Они довольно далеко успели отойти, прежде чем склад рванул. Видели зарево, скрытое наполовину высокой горой мусора. Эта картина на несколько секунд застыла в глазах Джея — оранжево-красные облака над грудами хлама, почти ощутимое время эпичного, но ложного финала. Вместе со взрывом его отпустила тревога за оставшиеся на складе компьютеры и робота-Клакера, хоть здравый смысл и подсказывал немедленно убираться подальше, посекундно озираясь и заметая следы. Но отпустило – легко, быстро. За собственное тело Джей всегда переживал гораздо меньше, чем за информацию. И, видимо, был не одинок в своем облегчении.
— Сейчас бы прикурить, — мрачно сказал Китти, привалившись к стене жестяного гаража и оглянувшись на далекий огонь. — Вышло б красиво. И не смотреть на взрыв… как это, фраза такая была…
Джей подумал, что полудохлый Китти впервые похож на нормального человека, без этого своего жеманства и манерного поведения. Даже если мечтает о таком картинном жесте, как прикурить сигарету на фоне взрыва. Поэтому он слабо улыбнулся и пошарил по карманам.
— Спасибо.
Затянувшись, Китти какое-то время смотрел на оранжевое небо, а потом вдруг хихикнул. Смешок вышел глухим, басовитым, и Китти прижал ладонь ко рту, будто удивившись звуку. Тут же с матом отдернул руку, потому что задел ожог. Но все равно не выдержал и продолжил трястись в слабом хохоте, кусая костяшку пальца и пытаясь стереть с рожи идиотскую улыбку. Он был страшен и нелеп в этом приступе — грязный, с ожогами и оскаленными желтыми зубами.
Джей и сам уже смеялся, так же тихо, так же тщетно пытаясь прекратить.
Флешка смотрела на них мрачно и серьезно и не реагировала на протянутую пачку сигарет, хотя Джей несколько раз видел, как она курит. Дождавшись, когда парни уймут собственные нервы, Флешка медленно и холодно произнесла:
— Скоро здесь будет полиция. И автоматоны, конечно, но… Чтобы сбить со следа ищеек, я бы предложила убить трех бомжей и подкинуть их тела в пожар, пока огонь еще не утих.
Китти с ужасом воззрился на нее. Джей тоже… удивился. Не столько предложению умницы, впрочем, сколько тому, что ее безупречные мозги явно дали сбой.
— Во-первых, мы не успеем этого сделать, — рассудительно сказал он. — Во-вторых, ты знаешь полицию — они полаются с подставными автоматонов для вида, а потом спустят всё как «проблемы частных фирм». А в-третьих…
Джей перевел взгляд на тучу еще не осевшей пыли.
— Да пошли они нахрен, вот что в-третьих. Нам бы деньги получить.
Даже если Клакер не успел перекинуть всю информацию, они пробили в защите «Центра» приличную дыру и хоть что-то им за это полагается. Не то чтобы Джей верил в честность корпораций. Совсем не верил. Но знал, что автоматоны могут посчитать их слишком полезными в будущем, чтобы обманывать сейчас.
…А еще их могли просто убить, конечно. Но у Джея не было планов отступления. Если они были у Китти или Флешки, то те промолчали. Один человек не может тягаться с корпорацией — его все равно найдут. Недавнее столкновение с тем, о чем Джей предпочитал не думать, подарило ему долю здравого фатализма. И еще — уверенности в том, что увиденное может заинтересовать корпов. Поэтому когда они добрались до машины Китти, Джей просто попросил отвезти его домой.
Пара отморозков, встреченных ими по дороге к стоянке, развернулась в другую сторону, услышав надсадный скрежет его руки, повредившейся после ударов по терминалу.
— Собирался свою фирму открыть. По уборке мусора, — в которой уже раз объяснял Майк. Полицейские менялись, слова нет. — Купил полгода назад, в кредит. В следующем месяце собирался технику подвезти. Документы на месте, все есть, ИП уже основано. «Чернов Михаил Константинович»…
Он вновь вздохнул, с тоской глядя на отошедшего полицейского. Хоть бы он там уже эту запись разбросал среди своих, язык отнимается все повторять.
Майка в пожаре пока не подозревали — последние сутки он провел в парке аттракционов, да и вообще всю его активность легко можно было отследить. Но настроение было, мягко говоря, печальное. Да что там, Майк чуть не плакал. Он, конечно, выбьет страховку, но сколько придется потратить времени, сил и денег… В новый кредит влезать ради адвокатов…Майк чуть не взвыл и отвернулся от черного остова, когда-то бывшего его надеждой на собственный бизнес. Чтобы слегка прочистить мозги, он вылез в подСеть со смартфона. Сейчас бы полностью в вирт и сутки не вылезать, пока система не начнет бить тревогу и напоминать о поддержке жизнеспособности носителя…
Он отправил сообщение. «Ларочка, милая, у нас тут склад сгорел. Пошли бухнем?». Звонить Майк не стал, так как опасался за звучание собственного голоса.
Однако позвонили уже ему. Майк разрешил принять звонок. То ли импланты «Пандоры» опять сбоили, то ли позвонивший говорил сквозь какой-то шум и гул. Но даже так голос звучал прямо-таки возмутительно весело.
— Майк! Рады вас слышать! То есть не слышать. Если слышишь, моргни два раза!
— Какого…
— Благодарим за вынужденную помощь и призываем к спокойствию! Солнце погаснет скорее, чем мы оставим такого честного и скромного гражданина нового мира без нашей поддержки! Спасибо за внимание и спите крепко!
Абонент отключился. История входящих сообщений была пуста — вернее, последним там значился номер полиции. Майк послал запрос к «Роском» — запрос не прошел. А спустя две секунды на экран пришло сообщение: «М’Айк, тебе же не звонил никто подозрительный, так зачем оставлять лишний след в истории запросов?».
Майк совсем отключил связь. Мог бы оставить смартфон как есть — подключенным напрямую к мозгу, — но сейчас он как никогда ощущал необходимость отрезать себя от информации. Подумав, Майк даже стащил смартфон с руки и неловко, по почти забытой привычке распрямив кусок гибкого пластика, засунул его в карман. Чтобы даже кожей не касаться, а то вдруг… В голову некстати приходили бредовые байки о том, что вместе с общим состоянием здоровья и расчетом физнагрузок смартфоны считывают полную биометрию и передают во владение мобильных операторов, а от них прямо к правительству.
Правительству не стоит знать, как часто бьется его сердце.
Он вдохнул и выдохнул пять раз. «М’Айк» — так он подписывался в Сети, после того как, еще лет двадцать назад, прошел на эмуляторе допотопной операционной системы несколько старых-старых игрушек. С именем было созвучно, да и котики ему всегда нравились. Пару лет назад он поудалял все старые аккаунты, решив начать собственное дело и бросить былые увлечения. «М’Айк» трансформировался в обычного «Майка» — половина Сети общалась на дьявольской смеси языков и такие переделки имен никого не удивляли.
Когда он снова достал гаджет, то сообщения там, разумеется, не было. Майк набрал номер Ларочки — подруги и, по совместительству, бухгалтера несостоявшегося предприятия. Звонок прошел без проблем.
— Ларусь. Звони в страховую, — ровно сказал Майк. — Склад сгорел.
Если со страховой компанией не будет проблем, то, возможно, он еще и в выигрыше останется. Еще минуту назад он предсказывал себе тяжбы на долгие месяцы, но теперь… Майк, будучи частым гостем в Сети, прекрасно понимал, что звонки из ниоткуда не приходят просто так. И если уж эти неизвестные потрудились пообещать ему «поддержку», то вполне могут решить парочку вопросов со страховой.
Ночь и день прошли в отдыхе и ожидании пинка в дверь или хотя бы звонка от «Автоматической жизни». Вылезать в вирт Джей даже не пытался. Опасался высовываться без предварительной консультации с врачом, а где найти врача, который не будет задавать лишних вопросов и никому не сдаст, не представлял. Его знакомая Тина «Гаечка» месяц назад улетела в Китай, а старик Ленни сам лежал сейчас в больнице, откуда собирался переехать прямиком в тюрьму. Погорел на продаже все тех же паков визуализации, и при задержании полиция поломала ему ребра.
Поэтому Джей лежал посередине захламленной комнаты — гостиная, спальня и рабочий кабинет в одном, с унитазом в закутке за шторой, — больше суток, то во сне, то в сонных попытках взбодриться. Где-то между сном и явью он догадался отключить смартфон от имплантов, и теперь гаджет валялся рядом, время от времени напоминая, что для быстрого доступа к личным файлам и скорейшей связи с абонентами стоит синхронизировать работу смартфона и мозга. Но не стоит давать корпам возможность залезть в его голову. В крутости техотдела автоматонов Джей уже убедился и теперь не верил, что поставленные на смартфон и в импланты блокировщики и прочие антивзломы его спасут.
По сути, он просто ждал.
И не дождался.
Пришлось идти сначала в общий душ, а потом за едой. Джей стал снимать социальное жилье для эмигрантов и бедняков сразу, как уехала Айна. Вместе с ней отпала большая часть их общего дохода, а также необходимость в душе и кухне. Джей мылся и стирал одежду на первом этаже, в порядке очереди и со строго ограниченным количеством воды, и ел там же — покупая готовую еду в синтез-автоматах. В крыле располагалось двадцать таких же квартир-каморок с картонными стенами, и с многими соседями Джей был поверхностно знаком. Он тут считался, как и еще несколько фрилансеров, счастливчиком и мажором — не делил ни с кем жилье и по его душу не приходили ни полицейские, ни представители миграционной службы.
Как-то, в самом начале съема, он спрятал у себя, во время очередного рейда, пару чернявых подростков, оказавшихся впоследствии сыновьями местного драгдиллера, перестроившего под свою квартиру треть верхнего этажа. Не самая достойная строка в биографии, но известное здесь имя позволило ему избегать стычек с диаспорой и со временем заслужить репутацию «того стремного русского хакера из сто сороковой». Иногда к нему подходили гопники или чернявые, как те сыновья, незнакомцы с мелкими просьбами по технике — в основном, что-то починить или подделать. Мелкие бандиты подсаживались, когда он ел на первом этаже, и ставили пару банок пива, заговаривая о проблемах с пользовательскими настройками в угнанных тачках. Он решал эти мелочи тут же, на планшете, свободной рукой сгребая скомканные купюры и размышляя не столько об элементарном сбросе системы, сколько о том, где бы перевести эти бумажки в электронную валюту так, чтобы не вызвать лишних подозрений. Местные преступники, под влиянием эмигрантов, становились старомодны.
Поначалу благодарный наркобарон — он так называл себя, хоть и подмял под себя разве что их бедный район, — пытался включить Джея в «большой бизнес», но вскоре махнул рукой, убедившись, что подобные дела Джея интересуют мало. Сказать по правде, в своих попытках скопить денег, Джей вписался бы и в большую срань, чем наркоторговля, — например, во взлом «Центра», — но просто не верил, что в критический момент драгдиллеры не кинут его закону на съедение. Слишком мало информации он нашел на них — беженцев, до сих пор ставящих традиции и живые встречи выше договоренностей в киберпространстве. В Сети было проще — он мог расспросить виртуальных знакомых о заказчике, в некоторых случаях откопать его рейтинг среди киберпреступников, выйти на след. Когда дело доходило до встреч и обсуждения дел вживую, Джей всегда становился в разы подозрительней, просто потому что в реале ориентировался гораздо хуже, чем в Сети.
Деньги он копил, но копить получалось скверно — за все время он едва-едва набрал на билет до Токио, который невозможно было купить из-за отсутствия идентификатора.
Джея не существовало, как и большинства обитателей трущоб. Государство рассуждало так, что свободу передвижения мог получить только состоятельный человек, исправно платящий налоги. Джей ничего не имел против такой логики, но у него выходило так, что идентификатор он вырезал и продал ради руки, а руку купил ради заработка — сглупил, несомненно, сам себя загнал в ловушку, но в тот момент у него, казалось, не было иного выбора.
«Идиот, — сказала тогда Айна. — В кого ты у меня такой, а?.. Как есть придурок».
Они сидели в летнем кафе, прикидываясь благополучными гражданами, пока официант не погнал их, заметив, что они ничего не покупают. Айна выглядела блестяще, как всегда. Собранная, деловая, элегантная в своем меняющем цвет костюме, купленном специально ради работы в «Пандоре», — приобретаешь один костюм, а со стороны кажется, что пять, разных цветов. Самый простой способ соответствовать дресскоду и повторяться не слишком часто. Айна очень долго хвасталась приобретением.
В тот вечер ее юбка и пиджак были темно-синими, а блузка — белой. Джей выглядел как всегда — как умытый и причесанный бродяга, в свободной футболке, изрядно потертой кожанке и старых джинсах.
Брат и сестра поразительно соответствовали своим именам. Айну назвала мать, как принцессу из какой-то очень любимой ей в детстве визуальной новеллы, а Джея — отец, в честь десятой буквы английского алфавита, просто потому что, по его мнению, это звучало круто. И Айна сияла, как звезда, где бы ни появлялась, а Джей легко бы потерялся среди двадцати пяти случайных людей. Однако как бы ни различались облики Айны и Джея, всегда можно было взглянуть и сказать — «родня». Одинаковые носы, изгиб бровей, линия подбородка. Глаза точь-в-точь — серо-голубые. И волосы — светлые, как у матери. Айна была изящнее и ухоженнее, скрадывала грубоватую, на ее вкус, квадратную челюсть прическами, смотрелась моложе, несмотря на старшинство, но всё равно все легко угадывали в них брата и сестру.
«Брось, — лениво ответил тогда Джей, еще восемнадцатилетный оболтус, которому едва позволили ставить киберпротезы. — Ты же не тянешь нас обоих. И железо в башке мне ни за что не проапгрейдить даже на наши совместные доходы».
Айна тогда только начала работать на «Пандору», утверждала, что вот сейчас дела пойдут лучше, но особых иллюзий Джей не питал. Может, ему хватило бы на курсы при какой-нибудь более-менее крупной фирме и, как следствие, на официальную работу, но и Айне понадобилось бы больше денег. У него просто не было времени учиться. Пора было нормально зарабатывать, а не перебиваться халтурой.
«Ты мог бы проапгрейдить мозги за свой чип, — заметила Айна неуверенно. — Что помешало?».
«Цена, — поморщился Джей. — Менять одну хрень на другую неохота, а приличные импланты дорожают. А это, — он постучал себя по руке «Тэцуо», тогда еще металлической, слабо мерцающей в свете уличного фонаря, — не только прорва памяти для программ и хорошего репликатора, но и тяжелый кусок железа. Ты еще осознаешь ее полезность, когда до нас опять докопаются гопники по пути домой».
«Мог бы встроить чип. Или заменить пару пальцев, — не сдавалась Айна. — Памяти бы прибавилось, и все лучше, чем становиться одним из этих фриков-киборгов…»
«Ленни старый. Ему проще руку припаять, чем возиться с мелкой работой. Поставил по дешевке, потому что он знает нас «вооот такусенькими», — передразнил Джей и с облегчением заметил, что Айна улыбается.
Позже он еще много раз видел ее улыбку, но теперь, спустя годы, вспоминал именно ту — ее улыбку в тот вечер, когда, вопреки всему, ему казалось, что жизнь действительно налаживается. Он станет играть по-крупному в вирте, Айна продвинется по работе — потому что невозможно же упустить такого гения, как Айна! — а Ленни прирастит ему кожу на протез, как собирался. Джей устроится на работу официально, когда привлечет внимание той же «Пандоры», сделает новый чип и будет снова платить налоги. И все будет. Все у них будет.
…Спустя год Айна, действительно продвинувшись по службе и, как следствие, пройдя обязательный осмотр в корпоративной клинике, сказала, что у нее в голове обнаружили опухоль. До того Айна принимала головные боли за последствия долгой работы в вирте, и теперь ей мог помочь только постоянный надзор врачей и прием лекарств. Дорогих, как водится. Очень дорогих.
Был еще вариант прооперировать опухоль, но это повредило бы с таким трудом установленные импланты и уложило бы Айну в стационар на долгое время. С восстановлением работоспособности в срок от полугода до трех лет. Такое она никак не могла себе позволить, конечно. И Джей не мог, хоть и храбрился, хоть и уговаривал ее на операцию, хоть и утверждал, что со всем справится.
«Пандоре» было удобнее выплачивать повышенную страховку, чем с большой вероятностью терять ценного сотрудника — а Айна стала таким за предельно короткий срок. Фирма предложила компенсацию, скидки на лекарства и постоянный допуск к лучшим врачам «Пандора-брэйн». Идеально, если не считать фактического рабства — работы на корпорацию до конца жизни. Последнее тоже было очень удобно «Пандоре».