Я попал в ЛитРПГ-4. Рейд мертвецов - Чехин Сергей Николаевич 10 стр.


— Заткнись! — посох ударил оземь, и это трижды отразилось от свода. — Не смей втирать эту слащавую чушь! Рогатая мразь отняла у меня самое дорогое. Я отомщу — а потом хоть потоп.

— Да кому ты собралась мстить?! — в порыве гнева двинулся на альбиноску, но «самурай» вовремя схватил за плечо. — Боту? Неигровому персонажу? Куску кода?! Если и есть смысл кому-то мстить, то лишь Легату. Но мы уже от него избавились!

— Куску кода? — белая бровь изогнулась. — Тогда почему ты ее защищаешь? Жизнь аж готов отдать. Постой в сторонке, это же просто бот...

— А играть потом как буду? Заново прислужника качать? — попытался вырулить из логического тупика, но попытка получилась жалкой до невозможности.

— Прокачаешь, не облезешь. Лучше начать с нуля, чем сдохнуть. Или нет?

— Знаешь что, милая? — демоница растолкала нас и вышла вперед. — Вчера встретились, а уже в печенках сидишь. Хочешь знать, как погиб твой ненаглядный? Я расскажу. Во всех, мать твою, подробностях. Но потом не жалуйся.

***

Не так давно Железная крепость и южные рудники принадлежали Свету. Тьма же засела по логовам в Северных горах и партизанила из последних сил. Как-то раз разведка доложила, что Стальной караван пойдет через наш участок с ослабленной охраной — всего-то пять игроков. Если прикончить мамонта и поломать вагоны, состав застрянет в депо на неделю — три дня за «локомотив» и сутки за каждый контейнер. Все это время кузница проработает вхолостую, а это уже весомый повод рискнуть.

Змей, наш вожак, опасался посылать лучших бойцов, ведь те, скорее всего, не вернутся. Но и отправлять слабаков бессмысленно — погибнут зазря, так и не сумев насолить поборникам. Поэтому ударную группу составили из одного прокачанного приспешника, двух середняков и новичка, которого не шибко жалко. Командир отряда — демон-рыцарь Клешня, костяк — ловчий ада Леон и черная чародейка Трикс. Вы видели эту троицу на станции. Четвертым, к всеобщему облегчению, без промедлений вызвался Легат — умирать никому не хотелось, а рыжего, мягко говоря, недолюбливали. А так — двойная выгода, и сами уцелеют, и от занозы под ногтем избавятся.

Мы устроили засаду недалеко от путей, за валом сошедшего со склонов оползня. Клешня предложил сосредоточить максимальный огонь на мамонте, завалить его, а уж потом выколупать врага из бронированного короба. На первый взгляд неплохая задумка, Леон и Трикс сразу согласились, Легат промолчал. У меня, понятное дело, никто ничего не спрашивал — я должна стоять за хозяином, беспрекословно выполнять приказы и не отсвечивать. Наказание за малейшее сопротивление... о, рыжий ублюдок знал толк в наказаниях. А неудовольствие и гнев вызывали: секундное замешательство, «сложное» лицо, хмурый взгляд, резкий жест, недостаточно доброжелательный тон... Улыбаюсь — плохо: ты че, ехидничаешь? Не улыбаюсь — тоже плохо: ты че, не рада меня видеть?

Легат не наказывал сразу, но отмечал все дневные проступки, чтобы «отработать» их ночью. Перо и бумагу с собой не носил, зато носил кинжал-керамбит с загнутым острием. Им-то и делал засечки на моем предплечье — неглубокие, шрамов не оставалось, зато «журнал для заметок» быстро заживал и был готов к новому учету. В особо удачные вахты кожа напоминала лист в клетку, а иногда царапины перебирались на плечи, шею и щеки.

Но это так, лирика. Мы морозили задницы, поезд опаздывал. Клешня заскучал и спросил у Легата, почему бы рогатой суке ему не отсосать? Рыжий подумал недолго и согласился, но не бесплатно, а за один цент.

***

— Хватит! — выпалил в сердцах. — Я не хочу это слушать!

— Артур, — угрюмо произнесла Хира. — Если не расскажу сейчас — то не расскажу никогда. Понимаешь?

Я понимал. Поэтому понурил плечи и замолчал, тешась мыслью, что однажды снова встречусь с гребаной троицей и воздам каждому по делам его. Так воздам, что сам Владыка вздрогнет, когда узнает, как расправились с его шестерками.

***

Клешня с неохотой расплатился и отстегнул гульфик. Член рыцаря напоминал колбасу, которую на пару суток забыли на солнышке, и был весь усеян фистулами, как сыр — дырками. Впрочем, это не единственное сходство с сыром. Второе — плесень.

— На колени, — скомандовал главарь.

Вид гниющего отростка так ошарашил, что я затупила и не бухнулась ниц в тот же миг. И получила первую отметину за утро — мелкую, но длинную. Хозяин схватил за пальцы и вывернул, располагая руку поудобнее, кинжал медленно прополз от запястья до локтя. Забыла упомянуть — одежду мне носить запрещалось. Только особые наряды для постельных утех, но в бою — ничего, кроме ошейника, чтобы не мешать процедурам.

Разрезая кожу, Легат непринужденно болтал с Трикс и посмеивался над колкостями Леона. Словно шинковал овощи для салата на дружеских посиделках — истязания и пытки стали рутиной, потому-то и искал все новые и новые способы доставить боль другим и удовольствие себе. Как только закончил, опустил перед рыцарем, тот схватился за рога и приготовился угощать салями, но тут вдали послышался трубный рев — приближался караван.

Выругавшись, Клешня заправил хрен в штаны и взял топор. Сработали по плану — высадили в «локомотив» по две трети энергии и свалили чудище первым же залпом. Да только просчитались — охранники не сидели в коробке всем составом, а разошлись по вагонам. И стоило составу встать, воин и рыцарь выскочили из укрытий и кинулись на нас, пока волшебница и лучник прикрывали из бойниц.

Свистопляска началась такая, что огромное поле вокруг товарняка превратилось в выжженный кратер. Главарь тогда лишился руки — это потом культя превратилась в клешню, а прозвище рыцарь получил гораздо раньше из-за фамилии Клешнев. Леона всего обожгло и переломало, пришлось затягивать в зачарованную кожу, особый панцирь-корсет и вживлять новые кости — из них-то и проросли болты. Без своего костюма и маски-респиратора ловчий умрет от удушья и болевого шока. И раз уж пошла такая пьянка, почему бы немного не одарить и раздробленную руку, превратив в живой арбалет? Трикс отделалась двумя стрелами в спину — к древкам привили побеги алого кристалиса, результат вы видели.

Поборники с увечьями и ранами отступили, но в горячке боя забыли товарища. После драки, когда громили вагоны, услышали из опрокинутой коробки глухие стоны — при крушении паренька-чародея завалило мебелью и всяким хламом. Наверное, бедолага бы выбрался, если бы не приложился головой о броню. Рыцарь хотел добить, но Легат решил забрать пленника себе, чтобы вытянуть полезную информацию. В пыточном мастерстве ублюдка никто не сомневался, искалеченным приспешникам было не до споров, и отряд разделился. Одни отправились в лагерь, а рыжий — в логово. Нести связанную добычу пришлось, разумеется, мне. Вернее, не нести, а тащить, как мешок картошки — когда взяла парня на руки, то получила вторую отметину. Вскоре выяснилось, это видел один из ваших разведчиков и решил, что волоку труп. Отсюда и пошел слух, будто я убила Егора. Но беда в том, что я в самом деле его убила... Но не тогда, у Железной дороги, а чуточку позже.

***

— Сука... — прошипела Рената и шагнула к Хире.

Мы с Бураном не сговариваясь двинули наперерез, но волшебница махнула рукой, и нас накрыли решетчатые полусферы, сплетенные из раскаленных прутьев. Соратник попытался разрубить преграду, но меч отскочил от колдовской ловушки, как от высоковольтного провода. Я нацелил на безумную колдунью посох и выстрелил последними запасами моджо — ячейка, куда попал луч, за миг до столкновения заполнилась огнем, впитавшим весь заряд без остатка. Измотанные боем с боссом, мы ничего не могли противопоставитьпротивнице.

— Изыди! — заорал во всю глотку.

И хотя колпак пропускал звук (слышал, как «самурай» матерится вполголоса), демоница не исчезла. Не попыталась напасть. Не шелохнулась. Просто стояла и смотрела надвигающейся смерти в глаза.

— Рен, нет! — крикнул товарищ. — Майор не простит расправы! Тебя найдут и прикончат! Остановись!

Не обращая внимания на угрозу, девушка подошла вплотную, схватила суккубу за горло и притянула к себе. Подруга не сопротивлялась, лишь продолжала жечь мучительницу взглядом.

— Продолжай, — выдохнула Рената, ослабив хватку. — Не стесняйся.

***

Когда добрались до замка, Егор уже пришел в себя. По приказу связала ему руки за спиной и повела вслед за хозяином. Пленникам сперва устраивали экскурсию и в завершении предлагали присягнуть Тьме. Мало кто соглашался сразу, но после знакомства с тремя кругами — так ублюдок называл этажи логова — многие предавали Демиурга, и я их не виню. Ведь либо клятва, либо смерть от пыток — иного выхода не предусмотрено.

В отличие от девяти кругов Данте, Легат назвал свои Наслаждением, Болью и Страхом. Когда мы вошли на первый, призрачное сияние жилы сменилось мягким белым светом, холодные плиты пола застилали пышные ковры, а окна обрамляли атласные занавески. Снаружи царил холод, а внутри стояла тропическая жара. Посреди просторного помещения бурлил бассейн, рядом на полукруглом каменном столике выстроились вазы и подносы с вкуснейшими фруктами и яствами, а бутылки с хмельными напитками разнообразием форм и расцветок могли поспорить с алхимической лабораторией. Для игроков, привыкших к простецкой пище из пайков, один лишь вид и запах могли стать непреодолимым испытанием. Особенно для тех, кто все еще не понимал, где оказался и для чего сражается.

По углам стояли кровати с шелковыми балдахинами, на тончайших простынях нежились обнаженные суккубы на любой вкус: в адском и человеческом обликах, стройные и крепкие, молоденькие и зрелые. Оставшись без внимания господина, прелестницы развлекались друг с дружкой, и бурление воды едва заглушало доносящиеся со всех сторон вскрики и постанывания. Несмотря на кажущуюся беззащитность, в случае нужды они превращались в неистовых бестий, способных порвать врага голыми руками, поэтому охрану Легат не держал. К тому же, у него была я, а на пятом ранге моя сила не ровня даже тысяче бесов, которую ублюдок призовет после побега.

— Хочешь? — буднично спросил Кузьмин, обведя гарем рукою — еще здоровой, будто предлагал угоститься орешками или печеньем.

— Пошел ты! — Егор плюнул, но промахнулся.

— Какой некультурный, — хозяин цокнул языком. — Ничего, у нас и не таких перевоспитывали. Дай-ка ему по печени.

Я дала. Парень согнулся в три погибели, но устоял на ногах. Легат схватил пленника за пшеничные локоны и рывком запрокинул голову.

— На кой ты выеживаешься? Ради чего? Какая в жопу разница, за кого драться и погибать? Чем ваш Свет лучше нашей Тьмы? Чем наша Тьма хуже вашего Света? Может, вы все белые и пушистые? Так нет же! Может, вы не убиваете, не пытаете, не предаете? Да хер там плавал! Тогда какой смысл топить за одну сторону? Присягни Владыке — и купайся в роскоши. Жри от пуза, пей допьяна, трахай все, что движется — никто не осудит.

— Я люблю свою девушку, — прошипел раненый поборник, — а вы любви не знаете. И утопаете в изврате, чтобы хоть как-то вернуть отнятые чувства. Но не получается. И никогда не получится. Любое удовольствие приедается. И остается лишь пустота, которую невозможно заполнить, сколько ни жри, ни пей, ни трахай, ни убивай. Это и есть Тьма. В этом вся разница.

— Ну ни фига ж себе философ, — рыжий хохотнул. — Пацанских пабликов начитался, что ли? Тогда пошли наверх. Покажу другую сторону медали.

Легат взял бокал вина и зашагал по мраморной лестнице на второй этаж — круг Боли. Помещение напоминало спортивный зал, только вместо тренажеров вдоль стен выстроились орудия пыток. И не какая-нибудь чепуха, вроде игрушек из BDSM-клуба, а изощренные и очень сложные механизмы, за которые Инквизиция отвалила бы половину своих денег. Кузьмин придумал их не сам, он вообще слабо разбирался в рычагах, блоках и тросах, но выискивал эти штуки по всем темным уголкам Иринора. Какие-то отвоевывал, какие-то выкупал, какие-то восстанавливал на заказ по чертежам. Одни дорвавшиеся до власти и богатства придурки коллекционируют раритетные автомобили, а другие... кое-что похуже.

— Зацени, — Легат отпил глоток и подошел к деревянному колесу высотой в человеческий рост. Колесо крепилось на двух распорках над валиком из толстого пня, соединяясь с ним шкивами и ремнем. Валик покрывали четыре пластины — с гвоздями, скрещенными лезвиями, стальными полусферами и дырочками, как от терки.

Егор хмыкнул и вскинул подбородок, но я держала его под руку и чувствовала, как та дрожит. Однако на экскурсии ублюдок не пытал пленников, только показывал действие устройств — на мне. Зачем истязать и калечить людей раньше срока, если есть прислужница. Двойная выгода — и наглядная демонстрация, и наказание за косяки.

— Залезай.

Встала спиной к колесу — хозяин приковал за запястья и потянул рукоятку. Механизм пришел в движение и приподнял меня, уложив на широкий обод, после чего Легат закрепил лодыжки. Суть пытки в том, что страдальца медленно прокатывают между стальным колесом и валиком. Пень тоже вращается и на каждом обороте подставляет одну из четырех пластин. Сначала тебя истыкивают иглами, потом режут, потом давят, потом сдирают кожу. Агрегат рассчитан таким образом, что ранит только ноги выше колен, живот и грудь — шея и лицо попадают в зазоры. Умереть в процессе — задача почти невыполнимая, и тебя могут прокручивать часами, как белье в старой стиралке.

Но Легат торопился показать побольше экспонатов, поэтому ограничился двумя оборотами. Когда меня сняли, с залитого кровью тела свисали лоскуты, но для суккубы пятого ранга такие раны — чепуха. Не успели дойти до второй машины, как кровотечение остановилось, а ссадины и царапины затянулись. Но боль осталась. Боль от прокачки не зависит, она всегда одинаковая. Разве что иногда получается смолчать, но в двух случаях из трех орешь, как резаная. Как резаная... ну да.

***

— Перестань! — швырнул в решетку копье, но оружие отлетело под ноги. — Такие подробности можно и опустить!

— Хорошо, — Хира с грустью усмехнулась. — Кому какое дело до виртуальных мук виртуального персонажа.

— Я не это имел в виду! Хватит терзать себя! Ты ни в чем не виновата!

— Сомневаюсь, — Рената осклабилась. — Ну да ладно... продолжай с третьего этажа.

***

Под мозаичными скатами крыши стояли три пузатые стеклянные колбы высотой в человеческий рост, с узкими толстыми горловинами. Внутри медленно пульсировали громадные черви, похожие на перетянутые бечевой мясистые мешки с ржавой шкурой. Присоски торчали наружу, из них выступали головы. С первого взгляда могло показаться, что обтянутые серой кожей черепа принадлежат давно умершим людям, но чем дольше смотришь на открывшийся ужас, тем чаще замечаешь то дрогнувшее веко, то приоткрывшийся рот, то вздувшийся желвак. Бедолаги словно спали, но на лицах застыли непередаваемые словами мучения — будто у больных, долгие годы страдающих от тяжелого недуга. Но и этого садисту оказалось мало: от сосудов по полу вились шланги, соединяясь с баллоном мутной жидкости. От баллона отходили три короткие медные трубы, заканчивающиеся помпами водяных насосов.

— Знакомься! — торжественно воскликнул Легат. — Славный рыцарь Иерихон!

Тонкие пальцы потянули рычаг, впрыснув мутную жидкость в сосуд. Средний червяк дернулся, изошел волнами в попытке проглотить добычу, а сидящий в нем полутруп запрокинул голову, выпучил закатившиеся глаза и заревел раненым слоном.

— Перед боем любил — «За Свет!». Или «Смерть Тьме»! Ролевик до мозга гостей. Зычный был голос, внушающий, но нынче связки подгнили... Так, а здесь у нас великая жрица Анастасия.

Слева донесся женский визг, многократно усиленный эхом полупустой мансарды. О том, что в емкости кисла именно женщина, с ходу и не поймешь — все пленники утроб выглядели сморщенными лысыми стариками.

— Эти красавцы называются проглоты, — хозяин с восторгом посмотрел на свои любимые игрушки. — Водятся далеко на юге, в непроходимых Болотах Смерти. Там собралась гадость со всего Иринора: грощеры, адозавры, тараки... но эти малыши — вершина мерзотной эволюции.

Назад Дальше