерзко взглянул ей в глаза:
– Я не слишком мудр, это правда. Но я и не глупец, считающий себя умнее всех.
Кромка чар: Сова из Кум-Каулойд
Медленно меняется мир, медленно – и неумолимо. Умей увидеть неизменное в смертном, меняющееся – в монотонном.
Мудрость и мера. Умерь стремление. Вожделея власть – смири себя. Жестокий жеребец, ужели забоишься железной уздой взнуздать злость свою?
Только тот торжествует, в ком чутка человечность, чисты чувства, честно сердце. Сумей сломить свою ярость, стань сильнее себя. Победи свои пороки.
Поймешь ли, что нет победы превыше, чем преодоление себя?
Марх уходил от Госпожи Лесов смущенный. Сын своего отца, рыжеволосого ирландского пирата, ставшего королем и мужем богини, Марх всегда считал, что победа бывает только над врагом. О победе над собой он не думал… прежде.
И сейчас он не знал, как ему вести битву за Корнуолл и что будет победой в ней.
Лишь в одном Марх не сомневался: он обязан стать королем. Как именно – разберемся.
Дорога вывела его из леса на простор. А в небе реял…
Кромка чар: Орел из Гверн-Абуи
Страсть сильного – свобода. Вольному – вечный воздух.
Постигшему парение – покой.
Сумей понять: свобода и есть спокойствие. Полет – спокойствие – сила. Слова сплетены, стремления связаны сильнее.
Опорой пусть станет пустота. Внимай ветру, доверься воздуху.
Надежно незримое, плотно прозрачное.
Победой полнится песнь поднебесья.
Марх внимал песни величайшего из эрлов воздуха, и сомнения уходили, как вода уходит в песок. Отважный призыв Лосося «Вперед! Против течения!» и требование Совы «Смири себя» – эти противоположные мудрости объединялись в песни Орла, и было ясно, что нет разных путей, а есть один, только говорят о нем по-разному, и путь этот – не к власти, а к большему, к высшей победе, и не над собой даже, а больше – над…
Но Марх не мог найти сейчас слов для того, что смутно ощущал.
Надо было идти дальше. Надо было еще многому научиться.
Олень из Рединфре был в обличье человека – и сейчас очень походил на Лосося. Тоже дорогие одежды, тоже золотые украшения. И главное – та же стать, то же сдержанное величие, которое будет присуще всегда, хоть в шелках, хоть в лохмотьях. Два старейших эрла Корнуолла были сходны как братья, но если у Лосося человеческий облик ничем не напоминал рыбий, то Олень оставался собою и в двуногом виде. Посадка головы, разворот плеч, длинные сильные ноги – всё выдавало в нем звериную суть.
Он милостиво кивнул Марху.
– О Олень из Рединфре, я пришел…
Тот с улыбкой перебил его:
– Пришел пробежаться, Жеребенок?
Марх с сомнением посмотрел на него:
– Я ведь теперь человек.
– Как ты еще молод! Оборотня от человека отличает не то, что снаружи, а то, что внутри. Я стою перед тобой на двух ногах, но это не делает меня человеком. А ты и на четырех им останешься. Вперед, мой юный король!
Кромка чар: Олень из Рединфре
Только по нетореным тропам, то по теснинам тверди, то по топям, то по тайным путям, то по просторам, то потише, то побыстрее, то по приволью, то по дебрям…
По твоей стране.
Отзывается земля на звонкий зов. Знает: здесь защитник от разгулявшихся захватчиков.
Запомни: защитит тебя то, что защищаешь сам. Счастлив щедрый к земле, безмятежна земля за щитом.
Легок скок, стоек дух, быстр удар, резв бег, чуток слух, смел смех, горд нрав!
Прав припавший к земле, преступен поправший землю. Ища помощи – просто прислушайся.
Отзовется земля.
Они обежали всю страну, от устья Северна на севере и болот Девона на востоке – до мыса Пенгваэдд, западнее которого – только океан, и солнце уходит в преисподнюю. Вороной жеребец и рыжий олень с сотней отростков на рогах проскакали по скалам и долинам, холмам и лесам, мимо одиноких пастухов и рыбацких деревушек, мимо волшебных холмов малого народца и величавых замков сидхи, таящихся в глубине леса или за вратами туманов.
– Теперь ты знаешь свою страну, юный король, – сказал Олень из Рединфре.
– Не называй меня так. Я еще не прошел испытания.
– Ты о Кабане? Полпути к победе ты проскакал: земля Корнуолла откликнулась тебе. Ты уже стал королем. Дело за малостью.
Марх невольно улыбнулся.
– Ступай теперь к Дрозду из Килгори.
– Но… чему мне учиться у него?
– Главному. Тому, ради чего ты будешь сражаться и побеждать.
К Дрозду Марха привели песни. Крестьяне трудились в поле и пели, громко и радостно. Ткач, бондарь и корзинщик распевали за работой. Молодая мать пела малышу – отнюдь не колыбельную, а он подгукивал, еще не умея говорить, но попадая в такт. В детских играх победу решала песня. Старики, сидя возле неказистых торфяных хижин, не говорили о прошлом, а пели долгие и протяжные сказания.
Здесь улыбались даже усталые. Здесь не было хмурых или злых лиц. Здесь на хитрый вопрос – ради чего мы живем? – ответ был прост: ради радости.
Кромка чар: Дрозд из Килгори
Смех и свет. Сумей сыскать смысл счастья. Сыщешь ли свободу, сыщешь ли спокойствие, если сам себя серьезностью скуешь?
Развей гордость радостью. Прогони печаль песнью.
Осмелься смеяться.
Сгниет грозное, стихнет слава, скукожится коварство, померкнет мрак – но останется смех.
Легким облаком взлетишь, смехом страх сокрушишь, радостью превзойдешь ревность, песнью проложишь путь.
Сбрось серьезность, стань смелым – без злости, зависти, заботы.
Поверь песне. Пройди по-над печалью.
Марх не сказал бы, что понял песнь Дрозда, но от нее ощутил прилив новой мощи, силы, которой нет границ, могущества, которого хватило бы, чтобы свернуть землю, будь одно кольцо в небе, а другое в тверди.
– Каба-ан! – Марх не кричал, он звал безмолвно, сердцем, волей, душой. Он хотел этой битвы, он ощущал себя могучим, сильнее шквала моря и напора прибоя, он чувствовал в себе всю незримую жизнь земель Корнуолла – и людских, и нечеловеческих.
И имя противника пришло само:
– Гру-угин!
Гордый и властный, юный Король ждал соперника. Звал соперника.
Требовал.
Земля вспухла, давая выбраться… чудищу преисподней? одному из властителей земли? бойцу священной схватки?
Его можно было назвать как угодно.
Его шерсть отливала серебром. Смертоносный зверь, один из хранителей Корнуолла.
Против Короля. Еще не провозглашенного, но уже подлинного.
Гругин бросился на Марха, и удар Кабана был бы ужасен…
Был бы.
Кромка победы: Марх
Откликнись мне, моя земля.
Как женщину пронзает плоть мужа, так тебя наполняет моя сила. Я властен над тобой – больше, чем любой из мужчин властен над любой из жен.
Мне достаточно захотеть – и сомкнутся скалы. Достаточно одного усилия воли – и земля станет непролазной топью.
Кабану не взобраться на отвесные скалы. Кабану не выбраться из гибельных болот.
Остры его клыки – но бессильны против каменных стен. Грозна его ярость – но смешна она в чавкающем бессилии болот.
Могуч ты, Гругин. И один на один не выстоял бы я против тебя. Немногое мог бы сын Рианнон.
Но правы мои эрлы: я уже стал королем Корнуолла. И против силы всей земли – что можешь ты, Кабан?
Марх прыгнул на холку Серебряному Кабану.
– Сдавайся! Признай себя побежденным! Я не хочу убивать тебя, мы не враги! Признай мою победу – и болото отпустит тебя.
Гругин хрюкнул… соглашаясь? – и вдруг сменил облик.
Марх полетел в болотную грязь, а над ним в небе воспарил юноша с серебряными крыльями.
Он пел и смеялся, смеялся и пел, и песнь его была светлой радостью, и в смехе его не было торжества победы.
Он был прекрасен.
Марх, отплевываясь и отфыркиваясь от грязи, уже понимал, чем он может одолеть Гругина в этом облике: песнью Дрозда. Спеть о том, что радость превыше всего – а значит, и красоты, и света… Кабан падет в болото, где ему, твари древней, самое место…
Победа ясна и близка.
Кромка судьбы: Марх
Я не могу.
Я всё знаю – но не могу обратить свои знания против него.
Потому что нельзя бороться с красотой – ни ради какой цели. Высокой, низкой – неважно.
Красоту нельзя уничтожать, повергать, одолевать.
Радостью нельзя повергать радость.
Даже во имя самых благих целей.
Песни Дрозда преступно использовать как оружие.
Ты слышишь, среброкрылый юноша?
Ты победил.
Гругин спустился на землю. Крылья исчезли, но принимать облик Кабана он не спешил.
– Ты победил, Марх, – сказал он.
– Нет… ты…
– Не спорь с Кабаном. Ты прав: радость – это не оружие. Ей нельзя сражаться, даже если можно победить. Ты одолел меня. Ты стал владыкой Корнуолла.
– Нет, я…
– Послушай. Если я тебе понадоблюсь – просто позови меня. Я приду на помощь.
– Но ты…
Гругин не дал ему возразить и договорил:
– А если я тебе очень понадоблюсь, Король, то не беспокойся: я приду без зова.
Корнуольский Кабан расправил крылья и взлетел. С карканьем поднялся с дуба ворон, подлетел к Гругину. Среброкрылый юноша и ворон принялись выписывать в воздухе одним им понятный танец, удаляясь и удаляясь в вышину. Но, странное дело, если серебристая фигура уменьшалась, то ворон – нет. Рос? Становился исполином?
Кем был тот ворон, что наблюдал за их поединком?
Король Марх не стал искать ответа на эти вопросы. Если будет нужно, ответ найдет его сам.
Сейчас – Тинтагел. Градлон.
Тот, кого Рианнон и Араун лишили власти, – и с кем Марх бы хотел решить дело миром.
К поверженному сопернику король испытывал жалость. Хорошим ты был королем или нет, но когда тебе объявляют, что теперь ты никто, это несправедливо.
И Марх надеялся смягчить приговор, вынесенный его матерью.
Кромка миров: Марх
Тинтагел. В мире людей ты – башня, сложенная древними исполинами. Скудная каменная ограда вокруг – это уже люди постарались, как могли. Стен, способных выдержать осаду, нет – да они и не нужны: здесь всё пронизано магией, и любого врага остановят задолго до того, как он приблизится к главному замку Корнуолла.