====== (Спинн-офф) Цикл любви-ненависти: Я хочу верить в нас ======
Во что мы верим, то не потеряно ещё. ©
Ф. Шиллер
«Грусть… она всё также сопровождает мою жизнь. Ничего не меняется по истечении времени. Я до сих пор оплакиваю свою давнюю утрату. Двести лет прошло, а я всё ещё вижу её. Мою умершую девочку. Мою бедную маленькую малышку, которую я хотела назвать твоим именем…»
Тихая светлая ночь властвовала на небосводе, даря успокоение душам, похороненным на старом кладбище в дебрях беспросветного леса. Облака разошлись, открывая взор луне, роняющей на землю тусклый свет. Её бледные лучи осветили тонкую фигуру, выделяющуюся среди темноты деревьев и надгробных плит.
Памелла стояла перед могилой Кармен Стронг, ушедшей из жизни триста лет назад. Рядом с ней стояло более свежее надгробие с именем Кармен Куран. Ни первое, ни второе нельзя было назвать настоящими могилами, ибо невозможно похоронить чистокровных: когда они умирают, то не обращаются в пепел подобно другим вампирам, а рассыпаются на миллиарды осколков и незримых частиц. От них ничего не остаётся… так что это были просто камни – холодные, серые и пустые.
Высеченные на них инициалы были стёрты временем и почти незаметны, но вампирское зрение Мэл позволяло прочесть их даже в полной темноте. Она привыкла думать, что души погибших находятся тут, в специально созданных для них последних пристанищах, потому продолжала приходить сюда, чтобы отвести душу.
Две принесённые алые розы были положены на могилы согласно людскому обычаю. «Мне не хватает тебя… Вас обоих», – тяжко вздохнув, женщина в последний раз взглянула на пожелтевшее надгробие своей малышки и поспешила прочь.
Двести лет назад её дочь, которая должна была стать первым ребёнком и наследницей в семье, умерла, даже не успев родиться. На восьмом месяце беременности у Памеллы случился выкидыш. Ужасная потеря, но не первая… И, тем не менее, эта утрата подкосила и без того несчастную женщину ещё больше. «Это было неизбежно. Моё проклятье всё ещё действует. Этому не будет конца, пока я жива…» – выйдя из леса, чистокровная особа подошла к дожидавшейся её на дороге машине и забралась внутрь, сев на переднее пассажирское сидение.
- С возвращением, Мэл-сама, – проговорил светловолосый мужчина за рулём, – Вы закончили?
- Да. Можем ехать, – буднично бросила та.
- Тогда возвращаемся.
Автомобиль тронулся и быстро направился дальше по дороге, увозя двух пассажиров всё дальше от мрачного леса и старого захоронения.
«Это судьба. По предсказанию я должна родить ему именно мальчика, поэтому у нас никак не может быть девочки. Это неоспоримо. И как я могла подумать, что могу пройти против неизбежности рока? После всего того, что было, взять и наступить на те же грабли… Это больно», – думала про себя Памелла, отстранённо глядя в окно.
Долгие годы изменили её почти до неузнаваемости. Внешне она не утратила свойственной всем чистокровным вампирам внеземной красоты, а даже, наоборот, похорошела: повзрослела, поправилась, исчезла подростковая угловатость фигуры, сменившись на округлые женские формы. Волосы она отрастила, и теперь они спускались серебряным водопадом аж до колен. Но, несмотря на поразительные внешние данные, Мэл не чувствовала себя такой прекрасной, какой её видели другие. Она уже не была той скромной, милой и доброй девушкой, которая, не взирая на своё проклятье, умела радоваться жизни, с улыбкой наслаждаясь её благоприятными мгновениями, и видеть всю красоту этого мира. Но теперь… Даже печали и горести почти не затрагивали её. Бесконечная череда несчастий и жизнь в неволе иссушили её силы. Памелла замкнулась в себе и почти потеряла способность чувствовать. Какой толк в эмоциях, если они приносят лишь боль и разочарования?
- Нам надо поспешить, – её отвлёк голос блондина, – Наш господин может вернуться в любую минуту. Ему не понравится, если он не застанет вас дома.
С этими словами он прибавил газу, гоня машину во весь опор по пустынной трассе.
- Не нужно так нервничать. Моё внутреннее чутье подсказывает мне, что мы успеем вовремя, – успокоила его соседка. – Но я знаю, как ты рискуешь, давая мне возможность покидать дом. И я очень благодарна тебе за это, Айдо. Спасибо.
- Не стоит благодарностей, Мэл-сама. Я ведь всё понимаю.
- Да. Только ты один…
Вампир только улыбнулся, и на этом их разговор закончился.
Ханабуса Айдо. Единственный её соратник и последний оставшийся на службе у семейства Куранов аристократ, не считая Сейрен, которая всегда ходила за своим господином. Он же присматривал за Памеллой с тех самых пор, как она стала супругой главы верховного клана Куран, и по сей день оберегал её покой. А ещё он был её другом. Только подумать, ведь раньше никто не смог представить, что они станут так хорошо ладить. Всё же время изменило не только её. Преданность и умения блондина просто поражали. Остальные его друзья уже давно оставили прежнюю службу и завели свои семьи, а Айдо… Он просто коротал время, пока ждал её – ту самую, что вскоре должна была переродиться.
- Мэл-сама, я пришёл доложить, что ухожу.
Этим же вечером он пришёл, чтобы попрощаться.
- Значит, ты наконец-то решился, – тихо произнесла женщина, поднимаясь из-за стола, где лежал очередной расклад таро.
- Да. Я уезжаю в Европу, – ответил он, – С Канаме-сама я договорился вчера, но решил провести ещё один день с вами. И, похоже, не зря.
- Верно, – кивнула Мэл с нотками печали в голосе, глядя ему в глаза. Она больше не скрывала свой правый глаз, так как хорошо научилась управлять проклятым даром, потому необратимые предсказания больше не срывались с её уст, рискуя испортить кому-то жизнь. – Ты собираешься найти её?
- Вы ведь сами сказали, что пришло время, – напомнил ей Ханабуса, – Как бы то ни было, но вся моя семья перебирается туда. Клан Айдо не перестанет поддерживать правление Куранов, но мы не хотим полностью от него зависеть. Это что-то вроде длительной командировки с целью расширения круга содружества и налаживания сотрудничества с другими частями света. Так что, как только прибуду туда, то попробую наладить связь с вашим кланом и кланом Стронг.
- Именно так я и предполагала.
При этих словах губы вампирши дрогнули, словно она хотела улыбнуться, но так и не сделала этого.
- Ты ведь до сих пор любишь её, да?
- Что за глупый вопрос, Мэл-сама? – в свою очередь вопросил аристократ, усмехнувшись, – Конечно, люблю. И могу подождать ещё немного, пока она вырастет. Я готов ждать её хоть тысячу лет…
- Я вижу. И теперь понимаю, почему Кармен любила тебя. И, я уверена, полюбит снова. Только помни, что тебе нельзя рассказывать никому о том, чем я поделилась с тобой.
- Разумеется. Я не дурак, чтобы подставлять под угрозу наше с ней совместное будущее.
- Ты, наверное, хотел сказать, что не такой дурак, каким был раньше.
- Мэл-сама!
Чистокровная прикрыла рот ладошкой, глядя на экспрессивную реакцию собеседника.
- Думаю, тебе пора, – примирительно сказала она, положив руку ему на плечо, – Я буду надеяться, что у тебя всё получится, и что судьба будет к тебе благосклонна.
- А что же тогда насчёт вас, Мэл-сама?
- Меня? – этот вопрос несколько ошарашил женщину, хотя ей было в принципе всё равно, – Не думаю, что что-то изменится. Я уже давно примирилась со своей жизнью.
- А Канаме-сама? – продолжал выспрашивать Ханабуса. – Неужели вы так и хотите быть несчастной с ним?
- Мне ничего другого и не остаётся. Ведь мы поженились не потому, что хотели быть вместе. Это был вынужденный брак…
- Я не о том! Даже если вы и примирились с этим, то почему до сих пор страдаете?
- Потому что я – причина всех страданий моего мужа. Как я могу быть счастлива, если между нами ничего нет? – при этих словах на лице Памеллы едва не навернулись слёзы.
- Вы ненавидите Канаме-сама?
- Нет. Ненависть давно прошла. Но я и не люблю его.
- А он?
- Не знаю.
- Тогда может, стоит узнать? – на его лице появилась утешительная улыбка. – Поверьте, Канаме-сама не выбрал бы вас своей супругой, если бы испытывал одну лишь ненависть к вам. Вы оба очень много пережили в этой жизни. Может быть, пора освободиться от прошлых печалей?
Чистокровная молчала. «Моя участь предрешена. Я сделаю только хуже, если попытаюсь снова её изменить», – говорил ей внутренний голос. Айдо же только покачал головой, а затем осторожно обнял хозяйку дома.
- Подумайте об этом, Мэл-сама. И берегите себя, – выдал он напоследок, так как ему было пора отчаливать.
- И ты тоже, Айдо, – прошептала она, обнимая его в ответ. – Друг мой… я не прощаюсь.
- Как и я. Возможно, мы ещё увидимся, – улыбнулся тот, размыкая объятия.
«Да. В моей другой жизни…» – знала Памелла, провожая его взглядом. Она ничего не сказала ему о том, что должна умереть, когда родит для Курана наследника. Ничего она не сказала и об обстоятельствах смерти самого Ханабусы. Это было излишне, ведь он не сможет отвадить от себя смерть, а если попытается, то может потерять Кармен. Нельзя менять будущее, особенно то, что предрешено, как необратимая постоянная.
«Я не могу ничего изменить, даже время своей смерти. Поскорее бы она наступила. Я так устала от этой безрадостной жизни…»
Прошло несколько дней со времени отъезда Айдо, а жизнь Памеллы не менялась к лучшему. Даже, наоборот, она угнетала чистокровную. С уходом блондина исчезло всё светлое и яркое в этом доме, ибо только он один мог удивить её, давая возможность отвлечься и не сойти с ума. За кого теперь ей держаться? Мэл и раньше чувствовала одиночество и изолированность, но теперь испытала это особенно остро. Впрочем, она к подобному привыкла, так что беспокойство о себе было отодвинуто на задний план. И всё же…
«Что мне делать? У меня больше никого не осталось, кроме вечно отсутствующего мужа. Что толку быть королевой, если приходится прятаться тут?.. Кармен, как бы ты поступила на моём месте?»
Она всё чаще задумывалась о словах, сказанных Айдо в его последний день перед их прощанием, но не находила им должного ответа. Что же на самом деле она чувствует к Канаме? А он к ней? Мэл видела лишь безразличие во взгляде, когда он приходил домой, чтобы встретиться с супругой. Его сердце, как её, было разбито давным-давно, осколки которого раскидал ветер времени. Никто и ничто уже не могло собрать их воедино.
«Мы просто двое несчастных, доживающих свои дни вместе. Возможно, рождение ребёнка помогло бы нам хоть как-то наладить отношения, но…» – однако Памелла знала, что не переживёт следующих родов, так что ни о какой надежде и речи быть не может. В этот момент она осознала суть сказанного Айдо, – «Значит, он хотел, чтобы мы начали налаживать их сейчас? Но возможно ли это…»
Она попыталась вспомнить все моменты вынужденной совместной жизни с Кураном, но не увидела там ничего хорошо. Только их общую грусть и боль. В основном свою боль. Хотела ли она такой жизни для себя?
«Нет. Никогда не хотела… но могу ли я это изменить? Моё время ограничено…»
Но ведь так живут все люди, как она поняла позже. Может, стоит взглянуть на это с их стороны и последовать человеческому примеру?
Раздумья были прерваны шумом со стороны входных дверей, затем послышался возглас слуги, что стоял возле них, для всех остальных домочадцев:
- Хозяин вернулся!
Следуя зову, Мэл тут же встала со своего места, как полагает супруге, чтобы встретить своего мужа.
Через пару минут в гостиной появился Канаме. Как и всегда, он был безупречен и хорош собой. Даже в юности он был сказочно красив, но с годами эта красота только увеличивалась. Он повзрослел и возмужал, так что теперь от него было просто глаз не отвести. Для всего вампирского сообщества он был умным и справедливым правителем, за которым можно последовать хоть на край света. И лишь Памелла знала его с другой, менее прекрасной стороны. Глядя на него, она видела всё того же страшно одинокого и печального вампира, которого встретила в первый день знакомства с Ночным классом Академии Кросс. И только с ней он мог быть иногда жестоким, ведь именно она ожесточила его сердце, вырезав без ножа, когда позволила своей слуге убить его возлюбленную. В тот роковой день мир потерял двух чистокровных: младшую сестру Канаме – Юки, и Кармен Стронг, убившую чистокровную принцессу Куранов и поплатившуюся за это тяжкое преступление. Оба чистокровных повелителя сами лишили друг друга самых дорогих им существ и теперь оплакивали свои грехи. И всё же они были вместе, хоть и в тоже время порознь…
- С возвращением, – как обычно приветствовала Памелла мужа, сделав миниатюрный книксен.
Куран на это только кивнул и как всегда направился через гостиную к своему кабинету. По большей части именно там он коротал ночи и дни, изредка выходя в столовую, чтобы пообедать с супругой, либо удалиться в их общую спальню. Сегодня было точно также.
«Холодно. И больно. Каждый раз, когда вижу его лицо, то испытываю эти чувства. Чувства вины и сожаления – мои вечные спутники» – думала она, провожая взглядом удаляющуюся фигуру шатена. – «Но я не хочу, чтобы так было всегда. Правда, не хочу…»
- Канаме… – решилась она окликнуть его в последнюю секунду.
Тот замер на пороге комнаты и обернулся.
«Смогу ли я сказать ему?..» – ещё сомневаясь, женщина всё же подошла к супругу.
- Не хочешь ли поужинать сегодня вместе? – предложила она, явив давно невиданный интерес к его персоне. Правда, вампира это не проняло.
- Не особо, – равнодушно выдал он, поворачивая голову обратно и собираясь продолжить движение.
Однако Мэл не дала ему этого сделать. Схватив его за руку, она заставила мужчину опять развернуться к себе лицом.
- Послушай… Нам надо поговорить, – со вздохом она отпустила его кисть.
- О чём же? А, да… Я слышал, Айдо покинул нас. Наверное, теперь тебе стало скучно без него, – так рассудил Куран, чуть опустив голову в понимающем знаке, – Не беспокойся. Завтра же поищу кого-нибудь подходящего, что он мог за тобой присматривать…
- Я не о том, – возразила вампирша, чуть поджав губы, а затем резко выдала, – Я говорю о нас, и что не могу так больше!
- А что тебя не устраивает, Мэл? Может, ты хочешь обратно в клетку?
- Нет! – испугалась она, но всего лишь на секунду, – Но всё равно, так больше не может продолжаться. Сколько мы ещё будем с тобой страдать вдвоём? Сколько ты будешь держать меня за вещь?
- У тебя есть другие предложения? Не забывай, чем это заслужила.
- Да, может и заслужила. Но как насчёт тебя, Канаме? Ты тоже этого заслуживаешь?
Он замолчал, не желая ничего отвечать, и сцепил руки на груди. Когда-то давно они уже говорили об этом, но так и не пришли ни к чему хорошему. Так стоило ли поднимать больную тему снова? Однако его жена только подошла ближе, по-прежнему не сводя с чистокровного разноцветных глаз.
- Пойми, Канаме, мы с тобой уже многое потеряли. И мы же сами загнали себя в угол. Ты думаешь, что страдаю лишь я одна, но на самом деле мы оба пребываем в бездне беспросветного отчаяния. И это очень печально, – она подняла руки, ласково касаясь ладонями его скул, – За столько лет мы сполна испили эту несчастливую чашу. Может, пора это прекратить? Я не хочу этого для нас. Это не жизнь, а пустое существование. И неважно, что ты никогда меня не простишь, но я не хочу тратить свою оставшуюся жизнь ради того, чего нет. И поэтому… я хочу дать тебе хоть немного того семейного тепла и уюта, что может дать любящая жена.
Темноглазый вампир смотрел на неё и всё также угнетающе молчал. Затем накрыл женские ладони своими и отнял от своего лица. «Не получилось», – подумала Мэл, потупившись и опустив взгляд. Но тут её уста накрыли мужские губы. Твёрдые, холодные, подчиняющие себе. Её муж никогда так раньше не целовал её.
Его поцелуй был ещё холоден и безжизнен, как и сам Куран, но, тем не менее, Памелла сделала то, что не позволяла себе раньше: ответила ему взаимностью, обнимая за шею и цепляясь за волосы. Оторвавшись от её губ, Канаме спустился к шее, чувствуя, как напряглось её тело.