–Опять… вот знаете, Людмила Витальевна, не знай я вас и вашего юмора специфичного, страшно бы обиделся на сравнение с блохастым котенком, но я не из обидчивых. А вот насчет нулевого урока, то тут заминочка. От того места, где я сейчас нахожусь, до школы на истребителе за час не долетишь. Я же простой школьник, у меня и на автобус денег нет, так что не успею. Может, ко второму… – Лев говорил так, будто капитан судна рассказывал о специфике профессии маленькой девочке.
–Ну ты и безответственный болван, Петербургский. Что тебя ждет без образования? На что надеешься? Ты же вроде уехать хотел после школы. Куда же ты подашься? Ты ничем не увлекаешься, не знаешь ничего. Ты мальчик не глупый, да только определиться бы пора, чего ты от жизни этой хочешь. Хотя, не мне тебе мозги вправлять.
–А кому, если не вам?
–Некому, судя по всему. На ум, конечно, социальные работники приходят…
–Ну, Людмила Витальевна, вы опять за свое? – голос Льва звучал издевательски восторженно.
–Все! Не трать мои время и деньги на счету, Петербургский. Приходи в школу как можно быстрее. Все. До свидания, – этими словами завершился разговор между Львом и его классной руководительницей.
Глава
4
Слова Людмилы Витальевны не особо тронули Льва. Сколько раз ему грозили отчислением – не сосчитать. Однако, он все еще числился учеником в школе, так что, и в этот обыкновенный раз он не паниковал. Подойдя неторопливо к стулу с чистой одеждой, также неторопливо надев ее, а после в том же медленном темпе Лев вышел за периметр стройки, где утренняя морозящая свежесть коснулась его щек.
На самом деле, расстояние от стройки до школы составляло всего семь километров. Оно преодолевалось за двадцать или тридцать минут на автобусе, именно за то время, чтобы успеть к нулевому уроку. Но план Льва разнился с «правильным», подразумевавшим беспрекословное исполнение воли Людмилы Витальевны.
Лев сам по себе был не очень торопливым человеком, а с утра тем более. Для начала, он решил, что нужно как следует подкрепиться. Ведь завтрак, как известно, наиважнейший прием пищи, определяющий качество дня. Великие люди не пропускают завтрак. А вот что закидывать в рот – дело посредственное. В один день – сырники с кофе, в другой – булка с бананом, в третий, сегодняшний, аппетитная шаверма, поданная с пылу, с жару. Привычку запихивать в себя жирную булку с курицей с утра пораньше Лев скверной не считал. Процесс поедания вызывал в нем всплеск счастья. Вроде бы такой ничтожный повод, а человек радовался.
Но отступим от съестной темы, пока ваши слюни не забрызгали одежду. Не торопясь, безмятежно насладившись трапезой, Лев обозначил следующую точку своего утреннего путешествия – бани Савелия.
«Купальни Афродиты» – такое название носили несколько небольших комнат, представлявших собой парильные, комнату отдыха с потрепанными кожаными диванчиками и большим плазменным телевизором не под стать уровню заведения. Место же, несмотря на свой неидеальный вид, пользовалось большим спросом. Причиной тому служил второй этаж с баней. Два десятка прелестных девочек трудились там по вечерам, а по утрам отдыхали, переодевались в городское и шли по своим делам, чтобы после вернуться вновь и заработать. Не подумайте, право, ничего непозволительно вульгарного. Девочки были трудоустроены как официантки. Они парили по общему просторному залу с подносами, хихикали, когда хотели, и томно закатывали глаза, если слышали пошлость в свой адрес. Одеты они были под стиль девятнадцатого века: в длинные платья в пол, корсеты и чулки; волосы разделял прямой пробор с завитыми локонами на висках. На лицах было минимум косметики, а если она все же присутствовала, то в виде чуть подкрашенных губ и подведенных глаз. О да, Савелий был эстетом.
В банях ночь поменялась местами с днем. Поэтому, с утра, когда пришел Лев, парилки отдыхали. Он закинул собранные за неделю вещи в стиралку, а пока пошел пользоваться общественными услугами: поплюхался в бассейне, причесался перед резным зеркалом в полный его рост, погримасничал. Взбодрился, в общем, перед обвинительным судом. Колоссальных усилий ему стоило отлепиться от мраморной ванной с пузырьками, чтобы отправиться на гильотину по доброй воле.
***
Школа находилась рядом с скромным малолюдным парком. Со стороны она выглядела довольно безобидно и спокойно. Внутри же обстановка стояла, мягко выражаясь, иная. Крики, визг, вопли, несшиеся со всех сторон, всегда раздражали Льва; обилие потных подмышек обычно начинало бесить его ко второй перемене, а слишком длинные перемены, убивавшие по часу в день, выводили его из себя своей бесполезностью.
Войдя внутрь здания, Лев громко поздоровался со стариком-охранником, спавшим в кресле в своей будке. Но тот, судя по всему, не услышал его. Шел урок, поэтому на первом этаже было тихо. Сняв куртку и повесив ее в раздевалке, Лев, сохраняя удивительное спокойствие, под стать себе, не торопясь, величественно, направился к кабинету директрисы.
Постучав, Лев легонько тронул дверь указательным пальцем, а та с удовольствием, мягко и без скрипа, отворилась. За столом сидела в гордом одиночестве завуч этой школы – Зинаида Аркадьевна.
–Утро доброе, – поздоровался Лев.
–С ума сойти! Кого к нам принесло! Ты сюда зачем пришел? По делу или просто по пути заскочил? – язвительно отвечала тетя лет тридцати в очках, снятых со столетней старушки.
–Я никогда просто так ничего не делаю. По поводу моего наивероятнейшего отчисления потолковать я пришел.
–Самого наивероятнейшего. Ты присаживайся, сейчас урок кончится, на котором тебя опять не было, кстати, все учителя тут соберутся.
–Чай пить будем? Я могу за печеньем сбегать… – подмигнул Лев.
Хамские разговорчики давно уже перестали шокировать чувствительных учителей; их просто не выделяли среди обыкновенной болтовни самого безобразного ученика. Зинаида Аркадьевна продолжала бессмысленное вбивание бессмысленных данных в свой подвисающий компьютер, а Лев ожидал часа суда, обдумывая все его возможные ответвления и исходы.
Через десять минут прозвенел звонок, а еще через пятнадцать и без того тесную комнатушку, в которой без открытого окна было вдвоем тяжело дышать, наполнил десяток учителей разных мастей. Их объединяли только две вещи: юбка-карандаш и сердце, наполненное неприязнью к одному и тому же человеку. Среди послушных тушканчиков выделялась классная руководительница Льва – Людмила Витальевна. Ей было не больше тридцати пяти лет. Единственная, изменившая строгой юбке с стильным брючным костюмом. Женщины постарше ненавидели ее за то, как легко на ней сидела белая рубашка, за ребяческую обувку – адидасы с высокой подошвой. Улыбаясь в тридцать три белых зуба, своих, а не вставных, она приковывала внимание класса, поэтому, среди ее учеников, отстающих не было; никто не хотел огорчать смешную, молодую, многое понимающую информатичку, Людмилу Витальевну.
–Итак, все в сборе? Можем начинать, – произнесла директриса, вбежав с турбо ускорением в кабинет.
–Мне на стульчик встать? – спросил Лев с язвительной улыбкой.
–Не надо на стульчик, тебя и так прекрасно видно, – ответила ему учительница химии, которую не уважали коллеги, а дети пропускали ее уроки на постоянной основе.
Лев покривился, шмыкнул, принял, в общем, защитную стойку.
–Ну, времени у нас немного, так что приступим. Лев, когда ты в последний раз был на уроках? – начала заседание директриса под торжествующими взорами своих коллег.
–В данный момент мог бы, но вы же отнимаете это бесценное время.
Людмила Витальевна ткнула его локтем в живот и кинула злобный взгляд, намекая тем самым, чтобы он помолчал.
–Язык придержи. Многие не по своей воле сюда ходят, но ключевое слово – ходят. Я тебе напомню. Последний раз ты был на уроках пять недель назад. Ты же понимаешь, что у тебя практически нет оценок, а те несколько цифр, что стоят в журнале – сплошные двойки. Ты же просто на просто не сдашь выпускные экзамены. Ты вообще, о чем думаешь? Тебе абсолютно точно не хватит времени на то, чтобы освоить школьную программу за десятый класс, – толкала речь директриса, – вот что ты стоишь лыбишься? Ты хоть речь русскую понимаешь? Вот не веди себя, как обезьяна! Вокруг тебя столько умных людей собралось, а ты тут стоишь и жуткие гримасы корчишь!
Лев и правда слушал все, что ему говорили с самодовольной улыбкой на лице. В какой-то мере это было средством защиты против стаи гиен, состоявших сплошь из особей женского пола. С другой стороны, это было наплевательское отношение. С третьей, это была улыбка из-за истерично писклявого голоса их директрисы и ее телосложения, похожего на кирпич. Факторы смешались, а на выходе явили язвительную гримасу.
–Хочу также отметить, сколько всего для нашей школы сделал Лев, – в разговор вмешалась Людмила Витальевна, – первые места по футболу и баскетболу в девятом классе, призер областной олимпиады по праву, призер регионального этапа по экономике. Вы же видели похвальное письмо на имя Льва Петербургского из спортивной школы.
–Было в прошлом году, Людмила Витальевна, мы сейчас говорим о том, что прошло три учебных месяца, а он, дай Бог, две недели из них отходил. Так продолжаться не может. Вот скоро Новый Год, пускай у нас «доучится», а после отчалит в свободное плавание.
–Я бы дала Льву еще один шанс, – не сдавалась Людмила Витальевна, – вы же знаете, он не глупый мальчик, нужна поддержка.
–А давайте узнаем мнение остальных, раз вы такая уперт… упорная. Прошу поднять руки тех, кто считает, что Лев должен покинуть нас.
Как и ожидалось – большинство. Не подняли руки лишь учителя физкультуры, географии и Людмила Витальевна. Первые двое – мужчины, спортсмены, поощрявшие выносливых рослых учеников. Лев когда-то ходил с ними в поход на Урал, так они и подружились.
–Людмила Витальевна, сами видите соотношение голосов, – директриса была неумолима.
–А как же мое мнение? Оно вообще не учитывается?
–Конечно, учитывается. Но вы одна считаете, что из него можно что-то слепить.
–Так по-вашему, из него ничего не выйдет? Вы глубоко заблуждаетесь. Что, если я готова поручиться за него? Еще один прогул по неуважительной причине – больше слова в его защиту не скажу.
Директриса приподняла одну бровь и, видимо поняв, что ввязываться в дальнейший спор с молодой учительницей, которая была уже явно на взводе, ей дороже выйдет, дала добро.
–Испытательный срок. Не будешь ходить на уроки – выгоню на следующий же день, – директриса ткнула указательным пальцем Льва в грудь и под неодобрительный шепот учителей выцокала из кабинета.
Вслед за ней кабинет покинула свита за исключением Льва и Людмилы Витальевны.
–Не подставь меня. Накосячишь – защищать тебя будет уже не кому, – сказала учительница.
–Конечно, буду приходить и тратить попусту время каждый день.
–Готовься к экзаменам, читай на уроках, рисуй что-нибудь, телефон спрячь под пенал – придумай, чем себя занять. Советую, все же, готовиться к экзаменам, но, главное, сдержи слово. Начать, кстати, можешь прямо сейчас. У вашего класса по расписанию физика, вроде, так что иди.
–Полезные советы даром раздаете. Я такое одобряю. Спасибо.
Лев кивнул, вышел из учительской и поплелся на урок, обдумывая выставленные ему условия. Он не был бессердечным, твердолобым негодяем – подставлять единственного человека, хорошо к ему относившегося, расценивалось, как преступление против совести. Но тратить время, отсиживая уроки – гораздо хуже, в первую очередь, для него самого. Одна лишь мысль о ежедневной нервотрепке, духоте, скопищах придурков, болтающих ни о чем, приводила в бешенство.
Прозвенел звонок на урок. Ученики расселись по местам. Последним в класс вошел Лев. Учительница физики, увидев его в дверном проходе, развела руки, улыбнулась и зааплодировала.
–Что же это такое сегодня творится то, а? Неужели сам Петербургский Лев, не знаю, как по батюшке, решил одарить нас своим королевским визитом – завелась учительница, – встанем же, ребята, похлопаем; не каждый день праздники отмечаем.
По классу пронесся дружный гогот, сменившийся хлопками. Лев не растерялся. Его покоробила клоунада, но не выбила из колеи. Все-таки, стать посмешищем для одноклассников не самое ужасное, что могло произойти.
–Бутылки можете не вскрывать.
–Я тебе повскрываю чего доброго, на место сядь и попытайся хоть что-нибудь понять, – прервала его минуту славы физичка.
Лев кинул наигранно злобный взгляд в сторону той, которая посмела прервать его речь, а после также наигранно важной походкой, поднимая ноги чуть ли не до груди, занял первую парту, прямо около доски. Разыгрывал он весь этот спектакль не потому, что был хорошим актером. Лев старался никогда не падать в грязь лицом. А после такой пестрящей сарказмом шутки учительницы он не мог тихо сказать «извините», опустить глаза в пол и покорно занять свое место. Это было бы признанием того, что он не может дать отпор, а значит, он слаб. Давать отпор – это, пожалуй, то, что Лев умел лучше всего. Не считая, конечно, умений язвить не в всегда подходящих ситуациях, отпускать саркастичные шутки направо и налево и случайно влезать в дела, совершенно не касающиеся его.
Когда закончилась дуэль с учительницей, на которой вместо пуль использовали сарказм, начался урок. По программе шла тема на молекулярную физику. Сначала ребятам рассказали об уравнении Клапейрона-Менделеева, оно же уравнение идеального газа, и дали формулу. После они решали задачи, не требовавшие углубленных знаний. Лев никогда не понимал трудностей, возникающих при их решении хотя бы на школьном уровне. Дана формула, даны числа, нужно лишь подставить, соединить, а на выходе что-то да получится. Да, иногда задача завернута так, что необходимо немного подумать прежде, чем писать. Но на уровне десятого класса это сделать совершенно не сложно.
До конца урока оставалось еще десять минут, а Лев уже прикончил выданные задачи. Он первым сдал тетрадь на проверку, а после стал глядеть в окно. Его мысли крутились вокруг решения, которое ему предстояло принять. Лев совершенно точно знал, что не сможет регулярно посещать школу из-за банальной нужды обеспечивать себя. Но как тогда быть с Людмилой Витальевной, которая подставилась ради него? Зачем она полезла? Наговорила всякого, а отдуваться ему. Как бы не хотелось оправдать ее надежды, но, право, не стоило говорить за него… ДЗИНЬ-ДЗИНЬ. Дзиньканье вернуло Льва на Землю. Он взглянул на экран телефона, лежавшего на столе. На дисплее высветилась яркая надпись: «Савелий рабочий». Лев отключил звук и продолжил разглядывать оконную грязь, которая образовывала разные узоры. Но Савелий не унимался. Звонок за звонком. После двенадцати проигнорированных попыток связаться с ним, Лев не выдержал, ругнулся, чем заставил класс подпрыгнуть от неожиданности и оторваться от своих работ. Он бросил положенное: «Я выйду». Схватил телефон и выбежал из класса под смешки одноклассников и нервное цыканье физички.
–Раз я не отвечаю, значит, не хочу! – Лев кипел от ярости.
–Ну, так ты отвечай через не хочу, когда тебе звонят! – Савелий тоже был не в восторге от того, что ему пришлось так долго дозваниваться.
–Что ты хочешь? Кратко.
–Надо встретиться, не телефонный разговор.
–Когда тебе надо встретиться?
–Нам, Лёва, встретиться нужно нам.
–Чуть ближе к делу.
–Сейчас.
–Я сейчас в школе, так что давай попозже. Я в три освобожусь…
–Что ты там забыл то? Да и вообще, с каких пор ты в нее ходить начал?
–Сегодня и начал.
–Ну, значит, не вовремя ты начал, Лёва. В общем, я тебя не спрашиваю, а говорю, что нужно сделать. Через тридцать минут около Дворцовой площади в пивной «Попугай» или что-то в этом духе. Придешь вовремя – подарю энциклопедию, красивую, с объемными картинками. Будешь добирать знания.
–Ты эти свои шуточки прибереги до праздников. Я же сказал, что не мо…
–Лёва, слушай меня внимательно. Сейчас дело не в том, пойдешь ты на свое пение с историей или не пойдешь, а в том, что нас ждет в ближайшем будущем. И если ты хочешь провести его на свободе, то приходи, пожалуйста, в Русалочку. Все, пока не могу больше говорить.
Из телефона раздались короткие гудки. Лев стоял посреди школьного туалета и думал, как ему лучше поступить. Насколько хорошо он знал Савелия, а знал он его хорошо, наклевывался вывод, что сейчас он серьезен. А серьезным он бывает не часто, значит, случилось что-то важное. Составив эту логическую цепочку, Лев, не позабыв, конечно, о Людмиле Витальевне, но с горечью и стыдом отпустив мысли о ней, стал обдумывать план побега из школы. В принципе, вариантов было немного: выйти также, как он сюда и пришел, но в будке сидит охранник, а на первом этаже уборщицы, которые знают, кто он такой. Они тут же позовут директрису, как только увидят его, выходящего в верхней одежде; также можно прыгнуть из окна второго этажа. Лев так и сделал. Предварительно проникнув в раздевалку и забрав куртку, подмигнув начавшим что-то подозревать уборщицам, он поднялся на второй этаж, где располагались кабинеты начальных классов, и прыгнул из окна.