– Вам с супругом не надоело в Ласурии?
– Вишенрог стал нам вторым домом, – Асканья улыбалась. – Здесь мы с Застылом поддерживали друг друга, когда оказались в чужой для нас стране с непривычными обычаями. Здесь у нас родились сыновья, которые уже давно работают в Синих горах и стали настоящими мастерами, и дочь, вышедшая замуж за почтенного мастера-ювелира Ласурской диаспоры. Говорят, когда гномы чувствуют приближение своего срока, она стремятся быть ближе к Прагоре, но мы пока не стремимся, и это нас радует.
– Мне приятно слушать, как вы говорить о моем родном городе, – призналась Бруни, – я словно вижу его с другой стороны, оттуда, где еще не доводилось бывать. Да, что же мы! – спохватилась она. – Берите же вафли!
– Так это то самое лакомство, которым восхищаются ласурцы? – с удовольствием умяв сразу несколько вафель, поинтересовалась Асканья. – Это, и правда, вкусно! Так вкусно, что я даже закрою глаза на непривычную для гномов сладость этого блюда.
– Желаете что-нибудь более соленое? – лукаво улыбнулась Бруни. – Тогда, может быть, вместо морса я могу предложить вам, уважаемая Асканья, кружечку пива?
– Торусом клянусь, это отличная идея! – шлепнула ладонью по обширной коленке гномелла. – Но только, если вы составите мне компанию, Ваше Высочество!
Принцесса с опаской покосилась на дверь и прошептала:
– Я согласна, но для всех остальных – я пью морс, договорились?
Взгляд Асканьи скользнул на внушительный живот принцессы, и она понимающе кивнула.
Под мерзавчики и кружечку пива (Бруни обошлась одной, а вот гномелла ни в чем себе не отказала) они душевно поговорили о погоде, кулинарии и картинах мастера Вистуна. Обсудили меню – Бруни рассказывала о блюдах своего трактира, Асканья – о меню посольства. И расстались спустя несколько часов очень друг другом довольные.
Катарина, войдя и увидев две пивные кружки на столе, нахмурилась.
Раскрасневшаяся Бруни полулежала на диване, подложив под поясницу подушку.
– Налаживаете связи, Ваше Высочество? – в комнату проскользнул Григо Хризопраз. – Похвально, похвально.
– Я с удовольствием пообщалась с почтенной госпожой Венской, но, на самом деле, у меня есть цель, – рассмеялась принцесса. – Присядьте, Григо, и расскажите мне, как там мой муж и официальный прием, на который, – слава Индари! – я не ходила.
– Если расскажете мне о вашей цели, я передам вам записочку от супруга, – усмехнулся секретарь. – Полагаю, в ней написано, что Его Высочеству все надоело, и он по вам скучает.
– Вы читали, Григо? – возмутилась Катарина.
– Конечно, нет, – захохотал Хризопраз, – но об этом несложно догадаться!
Горничная фыркнула и принялась убирать со стола. Григо едва успел цопнуть последнюю оставшуюся вафлю, с удовольствием сжевал ее, уселся на стул напротив принцессы и достал из кармана сложенную записку:
– Итак?
– Вы – негодяй, Григо! – захихикала принцесса и понизила голос: – В Драгобужье есть одно местечко, которое называется Топенког…
Поднятая потоком озерная муть оседала три дня. Три дня Яго чувствовал себя, как на иголках. Три ночи просыпался, чтобы спуститься на берег и снова убедиться в непроглядной черноте воды. Три дня оборотни носились по горам, притаскивая разную дичь, а гномеллы наслаждались диетой, состоящей почти из одного мяса, так как остальные припасы подходили к концу. И три ночи Вителья, тайно используя Взор, наблюдала, как поет отражению демона в зеркале связи колыбельную стажер Попус. Лягушка Марья обычно сидела рядом с ним и дремала.
Ранним утром четвертого дня всех разбудил вопль Гроя, дежурившего в эту ночь последним:
– Ох и ничего себе! Эй, сони, живо поднимайтесь!
Рю Воронн, который вскочил первым, не поверил своим глазам. В поверхности озера, как в зеркале, отражались облака, высоко плывущие над горами, но теперь видимость возникла и на глубине, позволяя разглядеть… величественные белокаменные здания и улицы города, в незапамятные времена ушедшего под воду.
– Этого не может быть… – пробормотала Тариша, а Дикрай протер глаза, словно тоже не доверял тому, что видит.
– Вот это хусним так хусним! – воскликнула всегда выдержанная Руфусилья, а ее сестра от радости пустилась в какой-то дикий пляс, размахивая топориками так, что Альперт на всякий случай спрятался за Дробуша.
– Это то, чего ты ожидал? – спросила Вителья, беря Яго за руку.
У него было непонятное выражение лица, и она не стала настаивать, когда он так ничего и не ответил.
– Я хочу туда сплавать! – воскликнул Дикрай.
Его никто не успел остановить, как он уже бежал к берегу. Тариша, фыркнув, метнулась за ним. Оборотни плюхнулись в воду и поплыли на глубину.
– Это не опасно? – поинтересовался Альперт у Виты. – Вдруг там могильник?
Волшебница отпустила пальцы Ягорая и тоже пошла к берегу. Остановилась, когда вода коснулась мысков ее сапог, закрыла глаза, прислушиваясь к себе и окружающему. Это место было мертво, и никакая чужая воля им не заправляла. Если когда-то в нем и была энергия, она давно исчезла.
– Это не могильник, – Грой остановился рядом, словно прочтя ее мысли. – Это что-то другое!
– Может быть, мифический Лаартен? – крикнул с берега Альперт.
– Хорошая мысль, – проворчал стоящий рядом с ним Дробуш.
– Боюсь, мы этого не узнаем, – Дикрай, отфыркиваясь, вылез на берег, встряхнулся, словно мокрый кот. – Слишком большая глубина, хотя видно все, как на ладони.
– И что вы видели? – к ним подошел Ягорай, держа свиток со старой картой.
– В середине – огромное здание, то ли дворец, то ли храм, от которого лучами расходятся улицы. Дома добротные, каменные, украшены резьбой. Следов разрушений не видно.
– Лучами… – пробормотал рю Воронн и развернул карту. – Нарисуй!
– Здесь? – удивился Денеш.
– Да, здесь!
– Ну хорошо, дай только обсохнуть.
Пока оборотни сохли у костра, остальные занялись приготовлением завтрака, нет-нет, да поглядывая на видимые под водой белеющие башни.
– А вдруг это и правда Лаартен? – спросила Вителья у Яго.
Судя по одобрительным взглядам остальных, они думали о том же.
– Это означает сразу две вещи, – улыбнулся он. – Первое, мы проверили Сказку о спящем красавце из нашего списка и можем смело ее вычеркивать, потому что могильника тут нет, и второе – мы напоролись на еще одну легенду…
– И к каким последствиям это приведет – стр-р-рашно подумать, – промурлыкала Тариша, обтираясь об Денеша.
От одежд оборотней шел пар – утром в горах было прохладно.
Вителья отвернулась и посмотрела на озеро. Слова фарги царапнули по сердцу. Как ни любила волшебница приключения, последствия выходили уж слишком непредсказуемыми!
Дикрай забрал у Яго карту и, склонившись над ней, что-то чертил.
– Ты, как в детстве, солнышко, что ли, рисуешь? – заглянув ему через плечо, спросила проходившая мимо Торусилья.
Оборотень чиркнул последнюю линию и протянул карту Ягораю. Вита повернулась, чтобы посмотреть. На карте действительно было нарисовано что-то похожее на солнце. Круг обозначал, по всей видимости, городские границы, прямые улицы лучами расходились от центра.
– Дай! – вдруг сказал Дробуш.
Забрал у опешившего Дикрая самопишущее перо, а у рю Воронна – карту. Что-то подрисовал и вернул карту Яго с комментарием:
– Схема!
Ягорай потрясенно смотрел на рисунок. Вырвиглот не добавил ничего лишнего, он просто продлил улицы… до кружков, обозначающих Поляны смерти! Линии получились идеально ровными. Перед глазами рю Воронна был круг, заключенный в другой круг и соединенный с ним прямыми!
Карта пошла по рукам. Все молчали, понимая, что тайна ширится и живет своей жизнью.
– Получается, те развалины, что были спрятаны под газоргами, имеют отношение к городу? – растерянно спросила Тори.
– Похоже на то, – кивнула Руфусилья. – Значит все-таки форпосты!
– А чаши, чтобы умывать нарушителей границы? – хмыкнул Грой.
Гномелла метнула в него сердитый взгляд.
– Все-все, я больше не смеюсь, – миролюбиво сказал оборотень. – Я просто хочу сказать, что спустя столько времени трудно понять, в качестве чего использовался тот или иной предмет. Мы можем думать что угодно – и очень ошибаться!
– Как бы то ни было, могильника здесь нет, – Вителья оглядела остальных, – я, конечно, попрошу Ее Могущество взглянуть на это место, но думаю, нам пора отправляться дальше. Возможно, когда-нибудь у нас будет время и желание разгадать и эту загадку, но не сейчас.
– Не сейчас… – согласно кивнул Грой.
Вита посмотрел на Яго. Знала, что он предпочел бы побыть здесь, видела это в его глазах, но время неумолимо уходило, а количество могильников почти не уменьшилось!
Рю Воронн свернул карту, убрал в пенал на поясе, сел на место и спокойно сказал:
– Тогда отправимся после завтрака.
– Вот и я так думаю! – махнула топориком Тори, чуть не снеся голову Тарише. – Хорошее дело надо начинать на сытый желудок!
Предзакатное солнце заливало комнату по-осеннему холодным светом. У окна, на кушетке, Ванилла рю Дюмемнон кормила грудью маленького Людвина. Стояла тишина, которую не хотелось нарушать. Принцесса Брунгильда и не нарушала. Сидела напротив в удобном кресле, обложившись подушечками и, затаив дыхание, следила за процессом. Она наблюдала его не в первый раз, но как и в первый, ей казалось, что она видит чудо.
– Подержишь его? – улыбнулась Ванилла, когда младенец, чмокнув, отлепился от ее обширной груди. – Помнишь, как я тебя учила? Головой на плечо, чтобы срыгнул.
Бруни кивнула и протянула руки.
– Иди сюда, Лягушонок!
Данное Его Величеством прозвище прилипло к маленькому рю Дюмемнону намертво. Впрочем, он не возражал, но что самое удивительное, не возражала и Ванилла, всегда бывшая щепетильной в подобных делах.
Бруни прижала Людвина к себе и прикрыла веки. Завернутый в пеленки младенец был теплым и пах чем-то, от чего у нее сжималось сердце. Будто в ответ, в животе лягнулась «коняшка», и у принцессы перехватило дыхание.
– Быть ему генералом! – констатировала Ванилла, наблюдая за подругой.
– Кому? – простонала та, переложила Лягушонка на другое плечо и попыталась сесть поудобнее.
– Рэду, конечно, – фыркнула Ванилла. – Вишь, какой воин растет! Герой!
Дверная створка приоткрылась и сказала интеллигентным голосом:
– Я, конечно, извиняюсь, но наследному принцу пристало быть королем, а не генералом.
– Григо, кыш отсюда! – не желая разбудить Людвина, шепотом закричала Ванилла. – Вот ведь ухи!
– Очень красивые ухи, прошу заметить, – также интеллигентно ответила дверь и закрылась.
Бруни смеялась, стараясь не трясти спящего младенца.
– Кто бы мог подумать, что морковка имеет сей побочный эффект, – задумчиво сказала Ванилла, разглядывая Людвина так, будто видела впервые. – Правду говорят, не знаешь, где найдешь, где потеряешь! Бруни, ты сегодня поедешь в город?
Принцесса кивнула. Младенец все-таки срыгнул, и она, сосредоточенно сдвинув брови, вытирала ему ротик краем пеленки. Кривящийся в неудовольствии ротик был такой маленький, что дотрагиваться до него было страшно.
– Ты бы завязывала с поездками, тяжело же, – вздохнула Ванилла, – да и вообще, пора отсыпаться, потому что после не выйдет, это я тебе как знаток говорю! Ты, конечно – Твое Высочество, но зная тебя, я ни за что не поверю, что ты ребенка скинешь на нянек. Сама будешь с ним прыгать и днем, и ночью.
– Арк обещал помочь, – ответила Бруни. – Ой, Ванилька, он собирается заплакать!
– Поможет он, как же! – хмыкнула подруга и протянула руки. – Давай сюда этого скандалиста. Ну вылитый папенька – как что не по его, начинает вопить!
– А мне кажется, это больше в мамочку, – хихикнула принцесса и спохватилась: – Я же не просто так пришла. Мне нужна твоя помощь!
– Если речь о свадьбе папаши, то от меня помощи не жди! – посуровела Ванилла. – Я энту змею Туссиану Сузон в семью не приму.
Бруни кротко вздохнула. Строптивая подруга никак не желала мириться с очевидным. А именно с тем, что Пип «по самый поварской колпак», как он говорил, влюбился в «змею Туссиану». Между тем, свадьба приближалась. Первоначально ее планировали на «золотые дни», но из-за назначения Селескина главным королевским поваром, пришлось сдвинуть дату ближе к зиме. Одновременно, в спешном порядке шел ремонт в совместно купленном Пипом и Туссианой двухэтажном доме в Сакральном квартале, откуда до дворца было рукой подать. Конечно, Пипу полагались личные покои в замке, и поначалу он оставался в них ночевать. Однако Пип был поваром с опытом, и, несмотря на все опасения, особых трудностей на новой работе не встретил. Необходимость дневать и ночевать на дворцовой кухне отпала, а мужчине в расцвете лет, что ни говори, в кровати лучше с любимой женщиной, чем без нее!
– Нет, не о свадьбе, – качнула головой Бруни. – Видишь ли, сегодня третий день четвертой седмицы второго осеннего месяца…
– Да? – удивилась Ванилла. – Как время летит, уже и осень почти прошла! Будем отмечать?
– Будем, – улыбнулась принцесса, – но в хорошей компании. Ты не против?
– А высокие красивые офицера там бу…? – Ванилла осеклась, посмотрела на Лягушонка, снова затихшего на ее руках, и кротко вздохнула.
– У тебя муж высокий и красивый, – засмеялась Бруни, – к тому же он подарил тебе Людвина!
– Эй, это я его ему подарила! – возмутилась подруга.
– Не ругайтесь, это был обоюдный подарок, – раздалось из-за двери.
Ванилла прищурилась.
– Вы абсолютно правы, уважаемый господин секретарь, – проворковала она, поднимаясь с кушетки и подкрадываясь к двери, – как приятно поговорить с умным человеком!
Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул удивленный Григо.
– Дорогая Ванилла, как приятно, что ваше настроение…
Госпожа рю Дюмемнон сунула ему в руки Людвина и торжествующе провозгласила:
– Поэтому именно вы, господин секретарь, побудете с Лягушонком, пока мы с Ее Высочеством займемся делом! Вот так-то!
– Эй, это нечестно! – возмутился Григо. – Ваше Высочество, скажите ей!
– Подслушивать нехорошо, мой друг, – усмехнулась принцесса, – так что быть вам сегодня нянькой. Отдайте коробку!
– Какую коробку? – заинтересовалась Ванилла.
– Вот эту, – Григо протянул Бруни длинную коробку из красного дерева.
– А что в ней?
Принцесса взяла Ваниллу под руку и повела из комнаты со словами:
– Это подарок.
– Подарок? Кому?
– Эй, а как же мы? – окликнул их секретарь.
– А вы качайте Людвина, Григо, – обернулась Бруни и нахмурилась. – Это приказ!
– И почаще принюхивайтесь, – посоветовала Ванилла.
– Но зачем? – растерянно спросил Хризопраз.
– Как думаешь, поймет – зачем? – захихикала Ванилла.
– Даже и не знаю, – засмеялась в ответ принцесса.
Архимагистр Никорин озадаченно почесала в затылке и обошла стол, посередине которого, на обеденном подносе сидела здоровенная лягушка, иногда открывала пасть и произносила важное: «Ква!»
– На моей памяти такое впервые, – пробормотала Ники, – или у меня началась старческая забывчивость?
– Ваше Могущество, вы о чем? – подала голос черноволосая волшебница.
Ники покосилась на гостей. Вителья и Альперт, сидящие на стульях рядом, походили на нашкодивших детей, ждущих наказания. Третьим был Вырвиглот, который не походил ни на кого, кроме себя. Архимагистр оглядела его и подумала, что если бы не артефакт, изменяющий истинную сущность тролля, ей пришлось бы ремонтировать свои покои.
– О-хо-хо… – пробормотала она.
Вернулась за стол, сдвинула поднос с лягушкой на угол стола и взглянула на Вителью. Девушка вскинула голову – боится, но бояться не желает! И вину всю на себя возьмет, не иначе…
– Ваше Могущество, я знаю, что мы не должны были ничего приносить из чужого мира в наш! – горячо воскликнула Вита, подтверждая ее мысли. – Кроме того, руководство операцией поручено мне, и решение спасти Марью принадлежало тоже мне! Я готова понести наказание, каким бы суровым оно ни было, но умоляю вас, помогите ей!