«И пожрать бы чего-нибудь» добавил мысленно Сергей, и протолкнул глубже в горло подкатившийся было к самому основанию языка тугой и липкий ком.
– Да там руины одни! – воскликнула продавщица. – Дома заброшенные с прошлого века стоят. После войны немцы пленные строили, потом заводские там жили, а лет тридцать назад расселили всех. Снести-то забыли, так стоят. Больше там ничего нет. Туда и автобус давно не ходит…
– Ногами дотопаем! – заявил дух, начавший, похоже, терять терпение. – Пешим ходом доберёмся. Так где она?
Женщина, посмотрев на Апофиуса с удивлением и помедлив немного с ответом, сказала:
– Да отсюда по главной улице до конца. Главная у нас одна, остальные – проулки одни. Не ошибётесь. До конца дойдёте, упрётесь в забор. А там налево до автобусной остановки, конечной. Там конечная, автобусы дальше не ходят. А за остановкой крапива растёт, а там и развалины видны. Вот она, Старокирочная, и есть.
И добавила:
– Только что там делать, на Старокирочной? Отродясь…
– Пошли, – сказал дух и тронул Сергея за плечо.
А женщина, словно спохватившись, охнула, быстро нагнулась и, достав откуда-то из глубины заставленной баками и кастрюлями тележки пирожок, протянула Сергею:
– На, командировочный! Беляш уж не могу дать, извини. Дорогие они и все считанные.
Сергей, с благодарностью приняв подарок, двинулся вслед за духом.
«И почему этот чудотворец деньги стал зажимать?» с удивлением думал Сергей, на ходу поедая дар. «Раньше и песок золотой сеял, и деньги прямо в карман…»
Он похлопал по карману рубашки.
«…Жалко, пусто. Да, а теперь вот жаба стала его давить. Этак с голоду ним помрёшь. В конце концов, я уже…»
Он посмотрел на часы.
«…Пять часов на него работаю. Кстати, стемнеет уже скоро! Да, так мне небольшой аванс можно уже попросить. Очень даже можно!»
– Эй…
Он споткнулся на вздыбившемся посреди тротуара асфальтовом бугре и прихватил ненароком зубами кончик языка.
Замычал. Сглотнул ставшую кислой слюну. И с нарастающей ненавистью посмотрел на пыхтящего духа, который, не смотря на полноту свою, ровным и быстрым шагом шёл вперёд, не оглядываясь при том назад, будучи, видимо, совершенно уверенным в том, что помощник тем же ускоренным аллюром следует за ним.
«Не кормит, денег не даёт… Несётся вперёд, как угорелый» думал Сергей, раздражаясь всё более и более. «Если денег у него столько, если он вот так, запросто, может золотой песок прямо у подъезда накопать, если он и в самом деле дух неба и земли, если у него…»
Да какой же премерзкий асфальт в этом городишке! Так и вздымается буграми, так и ползёт трещинами, так и бьёт по ногам! Тут раздражаться некогда, тут нет никакой возможности в мысли свои погрузиться, всё время надо под ноги смотреть, а не то беды не миновать. Вот и сейчас чуть опять не споткнулся и многострадальный язык свой чуть по новой не прихватил.
Никакого языка не хватит с это тряской и прыжками!
«Так вот… О чём я?»
– Здесь сворачиваем! – заявил Апофиус и властным жестом римского сенатора протянул руку вперёд.
– Сюда, Сергей! Запах, дивный запах манит меня!
Сергей, кроме кисловато-терпкого запаха крапивы и горького – чертополоха, иного не слышал. Что такая гамма запахов в воздухе витала, то было не удивительно. Места глухие начались, и крапива по обеим сторонам от дороги качалась уже в рост человека, скрывая буйной зеленью своей покосившиеся древние заборы, сбитые из жёлтых досок, тёсаных в прошлом ненастном веке.
Удивительно было, почему дух такой запах считал дивным и почему крапивный аромат его куда-то манил. И куда он вообще может манить?
«Так вот…» продолжил Сергей прерванный ход мысли. «Если он такой необыкновенный, могущественный и даже я бы сказал богатый чело… Существо, в общем, такое обеспеченное, так чего мы вообще мучаемся? В электричку пробрались без билета, пробираемся в какие-то глухие места? Конечно, кто этих духов знает, какая там у них логика и есть ли она вообще. Но не понятно, совершенно не понятно, зачем же так долго колесить, если, имея деньги в кармане, можно легко вызвать такси, которое не то, что в эти места, а и в саму Рязань привезёт, а за доплату – и в Саранск, и в Пензу. И остановиться можно по дороге, чтобы покушать. То есть путешествовать с полным комфортом. А этот жмот потусторонний по вагонам грязным меня таскает, голодом морит! Или…»
Озарённый неприятной догадкой, Сергей приоткрыл рот от удивления и вот так, с приоткрытым ртом, секунд десять продолжал путь.
«…он от кого-то скрывается? Следы запутывает? А я с ним…»
Он догнал духа и подёргал его за рукав побелевшей местами и местами порозовевшей от пропитавшего её пота майки.
«Надо же, духи потеть умеют! Ещё бы, при такой комплекции!»
– Скоро придём, терпи! – не поворачивая головы, бросил дух.
– Уважаемый, – стараясь придать голосу надлежащую (по его мнению) развязность нараспев произнёс Сергей. – А чего же это мы при неограниченном финансировании с таким неудобствами путешествуем? В общественном транспорте, в тесноте и духоте. И живот подводит от голода. Обед давно прошёл, между прочим.
И, демонстративно сглотнув слюну, добавил:
– Очень давно!
– Какие же неудобства! – удивлённо воскликнул дух. – Всё очень даже удобно! Очень даже!
И вдруг резко встал. Как вкопанный.
Повернувшись к притормозившему спутнику, заглянул пристально ему в глаза.
– А с его это ты про финансирование вспомнил? И почем решил, что оно неограниченное?
Сергей отступил немного, на полшага, и самым вежливым тоном, на который был способен, ответил:
– Вспомнил я, уважаемый Апофиус, потому что ты мне высокую оплату обещал. А поскольку в дорогу я денег не взял…
«Да и нет их у меня, жена ни копейки не доверяет по причине душевной слабости и склонности к употреблению хмельных напитков» мысленно добавил Сергей.
– …то решил попросить выдать, так сказать, аванс. Нагловато, конечно, понимаю…
Сергей смущённо улыбнулся.
– …но сам же сказал, что на питание командировочных не выдают, а мне питаться надо. Я с утра не кормленный. Да и жене вечером позвонить нужно, чтобы не волновалась. Мы же до ночи в Москву обратно не вернёмся…
– Мы и заночуем здесь! – крикнул дух, воздев правую руку к небу.
«Совсем обалдел!» мысленно возмутился Сергей. «Где он ночевать собрался? На пустыре, в крапиве? Иди прямо на помойке? Сдвинулся он, определённо! Да и я, пожалуй, коли за ним пошёл».
Вслух же произнёс:
– Тем более. Бесплатно нам комнат не сдадут, да и ужин тогда точно нам не помешает. И вообще…
С нахлынувшей тоскою огляделся он по сторонам.
– Неуютно мне тут как-то без денег…
Дух призадумался. Так надолго призадумался, что тоска и досада окончательно овладели душою Сергея и в один голос повелели ему бежать незамедлительно куда глаза глядят (а глядели они, между прочим, прямо на какую-то удачно подвернувшуюся дырку в заборе), а потом, от духа отделавшись, пешком да по рельсам (а, может, и с каким-нибудь водителем сердобольным) добираться до Москвы, а так и в ноги жене падать и молить о прощении.
«Помолчите пока!» приказал им Сергей. «Сбежать успею, не волнуйтесь. Мне деньги нужны. Дитё кормить надо!»
«Успеешь ли?» ехидно спросила тоска.
Но замолчала на время. А с ней успокоилась и досада.
– Дела-то интересные! – откликнулся, наконец, дух. – Деньги сделать не проблема, в любом количестве. Это дело очень простое, это каждый дух делать умеет. То есть…
– Так давай! – не сдержавшись, выкрикнул Сергей. – Чего ж тянешь, Апофиус! Рисуй их, да побольше! И пойдём отсюда в какую-нибудь гостиницу, если она, конечно, имеется в здешних краях. Может, у местного на ночлег остановимся. Мне бы хоть душ принять, ненавижу я в грязи по уши ходить.
Дух замялся в смущении и поправил кепку.
– То есть что-то вроде денег… Внешняя форма, размеры, цвет… И ещё…
– Какая внешняя форма?! – возмутился Сергей. – Ты о чём это? Я же сам видел, как ты пачку самых настоящих денег сотворил и мне в карман…
Он похлопал по пустому (к сожалению) карману.
– Не настоящие, – признался дух. – Подарочное издание, имитация. Для привлечения внимания и расположения…
– Ах ты ж! – и Сергей наклонил голову в поисках камня.
– Да я тебе!
Дух замахал руками.
– Не спеши с выводами! Не спеши! Я хороший, я людей не обманываю!
Сергей, не найдя камня, запустил в духа пустой пивной банкой.
Банка почему-то взлетела вертикально, понеслась вверх и исчезла вскоре без следа в темнеющем вечернем небе.
– Ты так, да?! – завопил, теряя последние остатки терпения Сергей. – Колдовать, стало быть?! Так колдовством меня не проймёшь! Я…
Он прыгнул прямиком и в крапиву и, не обращая внимания на ожоги, выхватил из зарослей гнутый отрезок заржавелой трубы.
– Так я тебе собственноручно, вот этими вот…
Он выбежал на дорогу и кинулся на духа.
– Этими вот человеческими руками…
Краем глаза заметил, что руки – в белых пузырях. И разозлился ещё больше.
– Башку тебе!.. Черепушку твою!..
А потом и сам не понял, что с ним произошло.
Отчего-то закрутился он на месте взбесившимся волчком. Раскрутив хорошенько, забросил трубу через забор.
Выслушав долетевший из-за забора отборный мат, остановился и, тяжело дыша, уставился круглыми и выпученными, будто у магазинного окуня, глазами на Апофиуса.
– Можешь меня спокойно выслушать? – спросил тот.
Сергей, подумав, кивнул в ответ.
– Я существо шаловливое, но доброе, – продолжал Апофиус. – Господь доброту мою знает, и многое мне прощает. А нам, добрым духам, нельзя порядки на планетах нарушать.
– Это кто это говорит! – снова завёлся Сергей.
И сплюнул на землю с видом крайнего негодования.
– Это кто такие слова правильные говорит?! Не тот ли, кто контролёра несчастного чуть не убил? Человек при исполнении, а его бьют почём зря! А теперь ты доброго из себя решил изображать? Это чтобы денег не платить?
Апофиус пожал плечами.
– Ну не знал же я, что плохое дело творю, – извиняющимся тоном произнёс он. – Я в этих ваших реалиях земных пока плохо разбираюсь. За последние годы я в стольких мирах побывал, что иногда путаться начинаю. Скажу по секрету, что есть миры, где по местным обычаям с самых дорогих гостей внешний покров снимают и оставляют сушиться на то время, пока гость с дороги отдыхает.
– Кожу, что ли, снимают? – удивлённо переспросил Сергей.
– Можно сказать и так, – подтвердил дух. – Вот эту самую кожу и снимают. Только это для аборигенов совершенно безопасно. У них три покрова, а между внешним и средним защитный слой слизи. Я на вашу планету в спешке прибыл, воплощался вообще впопыхах, так что путаюсь иногда. Уж прости!
И дух состроил очень несчастное выражение лица.
– А по поводу денег… Они, видишь ли, какие-то там механизмы защиты имеют. Номера серийные, волокна и ещё что-то. Без этих вот механизмов – бумажки сувенирные. А если я их воспроизведу, да ещё и с номерами…
Апофиус горестно покачал бедовой головой.
– Всё, конец! Тогда это подделка, а это грех. Мне ещё там, в нашем мире, объясняли, что это плохо. А раз это плохо, то лучше так не поступать. Господь тогда не простит. А мы с ним партию так и не доиграли…
Сергей в грустном раздумье постоял с минуту (в продолжение которой дух терпеливо ждал от него ответа), а потом спросил:
– Чего же ты бумажки эти вертел у меня перед носом? И как же ты обираешься со мной расплачиваться?
– Бумажки?
Апофиус улыбнулся, широко и беззаботно.
– Бумажки? А это я демонстрировал возможности по изготовлению сувениров. Расплачиваться же собираюсь золотом. Золото мне можно производить в любых количествах! Это же природный материал, земной, а я всё-таки дух неба и земли! Золото я запросто, но только не в слитках и без серийных номеров. Песочек там, цепочки, проволоку, самородки с доставкой на дом – это пожалуйста! Людям золото нравится? Так я тебе его дам, не сомневайся!
И дух, гордо вскинув голову, посмотрел на Сергея взглядом величественным и самодовольным.
– Балда, одно слово! – резюмировал Сергей и разочарованно махнул рукой. – Куда я пойду с твоим песочком? И проволочкой? В банк, что ли, заклад отнесу? Так там непременно поинтересуются, где я такую интересную вещь взял. А я отвечу, что добрый дух подарил.
– Именно! – подтвердил Апофиус. – Так и надо сказать, ведь это правда!
– Если бы я бандитом каким-нибудь был, – с тоской произнёс Сергей, – так нашёл бы применение твоему золоту. Цепочку бы в крайнем случае на шее носил. Куда мне, безработному шофёру, золото деть? В ломбард сдать как бабушкино наследство… Так я цены нормальной не знаю, обманут меня. Эх, беда с тобой, Апофиус!
Сергей всхлипнул.
– Может, мне домой вернуться, пока не поздно? А то супруга последнее терпение потеряет, и внешний покров с меня снимет. И на верёвку его повесит, сушиться. Вот только покров у меня один, терять не хочется.
Апофиус покачал головой.
– Нет, Сергей! Тебе непременно надо со мной пойти. Дело у нас серьёзное, ответственное, один я не справлюсь. Помощник мне нужен, из местных, и непременно, чтобы человек хороший был. А ты человек хороший. Даже не представляешь, насколько хороший! Это я тебе потом объясню, насколько ты хороший. Насчёт же еды и ночлега не беспокойся, всё у нас будет. И скоро! Это тебе сам Апофиус говорит, дух неба и земли!
Дух подмигнул закручинившемуся Сергею.
– Ладно, чего уж там, – обречённо вздохнув, согласился Сергей. – Связался, так уж назад не поворачивать. Хороший, говоришь?
Апофиус, охваченный восторгом, подпрыгнул и над головой его вспыхнул на секунду оранжевый огонёк.
– Ещё какой! А теперь…
Он повернулся с явным намерением продолжить путь.
– Пошли же! Пошли скорей! Старушка Клотильда ждёт нас и никак не дождётся!
6.
Тяжёлый дух в этом месте, хороший. Запах сырости острый, щекочущий ноздри, пьянящий запах.
Только оболочка худа. Плоха оболочка, распадётся того и гляди. А это плохо, Бронхес, очень плохо. С распадом оболочки закончится твоя служба госпоже в этом мире, и отправят тебя в Хранилище, как списанного досрочно. И решит ли госпожа и повелительница извлечь из Хранилища для нового воплощения, то не известно.
И когда срок настанет для нового воплощения, то никому, кроме госпожи, не ведомо.
Это уж как она решит.
Если вообще снизойдёт до принятия такого решения.
В слугах-то у неё недостатка нет!
Надо бы в этой оболочке удержаться. Но как? Хрупка, ненадёжна.
Для поддержания оболочки нужна жидкость и питание. Питательные вещества нужны, и срочно!
Между прочим, здесь, в этом самом подвале, что доподлинно Бронхесу известно, рядом, за бетонной стеной лежит оболочка Никкуса.
Совершенно ему не нужная, потому как из повреждённой огнём оболочки Никкуса извлекли и в Хранилище отправили.
Лежит оболочка и пропадает! Что очень и очень несправедливо.
А ещё этот счастливчик Виккус ползает по полу и глазками гадкими так и стреляет. Тоже к оболочке подбирается…
«Только ли к Никкусовой?» с беспокойством подумал слуга. «Или и к моей тоже?»
Бронхес приоткрыл рот и, быстрым ящеричьим движением выбросив длинный язык, поймал на лету сорвавшуюся с низкого подвального потолка ржавую каплю.
«Воду я найду. А вот с питанием…»
Виккус возле ноги прополз. Пнуть бы его посильней, чтоб не шнырял тут, гадёныш, да сил мало осталось, беречь их надо.
Может, Виккус специально его на глупости провоцирует, ослабить хочет.
Терпение, Бронхес! Терпение и осмотрительность.
Не делай лишних движений. Бережно расходуй силы. И проси, проси повелительницу!
Бронхес застонал. Виккус радостно оскалился.
«Ты сдох!» зашипел он. «Ты мог бы остаться там, на дороге. Ты мог бы лежать сейчас на столе из металла и люди резали бы твою оболочку, чтобы рассмотреть получше внутреннее её устройство. Там нет ничего интересного, и тебе это хорошо известно, бедняга Бронхес! Ты мог бы…»