— А… что этот вирус делает? — осторожно спрашивает Фёдор, всё ещё держась от калитки на расстоянии вытянутой руки и не давая подсунуться Пашке.
— Не знаю, — отвечаю, бегая взглядом по строчкам. — Я не биолог, навскидку не скажу. Наверное, красную сыпь и пониженную температуру тела при полном отсутствии других симптомов. Но одно слабое место мы уже выяснили — он неустойчив к огню и, возможно, вообще к температуре выше тридцати семи градусов. Куда ездили Фадеевы?
— Не в курсе, — Фёдор стоит, покусывая губу.
— Васька до отъезда говорил, куда-то на Украину, — вдруг встревает Павел.
— Конкретнее?
— Не знаю, он не сказал. Просто, мол, родственники на Украине живут, и они к ним поедут в гости на несколько дней. Я даже не знал, что они на этой неделе туда ездили.
Фёдор вроде бы старше меня по званию, если взять местную систему учёных рангов, но мои знания и опыт намного превосходят его, и потом, в связи с неизвестной инфекцией подозрительного происхождения, пора объявлять военное положение. Поэтому командовать буду я.
— Действуем следующим образом, — говорю. — Сейчас чиним машину, ужинаем, потом Пашка идёт спать, а ты, Фёдор, присмотришь за домом и никому постороннему открывать не будешь. А я, когда стемнеет, попытаюсь выяснить, что происходит у Фадеевых. Если к утру не вернусь, звони Доктору, телефон у тебя должен быть. Скажешь, подозрение на искусственную внеземную инфекцию. Мари пока ничего не рассказывать.
Фёдор мрачно кивает. Пашка, глядя на него и на меня, даже не решается спорить, хотя мог бы. Насколько я успела изучить поведенческие особенности ювенильных особей Земли, он тот ещё приключенец. Чтобы он нас не выдал, позволяю отложить учебник и помогать с ремонтом «жигулей» в качестве серва на подхвате. А вот Фёдора прогоняю из гаража: хотел отдыхать, вот пусть и проваливает к телевизору и жене. Кстати, надо бы озадачиться, есть ли в их доме достаточно непроницаемые перчатки, лучше всего хирургические. К сожалению, моё спокойное существование в ссылке зависит от этих конкретных двуногих, поэтому надо позаботиться об их здоровье. Если заболевание передаётся при тактильном контакте, надо минимизировать шансы на прикосновение обнажённой кожи к чему бы то ни было. И вообще, позвонить на Фёдорову работу и сказать, что завтра его не будет по причине, гм-гм, несвежих солёных огурцов. Правдоподобно и не требует обязательной справки от врача — все знают, что при отравлении дешевле для предприятия отлежаться дома за свой счёт, чем на две недели загреметь в больницу с подозрением на кишечную инфекцию.
Возясь с заменой сальника, я размышляю о происходящем. Вирус вряд ли устойчив в окружающей среде, иначе те, кто его создал, просто распылили бы культурку прямо в атмосферу. А вместо этого они завербовали переносчиков. По поведению инфицированного мальчика я бы предположила режим дистанционного контроля, вроде наших марионеток... Точно! Ставлю себе жирную галочку, попытаться обнаружить сигнал. Мои датчики позволяют захватывать весь диапазон излучений земного мозга, полностью, от теплового до самых тонких ментальных энергий. А значит, сигнал — если он, конечно, есть — я не пропущу. Перехвачу или его, или его следы по изменениям в других сигналах. Вопрос, что делать, если сигнала нет, а такое поведение — следствие заболевания. Тогда тоже есть два варианта. Или это функциональные расстройства в мозге, вызывающие изменения поведения, или что-то вроде коллективного разума у инфекции. А ещё меня очень напрягают непонятные микрогранулы из спорополленина. Ведь это значит, что в больном человеке что-то делает споры. Паразитарная форма жизни, подпитывающаяся веществами человеческого тела, вполне может выпихивать в окружающее пространство своё потомство для дальнейшего размножения, но тогда зачем был нужен вирус? Отчего я не биолог, наши биологи и медики в момент бы раскололи, что это такое и с чем его едят, у них даже штатные скафандры оборудованы дополнительными датчиками, позволяющими на ходу проводить экспресс-анализ любой формы жизни. А у меня только и есть, что стократное увеличение изображения и бытовая аппаратура внешнего слежения. Солдату, у которого я когда-то позаимствовала скафандр, большего и не надо, но вирусню с таким подробно не разработаешь. Нужна лаборатория.
Теперь пора подумать о причинах. Вариантов два: прямая агрессия со стороны неизвестных инопланетян или инфекция, сбежавшая от этих самых инопланетян, неизвестно как попавшая на Землю и нечаянно оказавшаяся вирулентной по отношению к местному населению. Оба варианта имеют право на жизнь, пока я не подтвердила или не опровергла какой-то из них. Причём отсутствие единого командного центра не исключает вторжения. Итого, в первую очередь выяснить, управляются ли инфицированные извне, а потом думать и действовать по обстановке. Кстати, вот ещё что неплохо бы проверить — загнать Серафимова в баню и пропарить так, чтобы температура подскочила. Я знаю, что у местных гуманоидов можно искусственно вызвать жар, поместив их в очень влажный горячий воздух. Лет восемьдесят назад на Сол-3 так лечили тяжёлые болезни, возбудители которых не переносят высокой температуры. Быть может, это действительно способ?..
— Ты опять о чём-то думаешь, — ревниво замечает Пашка, подавая мне очередную гайку.
— Просчитываю варианты происходящего.
— Это как?
— Или вас кто-то хочет захватить, или на Землю попала инфекция из космоса. Я должна это выяснить.
— Меня с собой возьмёшь?
Кто бы сомневался, что попросится.
— Нет, — категорично заявляю я.
— Почему-у-у?
Ненавижу, когда он начинает канючить. Затянув манипулятором гайку покрепче, уставляюсь на него:
— Вирулентная инфекция.
— Чё ругаешься? — обиженно взвинчивается Павел.
— Ошибка. «Вирулентная» означает «заразная».
— А-а-а, так и говори по-человечески. А я это, витаминов наемся. Нам в детдоме всегда говорили, не хочешь болеть — пей витамин С, чтоб не морщилась кожа на лице, — радостно генерит он идею. Идиот.
— Ошибка, витамины не помогут. Нужен полностью герметичный защитный скафандр. У меня такой есть. У тебя — нет. Сиди дома.
Он хватает забытый Фёдором противогаз и принимается рассуждать, что если с ним, да ещё капюшон от куртки натянуть, и ещё перчатки прорезиненные из сарая... Приходится прервать его бредятину резкой критикой. ГП-4у не поможет от вирусов, да ещё он велик до неприличия, и вообще, ювенильной особи, не умеющей слушаться взрослых, в разведке делать нечего. А если он сегодня выполнит задание и будет сидеть дома и охранять Фёдора и Мари, то в следующий раз, когда будет не так опасно, я возьму его с собой.
Вроде моя отповедь немного подействовала — или хотя бы прекратился поток глупых идей. Но по всему видно, что я была недостаточно убедительной. Наверное, я неправильно его мотивировала. Мне казалось, что взрослое поручение в доме подействует на мальчишку, но похоже, оно оказалось недостаточно серьёзным с его точки зрения. А чем ещё занять Павла, я не представляю. Лет через двадцать будет достаточно подкинуть ребёнку новую игрушку для приставки, чтобы оставить его дома. Но в этом времени и в этой стране даже персональный компьютер-то звучит, как фантастика. А в фантастике ведущую роль занимает не он, а телефон с видеокамерой, называемый для краткости «видеофон» — и никто даже не подозревает, что лет через двадцать пять эта штука будет выглядеть и называться совсем иначе, «скайп», а телефон можно будет носить с собой в кармане и спокойно звонить в Москву из Хургады или Нью-Йорка.
Но скайпы, пи-эс-пи и мобилки будут только лет через двадцать с небольшим, а пока мне надо придумать занятие для Павки. Не сажать же его клеить новогодние игрушки, на дворе апрель. О! Идея.
— Сейчас закончим, и слазь после ужина на второй этаж, в подкрылки, смети паутину. Мари давно собирается, но не делает. А мне там из-за сундуков и чемоданов не пробраться, — и продолжаю как можно невиннее, — там, кстати, в одном из чемоданов настоящие пистолеты лежат.
— Что, правда?! — глаза мальчишки вспыхивают. Конечно, сперва противогаз, а теперь ещё и пистолеты.
— Подтверждаю. XVII век, кремниевые, дуэльная пара, — подумав над интересами Пашки и просчитав более-менее подходящий аргумент, добавляю, — как у пиратов.
Учитывая количество чемоданов, распиханных по четырём здоровенным подкрылкам, мальчишке там хватит закопаться до поздней ночи. Можно не беспокоиться о том, что мелкий паршивец увяжется следом. А чтобы подогреть интерес, до ужина я его нарочно продержу за немецким, а потом расскажу о Французской революции и о космическом пиратстве. Первое ему полезно, второе просто разовьёт кругозор.
Да. Так и поступлю. В конце концов, Сол-3 — это наша территория, и никаких вторженцев, равно как и суеты местных перед фоторецептором, я не потерплю. А если не справлюсь одна, то пусть вызывают Доктора.
Комментарий к Сцена пятая. *всё, что здесь сказано о детских домах и судьбах детей-сирот, включая историю с закапыванием папы в огороде, взято из жизни. Как бы это ни было страшно, но я ничего не придумала.
**в те годы звонок из уличного телефона стоил две копейки.
***Михаил Клименко, «Судная ночь».
****dis-donc – французское выражение-паразит, которое можно перевести как «скажи на милость», «да ладно», «да ну», «скажи-ка, дядя», и французы его довольно часто употребляют по поводу и без повода.
*****НВП, начальная военная подготовка – тот предмет, который после перестройки и развала СССР превратился в ОБЖ. Отличался от «основ безопасности жизнедеятельности» в первую очередь наличием практики – базовой строевой подготовкой и беготнёй по школьному двору с муляжами автоматов и в противогазах (по крайней мере, в нашей школе было так). Девочки воспринимали НВП, как ещё один урок физкультуры, и ненавидели, мальчики – как игру в войнушку. И соответственно, любили.
******ГП-4у – гражданский противогаз, на данный момент устарел. Выглядит, как маска с ремнями на затылке.
====== Сцена шестая. ======
После полуночи, отзвонившись со своей аппаратуры дежурному в институт и заставив Фёдора изобразить перед микрофоном «умирающего лебедя», я наконец выдвигаюсь к Фадеевым. Это на самой границе дач, почти в Королёве, и чтобы не петлять по улицам, я сразу поднимаюсь на десяток леров, не забыв врубить режим невидимости для систем ПВО — весьма полезно рядом с местным ЦУПом и раскиданными по Подмосковью радарами противоракетной обороны. Жаль, спиридонский проект так и не был реализован до конца, полная физическая невидимость нам недоступна, а свечение двигателей сложно принять за огни самолёта. Поэтому и пришлось выдвинуться так поздно. Рабочая неделя плюс строжайшее отношение к опозданиям равняются крепко спящему населению. А если меня вдруг заметит какой-нибудь забулдыга-полуночник, то кто ему поверит? Скажут, с пьяных глаз померещилось.
Дом Фадеевых оказывается небольшим, но двухэтажным, сложенным из силикатного кирпича. Тёмные окна, из трубы не идёт дымок, запахи жизни отсутствуют. За два года я привыкла, что в человеческом доме всегда пахнет готовящейся пищей, а в случае примитивного отопления, как в дачных посёлках и деревнях, ещё и печкой — ну а во дворе, соответственно, наколотыми дровами. Здесь же в воздухе, судя по данным компьютерного анализа, только оттаявшая земля, влага и фитонциды пробивающегося на соседней грядке чеснока, плюс микроскопическая примесь пыльцы от первоцветов у крыльца. И... ещё более микроскопическая, но улавливаемая сенсором доза вируса. Это плохо. Прежде чем попробовать заглянуть в какое-нибудь окно, я внимательнее приглядываюсь к почве, максимально расширив диапазон зрительного восприятия. Гм... Странно, мне казалось, что здешние весенние цветы немного другого оттенка — по крайней мере, я ещё ни у кого не встречала розоватых подснежников. Приблизить изображение... Это не просто цвет. Это краснота, расползающаяся по лепесткам и даже листьям вдоль жилок. А значит, в почву вместе с водой попал подозрительно красный пигмент. А ещё, помнится, были спорополлениновые шарики... Бр-р-р, что-то мне не по себе от зашевелившихся в мозгу предположений. Если инфекция способна передаваться через воду и поражать не только животных, но и растения, очень скоро её распространение станет лавинообразным. Сейчас весна, талые воды в больших количествах просачиваются везде и всюду, самое подходящее время для ввода отравляющих веществ в грунт. Вопрос, что будет с живым существом, съевшим чесночку с инопланетным вирусом, которому плевать на знаменитые чесночные фитонциды? Если, конечно, это существо раньше не наглотается водички из-под крана, набранной из речки, пополнившейся из растаявшего снежка. Вопрос номер два, откуда красные выделения в таких количествах, чтобы окрасить цветы? В подвале дома — фабрика по производству вирулентной пыли? И вообще, почему вирус при таком раскладе не передаётся воздушно-капельным путём?
Снова поднимаюсь и осторожно заглядываю в незашторенное окно второго этажа. Никого. Спускаюсь и пытаюсь найти хоть какую-то щёлку в глухих занавесях на первом. Беспросветно. Однако сканеры улавливают кое-какие звуки, присущие живым существам, типа шагов по скрипучим половицам. Хозяева в доме, хозяева не спят, хозяева бродят в темноте и даже не смотрят телевизор. Странно? Ещё бы. Придётся активировать мой самопальный режим тотального подавления сопротивления и вломиться в дом. Выставляю максимально возможное напряжение на корпус в соответствии с теми изменениями, которые я от нечего делать понавертела в своей защитной оболочке. Теперь один короткий приказ, и активируется моё новое оружие — прикосновение гравиплатформы к пропитанному водой, как губка, грунту уложит любого в радиусе десяти де-леров, а попытка протянуть ко мне руку окончится смертельным разрядом.
— Гм, а вот и гиперсолонка инженера Скворцова, — раздаётся со стороны крыльца. Дверь приоткрыта щёлкой, и тот, кто за ней стоит, явно на меня смотрит. — Что ты здесь делаешь?
Чем дольше Фадеевы, или то, что от них осталось, считают меня роботом, тем лучше.
— Согласно инструкции, я должна убедиться, что больной ребёнок в этом доме получает всю необходимую медицинскую помощь. Разрешите войти?
Метод, позаимствованный у Доктора. Он имеет привычку влезать в самое пекло, а потом выкручиваться, как винт из разболтанной резьбы. Почему бы не попробовать применить ту же тактику? Да, Фадеевы узнают про меня что-нибудь лишнее — например, про мою способность летать. Но не факт, что они этого уже не увидели, пока я пыталась заглянуть в дом. А убить далека — дело непростое, и вряд ли они на это способны.
— Ну, проходи, — дверь приветственно распахивается.
— Вы тоже нездоровы, — замечаю я, поднимаясь на крыльцо и разглядывая открывшего мне дверь мужчину. Те же симптомы, чего и следовало ожидать.
— Видишь ли, это немного заразно, — ухмыляется он, хищно проводя рукой по моему корпусу. Это ошибка, только где ж ему знать. Корпус не слишком устойчив к веществам типа плавиковой кислоты, но даже ей грызть и грызть далеканиум. А уж органике тут вообще делать нечего. Скафандр герметичен и непроницаем для любой формы жизни, даже для вирусов, зато мне больше данных для анализа.
Протискиваюсь в узкую прихожую. Все системы слежения раскручены на полную мощность. В доме определяются ещё двое человек, но они не показываются на глаза.
— Что вам выписал врач?
— Супрастин, — хмыкает хозяин дома, закрывая за мной дверь. — Правда, подозреваю, он к вечеру тоже заболел.
— Сознательное распространение опасной инфекции уголовно наказуемо, — замечаю я, не отрываясь от показаний мозговых волн собеседника. Жаль, слишком большая дистанция. Надо как-то подобраться поближе к его голове.
Как ни странно, он сам решает мне в этом помочь, подтвердив, что о далеках ничего не знает — в спину мне втыкается местный кабель электропитания с переменным током на 220 вольт. Не иначе, фен жены развинтил на скорую руку. Прежде чем я успеваю отреагировать, мой запасной аккумулятор выжирает сеть так, что не только выбивает пробки в доме, но, скорее всего, выводит из строя посёлковый трансформатор. А пробежавший по корпусу эффектный голубой разряд может ввести противника в заблуждение. Когда-то, пару лет назад, я уже неплохо прикидывалась трупом, так что замираю и даже отключаю фоторецептор. Мне и прочих сканеров хватит на таком расстоянии, чтобы определить перемещение противника.