И вот настал день, который Мутаре потом долго вспоминала с торжеством – к ней пришел гонец от Катерины, воздушный элементаль Тамар, с просьбой поддержать Эрафию в войне с криганами. Большего удовольствия Мутаре не доставил бы и разгром Эрафии Криганской империей или даже Нихоном. Потому что было уже такое в истории, во времена Первой эрафийской кампании или, как называли ее эрафийцы, войны Восстановления. Мутаре родилась через два года после тех событий, но их подробности были хорошо знакомы ей со слов Деемера, прошедшего всю кампанию с начала до конца. Деемер, которому эта война принесла только позор, с досадой рассказывал: имея существенное превосходство в силах и не без оснований рассчитывая на успех, подземцы вторглись тогда в Эрафию, захватили столицу, свергли правителя - ну и что с того? Люди не покорились, вели партизанскую войну, а потом с совсем небольшой армией пришла из Энрота та самая Катерина, и, призвав под свои знамена местных жителей, изгнала захватчиков, уже готовых праздновать победу. Что еще раз доказывало: народ не побежден, пока не сломлен его дух. А сейчас ситуация была совершенно иная: гордые и принципиальные эрафийцы, всегда кичившиеся своей преданностью идеалам Света, не погнушались приползти за помощью к тем, кого всегда считали воплощением зла. Слушая гонца Катерины, Мутаре испытывала истинное блаженство: судьба Эрафии, еще недавно самой могущественной антагарихской державы, была теперь целиком в ее руках. Лишь от ее воли зависело сейчас, дать ли этой стране шанс на спасение – или же обречь ее на неизбежную гибель в борьбе с превосходящими врагами. Деемер советовал гнать эрафийского посланника в шею, но Мутаре не спешила с решением. Конечно, увидеть, как кригане наконец раздавят злосчастную Эрафию, было бы очень приятно. Но вдвойне приятно было бы наслаждаться ничтожеством и унижением некогда великого народа, вынужденного испытывать благодарность к заклятым врагам. Изрядно помучив эрафийцев длительными раздумьями, Мутаре в конце концов согласилась помочь: пусть теперь по гроб жизни чувствуют себя обязанными ей! К тому же объединение сил для разгрома Криганской империи повышало шансы на то, что демоны не смогут посягнуть на Нихон.
А год спустя Мутаре впервые увидела знаменитую королеву Катерину. Эрафийская правительница прибыла в Нихон ознакомиться с показаниями пленного эофольского генерала Ксерона, знавшего ценные сведения, необходимые для победы над Криганской империей. Предыдущие допросы Ксерона Катериной были безуспешны, и Мутаре, поняв, что мягкотелым эрафийцам никогда не вырвать из него нужные данные, решила показать незадачливым союзникам, как надо действовать в подобных случаях. Она милостиво предложила свою помощь, Ксерона переправили в Нихон, и уж там с пленником не стали церемониться – он быстро выложил палачам всё, что хотела узнать эрафийская королева.
Вопреки ожиданиям Мутаре, Катерина при встрече держалась уверенно и с достоинством. Она была глубоко признательна за помощь, но в ее поведении совсем не чувствовалось униженности и заискивания – она говорила с Мутаре как равная с равной. Несмотря на бедственное положение Эрафии, Катерина явно знала цену себе и своему народу. Несомненно, у этой женщины, не раз выигрывавшей почти безнадежные войны, был не только стратегический талант, но и железный характер, и Мутаре невольно прониклась к ней уважением – она всегда уважала силу. Ей даже показалось, что они с Катериной чем-то схожи – обе обладают суровым нравом и несомненно сильной волей, обе пришли к власти в тяжелые моменты истории своих стран, испытав за время правления немало трудностей. Но иллюзии близости рассеялись, когда эрафийская королева заявила, что не станет казнить Ксерона и ограничится лишь тюремным заключением. Это было особенно удивительно, если вспомнить, что десятью годами раньше она сошлась с Ксероном в смертельной схватке за Клинок Армагеддона – и осталась лежать на поле боя, жестоко израненная. Будь на ее месте Мутаре – она безжалостно отомстила бы обидчику при первой же возможности. Нет, всё-таки они с Катериной были совершенно разными, и за ними стояли два глубоко чуждых друг другу мира – каждый со своими идеалами, мировоззрением и традициями. Их союз выглядел противоестественным, и было ясно: едва ли он окажется долговечным.
С тех пор прошло почти полвека. Давно уже не было в живых не только Катерины, но и ее сына, энротского короля Николая, а Мутаре, несмотря на солидный по человеческим меркам возраст, всё еще находилась в расцвете сил. Причем, в отличие от Аламара, Деемера и многих других подземцев, она не пользовалась магическими молодильными средствами – завидное долголетие было унаследовано ею от матери. Перевоплотившись в дракона, Мутаре Первая стала почти бессмертной и, если бы не Джелу, могла прожить еще несколько веков. Дочери, более человеку, чем дракону, был отпущен гораздо меньший срок, но и она, разменяв седьмой десяток лет, не прошла еще и половины своего жизненного пути.
За минувшие десятилетия последствия Судного дня в ее королевстве были почти ликвидированы. Завалы в туннелях в основном разобрали, разрушенные города восстановили, благодаря мерам по поощрению рождаемости численность населения даже превысила прежнюю. Процветание Нихона особенно впечатляюще выглядело на фоне остальных стран Антагариха, которые, за исключением только Эофола, до сих пор пребывали в упадке. Покорить их сейчас не составило бы особых проблем, но Мутаре, несмотря на подстрекательства кровожадного Деемера, не спешила с агрессией. Эти страны не мешали ей, угроз не создавали, ценных ресурсов не имели – так какой же резон был завоевывать эти испепеленные пустыни, неся лишние потери? Упиваясь превосходством над соседями, Мутаре с гордостью осознавала, что ее честолюбивые мечты о возрождении былого величия Нихона полностью сбылись: она обеспечила королевству даже большее богатство и могущество, чем ее мать. Разумеется, это требовало от королевы не только ума и таланта, но и очень жесткого стиля правления. Она не добилась бы этих успехов, если бы не держала народ в строгости и постоянном страхе, безжалостно подавляя малейшие попытки неповиновения. Владычица знала: чтобы в государстве был порядок, необходимо обеспечить беспрекословное соблюдение законов, жестоко карая любого, кто посмеет их нарушить. Этой задаче и служили такие акции устрашения, как предстоявшая сегодня казнь.
Мутаре выглянула в окно. Стражи-троглодиты уже сгоняли на площадь колонны закованных в цепи преступников, поторапливая отстающих суровыми окриками и тыкая копьями им в спины – значит, и ей пора было готовиться к выходу. Уйдя в свою личную комнату, королева облачилась в длинное парчовое платье, а на голову надела массивный золотой венец, богато украшенный рубинами и изумрудами. А чтобы предстать перед подданными во всем блеске, она достала из шкатулки драгоценную брошь, подаренную на прошлой неделе эрафийским королем в честь очередной годовщины разгрома криганских пришельцев. Это был изящный серебряный цветок с шестью ажурными лепестками, в середине которого сверкал крупный голубоватый алмаз. Эрафийские послы, вручая украшение королеве, уверяли ее в особой ценности этого камня, купленного у элементалей, которые после войны заселили территорию бывшей Криганской империи. По их словам, алмазы из недавно обнаруженных там месторождений обладали магическими свойствами, делая владельца менее уязвимым для вредоносных чар и несколько повышая действенность заклинаний, творимых им самим. Вспомнив ту встречу с послами, Мутаре презрительно усмехнулась: как же эрафийцы слабы в магии, если впечатлились столь скромными свойствами камня – и как боятся подземцев, раз не пожалели такого ценного, на их взгляд, артефакта, чтобы только задобрить владычицу Нихона! Самой же ей, сильной и опытной колдунье, вещь с подобными качествами представлялась не более чем красивой побрякушкой. Но эта брошь отлично подходила к ее парадному одеянию и, кроме того, грела душу напоминанием о превосходстве над ненавистной Эрафией. Приколов украшение к воротнику платья, Мутаре направилась к выходу.
Собравшиеся перед дворцом зрители встретили владычицу восторженными криками, а стражники, оцепившие место казни, дружно вскинули вверх копья, отдавая ей честь. Приветственно улыбнувшись народу, Мутаре проследовала через толпу жмущихся друг к другу приговоренных в середину площади, где для нее был возведен помост из положенных одна на другую гранитных плит. Поднявшись на возвышение, королева воздела руки кверху и начала читать заклинание Армагеддона. Шум на площади тут же смолк. Затаив дыхание, все с нетерпением ждали кульминационного момента. Сделав небольшую паузу, Мутаре громовым голосом выкрикнула последнюю фразу заклинания, одновременно резко опустив правую руку. В воздухе возник стремительно нарастающий зловещий гул, и мгновение спустя со сводов подземелья обрушился яростный огненный смерч. Однако ни собравшийся народ, ни сама заклинательница даже и представить себе не могли, сколь чудовищной окажется его мощь. Трескучее дымное пламя накрыло не только всю площадь, но и близлежащие кварталы, ввергнув всё в хаос. Во дворце и соседних зданиях вылетели стекла, окрестности огласились топотом разбегающихся зрителей и истошными женскими визгами, а кроме тел казненных, моментально спекшихся в черную бесформенную массу, на раскаленных булыжниках остались лежать многочисленные трупы стражей и зевак. Мутаре была в шоке: творящееся вокруг так живо напомнило ей кошмар Судного дня, что она на время потеряла самообладание. На счастье владычицы, в наступившем кавардаке никто не услышал вырвавшегося из ее груди хриплого вопля и не увидел сквозь дым, как она, пригнувшись и втянув голову в плечи, в ужасе закрыла лицо ладонями. Как всегда, Мутаре не получила ни малейшего ожога, но ей с большим трудом удалось успокоиться и взять себя в руки. Когда воздух прояснился, королева уже стояла с невозмутимым видом, лишь сердце ее лихорадочно колотилось и кончики крыльев едва заметно подрагивали помимо ее воли. Растянув губы в торжествующую улыбку, Мутаре обвела взглядом разбросанные вокруг трупы, затем повернулась и неспешно направилась во дворец, изо всех сил стараясь сохранять видимость спокойствия. Нет, она не испытывала особой жалости к случайным жертвам – по сравнению с общим числом ее подданных несколько сотен или даже тысяч погибших были сущей мелочью, да правителю и полезно иногда бывает продемонстрировать лишний раз свою силу – пусть народ боится и уважает… Но откуда эта неимоверная силища вдруг взялась у нее? Всё ведь было как всегда – то же заклинание, то же количество вложенной в него магической энергии… всё как обычно, только вот эта алмазная брошь, надетая сегодня в первый раз… Неужели дело в ней? В это трудно поверить, но больше думать не на что…
Мутаре поднялась на последний этаж дворца, в кабинет Аламара.
- Это было потрясающе! – воскликнул чернокнижник, отворачиваясь от разбитого окна. – Я всегда знал, что у тебя талант к колдовству, но сегодня ты превзошла сама себя!
- А ты можешь объяснить, как я это сделала? – прищурилась Мутаре.
- Ну, не знаю, - замялся Аламар. – Какие-нибудь усиливающие снадобья, длительные тренировки, медитации… Или, может быть, ты усовершенствовала саму формулу заклинания?
- Нет, я не делала ничего подобного.
Маг развел руками:
- Ну, тогда сдаюсь… Сжалься уж над стариком, раскрой свой секрет.
- Если б я сама его знала, - вздохнула Мутаре. – Я могу лишь предполагать… Скажи, что тебе известно об элементальских алмазах?
- Со Стихийного Острова?
- Да, с земель бывших Крюлода и Западной Эрафии. Вот о таких, - королева щелкнула пальцами по сердцевине драгоценного цветка, пришпиленного к воротнику.
- Насколько мне известно, алмазные залежи появились там в Судный день. Это был самый центр катаклизма, давления и температуры там были поистине чудовищные, горные породы плавились и кипели, а алмазы как раз в таких условиях и образуются. Месторождения там возникли очень богатые, так что элементалям повезло. К тому же я слышал, что эти алмазы впитали энергию, которая выплеснулась при столкновении Клинка Армагеддона с Ледяным Клинком, и приобрели некоторую магическую силу.
Мутаре возмущенно хмыкнула.
- Ничего себе! По-твоему, вот это вот, - она махнула рукой в сторону окна, выходящего на разгромленную площадь, - называется «некоторая магическая сила»?!
- Не сердись. Я лишь передаю тебе то, что слышал. Если позволишь мне поэкспериментировать с твоим камнем, может быть, смогу выяснить больше.
- А ты мне своими экспериментами дворец не обрушишь? Кто знает, на что еще способны эти алмазы?
- Нет-нет, не бойся. Я предприму все меры предосторожности.
Всю ночь в полуподвальном помещении лаборатории Аламара раздавались глухие хлопки, а окна озарялись разноцветными вспышками. Наутро, возвращая брошь владелице, маг сказал:
- Я перепробовал все заклинания, которые мне известны. С алмазом все они получаются мощнее обычного, но ненамного – в лучшем случае раза в полтора. А вот Армагеддон усиливается раз в пять, а то и больше. И, знаешь, это вполне объяснимо. Раз в момент возникновения алмазы вобрали в себя силу Клинка Армагеддона, то именно в Армагеддоне их мощь и должна проявляться в полной мере.
Мутаре аж присвистнула:
- Так вот оно что! А эрафийцы, выходит, не знают…
- Откуда же им знать, если они никогда не колдовали Армагеддон? Ведь тем, кто поклоняется Свету, черная магия недоступна. Так что ни эрафийцы, ни эльфы с элементалями и не подозревают, какая сила сокрыта в этих камнях.
Глаза королевы сверкнули хищным блеском:
- Да… Никто не подозревает – только я и ты… Пусть же все и дальше остаются в неведении. Надеюсь, ты никому не проболтаешься?
- Разумеется, не проболтаюсь, клянусь всемогущим Каринтаром Властителем… Разве я когда-нибудь выдавал твои тайны?
- Нет, не выдавал. Но смотри у меня: выдашь – убью.
Аламар лишь горько улыбнулся. За долгие годы он уже привык к крутому нраву воспитанницы и научился не обижаться на нее.
Уйдя к себе, Мутаре долго размышляла над услышанным. Подумать только, какие сокровища без толку валяются под ногами у элементалей! Если каждый из многочисленных алмазов, скрытых в недрах Стихийного Острова, способен усилить Армагеддон в несколько раз, то какую невероятную мощь могли бы они дать нихонским чернокнижникам! Армагеддон, само собой, заклинание небезопасное, бьющее не только по врагам, но и по своим - но ведь на черных драконов магия не действует. Под командованием колдуна с таким камнем даже небольшой драконий отряд без потерь разнесет в клочья любого врага. А алмазов на острове хватит на сотни колдунов… Сердце Мутаре сладко заныло: владея месторождениями Стихийного Острова, она обеспечила бы королевству такое могущество, какое и не снилось ее матери, да и вообще никому из прежних правителей. Весь мир преклонился бы перед Нихоном – не только нищие страны Антагариха, но и Энрот, с которым сейчас волей-неволей приходится считаться… Королеве вспомнилась полувековой давности конференция в столице только что разгромленной Криганской империи, когда победители решали дальнейшую судьбу отвоеванных земель. Ведь предлагал же дейджский правитель поделить этот остров между всеми странами, участвовавшими в разгроме криган, но никто не согласился, и Мутаре сама тогда заявила, что это безжизненная территория ни на что не пригодна и никому не нужна. Да что говорить, если даже Эрафия, испокон веков владевшая существенной частью этих земель, отказалась от них в пользу элементалей Сопряжения – единственных, кто мог жить в столь суровых условиях. Теперь Мутаре кляла себя за недальновидность, но разве тогда она могла предполагать, какие богатства таятся в глубине этой выжженной земли? Ведь алмазы там нашли всего несколько лет назад, а их истинная сила обнаружилась только сейчас… Но, как бы то ни было, настала пора исправить давнюю оплошность - оставлять богатейшие месторождения элементалям совершенно ни к чему. Нашпигованный драгоценными камнями остров надо сделать колонией Нихона и переименовать из Стихийного в Алмазный, ибо духам стихий там не место – они должны либо умереть, либо убраться в свое Сопряжение. Впрочем, часть можно оставить в качестве рабов – если они так хорошо приспособлены к жизни в этой пустыне, пусть вот и горбатятся на шахтах, добывая алмазы для Нихона. Единственная проблема – как туда добраться? Можно, конечно, по океану вдоль берега Антагариха, но нихонцы непривычны к морским путешествиям, да и кораблей, пригодных для столь длительного плавания, у них почти нет. Лучше идти по суше, и что с того, что этот путь лежит через Эрафию? С ней, скорее всего, даже не придется воевать – ведь это уже не та великая держава, какой она была до Судного дня, ее правитель прекрасно представляет себе соотношение своих сил с нихонскими и наверняка согласится пропустить армию подземцев на элементальскую территорию. Во всяком случае, раньше он всегда с готовностью плясал перед Мутаре на задних лапках, безропотно подчиняясь невыгодным для себя требованиям с ее стороны – наверняка и сейчас удастся договориться по-хорошему. А если будет упорствовать… что ж, тогда он пожалеет об этом.